Бурлеск: новая жизнь

Администратор ожидала чего угодно от их встречи, но только не такого явного неуважения и открытого пренебрежения. Она прожигала ее взглядом через зеркало, но та упорно игнорировала ее. Да уж, непростая мадам. С такой надо вести себя твердо и круто, сразу показать, кто здесь главный и поставить на место, иначе не миновать постоянных распрей в будущем.

Жанна подошла и протиснулась между ними к полукруглому столу, за которым они восседали. Уверенно сдвинула всю разложенную косметику в сторону, развернулась к ним лицом, присела на край этого стола и сложила руки на груди, глядя на них свысока. Всю силу и очарование своей ледяной улыбки направила на свою оппонентку.

– Я не “милочка” и уж тем более не девочка на побегушках, – начала она спокойным твердым голосом. – Я менеджер зала и по рангу занимаю более высокое положение, чем вы. Если вас это не устраивает, это сугубо ваши личные проблемы. Я не потерплю неуважительного отношения к себе, тем более, ничем не обоснованного. – Она выдержала паузу, пристально глядя ей в глаза. Та манерно цокнула и первой отвела взгляд. Жанна выиграла, она это почувствовала.

– Насколько я информирована, эта должность достаточно долгое время оставалась незанятой. Вы, как человек взрослый и опытный, могли бы предложить свою кандидатуру на это место. Однако вы этого не сделали. Причин может быть много, но основную я вижу в избегании слишком большой ответственности. Хотя могу и ошибаться. Так или иначе, теперь ответственность за всех своих подчиненных ложится на мои плечи. Помимо решения конфликтных ситуаций, я должна сохранять благоприятный климат в коллективе, что, безусловно, будет положительно отражаться на всей работе в целом.

Она продолжала буравить ее взглядом, но тон сменился на более снисходительный. Словно взрослый сменяет свой гнев на милость в адрес провинившегося ребенка, который осознал свою вину в ходе поруганий.

– Итак, начнем сначала. Меня зовут Жанна Андреевна.

Она вежливо протянула руку для делового рукопожатия, все еще возвышаясь. Женщина напротив посмотрела ей в глаза, покосилась на руку и аккуратно вложила свою ухоженную и холеную.

– Кира, – рукопожатие вышло с такой манерностью, словно Жанне делали большое одолжение.

– Кира, приятно познакомиться, – предельно вежливо отозвалась Жанна. – По долгу службы наши частые встречи неизбежны. Полагаю, будет вполне уместным перейти на «Ты».

Она была старше, это и невооруженным взглядом видно. Дело не только в разнице весовой категории – тут Жанне с ней не потягаться. Ее возраст угадывался во взгляде: тяжелый, оценивающий, с долей цинизма и скепсиса. Как-то так лихо заломленная бровь одна придавала выражение чуть ли не барского высокомерия лицу. Да и саму физиономию имела несколько брюзгливую и надменную, но в то же время осторожную, как бы прощупывающую почву, как тот или иной человек позволит себя с ним вести. В целом же весь ее вид говорил о довольстве, о том, что она имеет ровно столько, сколько ей нужно, а если станет не хватать, она достанет еще. Держала себя достойно, с изяществом. И даже свое поражение в этой небольшой стычке приняла с чувством превосходства над всей этой ситуацией.

– Как хочешь. Жанна Андреевна, – подмигнула она. Жанна вернула улыбку и перевела взгляд на… Юношу. Он был намного моложе своей компаньонки и даже как будто моложе самой Жанны. Смотрел на нее пристально во время всего нравоучительного монолога, и теперь не отвел глаз, изучающих исподлобья, с какой-то неподвижной идеей во взгляде. Лицо у него было чересчур красивым, пожалуй, можно сказать смазливым. Из сугубо мужских черт – это прямые, нависшие над глубоко посаженными глазами брови и кадык. Мелированные волосы чуть длиннее обычных коротких стрижек, разделены на боковой пробор и уложены гелем назад. Руки он спрятал в карманы тоненького пиджака, и Жанна не стала протягивать ему свою. Вместо этого убрала их за спину, выказывая открытую незащищенную позу.

– А к тебе как обращаться?

– Мадам Кира Низова и Рома Котик Бусыгин наши сценические имена.

– Ясно. Но я спросила о твоем имени.

Он повел одним плечом:

– Рома.

Ей показалось его булькающее произношение буквы «р» смутно знакомым, она потому и переспросила. Потом вдруг встрепенулась, выйдя из задумчивости:

– Вы всегда приходите задолго до смены?

– Чтобы наложить грим уходит много времени, – ответила Кира.

– Тогда не буду вас отвлекать, – смилостивилась Жанна и покинула комнату.

После ухода администратора, Рома, как ни в чем не бывало, придвинул косметику обратно и приготовился гримировать лицо. Да уж, давненько так Киру не осаживали. По негласному правилу она считалась здесь главной, и все, включая администраторов, беспрекословно ей подчинялись. Все, кроме этой. А ведь это ее он тогда случайно встретил в проулке. Потом вцепилась в него, как репей, и потащилась рядом.

Рома взял крем, косметическую губку, рядом положил сухой грим, рассыпчатую пудру и приступил. Кожа на лице совсем сухая стала. Сколько раз он говорил Кире, что ему не подходит эта марка! Нет, одно, что стоит на своем – это самый лучший бренд! По барабану! Если для его типа кожи он не подходит, плевать он хотел на его крутизну. Кроме того, Кира поменяла его косметику для бритья тоже на эту марку. Причем, без Роминого спроса! Вот просто взяла и поменяла! Мало того, что она заставляет его бриться дважды в день, потому что не переносит колючую щетину по утрам, так еще и раздражение на коже от нового лосьона окончательно портит настроение.

Откинулся на стуле и стал наносить темные и светлые тона на лоб, нос и щеки, чтобы зрительно изменить их форму. Они даже поругались из-за этого! Нехило так полаялись, потому и ушел из дома, на ночь глядя, когда девчонку эту встретил. Кира даже не позвонила, не побеспокоилась за него, негодяйка.

Рома украдкой взглянул на нее и вернулся к своему занятию. С того дня они толком и не общаются. Так только, по делу. И, сказать по правде, Рома был даже рад этой паузе, потому как его стало тяготить в последнее время Кирино превосходство, надзирательство во всем, в любых аспектах его жизни. Она сократила его степень свободы до минимума. Рома бы даже и продлил эту паузу как можно дольше, а может и совсем ушел бы от нее…

Взял ватные палочки и стал наносить ровными, четкими и плавными линиями основные детали. Эта пугающая мысль в ту ночь впервые закралась ему в голову и крепко засела там. Пугала она своей осознанностью, определенностью. Он абсолютно четко понял, что больше не хочет жить под гнетом постоянного контроля, неусыпного надзора. Кому звонил, куда ходил, где был, что делал… Это начинало сводить с ума! Каждый шаг, любое действие – все находилось под пристальным наблюдением! А с другой стороны… Рома и не знает иной жизни…

Больше десяти лет они живут вместе. Когда они познакомились, Роме еще и двадцати не было. Тогда, в ту далекую пору, ему даже нравилось такое отношение. Он реально кайф ловил, потому что думал, что так Кира проявляет свою любовь и заботу. Эта взрослая серьезная женщина заботиться о нем, мальце – как тут не одуреть от счастья? Время шло, такое отношение усугублялось, спрос за его действия усиливался, меры пресечения его вольностям ужесточались и Рома понял, что такое поведение диктуется не добрыми побуждениями. Это черная безосновательная ревность, смешанная с признаками параноидной шизофрении.

Он стал видоизменять форму глаз и бровей с помощью сухих красок. Самое ужасное заключалось в том, что Рома не знал, как от нее уйти, а, главное, куда? Она так просто не отпустит, Рома знает ее, как облупленную. Будет клясться на могиле матери, что исправится и после перемирия и некоторого затишья все начнется по новой. Да и сам Рома не представлял, как будет жить без нее, ведь он не знает иной жизни. Других отношений, другого общения… Он не умеет жить по-другому.

– Котик, долго ты еще будешь на меня дуться? – прервала ход его мыслей Кира.

– Я дуюсь? – Рома поднял еще выше только что прорисованную изогнутую бровь. Имея от природы прямые, как палки, брови, ему приходилось всячески ухищряться, чтобы придать им изгибы. Кира не раз настаивала удалить эту растительность лазером и придать долгоиграющим татуажем более утонченные и изогнутые очертания бровей. Она с ума сходила по мужчинам, которые придают особое значение своей внешности, смягчая сугубо мужские черты лица косметическими, а то и хирургическими способами, и всячески старалась слепить из Ромы яркого представителя именно такого типа мужчин. Тот не соглашался. Кое-как отстоял право хотя бы эту часть растительности на своем теле оставить нетронутой.

– Ну, не я же, – дала отпор Кира и тут же смягчилась, – я готова простить твою грубость и даже неуважительное отношение, но ты по-прежнему холоден со мной. Неужели все из-за дурацкого лосьона?

– Дело не в нем, и ты это прекрасно знаешь. Дело в твоем отношении ко мне. Ты даже не спросила, хочу ли я этого! Просто взяла и сделала по-своему!

– Но, пупсик, раньше тебя устраивал такой подход, – деланно удивилась Кира.

– Когда раньше? Когда мне было восемнадцать? Я вырос, Кира. Ты сама меня вырастила, и я больше не нуждаюсь в твоей гиперопеке! Меня раздражает твое пренебрежительное отношение ко мне, как к личности! Ты ни во что меня не ставишь! Мое мнение для тебя – пустое место! Я устал от этого! Я больше не хочу так жить! – Рома разошелся и даже стукнул кулаком по столу.

– Хочешь, могу купить тебе прежний лосьон. Делов-то.

Рома безнадежно усмехнулся и, снова повернувшись к зеркалу, стал наносить рассыпчатые румяна.

– Ты опять меня не слышишь. Впрочем, как всегда, – буркнул он. Потом они принялись рисовать губы, и стало не до разговоров.

Когда Жанна в следующий раз зашла в гримерку перед началом программы, то так и обомлела на пороге. Если бы она лично, своими глазами, не видела их здесь пару часов назад, она бы в жизни не поверила такому преображению!

Перед зеркалом крутились и вертелись два незнакомых ей человека. Женщина с большими бигудями на голове завязывала на том месте, где по замыслу должна быть талия, пояс от халата в крупную клетку. Розовые тапочки с большим помпоном и скалка завершали образ. Рома же из молодого мужчины превратился в подростка в заостренными чертами лица: бейсболка козырьком в сторону, плеер на ремне джинсов, из которых он вырос и футболка с дурацким принтом. Они обменивались репликами, вспоминая шутки и сюжет миниатюры, с которыми готовились выступить. Рома встретился с Жанной взглядом в зеркале и подмигнул ей.

– Вижу, вы готовы.

– Еще как готовы. Будешь тут с вами не готовой! – входя в образ, отозвалась Кира.

– Тогда начинаем после медленной композиции.

Публика так и покатывалась от смеха над их шутками, которые, чего уж греха таить, были все ниже пояса. Юмор у них не только черный, но и пошлый, как выяснилось. Как они стебали отношения родитель-подросток, это же уши в трубочку сворачивались! Жанна тоже живет в современных реалиях и видит, как гаджеты и вседозволенность влияют не лучшим образом на воспитание детей. Но чтобы так высмеивать проблему отцов и детей и пубертатный период надо обладать изрядной смелостью.

Глава 4

Первый глоток кофе – самый желанный, на втором раскрывается вкус, и только на третьем получаешь подлинное удовольствие от напитка. Жанна сидела за столом на кухне, неспешно потягивала крепкий черный кофе с ванильным сиропом и глядела в окно. Все для нее было ново: и пейзаж за окном, и само окно, стол, кухня – вся квартира, куда она перебралась пару месяцев тому назад и еще не освоилась здесь до конца. До сих пор повсюду стояли полуразобранные коробки, вещи из которых вынимались по мере необходимости.

Она поставила чашку с недопитым кофе перед собой, пальцами растерла глаза и широко зевнула. Сегодня первый рабочий день после выходных, которые, кстати, прошли скомкано. Отоспавшись днем после ночной смены, она обнаружила, что ночью сон к ней не идет, а заняться особо нечем. Весь следующий день она бодрствовала, несмотря на сонливое состояние, чтобы ночью нормально отдохнуть, а сейчас снова придется ночами не спать до конца недели. Даа… Однозначно нужно выстроить свой режим сна более грамотно.

Как выяснилось на встрече по утверждению программы, продовольственный закуп выпадает на среду. По такому случаю в клубе предстояло появиться на два часа раньше обычного. То, что впереди целая рабочая ночь, по всей видимости, никого не волновало.

Жанна приготовила нехитрую снедь и без аппетита, чисто механически, ее проглотила. Сказать по правде, у нее не было ни желания, ни вдохновения готовить что-то оригинальное для себя одной. Приняла душ, собралась и вновь отправилась покорять мир.

Ресторан был многолюден, как и обычно в это время. Немного поболтав с Ксенией, она отправилась в клуб. Еще на подходе к дверям заведения услышала музыку из зала. Вот это, по крайней мере, странно.

Танцпол, столики и барная стойка были пустыми. Помещение освещалось тусклым искусственным светом, сцена подсвечивалась более ярко. Вот на ней-то и репетировал свое выступление один из артистов под негромкое музыкальное сопровождение. Жанна прошла вперед, стараясь не отвлекать артиста, но в то же время, стремясь его разглядеть.

Это был мужчина. Однозначно. Голый торс блестел от пота. Свободные трико не стесняли размашистых движений, а босые ступни скрадывали звуки его танцевальных па. Он исполнял сольную партию под крайне экзотическую инструментальную мелодию, от которой у Жанны мороз по спине пробежал, и волосы на затылке встали дыбом. Она неотрывно, словно зачарованная, смотрела, как его пластичные, скользкие, мягкие движения сменялись импульсивными, резкими и порывистыми. Насколько уверенно он владел своим телом, как гармонично координировал каждый шаг и жест. Какой невероятной силы энергетика исходила от человека, самозабвенно отдающегося танцу.

Она затаила дыхание и на цыпочках подходила все ближе и ближе. Теперь она могла детально разглядеть его тело: совершенное, идеальное. Не перекаченное и не тощее. Мускулистое и жилистое, и абсолютно гладкое, загорелое, блестящее. Его гибкости могла бы позавидовать бывалая акробатка, а силой он мог бы померяться с титулованным гимнастом. Надрывное, дикое, мощное чувство, которое с силой вырывалось с каждым одержимым движением, приводило в трепет. Сюрреалистическое звучание музыки в купе с неправдоподобными перемещениями тела вызывали ощущение абсолютной нереальности происходящего.

Прозвучал финальный аккорд, и танцор замер в заключительной позе, пронизывая пылающим взглядом пустоту зала. Наткнулся на замершую перед сценой Жанну, и ее аж встряхнуло. Серо-голубые глаза Ромы горели адским огнем, сжигая самого себя изнутри. Потом он словно сбросил с себя оцепенение, мотнул головой, вышел из образа и поднялся с колен.

Жанна зааплодировала, искренне, от души. Надо же, какой талант кроется в этом молодом человеке. Это же целое произведение искусства, кладезь бесценных способностей!

– Браво! – похвалила она, когда музыка окончательно стихла. – Умопомрачительный танец в профессиональном исполнении! У него есть название? Я бы хотела вставить его в программу.

– Он еще недоработан, – потупившись, пробормотал Рома, ловя воздух открытым ртом. Неслышной поступью подошел к краю сцены, подобрал с пола полотенце и промокнул пот с лица.

– Я, конечно, еще дилетант в этих вопросах, но, по-моему, он безупречен! Зря стесняешься.

– Дело не в этом. Я и сам хочу работать этот номер… – он все еще не мог отдышаться после танца.

– Тогда в чем загвоздка?

– Кира считает, что танец еще «сырой», да и вообще, что именно я не потяну его, – нехотя признался он, снова отводя глаза.

– А Кира твой балетмейстер? – Жанна скептически заломила бровь. Он неловко мотнул головой. – Тогда я не вижу смысла подчиняться ей. Есть костюм? – он кивнул и наконец-то поднял на нее глаза. – Прекрасно. Музыка тоже удачно подобрана. Постановка отточена. Придумай название, и я включу его в программу.

– Не очень хорошая идея. Кира разозлится…

– Мы уже выяснили с ней субординацию наших отношений. Да и тебе не стоит постоянно оглядываться на ее мнение. Ты уже взрослый, самостоятельный человек, пора думать своей головой.

Не в бровь, а в глаз! Рома так и замер, пораженно уставившись на нее.

– “Несломленный”, – сказал вслух и сам не поверил своим ушам.

В зал вошел бармен помогать принимать товар. В подсобных помещениях послышались посторонние звуки. Атмосфера доверительной близости между ними лопнула, как мыльный пузырь, нарушенная вторжением чужих лиц.

Рома вдруг посмотрел на Жанну с таким сожалением, будто хотел сказать что-то еще, что-то очень важное для него, но не при свидетелях. Как-то так окинул взглядом ее всю, целиком охватил ее образ. Потом снова посмотрел в глаза и попрощался официальным тоном:

– До свидания, Жанна Андреевна.

– Всего доброго. Рома.

Эта ночь преподнесла Жанне небольшой сюрприз в виде конфликтной ситуации с гостем. Он утверждал заплетающимся языком, что в его бокал с виски попала муха. Откуда бы ей взяться, спрашивается, на таком-то этаже здания, в помещении без окон? Ну, допустим. Порцию напитка она распорядилась поменять за счет заведения. Однако, этот же наглый тип заявил, что муха «вылилась вместе с виски прямо из бутылки», и тогда он потребовал поменять испорченную почти пустую бутылку на новую, целую за счет заведения. А ему палец в рот на клади! Вот тут Жанна заимела все основания не верить его пьяному бреду. Это через дозатор насекомое попало в бутылку? Ну-ну!

Она без особого труда смогла разрешить созданную на пустом месте проблему, задавив гостя трезвой логикой. Поймала себя на том, что улыбка не покидала ее во время всего спора – настолько пустяковым, несерьезным было это разногласие. Гораздо проще, тех, что она решала раньше. Потому что знала, никто не дышит ей в затылок, готовясь при малейшем промахе наброситься на нее с обвинительной речью в силу ее некомпетентности. Потому что могла спокойно обдумать свои действия, просчитать свои шаги, а не пытаться второпях и впопыхах решить проблему в пользу дела. Потому что знала, что ее не станут ругать на глазах у всего коллектива, как нерадивого хулигана, опуская ее самооценку ниже плинтуса и подрывая ее авторитет руководителя в целом. Именно на такой уровень вышли их отношения с супругом в последние годы, когда они вместе трудились на одном предприятии, которое сами же некогда организовали.

Глава 5

В четверг на Stand Up Party ведущие Мадам Кира и Рома Котик были в ударе! Таких жестких шуток от них не слышали давно. Зал не умолкал от их непрестанных подкалываний, грубоватых поддевков, крутых высмеиваний. Мат стоял в три этажа, да такой заковыристый, что Жанна и слыхом не слыхивала. Все шутки ниже пояса, на грани фола, но от того еще больше заводящие беснующуюся толпу. Они включили в программу пару своих постановочных театральных номеров, но танца Ромы не было…

В выходные вечеринка проводилась в морской тематике, и все приглашенные артисты были так или иначе связаны с обнажением: женский и мужской стриптиз, сольные выступления и дуэты, эротический шоу-балет и варьете в образе морских чаек. Анатолий Ефремович по достоинству оценил столь смелый ход со стороны нового администратора. Жанна составила и утвердила с директором программу на следующую неделю, куда включила сольный номер Ромы.

В понедельник, после заключительной на неделе вечеринки, Жанна не стала отсыпаться весь день, а завела будильник на позднее утро. Пусть будет чувствоваться недосып, зато ночью спать будет крепко. Она прошлась по магазинам, посетила салон красоты, где обновила маникюр, педикюр и освежила цвет волос. Ближе к вечеру вышла на променад. Небо затянуло серыми тучами, дул холодный ветер, но было сухо. Позвонила Ксении с предложением составить компанию, но ту не отпускали из дома семейные дела.

Жанна задумалась над двоякостью ее ситуации. С одной стороны, Ксению можно смело назвать счастливой женщиной: она вышла замуж, состоялась как мать продвинулась вверх по карьерной лестнице (когда-то сама начинала официанткой). С другой – ведь это же вечная привязанность к дому, строгое соблюдение и исполнение своих обязательств. Никаких спонтанных решений – будь то незапланированный отдых или встреча с подружками – все должно быть оговорено и согласовано с домочадцами. И если муж – человек такой же самостоятельный и ответственный, то дети… Это же совсем другая история! Приняв решение завести детей, женщина должна четко отдавать себе отчет, что назад дороги нет. Не получится вернуть все как было, если что-то вдруг не устроит. Это крайне ответственный шаг, это всерьез и надолго… Навсегда!

Эту непреложную истину в нее с самого детства вкладывала мать. Как строитель, кирпичик за кирпичиком, она скрупулезно закладывала эти знания в свое единственное чадо. В итоге, в Жанне закрепился подсознательный страх – готова ли она возложить на себя столь непомерную ответственность? Готова ли связать себя материнскими узами навсегда? Готова ли она жить ради ребенка, только из-за него и для него? Готова ли она лишить себя независимости и начать сдавать жизнь ребенку в аренду? Или она еще сама недостаточно крепко встала на ноги, недостаточно набралась жизненного опыта и мудрости, чтобы передать эти знания своим детям?

После долгих обдумываний она пересмотрела свое отношение к жизни и научилась получать удовольствие и выгоду от своей свободы, не думая о детях. Она перестала все силы отдавать работе только ради того, чтобы обеспечить своему потомству безбедное существование. Она стала больше путешествовать, больше тратить время на себя, как на женщину. Она стала усиленно возрождать яркие, страстные отношения с супругом, которые со временем стали увядать. Нервотрепки на работе также не прибавляли огня их отношениям и не привносили новизны. Но в конце концов, муж сдался и подал на развод. Он не смог смириться с самим фактом отсутствия в его жизни детей. Слишком шаблонное воспитание, консервативное мышление и безупречный до тошноты образ жизни одержали победу, взяли верх. Он не смог перестроиться, как Жанна, на иной уклад жизни. Он оказался слабее… Или, наоборот, сильнее. Смотря, с какой стороны глянуть.

Жанна бы так не смогла. Они вместе были уже очень долго, еще со студенческих лет. Она всегда была ему опорой и поддержкой, во все времена, и в горе, и в радости была рядом. И когда он создал свою фирму, стала работать у него бухгалтером. И когда были тяжелые времена, она на равных с ним стойко переносила трудности и невзгоды. И когда дела пошли в гору, и фирма стала процветать, она тоже была рядом. Тогда они переехали жить за город в элитный поселок в просторный комфортабельный коттедж.

После стольких лет вместе, после всего, что они пережили, вот так взять и променять ее на другую женщину? Нет, Жанна бы так не смогла. Будь даже любая иная причина, она бы не оставила его. Разовая измена или длительный роман на стороне – все можно обговорить, решить и исправить при взрослом, грамотном подходе. И разговаривать, главное всегда друг с другом разговаривать честно и откровенно, а этот пункт они безвозвратно упустили…

Ха! Тогда можно поспорить, кто из них более консервативен. Уж не сама ли Жанна, которая привыкла к конкретно этому мужчине и не желала его менять, несмотря ни на какие жизненные обстоятельства?

Ну, да ладно. Не стоит ворошить былое. Жизнь на этом не закончилась, а значит надо продолжать жить. Они разменяли коттедж, и на половину вырученной суммы Жанна купила себе вполне приличную квартиру в городе, и даже кое-что осталось на первое время.

Жанна неплохо обосновалась на новом месте, и работа в новой сфере скучать ей не давала. Она специально подобрала что-то диаметрально противоположное, чтобы заглушить в себе боль утраты семьи. Пусть уж лучше так не спать ночами, чем, плача над своей прорухой-судьбой, сидя в одиночестве в тускло освещенной кухне над чашкой крепкого кофе.

Почему вдруг именно сейчас нахлынули на нее воспоминания о прошлом, Жанна и сама не поняла. Только прогуливаясь все это время, она довольно озябла на промозглом ветру и решила зайти в кафе погреться. Ее проводили к уединенному столику в углу и подали меню.

В ожидании своего заказа, она обвела зал глазами. Вернее, ту его часть, что смогла увидеть сквозь ветви разросшегося фикуса сбоку от нее. Взгляд зацепился за смутно знакомые лица. Напрягла память и признала в них Киру и Рому. Без привычного грима их и не сразу узнать. Они сидели за столом друг напротив друга и о чем-то мило переговаривались. Хотя не совсем… Судя по экспрессивной жестикуляции Киры, она пытался что-то доказать или в чем-то убедить. В то время как Рома сидел в закрытой позе, не принимая ее доводы.

Официант принес чашку кофе и пирожное. Жанна принялась есть, украдкой поглядывая на супружескую парочку, и ее мысли плавно перетекли на объекты ее созерцания.