Империя на краю

– А покажи, – просто сказал батюшка.

      А я чего, мне не жалко, притормозил, протянул только что полученную доверенность и права, святой отец внимательно изучил их и милостиво разрешил продолжать движение. Дальше ехали молча, Глафира как-то вникла в ситуацию и заткнулась намертво. Через полчаса на обочине пролетел мимо указатель 'Моршанск'.

– Таки приехали, – сказал я, – куда вас тут высаживать-то?

– Да здесь по главной дороге, никуда сворачивать не надо, – отозвался Петя, – я скажу где.

      Через минуту-полторы подкатили, куда им там надо было, вышел. Вынул узлы из багажника и тут поп вдруг сказал – Глаша, отойди на минутку, нам тут пару слов надо наедине.

      Глаша отошла, и тут мне было сказано буквально следующее:

– Ты, мил человек, не обижайся, уж очень аура у тебя странная была, я такой никогда не видел.

– Какая еще нахрен аура? – я только и нашелся, что ответить.

– Долго объяснять, странная она короче у тебя, как будто ты не совсем отсюда… а точнее совсем не отсюда… но потом увидел, что это все ерунда, хоть ты и не наш, но человек хороший, трудностей у тебя много впереди будет, но ты не пугайся, все будет хорошо в конце концов… ну почти все.

– Ну спасибо тебе на добром слове, святой отец, помолись за меня что ли разок, не помешает.

      На этом и расстались. А Моршанск… ну что Моршанск, как наш Арзамас к примеру или это… Павлово, милая провинция. Одна главная улица и собаки, чихающие от клубов дыма редких проезжающих авто. Проехал за 5 минут.

      Дальше было не очень интересно, потрясло только возле Шацка (через 40 лет там так же трясти будет, как на стиральной доске, есть все же вечные так сказать ценности, такие как кондитерская фабрика в Лефортово), и да, было-было у меня одно небольшое приключение возле населенного пункта с поэтическим названием Тарханская Потьма – какая-то сука выложила… ну или потеряла карданный вал и он лег аккуратно поперек дороги, причем пылью припорошился, так что видно издали его было не очень. Ну я и налетел на него двумя левыми колесами, переднему здорово досталось, диск аж погнулся, заднее уже легче это перенесло. Но одно колесо пришлось менять. Долго искал домкрат и баллонник, слава богу нашел, а потом вспоминал, как всем этим пользоваться, в 21-то веке шиномонтажки через каждые 200 метров стоят. Заменил с грехом пополам на запаску, надо все же будет наведаться в ближайший шиномонтаж и довести до ума пробитое колесо, хотя, боюсь что ближайший будет не ранее города Горького.

Дальнейшее путешествие было совсем неинтересным, долетел до Пели, которая Хованская, примерно в 6 часов вечера. Далее был поворот на грунтовку (кстати интересный вопрос, как я отсюда выеду, если дожди пойдут) и через 3 минуты оно, почти уже родное Анютино. Конец так сказать анабазиса Сергуни в поисках себя – до этого было 2 известных анабазиса, Кира младшего, неудачно пошедшего воевать Вавилон, а потом через полторы тыщи лет небезызвестный будейовицкий анабазис бравого солдата Швейка, а теперь значит пусть третий будет, тамбовский анабазис бравого студента Сергуни…

      Так вот, отмазка, откуда у меня появилась машина, кою я сочинял весь последний час пути, не понадобилась ни разу, потому что никого это не заинтересовало. А причина была очень проста – в Анютине в тот момент приключился большой шухер. Где-то в середине села стояла толпа народу и судя по громким выкрикам горячо и открыто болела за что-то. Подкатил поближе, вышел, протиснулся к центру – там, представьте себе, граждане судьи, лихо и отчаянно бились на ножах сын нашей хозяйки Антоха и бригадир Павлик. Как говорилось в старом советском мультике 'Ну дела, ну дела, такого я не видела…'

      Очень быстро узнал, что дело, как можно было бы и без подсказок догадаться, заключалось в бабе, а конкретно в медичке Ирке – вот не поделили они ее между собой. И когда только успели, всего-то 2 дня меня не было, возвращаюсь, а тут вон какие страсти, чисто шекспировские, Ромео против Отелло. А почему на ножах-то они бьются, спросил я у людей, со мной например Антоша на кулаках бился? А потому, ответили люди, что на кулаках они уже дрались и случилась нулевая ничья. Вот и продолжили, чем под руку подвернулось – мать Антона ножи как раз возле сарая сушиться развесила.

      Ножи у ребят были явно самодельные, но на вид довольно страшненькие, длиной в районе 20-25 см и очень острые даже на вид. О тактике такого боя они оба понятия не имели, так что всё ограничивалось тем, что они махали ножами по кругу перед собой, не слишком сближаясь. Посмотрел по сторонам, где же тут притаилась героиня так сказать сегодняшнего нашего шоу, медичка Ирка – а, вон она стояла в сторонке, вся белая как мел. Подошел, спросил:

– Ну хоть ты скажи им чего-нибудь, они ж сейчас зарежут друг друга…

– Так я уже все им сказала, – отвечала недвигающимися губами Ирка, – они оба мне даром не нужны, только слов они не понимают.

      Народ между тем радостно болел, раздавались подбадривающие обе стороны выкрики и, насколько я успел заметить, даже заключались пари на предмет победителя. На Антоху ставили больше. И тут вдруг Павлик вдруг поскользнулся на чем-то там скользком, взмахнул руками, чтобы остаться на ногах, в это время Антоша воткнул ему нож в бочину. Толпа вздохнула и замерла…

      Первым отмер, как ни странно, я и кинулся к бойцам, оттолкнул в сторону Антона, одновременно крича Ирине – Ну чего стоишь, ты ж медсестра, иди помогать раненому.

      Павел стоял, зажал бок и из-под пальцев у него капало. Тут Ирина тоже ожила и кинулась осматривать рану. Результат осмотра она огласила очень быстро – В больницу его надо, а пока замотать, чтоб не капало.

      Замотали, чем нашли, а в качестве скорой помощи я быстро предложил свою копейку, пока еще тут чего найдешь, вот и пригодилась копеечка-то, спасибо тебе, дядя Миша. Вопросов, откуда взялась машина, опять не возникло. С собой взял естественно Ирку как ответственного медработника плюс еще вызвался ехать Саня Русаков, который мордвин. Ну сели, рванули с низкого старта в Пелю, ближе никакой больнички тут явно не было. На окраине притормозил, быстро спросил проходящего товарища, где тут у них лечебное заведение, оказалось рядом – вон оно, двухэтажное и даже кирпичное здание, выкрашенное белой краской.

      Ирка быстро метнулась в приемный покой (был даже и такой здесь, прикиньте), уладила вопрос и вот мы с Саней уже тащим на носилках Павлика в операционную. Тяжелый он оказался, блин, как не знаю кто…

      Когда уже шла операция, а Ирка вся зареванная сидела на скамейке в коридоре, Саня кивнул мне головой, пошли мол, покурим. Ну пошли покурим, пока Павлика зашивают. Ирке сказал, чтоб помолилась за Павлика, не помешает.

      А на улице вместо закуривания Саня мне сказал значит буквально следующее:

– У меня дед был местным колдуном, лечил, кого мог, духов изгонял, из кого мог, молился нашим древним богам на погостах… так я это к чему – кое-какие дедовы способности мне передались, так что я людей насквозь вижу… ну не всех, но многих… тебя вот например – все остальные одного цвета …

– Какого? – сразу спросил я.

– А разного, но одного, Ирка вон зеленая, Павлик белого, а вот ты, Сергуня, полосатый весь, как этот… моряк в тельняшке. Но ты не бойся, человек ты вроде хороший, так что я про тебя никому не скажу.

      Тут я начал чесать репу, йокорный бабай, два экстрасенса в один день, это многовато будет.

А вслух сказал совсем другое:

– У мордвы вроде 2 этноса, один эрзя, а другой… не помню – твой дед из каких был?

– Из этих самых эрзей и был. А другие это мокши.

– А в чем разница?

– Ну примерно, как… ну как у вас с украинцами – вроде похожи, а вроде и не особо. В языке некоторые отличия есть, костюмы разные, живем мы в разных местах, причем эрзянцу нельзя брать в жены мокшанку и наоборот.

– Интересно… а я слышал, что венгры и эстонцы с вами из одной семьи, ты их язык поймешь?

– Нет конечно, хотя отдельные слова вроде понятные. Венгры хоть и тоже финно-угорцы, но очень давно откочевали на запад – вот ты сходу поймешь польский или там словацкий язык? Я думаю что нет.

Я вообще долго мог еще говорить на эту тему, ибо проблемы малых народностей меня всегда интересовали, но разговор наш сам собой прервался подкатившим на УАЗике доцентом Миндалевым (да-да, тем самым, который через полгода должен уполовинить нашу группу экзаменом по матанализу).

– Что тут произошло? – сходу начал орать Семен Вилорыч (да, от отца досталось ему такое отчество, Вилор это первые буквы от Владимир-Ильич-Ленин-Октябрьская-революция)

– Все под контролем, Семен Вилорыч, – быстро отвечал я, – производственная травма у Павла Сергеича, но его уже практически починили, вон кажется хирург идет, щас у него все и узнаем.

А это действительно вышел покурить хирург, был он в зеленом халатике, слегка забрызганном кровью. Миндалев значит сразу к нему подлетел с повторным криком, что тут происходит и где его любимый аспирант? Хирург сходу осадил Миндалева, мол незачем так орать, уши закладывает, и быстренько озвучил диагноз и результаты операционного вмешательства – проникающее ранение брюшной полости, почка и другое чего важное не задето, зашили все аккуратно и качественно, пациент отдыхает под наркозом, беспокоить его до завтра не следует, а полежать ему тут придется минимум 2 недели. Такие дела.

Миндалев вроде успокоился и опять начал трясти нас с Саней на предмет, как же случилось это самое мать его проникающее ранение и почему в больницу его повез я на неизвестно откуда взявшейся желтой мать ее копейке и где в конце-то концов мать его председатель вашего гребаного колхоза? Про дуэль с Антошей я все рассказал честно, умолчав про Ирку, ну его, узнает у других, если захочет. О председателе я понятия не имел, где он гуляет, а вот про доставку в больницу и копейку наконец-то пригодилась давно заготовленная мною душераздирающая история– выложил со всеми подробностями:

– Короче дело было так – дядя у меня в Тамбове работает на очень ответственной должности, на какой, не могу сказать, и вот летом, когда я там отдыхал у него, помог ему в одном тоже очень ответственном деле, про которое тоже не могу сказать, а тут через месяц у него возникла очень большая необходимость довести до ума это ответственное дело, он позвонил и попросил меня срочно подъехать. Вот я и съездил туда на 2 дня. Дело сделали, деталей, извините, огласить не могу, подписку дал, а чтоб я смог добраться обратно побыстрее, он мне выделил во временное пользование свою машину. Верну ему, когда смогу.

Дал Вилорычу свои права и доверенность, он изучил и то, и другое, задумался и огласил решение:

– Ну если ты, Сергуня, такой шустрый да еще и при автомобиле, давай мы тебя в бригадиры двинем, Павлик-то на 2 недели выбыл из строя. Согласен?

– Семен Вилорыч, – проникновенно отвечал я, – если вы думаете, что я откажусь, так это напрасно. Ясное дело согласен.

Миндалев внимательно оглядел меня с Саней и добавил – А он вот у тебя заместителем будет, если что. Завтра с утра подъеду, все формальности с председателем утрясем.

После чего отбыл на своем УАЗике туда же, откуда час назад появился.

Когда я ехал назад в Анютино вместе с Саней и зареванной Иркой, стемнело уже окончательно. В голове, как одна картофелина в пустом ведре, болталась единственная мысль – этот день блять никогда не закончится…

Трактор в поле тыр-тыр-тыр, кто в колхозе бригадир?

Это’О, Это’О, камерунский почтальо… нет, ну бригадирил-то в нашем колхозе не Это’О конечно, он еще не родился на тот момент, а Сергуня Сороколет. Об этом официально объявил председателю Пугачеву приехавший с утреца на зеленом УАЗике доцент Миндалев, сунул ему под нос бумагу с лиловой печатью. С ним вместе прикатил целый младший лейтенант в очень помятой милицейской форме. Вообще-то по правилам он еще вчера должен был в больничку явиться, врачи-то совершенно точно позвонили куда надо звонить в случае ножевых, а равно огнестрельных ран, но сами понимаете, граждане, это ж глубокая, как Марианская впадина, российская провинция-с, где все делается медленно и неправильно, как говорил певец алкогольной тематики Веничка Ерофеев, чтобы люди не дай бог не возгордились. А если все будет делаться правильно и быстро, то они могут неожиданно возгордиться и тогда все выйдет еще хуже…

Ну короче приехал этот мент с фамилией Коростылев и с непроясненным именем-отчеством и устроил опрос общественности на предмет вчерашнего происшествия с одновременным составлением протокола (ударение на первом слоге). Я чего, рассказал в 2 словах, что видел, а о причинах драки понятия не имею, потому что только что приехал. После этого мент пошел дальше по деревне, ну а я занялся бригадирскими делами, кои оказались довольно непросты и многообразны.

Во-первых надо было определить фронт работ на сегодня, заодно узнал, почему нас кидали из угла в угол – а просто колхозу надо было процентовку закрывать в соответствии с руководящими указаниями сверху. Сегодня вот надо было кровь с носу 10 тонн картошки сдать на приемный пункт, значит лежала наша дорога на картофельное поле на границе с Мордовской АССР.

– А завтра? – быстро поинтересовался я.

– Ну ты спросил, – отвечал Пугачев, дымя папиросой как паровоз на подъеме, – завтра и узнаем, что там завтра будет.

Во-вторых, кормежка – выданные харчи хозяевам домов, где жили наши ребята, уже к концу начали подходить, значит что? Правильно, надо идти и получать новые, мясо в основном на скотном дворе, и развезти все это дело по хатам. И сделать это надо было бригадиру, кому ж еще.

Ну и наконец в-третьих надо было утрясти наконец вопрос с дисциплиной, по мнению Пугачева студенты разболтались вконец, шляются хер знает где, драки устраивают хер знает с кем, портвейну пьют хер знает сколько. Короче надо немедленно это прекратить.

И под самый занавес разговора председатель огорошил меня новостью, что бравый боец Антоша убежал из дома и скрывается где-то в окрестностях, так что вы там поаккуратнее, если что. Вот только партизан нам не хватало для полного и безоговорочного счастья, да…

Планы короче, Сергуня, намечены, задачи определены, пшел выполнять намеченное и определенное. Проводил ребят на поле, пошел забирать мясо, скотный двор был не так, чтобы совсем близко. Там меня огорошили тем, что корова, предназначенная нам на мясо, еще не забита, на вот тебе, бригадир, ножик и иди забивай сам, если спешишь. Я тут же отговорился тем, что вовсе я и не спешу, к вечеру если сделаете и ладно, и пошел к своей избе посидеть-подумать о делах своих.

Посидел, но ничего полезного не надумал, а тут и баба Катя подошла с вопросами, чего ж ей теперь делать и как её Антоше теперь быть? Подумал еще, уточнил возраст Антоши (18 летом исполнилось), сказал, что в армию ему срочно надо – оттуда в ментовку не выдают. Баба Катя сильно задумалась… А еще, сказала, тилявизер у нас в сарае стоит второй год, не кажет совсем, может посмотришь, ты вроде парень шустрый.

Ну пошли, посмотрим, сказал я. Тилявизер был достаточно древний, но хорошо знакомой марки Чайка-4, у нас в семье такой же стоял до недавнего времени, и я его даже чинил неоднократно. Включил – полосы вместо растра, залез внутрь… у этой модели была такая фишка – одинаковые лампы в разных блоках стояли, 3 пары, так их можно было поменять местами, если характер неисправности менялся, значит дело в лампе. Поменял все 3 пары, но лучше как-то не стало. Долбанул от злости по боковой стенке, это неожиданно помогло – тилявизер заговорил голосом Сенкевича. Ну понятно, типичный непропай, родовое клеймо отечественной радиоэлектронной промышленности, простучал все элементы рядом с этой стенкой, стук по которой помог, определил, что не контачит панелька одной лампы. Спросил паяльник, а нетути его у бабы Кати и никогда не было, ну ладно, обошелся подручными средствами в виде разогретой в печке отвертки, кое-как пропаял все контакты. Устройство затарахтело громко и бесперебойно, почти так же, как трактор Кировец.

Баба Катя впечатлилась и предложила мне в уплату литровую бутыль самогона.

– Думаешь откажусь? – сказал я, – да ни в жисть, давай свою бутыль. Из чего гнали-то?

Оказалось, что из прошлогодней пшеницы, понюхал, запах неплохой, ирландский Бушмилл напомнил. Хотел было уточнить детали процесса самогоноварения, ну как там сусло делают, чем фильтруют и тд, но решил отложить, будет еще время, а то спугну бабу Катю глупыми вопросами, больше от нее ничего не дождешься. Ну а потом я сделал второй заход на скотный двор.

На этот раз более удачно – бедную скотину забили и разделали без моего участия. Выдали мне значит 4 пакета по числу изб, каждый в районе 5 кг, теплое еще мясо было, едва не сблевал, когда инспектировал содержимое. Краем глаза заметил, что в одном пакете совсем уж одни кости – нагло потребовал заменить, мясник удивился, но ничего не сказал, заменил на менее костлявое без слов. Дотащил и раздал пакеты по хозяйкам. Расписок не брал, здесь похоже все на полном доверии, ну и ладно.

А дальше делать мне вроде совсем нечего стало, в правлении спросил направление, куда там наши поехали, ну и попилил туда пешком (не на желтенькой же копейке по этим колеям ездить), вливаться в трудовой так сказать коллектив – я же не какая-нибудь сволочь лежать кверху пузом, когда другие работают, правильно? Сразу же и озвучил претензию председателя к дисциплине – народ покивал головами, что да, нехорошо как-то у нас с ней, но конкретных предложений не поступило. Ну и хрен с ним, рассосется все само собой, надеюсь.

Танька, которая маленькая и толстенькая, похоже конкретно на меня запала, что выражалось в постоянных глупых вопросах и просьбах… не, ребята, мне такого счастья даром не надо, у нее плюсом к маловыразительному экстерьеру еще и характерец такой не сахар, что где-то даже пороховая смесь. Попытался как смог максимально от нее дистанцироваться, помогало только это плохо.

Да, и сегодня нас обслуживал гужевой, друзья мои, транспорт – да-да, кобыла, запряженная в телегу. На нее помещалось где-то 20-25 мешков картошки, после чего повозка отъезжала на разгрузку, а у нас наступал перекур. После очередной перезагрузки сформулировал мучающий меня вопрос:

– А вот к примеру у этого вот средства передвижения какой расход овса на 100 км пробега? По сравнению с газоном кто выгоднее будет?

Народ разошелся во мнениях насчет эффективности этих транспортных средств, единым было только мнение, что пора бы уже и пожрать чего-нибудь…

Вечером нас таки отвезли домой на тентованной машине, и такие оказывается у Пугачева в хозяйстве водились. Обрадовал сожителей по избе честно заработанной бутылкой самогона, предложение раздавить ее сегодня же встретило горячее одобрение, переходящее в овации. А тут и починенный телевизор очень кстати пришелся – я затащил его в избу и поставил в уголок кухни на привинчивающиеся снизу ножки, все по фэн-шую. Включили, а там значит кубок УЕФА, Динамо-Киев против немецкого Айнтрахта, трансляция из сами понимаете Киева. Очень хорошо под душистый самогон пошло.

Вообще-то, сколько мне помнится, конец 70-х это был один из самых неудачных периодов для советского футбола – после феерического успеха того же Динамо в 75 году (Кубок кубков взяли же впервые в истории, а потом еще и Суперкубок у Баварии отобрали) последовала череда фатальных провалов. Бедолага Блохин, отличный в общем и целом футболист, так и не сумел сыграть на уровне сборной ни в одном финале… нет, в 82-м кажется он выходил на замену. Вот и в нашем 77-м в Кубке чемпионов играло прости господи Торпедо, уму непостижимо, как оно чемпионом оказалось, в первом же туре и вылетит со свистом, в Кубке УЕФА Динамо-Киев и Динамо же, но Тбилиси, никаких достижений за ними тоже не последует, единственным исключением будет Динамо-Москва в Кубке кубков, оно должно аж до полуфинала дойти. А конкретно про этот матч с Айнтрахтом ничего не помню, но по итогам двух матчей должны киевляне вылететь.

Ну так все и оказалось – немцы в середине первого тайма закатили дурацкий гол после ошибки вратаря, а через несколько минут Веремеев красиво ответил после паса Колотова, 1:1. Форма футбольная мне показалась необычной, тесной что ли какой-то, майки приталенные, трусы короткие и тесные, сейчас все это более эргономично делают. И игра была довольно скучной, никаких хитроумных комбинаций я не увидел, перепасы и передачи через половину поля, но ребятам, особенно подогретым самогоном, вроде понравилось, болели они отчаянно и громко, так что к нам заглянула на огонек, ну кто бы вы думали? Правильно, Ирка-медичка.

– Ну чего стоишь в дверях, заходи, садись – о делах наших скорбных покалякаем, – сказал я, разливая остатки самогона по стаканам (рюмок в этом доме я так понимаю сроду не водилось)

– Чего это сразу скорбных-то? – возразила сходу Ирка, принимая впрочем приглашение зайти, – нормально вроде все пока.

Ну да, это я забыл, что «Место встречи», откуда вышла эта знаменитая фраза, пойдет на экранах только через пару лет. Ладно, не страшно, продолжаем так сказать разговор, как говорил великий Карлсон с пропеллером.

– Ну тогда вздрогнем что ли? За здоровье присутствующих здесь дам!

Выпили, закусили картошкой (однообразная все же у нас еда, надо бы что-то придумать).

– Так чего там у тебя с Павликом и Антошей приключилось?

Однако Ириша говорить о своих шашнях с этими друзьями наотрез отказалась, насупилась и разговор далее не поддерживала. Через полчасика она собралась уходить, а перед уходом сказала мне:

– Сережа, не проводишь меня, а то темно на улице?

Все остальные понимающе заухмылялись, подмигивая мне поочередно разными глазами. Да думайте что хотите, похер, подумал я, а вслух сказал:

– Ну ясен пень провожу, на улице же такая темень, заблудишься еще!

По дороге прояснился внезапный интерес ко мне Ирки – боялась она, что партизан Антоша подкараулит ее где-нибудь, ну и сделает с ней чего-нибудь. А поскольку про меня тут все говорили, что я такой типа непобедимый боец и Антошу уже один раз заборол, то может я соглашусь побыть некоторое время ее телохранителем?

– А что мне за это будет? – немедленно поинтересовался я.

– А что ты хочешь?

Я поиграл в уме возможными хотелками, мысленно урезал их втрое и сказал просто:

– А покажи для начала сиськи, Ирэн.

Ирэн как-то резко вспыхнула лицом, что было видно невзирая на темень, потом схватила меня за руку, затащила за очередной сарай, расстегнула ватник и задрала вверх рубашку:

– Ну смотри.

Лифчика она не носила… да, осмотреть там было на что – очень такая хорошая уверенная тройка, соски небольших размеров, ну отвисало чуть вниз, но совсем немного. Я наклонился, поцеловал по очереди оба соска, потом опустил рубашку вниз:

– Простудишься еще.

– И как впечатление? – спросил все еще красная Ирка.

– Да все в порядке, что хотел, то и увидел.