Прошел час. Бронзовая стрелка болезненно дернулась и рывком переместилась на шесть вечера. По комнате прокатился приятный густой бой, похожий на голос церковного колокола. Тиберий поставил точку и ненадолго задумался. Надо не забыть упомянуть о культе жрецов в Ариции и их золотой ветви. И миф про Иполлита непременно добавить. Как жаль, что эта командировка оттянет завершение его двухлетнего труда! Но с другой стороны – он пройдется по мощеным улочкам настоящего, не эфемерного Берлина, прикоснется ладонью к истертым временем стенам его великолепных храмов, увидит полотна Дюрера. И не беда, что рядом будут дети, они, конечно, несколько омрачат полноту его счастья, но за все в жизни надо платить.
Назойливый звонок прервал его грезы, на экранчике смарта высветилось: «Пол». Тиберий поморщился и уже собирался выключить звук, но перед глазами встало лицо Лоры и ее назидания относительно его вопиющей мизантропии. Если не сейчас, то когда? Вздохнув, он нажал: «Ответить». Раздался до зубной боли знакомый игривый голос:
– Тибби, милый, приве-е-е-ет! Это я, твой сладкий, гадкий Мупочка!
– Здравствуй, Пол, – сдержанно ответил Тиберий. – Пожалуйста, не называй меня «Тибби», я много раз тебя…
– Хорошо, Тибби, не буду. Ну что, повеселимся сегодня? Поехали в «Издохшую утку»? Там сегодня премилая тусовка!
– Хорошо, Пол, – покорно согласился Тиберий.
– Правда? – ошарашенный Мупочка, привыкший к отказам Тиберия не меньше менеджера по продажам бизнес-тренингов, воспарил. – Так может, еще и на открытие выставки Нэйча заедем? Он мой хороший друг!
– Кого!?
– Нэйча, глупенький. Он лидер течения природизма.
– Чего!?
– Ох, ну какой же ты дикий, мой пушистик. Природисты. Это самое модное художественное направление, да. Показывают естественные природные явления, как они есть.
– Показывают фото сияющего солнышка?
– Нет же, Тибби. Какой ты у меня девственный. Ну, Мупочка все тебе покажет. Ну, едем?
Прикинув, что расширение культурной программы математически ведет к сокращению программы романтической, Тиберий охотно согласился.
– А где тебя встретить?
Подобно многим своим сверстникам Мупочка считал обладание машиной тяжким бременем, обузой, ограничивающей его свободу, требующей ответственности и расходов. Зато охотно и часто пользовался машиной Тиберия. Это как иметь любовницу, к которой можно зайти на час, но вот жениться…
– Ах, заезжай за мной, я сейчас в парке Свободы Слова.
– Опять ты к этим фрикам подался? – скривился Тиберий.
– Ничего не фрики. Здесь всегда культурный цвет нации собирается, протестует.
– Лучше б этот цвет нации работать шел. Ну а ты там чего забыл?
– Ой, ну как же, Тибби, тут та-акие люди! И кофе дают бесплатный, и сэндвичи.
– Ясно.
Через полчаса Тиберий подъехал к парку Свободы Слова. В воздухе остро пахло молодой, свежесрезанной травой, на клумбах уже раскрыли свои яркие головки желтые и фиолетовые крокусы, под полосатыми тентами миловидные девушки раздавали всем желающим горячий кофе и минеральную воду. Парк был оборудован всеми удобствами для жаждущих выступить перед публикой. Были тут и высокие, разноцветные трибуны и площадки для удобного проведения митингов и демонстраций. Для аристократии и снобов имелся ресторан, очень дорогой, со скверной кухней и странным, но однозначно провокационным интерьером.
Тиберий прошелся по парку, послушал немного речь пламенного юноши с горящим взором, который призывал слушателей разрушить и сжечь все дотла. Правда, не уточнял, что именно. Особенное омерзение Тиберия вызвала демонстрация борцов за права педофилов. Мужчины и женщины держали плакаты, на которых был изображен младенец Амур, и обычная надпись: «Требуем свободу!»
Наконец он увидел Мупочку, предварительно трижды обознавшись. Очень уж много было в парке стройных мальчиков, облаченных в узкие красные брючки, с лицами, почти полностью скрытыми солнцезащитными очками BigBen. Мупочка стоял в тени разлапистой ели, держа в руках два розовых воздушных шарика в виде сердец, выбранных, очевидно, в цвет щедро украшенных стразами туфель. Завидев Тиберия, он расплылся в ослепительной улыбке и замахал шариками. Сердце Тиберия болезненно сжалось. Два шарика – это плохо. Это же значит…
– Тибби, милый, это тебе! – счастливый Мупочка вручил Тиберию розового монстра.
Тот принял дар мертвой рукой и спросил:
– Ты где взял это… Эту прелесть?
Мупочка просиял.
– А я в митинге поучаствовал, против правительства. Там всем давали.
– И что же ты, милый, имеешь против правительства?
– А, не знаю, – ухмыльнулся легкомысленный оппозиционер, – там парни были такие симпатичные, хорошенькие, меня позвали. Ну, мы смеялись, болтали, ничего такого. Вот, значки еще дарили.
Он полез за значком, но, уязвленный насмешливым взглядом Тиберия, сказал серьезным голосом:
– Ну… Правительство… Оно ущемляет наши права… —Мупочка смолк, но тут же вспомнив что-то, оживился.
– Стипендия маленькая! И пособия. Да! Пособия должны быть больше.
– А работать ты не пробовал? Тридцать три года все же.
Мупочка оскорбился.
– Я еще не определился, чем бы хотел заниматься в жизни. И вообще, я учусь.
– На шестом по счету факультете. Ты поступаешь, приходишь на пару лекций, но ни до одной сессии еще не дошел.
– Ты со мной встретился, чтобы меня обижать? – губы Мупочки опасно задрожали.
– Нет, – ответил честный Тиберий, – совсем с другой целью. Хочешь мороженное?
Все обиды были мгновенно забыты, они дошли до парковки, весело болтая, и машина понесла их по направлению к выставочному залу «Мусорозавод», где экспонировалось самое современное и актуальное искусство. Мупочка блаженствовал, откинувшись на кожаное сидение Мерседеса, и вовсю дымил безникотиновой сигаретой. Тиберий поморщился:
– Объясни, зачем ты куришь эту гадость? В ней ведь даже табака нет, только омерзительный запах, а эффекта никакого.
– Тибби, это же в тренде, как ты не понимаешь, глупыш. Ой, опять пробочка!
– Перейти на ручное управление, – буркнул Тиберий.
Машина выполнила приказ, не забыв сопроводить это действие подробной лекцией о возможных ужасных бедах и несчастьях, которые навлекает на свою голову ее неразумный хозяин, пожелавший отказаться от услуг автоматического шофера. Как только колеса коснулись дорожного полотна, Тиберий с удовольствием положил руки на руль. Каких-нибудь десять минут, и они будут на месте, в пробке провели бы час, не меньше. Но была и еще одна причина, по которой ручное управление было предпочтительным.
– Пол, убери руку.
– Почему-у-у-у?
– Я веду машину. Ты мне мешаешь.
– Мупочка просто хочет сделать приятное своему сердитому пушистику.
