Воспоминания
Он делает первый шаг в сторону своей прежней жизни. Такой близкой, но в то же время такой далекой.
– Почему мне так неуютно? – бурчит себе под нос, мельком оглядываясь по сторонам.
На него никто не смотрит. Никому не интересен обычный студент. Да и кому он нужен, учитывая, сколько всего у других произошло за время каникул. И неважно, что кто-то уже виделся друг с другом или только сегодня утром говорил по телефону. Они готовы без устали повторять одно и то же, хоть тогда, хоть сейчас. Парни вновь пылко встречают своих возлюбленных, а те отвечают им взаимностью. Толпы девушек щебечут о проведенных деньках на море. Группы парней громко ржут над искрометными шутками друг друга. В его сторону никто не бросает и взгляда, никто не говорит о нем и слова. По крайней мере, он не замечает ничего подобного. Но все же малодушно хочется сбежать, как можно быстрее и как можно дальше. Н-да, отвык он от шумного студенческого общества.
– Крепись! – шепчет сам себе. – Да, все идет не так, как ты рассчитывал, но ничего.
Майк постарался расслабиться. Его скованность мог кто-то заметить и привлечь ненужное сейчас внимание. Для начала было бы неплохо разузнать обстановку.
– Ты справишься. Обязательно… справишься, – уйдя в свои мысли, Прай не заметил, что совсем недалеко какой-то парень махнул ему рукой, а когда не последовало ожидаемой реакции, озадаченно обернулся на сопровождающих его товарищей.
Чтобы не привлекать внимание других студентов, было принято решение не представлять Майка во всеуслышание как новенького в группе. Информированы были лишь преподаватели и староста группы, если не считать руководящий состав колледжа. Играло на руку, что никто точно не знал, что именно произошло. Ходили предположения, не перешедшие уровень слухов, но это и близко не соответствовало правде, потому жестко не пресекалось. Запрет мог вызвать еще больший интерес у студентов и усугубить положение, а так все наболтались и закрыли эту тему сами.
Начало учебного года не выходило за рамки обычных студенческих будней. Майк опасался, что у него будут проблемы, но, к счастью, никто не обращал на него внимания. Видимо, у других, в отличие от него, каникулы прошли более насыщенно, и это следовало обсудить. Даже самые строгие профессора лишь досадно качали головой, продолжая вводную тему о необходимости изучения их курса.
Преподаватели решили сегодня не обременять себя перекличкой, это также поспособствовало соблюдению временного инкогнито. Если на тебя никто не указывает, то ты невидим для других. Особенно для озабоченных чем-то девушек и парней.
Майк разместился на последней парте возле второй двери. Так, он мог первым покинуть аудиторию и не толпиться с другими учениками, а также последним заходить. Тлела надежда, что это также поможет избежать расспросов после звонка, а еще взглядов… Огромного количества чужих глаз, которые…
– Спокойно, Майк… Спокойно… – парень мычит это себе под нос еле различимым шепотом.
Он ставит локти на стол, сцепив пальцы и уткнувшись в них носом. Не вслушиваясь в четкую речь преподавателя, Майк внимательно оглядывается, делая это достаточно незаметно. Он совершает для себя несколько открытий. Во-первых, уважаемые профессора все-таки повторяют свою вводную лекцию слово в слово. Он прекрасно вспомнил свое первое занятие на третьем курсе. Во-вторых, никто пока не обращает на него внимания, однако он чувствует сильное напряжение. Его грызет мысль, что в памяти дыра на месте некоторых воспоминаний. Он беспокоится, что кто-то из нынешних одногруппников мог его знать, а он этого не помнит. Да что там! Любой проходящий в коридоре человек может быть с ним знаком! Родители сказали, что он был общителен, но они не знают и половины его приятелей.
«Это плохо. Это очень… Очень плохо!»
Уйдя в свои переживания, Майк кусает ноготь большого пальца, что никогда за ним не водилось. Он точно знает, что всегда был уверен в себе. Всегда! Что бы с ним ни случалось, он никогда не опускал головы. Устранял любые неприятности на пути. Произошедшее слишком сильно подкосило его. Он не узнавал себя, и от этого было противно.
«Почему? Почему я стал таким? Я же…»
В голове что-то щелкнуло.
«Ну и что! Произошедшего не изменить. Случилось и случилось. Да, было больно. Да, было тяжело. Ну и что! Плевать, что часть воспоминаний будто стерта. Плевать, если я не узнаю кого-то в коридоре. Это не страшно! Уж точно не страшнее фургона, несущегося прямо на тебя. Даже смутные воспоминания наводят ужас, а это…»
Совладав с самим собой и придя к конкретному ответу, Майк расслабляется и сосредотачивает все свое внимание на лекции. Он просто будет плыть по течению и не волноваться по пустякам. Это наилучший выход в его положении. Советы доктора Брестона всегда попадали в цель. Говорят, чтобы найти свою любовь, нужно просто перестать искать. Тот же механизм, видимо, действует и с воспоминаниями. Будет прекрасно, если он все вспомнит, но до сих пор по телу пробегает дрожь от осколков собственной памяти.
Опустив взгляд в тетрадь, Майк не удивляется, увидев законспектированные фрагменты лекции. На страницах были выведены те моменты, которые он точно бы сейчас записал. Хотя чему он удивляется? Это же еще один первый день его третьего курса.
«Новое открытие: мыслительные процессы работают в прежнем режиме».
Часы на стене показывают, что до окончания занятия остается чуть меньше двадцати минут. Наблюдать за секундной стрелкой не очень интересно, даже утомительно, хотя в больнице все готов был отдать, чтобы только видеть течение времени и слышать каждую секунду, но сейчас… А потому Майк предпочел еще раз осмотреть своих товарищей по обучению. Но теперь не через пелену страхов и опасений. Конечно, не все оказывались в его поле зрения, но это хоть что-то. Прекрасно зная, что пристальный взгляд почувствует даже самый толстокожий человек, Прай не задерживался на каждом студенте более нескольких секунд. И, к его сожалению, никто не показался знакомым. Ну, были еще те, кто сидел на первых четырех партах. Они скрывались за парнем, что расположился впереди Майка. Тот, конечно, не настолько высокий и широкий, чтобы прятать других, но будет странно, если он начнет выглядывать. Пересаживаться было бы опрометчиво.
«Эх, в такие минуты жалею, что я не какой-нибудь маньяк. Практически всегда эти идиоты сами себя раскрывают полиции. Особенно те, что ведут личный дневник. Но вот этот самый дневник мне бы как раз не помешал. Жизнь стала бы чуть проще, но… Ладно, хватит мечтать о несбыточном».
Остальные занятия прошли похожим образом. Удивительно, как долго можно пересказывать одно и то же. Не менее невероятным кажется искреннее удивление и восхищение тех ребят, которым пересказывают истории, меняя некоторые детали в силу того, что часть информации теряется где-то по дороге.
Майк прикрывает глаза, утыкаясь в сложенные на столе руки лбом. Он не страдает из-за того, что ему не с кем общаться. Да и о чем, собственно, говорить? Все, что он видел в последнее время, – это белые стены больницы и парк рядом с ней. Но… он солжет, если скажет, будто эта ситуация его вообще не волнует. Просто в его жизни проблем чуть больше, чем у других.
Раздавшаяся мелодия звонка оказалась неожиданностью. Пока лектор давал наставления, а студенты медленно отрывали себя от стульев, не желая прерывать общение, Майк поспешил выйти. Сегодня его ожидают еще два занятия, которые также необходимо посетить, если он не хочет добавить к своим проблемам еще и недовольство профессоров.
– О-у, простите, – на очередном повороте задумавшийся Прай врезается в какого-то парня.
– Ничего… Эй!..
Но успевший подняться по лестнице Майк не обращает внимания на оклик, предполагая, что это предназначается кому-то другому. Его больше занимает проскочившая мысль, что где-то здесь было одно замечательное место, в котором почти никогда не бывает других студентов. Там всегда можно было уединиться, скрывшись от излишнего внимания. Позже он посмотрит на это место, а сейчас надо поспешить на следующее занятие. Первым он уже не придет, что достаточно хорошо, в противном случае лишнего внимания не избежать, а вот опоздать вполне может, что приведет к тому, чего он избежал в первом случае. Удача на стороне Майка – профессор как раз открывает дверь перед толпой студентов. Тихонько пристроившись позади, Прай незаметно проходит в аудиторию. Он понимает, что недолго ему быть фантомом, но сколько бы ни было у него времени в запасе, оно ему нужно. Нужно, чтобы привыкнуть к обстановке и осознать себя… третьекурсником. Опять.
«Целый год впустую».
– Милый, как твой первый день?
Катрина выглядывает из кухни в коридор, когда слышит шум в прихожей, но быстро понимает, что ошиблась, правда, ни капли не разочаровывается.
– Ты сегодня рано.
– Опять какие-то проблемы с поставкой, так что работа перенесена на завтра. Майк еще не вернулся?
– Нет, но занятия должны были уже закончиться. Думаю, скоро придет и… Мне бы хотелось с тобой переговорить, пока мы одни.
– Что-то случилось? – Адам сразу встревожился.
Он проходит на кухню вслед за супругой.
– Будешь кушать?
– Как я могу отказаться от твоей вкусной еды? – нежность в каждом слове, а теплые руки на мгновение обхватывают плечи. – Так о чем ты хотела поговорить?
– Присаживайся, – Катрина быстро сервирует стол, пытаясь собраться с мыслями. – Понимаешь, я… – она садится напротив. – Понимаешь… В общем…
– Ты беспокоишься о Майке?
– Да, – тяжело вздыхает. – Его ведь совсем недавно выписали из больницы. Я думаю… Может быть, стоило еще подождать? Не слишком ли рано было ему возвращаться к учебе? Вдруг ему еще тяжело, а он боится нам рассказать? Я опасаюсь, что своей поспешностью мы можем навредить ему. Или…
Женщина прервала свою сбивчивую речь, полную вопросов и тревог, когда почувствовала, как ладони мужа накрыли ее руки. Слезы сами собой потекли из глаз.
– Ну что ты? Зачем так себя накручиваешь? – Адам был рад, что супруга не стала держать все в себе.
– Я хочу как лучше для него, но не уверена, что все делаю правильно. И эта учеба… Я даже не спросила у него, хочет ли он сам продолжить ее. Вдруг он теперь винит меня…
– Кэти, не говори глупости. Ты же знаешь нашего мальчика. Он очень, очень тебя любит. Я уверен, что он понимает, насколько важно окончить колледж. Из-за случившегося он потерял много времени. И это касается не только учебы. Если он продолжит обучение сейчас, то сможет легко наверстать. К тому же если бы он считал, что не готов, то не согласился бы с нашим решением. Помнишь, как он не хотел идти на горячие источники, когда мы были в Японии три года назад? Повод был пустяковый, но ему тогда удалось переполошить весь персонал гостиницы.
– Помню-помню! – женщина заливисто смеется. – Так забавно вспоминать его лицо! Только… он об этом забыл, – ее плечи вновь поникли.
– Вспомнит. Обязательно вспомнит. Верь в нашего мальчика. Ему сейчас нелегко, но он очень старается.
– Ты прав, – она вытирает рукой слезы и начинает глубоко дышать, чтобы успокоиться. – Главное, что он жив и сейчас с нами. Большего мне и не нужно. Я тоже буду стараться. Стараться во всем его поддерживать, – только решимость чуть угасает, когда она задает еще один мучающий ее вопрос: – Адам, все-таки скажи… – мнет руками кухонное полотенце и опускает взгляд. – Я не слишком… душу его заботой?
– Не преувеличивай, мы оба хотим наверстать упущенное время. В этом нет ничего плохого. Майк точно это знает, и к тому же он не выглядит недовольным.
– Я дома! – в коридоре хлопнула дверь, и звякнули ключи.
– Пришел! – чуть взволнованно прошептала женщина, она не хотела, чтобы сын видел ее расстроенной.
– Так, – мужчина торопливо поднимается и выходит из-за стола, – я его встречу, а ты пойди и умойся, если не хочешь, чтобы он заметил твои покрасневшие глаза.
– Я быстро!
Отец семейства выходит из комнаты, чтобы поприветствовать сына. Он не думал, что такая простая и для многих приевшаяся своей обыденностью ситуация будет одним из самых ценных моментов в его жизни. Как же он скучал… Скучал по этим мелочам, без которых невозможно существовать.
– С возвращением, сынок.
– О, пап! Ты уже дома? – они обнялись. – А мама где?
Инициатором прикосновений был Майк. Адам заметил, что сын старается находиться рядом с кем-то из них, а ведь раньше всегда запирался в своей комнате. Теперь для него важен телесный контакт. Он целует свою мать при каждом удобном случае, чаще всего в благодарность. Он обнимает их обоих при первой же возможности. Таким жадным до ласк и одновременно щедрым на них Майк был лишь в далеком детстве, а потом это медленно сошло на нет. Сын однозначно изменился после произошедшего, и явно в лучшую сторону. Адам был очень рад, что его ребенок не замкнулся в себе и не потерял уверенности в своих силах.
– Сейчас придет, – он смотрит в сторону кухни. – Как прошел день?
– Наверное, могу сказать, что это было лучше, чем я ожидал, но не так уж и хорошо.
– Здравствуй, родной, – Катрина привела себя в порядок и подошла к своим любимым мужчинам, младший из которых крепко ее обнял. – Не стойте на пороге и не шушукайтесь. Мне тоже интересно послушать. Проголодался?
– Если только немного.
– Успел рассказать о своих впечатлениях?
– Мы как раз затронули эту тему, так что ты появилась вовремя.
Вокруг темно. Он ничего не видит. Где-то далеко слышатся голоса. Он с большим трудом разбирает слова.
– …Зачем мы пришли сюда?
– Сейчас увидишь… Будет классно!
– …поздно, а мне еще домой возвращаться.
– …ладно тебе.
– Транспорт через раз ходит и…
– …не ной…
– Плохая идея… мне не… Идем наз…
– Трус!.. Придурок!.. Как же ты бесишь!
Черные зловещие тени уничтожает яркий свет. Майку кажется, будто они кричат в агонии, но это лишь его воображение исказило истошный вопль клаксона и визг тормозов. Он отчетливо видит фургон, несущийся прямо на него. Страх парализует не только тело, но и мысли.
Что делать?
Как спастись?
Можно ли спастись?
Лишь одно он понимает наверняка: смерть неизбежна.
Дикая боль прошивает каждую клеточку тела. Он не чувствует больше ничего. Он умирает… Он умирает?! Боже, как же хочется жить! Этого не должно было произойти! Только не с ним! Невозможно!!! Нет!!!
– Бог ты мой… – он видит бледное испуганное лицо какого-то мужчины. – Держись! Парень, только держись! Скорая сейчас приедет. Держись! Сколько же крови… Потерпи… Я тебя прошу, потерпи. Не отключайся!..
Он резко вскакивает, просыпаясь.
– Наконец-то! – слышится облегченный вздох отца.
– Милый, – руки матери неожиданно сильно стискивают его плечи.
Майк чувствует, как мокрая одежда липнет к коже, а капли влаги стекают по лицу. Для пота и слез этого слишком много.
– Что…
– Тебе приснился кошмар. Ты кричал.
– Мы пытались разбудить тебя, но ты не реагировал. Тогда… – отец виновато поднял пустое ведро. – Прости.
Майк переводит пустой взгляд на предмет, не понимая, что случилось. Отгородиться от прошлого и осмыслить себя в реальности трудно. Ему до сих пор кажется, что его изломанное тело горит, а вся одежда пропитана кровью.
– А… Ничего, – он еще плохо соображает. – Правда… – оглядывается на мокрую постель.
– Если не высохнет, купим новый матрас, – легко отнесся к этому отец.
– Сынок, что тебя так напугало?
– Простите, что побеспокоил. Я… Мне…
– Тот день, да? – догадывается Адам.
– Да…
– Тебе нужно успокоиться, – женщина еще раз гладит рукой лицо сына, стирая холодные капли с бледной щеки. – К тому же сейчас твоя постель непригодна для сна. Пойдем в нашу комнату.
– Я не помешаю вам?
– Нисколько.
– Ну, тогда… Только переоденусь.
Отец выходит за дверь, а мама задерживается несколько дольше. Она все еще напугана, но старается держать себя в руках.
– Мы не будем мучить тебя вопросами, но если ты захочешь поговорить…
– Я знаю, мам, – он пытается улыбнуться. – Я всегда могу на вас рассчитывать.
– Мы тебя ждем, – женщина поднимается и выходит, но напоследок еще раз обеспокоенно оглядывается возле самой двери.
Уже через десять минут они лежали все вместе обнявшись.
Майку было очень неловко оказаться в родительской постели. Даже формулировка мыслей об этом казалась какой-то странной. Он лежал ровно посередине между двумя родными людьми и смотрел в потолок. Тепло рук матери Майк ощущал даже сквозь одеяло, а слева от себя слышал спокойное дыхание отца. Он словно вернулся в далекое-далекое детство, когда прятался здесь от монстров, чудившихся под кроватью или в шкафу. Да, это неловко. Да, это странно. Но он точно не чувствовал себя здесь лишним. Им всем необходимо было успокоиться, а мокрый матрас – это лишь повод.
Парень сам не заметил, как очередная мысль не получила своего логического продолжения, а потяжелевшие веки сомкнулись. Остаток ночи прошел спокойно, позволив забыться здоровым сном, не отягощенным бременем прошлого.
– Привет-привет!
За спиной раздаются радостные крики, а талию обхватывают тонкие девичьи руки, правда, довольно быстро отпускают, теперь уже другая пара конечностей разворачивает его и сжимает в медвежьих объятиях. Майку очень хочется емко выругаться, но позволить себе подобное он не может. Воспитание берет верх над эмоциями, поэтому, удерживая на лице вежливую улыбку, Прай ждет окончания пламенной встречи. В нем еще теплится надежда, что его могли с кем-то спутать.
– Доброе утро! Могу чем-то помочь?
Вежливость – спасительница любой ситуации. Если не ликвидирует конфликт, то точно не даст ему разрастись, а еще с нее всегда безопасно начинать общение.
– Изменил чувство юмора после каникул? – парень забавляется. – Майк, давай прекращай.
– Майк, ты чего? – вторит другая девушка.
Подавить тяжелый вздох удается с трудом. Все-таки мизерный процент, что ребята обознались, оказался нулевым. Окликнул его один человек, а помимо него рядом стояли еще четверо.
– Простите, но я вас не знаю, – честность тоже была хорошим началом.
– Майк, хватит прикидываться. Как можно не знать своих товарищей? И рассказывай давай, куда пропал? Я тебя так долго не видел, – незнакомец вновь лезет обниматься, хлопая по спине так, что чуть не отбивает легкие. – У тебя проблемы?
– Э-э… Нет, – скорее вопросительно, чем утвердительно.
Хорошенько сосредоточившись на лице, рассматривая его без лишних волнений, Прай так и не узнает говорящего… сначала. Но когда он поднимает взгляд на лоб и замечает там относительно небольшую полоску шрама, то вспоминает кое-что.
– Ты уже научился смотреть под ноги?
– Зачем ты опять мне об этом напоминаешь? – возмущается, касаясь лба, но взгляд не становится холоднее.
– Дарел? – всплывает в памяти.
– Почему с таким сомнением? Имени я не менял вроде.
– Вечно отвечаешь вопросом на вопрос, – когда подтвердилась догадка, Майк перестал задумываться о словах, и они полились сами собой.
– Так что с тобой случилось-то?
– Многое. Не представишь своих товарищей?
Майк переводит взгляд на остальных и замечает еле уловимое напряжение, но чем оно вызвано, сказать не может. Возможно, неожиданностью его поведения, а может, неприятием ситуации.
– Старик, ты странный, – еще немного, и у Дарела навсегда останется асимметрия бровей, настолько высоко поднялась левая. – Вообще-то, ты знаешь их подольше меня. Я же только на третьем курсе перевелся. Ты сам меня с ними познакомил, – продолжает улыбаться, но, не замечая и тени улыбки на лице собеседника, начинает понимать, что друг не шутит.
– Ладно, но позже все объяснишь, – грозит пальцем, словно маленькому ребенку. – Слева направо: Кевин, его девушка-милашка Эмбер – это она тут в твою сторону руки распускала, Стив, моя прекрасная леди Мишель и… Дарел, – в конце указывает пальцем на себя. – Запомнил?
– Хм…
– Ма-а-айк?
По территории колледжа прозвучал первый предупреждающий звонок о скором начале занятий.
– Ладно, поговорим в столовой. Не хочется опоздать на математику.
– Что? У нас же первый иностранный.
– У четвертого курса – возможно. Третий идет сражаться с числами.
– Третий? Какой третий?!
– Все потом, опаздываю!
– Вот черт! Бежим!!!
Майк уже не видел, как группа ребят сорвалась с места. Он и сам не хотел получить взыскание.
«Ну, не так уж и страшно было».
Удача не отвернулась от парня и в этот раз. Во-первых, он успевает зайти в кабинет вовремя. Во-вторых, преподаватель снова не проводит перекличку, довольствуясь списком от старосты группы. Все замечательно. Майк никогда не думал, что безразличие окружающих может быть настолько приятным.
Встреча с друзьями, которых он когда-то достаточно хорошо знал, прошла вполне прилично. Представить трудно, что будет, если на него ополчатся три десятка сокурсников, жаждущих информации.
«Бр-р, как же жутко становится, – даже плечами передергивает. – Пусть подольше останутся в неведении».
После третьего занятия Прай чуть не влетает в кого-то, выходя из аудитории. Сфокусировав взгляд, он признает ту же компанию, что была и утром, точнее, троих из пяти. А он успел позабыть о брошенных ранее словах.
– Привет, – прозвучало как-то глупо.
– Мы за тобой, пошли обедать.
– Дарел, тут такое дело…
– Майк, я хочу узнать, что с тобой случилось, – он серьезен, как и его спутники. – Я почти год тебя не видел! Так что учти. И вообще, я не собираюсь выяснять все в коридоре на пустой желудок. Идем!
Дарел хватает Майка за плечи и буквально конвоирует до нужного места, не давая соскочить. Это случилось не вовремя. Он не успел достаточно хорошо себя подготовить, не сумел придумать достоверной причины, в которую смогли бы поверить его товарищи. Очень наивно было полагаться на удачу в данном случае. Особенно человеку, по которому в буквальном смысле проехал грузовик. Глупо было вообще ожидать какого-то подходящего случая. Единственным плюсом в данной ситуации было то, что от такого энтузиазма, исходящего от Дарела, все шарахались в стороны. Путь до столовой они преодолели быстро и, можно сказать, беспрепятственно.
– Ешь и рассказывай! – непререкаемый тон и три пары глаз напротив.
Перед притихшим Майком поставили поднос. Мельком глянув на его содержимое, парень отметил, что каждое блюдо в его вкусе. Эти ребята действительно хорошо его знали.
– А где девчонки? – еще один возможный шанс отступления.
– У профессоров возникли к ним вопросы по поводу курсовых и дипломных работ. Так что они позже подойдут.
«Может, и не стоит ничего придумывать? Лучше сказать правду. Ведь в действительности нет более жестокой, но в то же время более правильной вещи…»
Майк растерянно смотрит на каждого из ребят. Он видит, что сложившаяся ситуация волнует их достаточно сильно. Особенно переживают Стив и Кевин, в их глазах мелькает столько эмоций, что трудно отделить одну от другой и понять, на что именно она похожа. Волнение? Переживание? Страх? Кажется, из-за более близкого и долгого знакомства эти двое острее воспринимают ситуацию. К сожалению, Майк не помнит ребят, но это не отменяет того, что они считают его своим другом и искренне беспокоятся.
«Правда», – выбор сделан.
– Эм… ребят, тут такое дело, – оказывается, трудности на принятии решения не заканчиваются. – Дарел, – поднимает взгляд на названного. – Стив, – поворачивает голову и смотрит на другого парня. – Кевин, – теперь на третьего. – Надеюсь, что правильно запомнил, – виновато улыбается.
– В каком смысле…
– Простите, что пропал на такое долгое время. В моей жизни много всего произошло. И, в общем…
– Майк, только сразу скажи нам всю правду, – просит Дарел. – Пойми, что не из любопытства спрашиваем. Ты очень нам дорог. Мы же переживаем за тебя. Знаешь, как тяжело сейчас найти хороших друзей?
В конце явно было дружное подтрунивание. Улыбка сама появилась на губах. Фраза прозвучала так привычно. Будто и не было печальных событий. Дарел был искренен, и Майку захотелось отблагодарить его за это. Краем глаза он заметил, как переглядываются остальные парни.
– Спасибо, ребят. Я знаю, что мои слова вас расстроят, но вы сами просите правды. Да и врать я не намерен, – тяжелый вздох.
Он просто не может смотреть им в глаза, когда сообщает такое. Чувствует себя предателем, ведь потерял столько воспоминаний, где они были вместе.