А когда после разгрузки Виталик нам объявил, что пять пентхаузов мы укомплектовали железобетонными изделиями и на этот сезон заканчиваем их транспортировку, Федорович подтвердил свою прежде сказанную мысль:
– Положительно умен.
Мы отправились в обратный путь, а за окном кабины в полуденном солнце, прощаясь с нами, сверкала вода курортного озера и красовался осенний бор веснушками желтых берез. Свеж и сладостен набегающий воздух. И, как это ни странно, во мне зародилось предвкушение чего-то приятного. Так бывает, когда человек надлежащим образом выполнил порученную ему работу и теперь настраивается на заслуженный отдых.
Разговорился я, будто сам с собою беседуя напоследок.
– Все, Геша, расстаемся. Не кум ты мне и не сват, а буду скучать – до того привык. Если как следует провентилировать этот вопрос, то в сущности ты мне люб как человек. В самом деле – я о тебе уже знаю столько, будто всю жизнь знакомы были. И должен признать – для простого шофера ты очень умен и красноречив. Вот я писателем себя считаю, а тебя заслушивался, будто Шолохова. Благодарного слушателя ты сегодня теряешь.
Великов немного ехидненько усмехнулся:
– Шолохов, говоришь? А, может, Пушкин?
– Не-ет, Федорыч, Пушкин – великий сочинитель, а проза у Шолохова – сама жизнь. Все же признайся – девственная правда в твоих рассказах или с выдумкой?
– Ну, зачем мне врать? Соврамши, брат, славен не будешь.
– Верно подмечено! Ну, а еще что имеешь? Выдай, так сказать, на гора мудрые истины, которые в жизни постиг.
Гена поскреб ногтем указательного пальца кончик носа, соображая – что к чему?
– Ну, хорошо. Вот тебе первая… Говорят, что деньги не пахнут. А я скажу так – пахнут, и без всякого сомнения. Запах их ни с чем не сравним по прелести. Разве не так?
– Так, Геша, так… – я торопился: колеса наматывали на свои шины километры дороги, а мне хотелось про Велика еще многое узнать. – А мечта у тебя есть?
– А как же! Хотел бы объехать весь земной шар. Но это, похоже, не суждено. Я и за кордоном ни разу не был, не считая бывших советских республик.
Вконец расчувствовавшись от предстоящего расставания, я предложил:
– А давай, Геша, споем.
И тот, кивнув, тут же затянул, продолжая управлять машиной:
– Славное море священный Байкал…
Обрадовавшись знакомой песне, запел вместе с ним, обделенный природой слухом и голосом:
– Славный корабль – омулевая бочка!..
Кстати подвернулся изгиб на трассе, и Геша, заворачивая круто баранку, загремел вполне приличным басом:
– Эй, Баргузин, пошевеливай вал…
Слезы сами собой потекли по моим щекам.
– Молодцу плыть недалечко…
Заметив мое состояние, Великов принялся кулаками поочередно протирать глазницы – левым кулаком левый глаз, правым правый.
С творческим подъемом, но в душевном упадке проскочили шашлычную возле уфимского тракта. Сытый подношением Севастьянова я не удивился насколько мало меня это огорчило. Занимала другая интересная и соблазнительная мысль – поскольку едем домой в неурочное время не повезет ли нам с путанами на повороте в Таянды? Которые, по словам Геши, готовы за «чупа-чупс» отдать самое дорогое, что у девушек есть. И тогда я спросил его:
– Кто сказал тебе, что на свете нет настоящей, верной и вечной любви? Да отсохнет его лживый язык! Она ждет нас у Таяндов! Геша, вперед! Сыграем сегодня сразу две свадьбы… Я плачу.
Федорыч, меж тем, стал еще грустнее – ни петь, ни говорить больше не хотел; распутный взгляд его потемнел. И голос казался разбитым, когда односложно отвечал на мои вопросы. Что его довело до такого состояния? Неужто наше расставание? Смешно – ведь мы никуда не уезжаем. Можем встречаться и пиво хлестать хоть каждый вечер – было б желание. Работа закончилась? Это – да. Но, может быть, не навсегда, а лишь на зиму перерыв? Мы с Гешей готовы укомплектовать ЖБИ весь коттеджный поселок клубного типа, который затеял сын с компаньонами на берегу курортного озера Увильды – нас уговаривать не надо.
Находясь под воздействием желанной встречи – и время есть, и деньги имеются, так почему бы нет? – стал внушать себе, что, в сущности все складывается очень удачно, и такие подходящие моменты надо не пропускать и наслаждаться ими. Откинувшись на удобную, мягкую спинку кресла в кабине «МАЗа», я размечтался о встрече с путанами – самыми молодыми и дешевыми в Челябинской области, со слов Геши, готовых на все за леденец на палочке.
Надо бы и его к этому подготовить – подумал и заговорил:
– Определенно хорошая погода сегодня…
Но Великов, опечаленный и понурый, так мрачно взглянул на меня, что я решил подождать с уговорами – время терпит: до Таяндов еще целый час езды. Но стоят они там или нет? Ах, черт возьми, дьяволу бы заложил душу, чтобы только узнать – стоят или нет?
То ли мои мысли угадав, то ли своим отвечая, Геша, наконец, сказал:
– Трудный народ эти женщины!
Я подумал, что он меня разгадал и тут же ответил:
– У меня просто голову сносит от предвкушения.
– Без драм, без драм, – гримасничая отозвался Великов.
Ровное гудение машины убаюкивало, а солнечный свет приятно согревал. Закрыв глаза, я отдался думам о таяндинских путанах, самых молоденьких в Челябинской области и готовых на все ради «чупа-чупс». После всех передряг минувшей ночи я думал – это заслуженно.
Но все кончается бездарно – и мечты, и надежды – когда прошел час. На таяндинском повороте не было ни души. На что-то еще надеясь, Геша притормозил машину и свернул на обочину. Слышно было, как хрустел гравий под шинами колес. Но и за обочиной в густой ниве рапса даже лежащих девчонок не видно. Все было так, как и должно было быть. Непруха, другими словами…
– И куда же они провалились? – спросил я тоже удрученного Гешу.
– А я говорил тебе – надо снимать подле Коркино… тех, сисястых. Целочек ему захотелось, – зло проворчал мой водитель.
Надо отдать справедливость – переживал он искренне. И в состоянии некоторой депрессии мы продолжили свой путь, а трижды проклятый поворот на Таянды остался позади. И поделать с этим ничего уже было нельзя.
Между тем, время близилось к вечеру. Обменявшись с Гешей выразительными взглядами, мы расстались у его дома. Еще раньше, на светофоре, поворачивая машину к Южноуральску задом, а к Увелке передом, Великов вслух подумал:
– Завтра шефу деньги за рейс отдам. Сейчас лягу спать…
2
Следующей задумкой компаньонов, застраивающих земельный участок на берегу курортного озера Увильды, была организация собственного цеха по производству пеноблоков. Строить производственный корпус, конечно, дороже, чем взять пустующий в аренду и смонтировать там оборудование – так решили, и сын обратился ко мне:
– Поможешь найти?
Я побрыкался для приличия:
– Как ты себе это представляешь? Разъезжаю это я по городу на трамвае, стучусь в проходные крупных заводов и вопрошаю: «Нет ли у вас, парни, помещения мне в аренду?» Ну, а в ответ: «Кто ты такой и откуда взялся? Зачем? Скучали мы без тебя что ли? Приглашали к себе?» Но это лишь лучший из вариантов. А возможно и так – моя жена, если б она у меня была, моментально станет вдовой, наткнись я в своих поисках на какую-нибудь мафию и ей почему-нибудь не понравлюсь.
– Все не так! – поморщился мой потомок. – У тебя будет машина и ездить будешь по указанным адресам. Мы их из объявлений взяли. Твоя задача – провести переговоры на предмет: сколько стоит аренда и чем можно рассчитаться? Денег на это дело не предусмотрено, так что годится все – возможный бартер, какие-то взаимозачеты, тот же самый пеноблок… ну, и так далее. В таких делах не мне тебя учить. И я уверен, если ты возьмешься с желанием – все будет ослепительно хорошо. Возможно, недельку-другую придется пожить в Челябинске. Ну, пока не решится вопрос… Короче, мы нанимаем тебя, и все твои хлопоты будут оплачены. Так годится?
