Дворец утопленницы

Глава 5

На следующий день в дверь позвонили.

Когда по палаццо разнеслась пронзительная трель, Фрэнки, сидевшая за столом над листом бумаги, резко вскинула голову. Эхо так долго перекатывалось по комнатам, словно во всем доме не было ни единого предмета, способного поглощать звук, – ни мебели, ни ковров, ни бесчисленных декоративных безделушек. Она вдруг поняла, что еще ни разу не слышала здесь звонка в дверь и, вообще говоря, не знала никого, кто мог бы позвонить.

– Да? – неуверенно проговорила она в домофон.

– Фрэнсис, это я.

– Ясно, – отозвалась Фрэнки, не давая себе труда ее поправить. – Сейчас спущусь.

Можно было бы отослать гостью прочь, не так уж сложно сочинить отговорку. Но вчерашнее происшествие до сих пор преследовало Фрэнки, обдавая холодом, который никак не получалось прогнать, и она вдруг поняла, что прошлым вечером не лгала себе, что оставаться одной ей и впрямь больше не хотелось. Прежде она всегда находила в одиночестве покой и лишь в последний год начала замечать, насколько одинока. Если бы не подруга, если бы не редактор, дни напролет тянулись бы в звенящей пустоте – некому излить душу, некому и слова сказать, – и мысль об этом угнетала Фрэнки куда сильнее, чем она готова была признать.

Еще в Лондоне случались тяжелые периоды, когда она сидела дома совсем одна, бесконечно прокручивая в голове текст проклятой рецензии, и в голову лезли мрачные фантазии вроде тех, что, должно быть, толкнули ту несчастную девушку с моста в канал.

Возвращаться к ним Фрэнки вовсе не собиралась.

Гилли ждала на улице, у двери. Хотя этим утром было прохладно и булыжники мостовой влажно блестели, юбка на ней была, кажется, еще короче, чем в прошлый раз, край едва выглядывал из-под пальто. Фрэнки нахмурилась:

– Что вы здесь делаете?

Та робко улыбнулась в ответ:

– Надеюсь, вы на меня не слишком рассердились.

Фрэнки на мгновение задумалась, разглядывая девушку.

– Куда больше, чем на вас, я рассердилась на кафе за возмутительный счет.

– Значит, в следующий раз я угощаю.

– Ловлю на слове, – отозвалась Фрэнки. Следующего раза у нее в планах не было, но все равно приятно.

Гилли смотрела на нее с надеждой.

– Вы меня не пригласите войти? – спросила она, бросив взгляд через плечо Фрэнки, во двор.

Надо бы, подумала Фрэнки, отказать, шугануть ее, как и полагается поступать с надоедливыми сопляками, но вместо этого, не успев толком обдумать свое решение, кивнула и зашагала по двору к лестнице, а Гилли охотно последовала за ней. Вернувшись в квартиру, Фрэнки с досадой вспомнила, что еще не одета, и плотнее запахнула кимоно.

– Рановато для светских визитов, не находите? – спросила она и, едва договорив, возненавидела себя за чопорность, которую всякий раз будто подчеркивало присутствие этой девушки. Говорю как старуха, подумала она с ужасом.

– Так ведь уже почти полдень, – сказала Гилли, и Фрэнки не поверила своим ушам – оставалось лишь предположить, что, засидевшись за работой, она потеряла счет времени. Девушка между тем осматривала гостиную, с такой жадностью вбирая взглядом детали обстановки, что становилось не по себе.

Подойдя к окну пиано нобиле, она прижала ладони к стеклу и выглянула наружу. Фрэнки насилу сдержалась, чтобы ее не отчитать – заляпает же непременно.

– Вот это вид. Отсюда, наверное, наблюдали за всем, что творилось в городе.

Восторг в ее голосе позабавил Фрэнки, но она постаралась не подать виду. И немедленно вспомнила свои ощущения в самый первый день, когда сошла с вапоретто и поднялась на один из городских мостов. На мгновение Венеция ошеломила ее: мешанина цветов, тоскливая пелена затяжного дождя и этот запах – старины, плесени, тайны, – запах, суливший исполнение сокровенного желания. Она отвернулась.

– Ждите здесь, – распорядилась она. – Я пойду оденусь.

В спальне Фрэнки торопливо скинула ночную рубашку, не желая слишком уж надолго оставлять Гилли одну. Что-то в ней настораживало, смущал ее странный, чрезмерный интерес, вспомнить только алчное любопытство, с каким она разглядывала гостиную. К тому же Фрэнки до сих пор терзали подозрения, что при первой встрече девушка солгала, что никакая она Диане не дочь, а представилась так лишь с подачи самой Фрэнки. Которая теперь никак не могла разобраться, зачем впустила ее и тем более зачем оставила одну на втором этаже. Спешно застегивая рубашку, Фрэнки попала пуговицами не в те петли, пришлось выдохнуть и начать заново.

– Красивая у вас комната.

Она испуганно вскинула голову.

Гилли стояла на пороге, осматривая спальню.

– А вы как сюда попали? – Фрэнки возмущенно повернулась к ней спиной. Пуговица никак не желала пролезать в петлю. – Черт, – пробормотала она и, взглянув на Гилли, добавила: – Я же вам сказала ждать внизу.

Та, не обратив ни малейшего внимания на ее слова, подошла к усыпанному бумагами столу:

– Работаете над новым романом? – Не дождавшись ответа, Гилли издала короткий смешок. – При мне можете не стесняться. Я никому не скажу, честно.

Фрэнки застыла.

– Не имею привычки обсуждать свою работу с посторонними.

Гилли склонила голову набок, прижалась виском к дверному косяку, не переступая порога.

– А вы не очень-то дружелюбны, Фрэнсис. Никто вам об этом раньше не говорил?

Фрэнки удивилась ее нахальству.

– Разве что мои друзья.

Девушка в ответ улыбнулась и, заметив на столе среди бумаг книгу, протянула руку:

– Обожаю этот роман. – Она открыла последнюю страницу, переплет протестующе хрустнул. – «Память о ней – твоя любовь. Другой тебе не нужно»[19], – прочла она вслух.

Фрэнки сощурилась.

– Терпеть не могу эту строчку.

– Но звучит до ужаса романтично. – Гилли вернула книгу на место и, выйдя из спальни, направилась к лестнице. – Как вы нашли эту квартиру?

– Через подругу, – ответила Фрэнки, выходя за ней следом. – А что?

Со спины было видно, как Гилли коротко пожала плечами. Кованая лестница скрипела под их весом, опасно покачиваясь. Фрэнки схватилась за перила, вдруг испугавшись, что потеряет равновесие.

– Завидую, если честно, – созналась Гилли и, замерев посреди лестницы, оглянулась. – Сама я не слишком хорошо устроилась.

– Правда? – Фрэнки, чуть дыша, ждала, когда она наконец тронется с места. И, едва дождавшись, поспешно зашагала следом, не терпелось почувствовать под ногами надежный пол.

– Да, – ответила Гилли, возвращаясь в гостиную. Она мельком выглянула в окно, выходившее на канал, затем повернулась к камину. Склонившись над очагом, легонько пнула прогоревшее бревно. – Там влажно, весь потолок отсырел, а камина нет, так что ничего не поделаешь. И обаяния ноль – никакого сравнения с вашим домом. – Запрокинув голову, она всмотрелась в высоченные потолки. – А вам не страшно в такой громадине совсем одной? Я бы, наверное, глаз не сомкнула, зная, что кроме меня тут никого нет. – Она оглянулась по сторонам. – Лежала бы, укрывшись с головой одеялом, и боялась каждого скрипа.

– А я не одна. Соседи есть, – сообщила Фрэнки, указывая на противоположную половину.

– Местные? – спросила Гилли.

– Я с ними пока не знакома, – неохотно признала Фрэнки.

Гилли вздернула брови:

– Таинственные соседи? Так еще страшнее.

Вспомнив темный силуэт в окне, Фрэнки невольно поежилась.

– Вы просто слишком молоды. Вот повзрослеете и поймете, что какие-то жалкие скрипы в ночи не стоят ваших нервов, – ответила она с напускной храбростью, стараясь не показать виду, что ей самой в голову приходили – да и теперь приходят – похожие мысли. – Кстати, как вы меня вообще нашли?

Гилли бросила на нее короткий взгляд:

– В смысле?

Это игра воображения или на ее лице действительно мелькнула тревога? Фрэнки сощурилась.

– В смысле, как вы нашли палаццо?

– Вы мне сами рассказали, где остановились, – ответила Гилли. Лицо ее уже решительно ничего не выражало.

Фрэнки попыталась припомнить их разговор.

– Разве?

– Ну да. «Недалеко от Кампо Санта-Мария Формоза». – Угадав в направленном на нее взгляде тревогу, Гилли тихонько рассмеялась. – Венеция – маленький город, Фрэнсис. Не так уж здесь много англичанок без сопровождающих. Вас легко отыскать.

Ее ответ неприятно поразил Фрэнки, она тут же задумалась, кто еще в городе успел приметить англичанку, которая остановилась одна в пустом палаццо. Неужели она настолько на виду, что ее можно в два счета найти, даже не зная ничего, кроме названия кампо неподалеку? Прежде чем она успела углубиться в эти размышления, Гилли снова заговорила:

– Я вам очень советую съездить на денек в Рим. Вы бывали в Риме?

– Нет, – отозвалась Фрэнки, сбитая с толку внезапной сменой темы. По правде сказать, она и в Венеции-то почти сразу бросила осматривать достопримечательности, разве что наведывалась время от времени на Мост Вздохов, а привезенный с собой синий путеводитель отложила уже через пару дней после приезда, пресытившись рассказами о бесконечных мозаиках в соборе Святого Марка и архитектурных совершенствах Дворца дожей. Добравшись в исторической справке до восемнадцатого века, к которому, если верить автору, Венеция жила за счет былого величия, и путешественники приезжали на острова уже не ради современного им города, а за наследием грандиозного прошлого, Фрэнки решила, что с нее хватит.

– Надо же, – сказала Гилли. – Я, наверное, когда думаю про писателей, сразу себе представляю Фицджеральдов на Ривьере, Хемингуэя в Испании или Африке. – Девушка неловко усмехнулась. – Ну ладно, раз не бывали, тем более стоит съездить, пока вы тут.

– И что я там буду делать?

– Ой, не знаю. Прокатитесь на мотороллере до Колизея. Монетку бросите в фонтан Треви. Джелато наедитесь.

Фрэнки издала короткий смешок. Было в этой девчонке, с ее наивным оптимизмом, что-то очаровательное, и, сама того не желая, Фрэнки почувствовала к ней симпатию.

– Звучит чудовищно, – отозвалась она, стараясь хотя бы притвориться сердитой.

– Ох, Фрэнсис, – явно довольная, притворно вздохнула Гилли. – Так и знала, что вы это скажете.

Всю дорогу до Сан-Марко Гилли без умолку болтала, объясняя Фрэнки, что, будь сейчас лето, им бы и в голову не пришло туда соваться – вот почему Венеция так хороша в низкий сезон. Никаких туристов, с улыбкой пояснила она. Выйдя из палаццо, они без конца сворачивали в какие-то извилистые улочки – то у аптеки, то у магазинчика, где продавали сушеные травы, – пока не оказались на берегу канала, прямо у «Даниэли»[20]. Оставалось только перейти мост, чтобы попасть в самую туристическую часть города, сейчас, к счастью, свободную от толчеи и от любителей покормить хлебом голубей, роившихся у собора.

Так короче всего, бросила через плечо Гилли, ступая на единственную в городе пьяццу[21]. Фрэнки с удивлением поняла, что они направляются к тому же самому кафе, просто Гилли вела ее совсем не тем путем, каким она накануне добиралась сама. Впрочем, девушка, как выяснилось, неплохо знала Италию вообще и Венецию в частности. Она рассказала, что с раннего детства каждый год ездила сюда с родителями – поначалу только летом, но когда стала постарше, и зимой тоже. У них был даже собственный дом в городе, но год назад его продали: возраст брал свое, родителей тянуло туда, где потеплее. В этот раз Гилли остановилась у подруги, вернее сказать, у приятельницы, в крохотной квартирке с четырьмя соседками примерно ее возраста: две итальянки, одна англичанка, а еще с одной только предстоит познакомиться. Именно поэтому, объяснила она Фрэнки, давать кому-то номер телефона бесполезно – аппарат общий и вечно занят, соседкам ни до чего нет дела, кроме планов да компании на вечер.

Сообщила она все это совершенно спонтанно, не дожидаясь вопросов.

Фрэнки уже жалела, что согласилась куда-то идти со столь болтливой компаньонкой, уже с тоской вспоминала об уединении палаццо и о кафе недалеко от кампо, где ее, можно сказать, принимали за свою – не успевала она войти и сесть, как хозяин кивал ей и начинал готовить заказ.

Завидев «Флориан», она вдруг осознала, что в прошлый раз не удосужилась даже рассмотреть его – сперва слишком спешила, а потом злилась на Гилли, не потрудившуюся явиться. Теперь Фрэнки не могла взять в толк, как это она не обратила внимания на роскошь, очевидную даже снаружи, на мраморные полы и арки, отсылавшие прямиком в прошлое.

За столиками на улице почти никого не было – погода в холодные месяцы стояла капризная, вода из лагуны потихоньку подбиралась к центру пьяццы. Но внутри почти все места оказались заняты, повсюду в тусклом сиянии люстр сидели люди с чашками дымящегося кофе и живописными десертами, а по стенам то и дело рассыпались искры света, отраженного от драгоценного камня в чьей-то сережке или полированного стекла наручных часов. Фрэнки заметила, что кафе состоит из нескольких залов – сплошь позолота и красный бархат, – которые отличаются друг от друга лишь сюжетами внушительных картин, развешанных по стенам, точно в музее. Она кивнула официанту в накрахмаленной до хруста униформе и шагнула в ближайший зал, собираясь занять столик у входа.

Не успела она присесть, как Гилли схватила ее за руку.

– Что вы вытворяете? – взвилась Фрэнки, ошеломленно разглядывая пальцы, сомкнувшиеся вокруг ее запястья.

– А вы что вытворяете? – воскликнула Гилли, уставившись на нее с не меньшим ужасом. – Только не говорите, что все это время пили кофе сидя. Немудрено, что вам выставили огромный счет.

Не дожидаясь ответа, она развернулась и зашагала прочь из зала, даже ни разу не оглянулась проверить, идет ли Фрэнки следом. Официант выглядел весьма разочарованным, но Гилли, не обращая на него ни малейшего внимания, направилась к деревянной стойке, скрытой от посторонних глаз в дальнем конце кафе, по левую сторону от входа, где уже толпились среди редких барных стульев с плюшевой обивкой завсегдатаи из местных – не сидел никто.

Слава богу, среди всей этой суеты Гилли некогда было приглядываться к Фрэнки, щеки которой сперва порозовели от стыда, а потом, едва она поняла, что краснеет, и вовсе запунцовели. Она вовсе не имела привычки заливаться румянцем по всякому поводу, точно чувствительная барышня. Слишком это было по-женски, именно этого все ждали от женщин до сих пор, хотя мир вроде бы не стоял на месте. Фрэнки тут же вспомнила фразу, брошенную давным-давно, на заре ее карьеры, одним колумнистом, с которым она познакомилась на очередном приеме, где отчаянно старалась вести себя ровно так, как принято. Джек, услышав его комментарий, чуть не лопнула от смеха. «Ты, моя дорогая, – сказала она, – какая угодно, но уж точно не милая». Ее слова Фрэнки с тех пор носила гордо, точно орден.

– На этом туристы и попадаются, – с заговорщицкой ухмылкой прошептала ей на ухо Гилли, когда они подошли к бару. – Стоит сесть там, – она ткнула пальцем в сторону зала, где Фрэнки едва не заняла столик, – и ваш счет умножают на три.

– И как, скажите на милость, в таком случае пить кофе?

– Аль банко, – ответила Гилли, кладя руки на стойку. – У бара.

В ту же секунду перед ними возник официант. Его брови вопросительно приподнялись.

– Капучино, – начала было Фрэнки, но тут вклинилась Гилли, помотав головой, отменила ее заказ и сделала новый. Различив в ее речи несколько знакомых слов, Фрэнки уточнила: – А это разве не то же самое? Только название длиннее.

– Я нам заказала кофе с капелькой молока, а не молоко с капелькой кофе. – Когда официант отошел, она добавила: – Никогда не берите в таких местах капучино. Если, конечно, не хотите получить чашку подогретого молока.

Фрэнки кровь бросилась в лицо. После первой отповеди она от неожиданности устыдилась, но эти наставления начинали понемногу раздражать. Она сроду никому не позволяла собой командовать и уж точно не собиралась терпеть нотации от девицы на десять лет себя моложе.

– Еще какие-нибудь полезные советы? – спросила она сквозь зубы.

Гилли всерьез задумалась, пропустив мимо ушей тон, каким был задан вопрос.

– После полудня только эспрессо. Тоже стоит иметь в виду. – Она наморщила нос, точно это помогало собраться с мыслями. – А, да, на кофе тратить пару минут, не больше. Исключение – места вроде этого. – Она обвела жестом изысканную обстановку. – «Флориан» особенный, а так выпить кофе – минутное дело.

Эту короткую лекцию она прочла, нисколько не отвлекаясь на взгляды, которыми награждали ее мужчины, сгрудившиеся на другом конце бара, будто бы даже не замечая их. Молодости, стройной фигуры и высокого роста во все времена было достаточно, чтобы привлечь внимание, это Фрэнки точно знала. Такая женщина неминуемо притягивает взгляды, пусть даже брошенные вскользь, между прочим. Но в том, как окружающие смотрели на Гилли, было нечто особенное, как и в ней самой. Взять хотя бы ее голос – не раздражающе громкий, но достаточно звучный, чтобы вызвать интерес, – или жесты, сопровождавшие ее речь, широкие и свободные, без оглядки на других, без страха вторгнуться в чужое пространство. В ее манере говорить и двигаться угадывалась не по годам крепкая, непоколебимая уверенность в себе. Этим она и выделяется, поняла вдруг Фрэнки. Ни одна из знакомых ей женщин – кроме нее самой – не умела в столь юном возрасте держаться с таким достоинством, и ей было не понаслышке известно, насколько это бросается в глаза, даже если изо всех сил стараешься слиться с толпой.

Она с трудом сдержала улыбку. Странное дело, те же качества с возрастом начинают восприниматься совершенно иначе. Теперь Фрэнки называли не уверенной в себе, а упрямой. Из молодой независимой девушки она превратилась в старую деву. А самое идиотское, что она-то ничуть не поменялась со времен своей молодости, разве только угомонилась слегка, стала спокойнее. Это все вокруг настаивали, что теперь она совершенно другой человек.

Когда перед ними поставили две чашки кофе с капелькой молока, Гилли сделала еще один заказ.

– Что это вы попросили? – вскинув бровь, поинтересовалась Фрэнки.

– Скоро сами увидите, – отказалась переводить Гилли. – А вы знали, что когда-то это была единственная во всей Венеции кофейня, куда пускали женщин? Отчасти поэтому я и люблю здесь бывать, даже несмотря на толпы на Сан-Марко.

Внезапная торжественность тона девушки удивила Фрэнки.

– Тут приятно, – признала она. Даже у стойки, вдали от роскошных залов, атмосфера была иной, нежели в барах, где ей приходилось бывать раньше, не обремененных ни историей, ни архитектурными претензиями, их непримечательность успокаивала, здесь же, в заведении, существовавшем веками, ее охватило странное волнение.

Через несколько минут официант вернулся с чашкой густого горячего шоколада, которую Гилли проворно пододвинула к Фрэнки, и та почувствовала, как все дружелюбное отношение в ней стремительно улетучивается.

– Вы серьезно?

Слова сами собой соскочили с языка. Гилли тут же сникла, на лице ее потихоньку расцветала обида. Но Фрэнки, вместо того чтобы устыдиться своей грубости, лишь сильнее разозлилась. Ее отчего-то выводила из терпения эта нелепая гримаса, эти кокетливо надутые губки. Чего эта девица, собственно, ожидала? Фрэнки с детства не пила горячего шоколада, да и в детстве, если уж на то пошло, терпеть его не могла.

– Ладно, – сварливо бросила она, воображая, какую выволочку получила бы от Джек за дурные манеры, окажись та рядом. Со вздохом она нарочито медленно поднесла чашку к губам, сделала глоток – и с удивлением поняла, что это и впрямь

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

1

Разновидность съедобных двустворчатых моллюсков. – Здесь и далее примеч. перев.

2

Район, административная единица в Венеции и некоторых других итальянских городах.

3

Крапфен, берлинский пончик, берлинер, – изначально немецкий десерт, который тем не менее считается национальным блюдом в нескольких северных регионах Италии, в том числе в Венеции.

4

Мини-каракатицы (ит.).

5

Традиционный венецианский бар или таверна, где подают напитки и закуски.

6

Здесь: бокал вина (венет.).

7

Патриция Хайсмит (1921–1995) – американская писательница, автор психологических детективов, в том числе знаменитого романа «Талантливый мистер Рипли» (1955) и его продолжений.

8

Желаете что-то купить, синьора? (ит.)

9

Нет, спасибо (ит.).

10

Нет, синьора (ит.).

11

Особняк в Швейцарии, где летом 1816 года останавливались лорд Байрон и Джон Полидори, а также часто бывали Мэри и Перси Шелли, снимавшие дом неподалеку. Собираясь на вилле, они развлекали друг друга историями собственного сочинения, две из которых, «Франкенштейн» Шелли и «Вампир» Полидори, впоследствии стали знаковыми произведениями готической литературы.

12

Речь о романе «Последний человек» (The Last Man, 1826), действие которого происходит в мире будущего, объятом эпидемией чумы.

13

«Паломничество Чайлд-Гарольда», песнь четвертая. Здесь и далее цитируется в переводе В. Левика. Ponte dei Sospiri – Мост Вздохов (ит.).

14

Кондитерская (ит.).

15

Небольшой ресторан, таверна (ит.).

16

В Венеции – улица.

17

Вид общественного транспорта в Венеции – многоместные гондолы, которые перевозят пассажиров с одного берега Гранд-канала на другой.

18

Спокойной ночи (ит.).

19

Цитата из романа Генри Джеймса «Крылья голубки» (1902), действие которого происходит в Венеции. Пер. О. Чумичевой.

20

Исторический отель в районе Сан-Марко, существующий с 1824 года. Расположен в палаццо Дандоло, построенном в XIV веке.

21

Площадь (ит.). Все площади Венеции, кроме центральной, площади Сан-Марко, называются кампо.