– Замечательно! – рассмеялась дочь. – Теперь ты можешь каждый день отвозить и привозить меня с работы.
Улыбнулся ей в ответ в зеркало заднего вида. Настя, зная, что я собираю пассажиров на остановках, приняла на себя неудобства тесноты и уступила маме место впереди. Наши отношения с бывшей женой настолько натянулись с некоторых пор, что мы не общались. Но об этом потом.
Анастасия, видя нашу отчужденность, всячески пыталась организовать семейный диалог. Когда в салоне мы остались втроем, она спросила:
– Эй, предки, верите ли вы в судьбу? Верите ли в то, что ход человеческой жизни предопределен? Вот ты, мама, когда выходила замуж за инструктора райкома партии, дума ли, что он к седым волосам станет водителем такси?
– Ты все время говоришь о таких вещах, которые мне и в голову не приходят, – ответила Тамара.
– А я все время думаю об этом. Не подвернись мне моя работа, я бы не знала в какой ВУЗ поступать, на кого учиться и кем стать. А ты, папа, что молчишь?
– Я верю в случай, но не в судьбу – нам не понять помыслов Божьих.
– А ты когда-нибудь сердился на Господа? – с любопытством спросила дочь. Она у меня крещеная (тёщенька постаралась!) и в душе, наверное, немного верующая.
– Да, – сказал я. – Но пользы от этого мало.
Высадил Анастасию возле Администрации города, а Тамару отвез к её школе.
Здесь и встал на остановке в ожидании пассажиров. Никакой логики: я верил в случай – сейчас подойдет первый клиент, и мы покатим в сторону Увелки. Сиди и жди – дела проще не найти. Не надо волноваться за удачу: она сама придет – дай срок.
А пока предался обычным размышлениям.
Теперь распорядок мой изменился. Ночами буду спать. Днями работать, даже в выходные. Писать вечерами… А когда же к лиственнице бегать? Вот незадача! Ещё подумал и решил – субботу сделать себе выходным. В лес сбегаю, уберусь по хозяйству, помою машину, в баню схожу… Была бы женщина, её навестил. Ну, кажется ничего не упустил.
После утреннего тумана небо было таким голубым и ясным, какое бывает в октябре перед первыми заморозками. В такой день хотелось верить, что всё будет хорошо. Я, отдавшись на волю случая, катался по автобусному маршруту Южноуральск – Увелка туда-сюда, набивая мошну. Был в приподнятом настроении и с ловкостью Багдадского вора крал пассажиров из-под носа автобусов.
Один из водителей подошел ко мне возле ДК «Энергетик».
– Слушай, ты… (дальше последовала нецензурная брань)… катись-ка отсюда!
Следуя совету Андрея, не стал с ним вступать в пререкания, а завел свою «ласточку» и поехал к следующей остановке на маршруте – там постою. Когда автобус вынырнул из-за поворота, ко мне в салон усаживался пассажир. Я дал по газам, конкурент отстал. Впрочем, куда ему, неповоротливому как сарай, угнаться за юркой легковушкой. На остановке «Больница» я принял ещё одного пассажира. А вот на «Улице Мира» мне надо было высаживать – тут автобус меня и подрезал. Подскочил к машине его водитель, распахнул дверь:
– Ты что… (снова брань непечатная)… думаешь, я с тобой шутки буду шутить?
В салоне сидела девушка и уйти от столкновения – пусть даже словесного – мне показалось не с руки.
– А ты, убогий, горя хочешь? Давно не обгаживался в руках бандитов? Сейчас обгадишься.
Достал телефон. Он хлопнул дверью моей и помчался к своему автобусу. Я отвез пассажирку, куда потребовала, и таки позвонил Андрею.
– Ты найди этого придурка, набери меня и дай ему телефон.
Я так и сделал. Новое рандеву с психованным конкурентом опять состоялось у ДК «Энергетик» – здесь автобусы «входят» в график, а водители отдыхают.
– Тебя хотят, – объявил я задире, когда подошел и набрал по мобильнику номер Андрея.
Тот с лица спал, начал извиняться… перед бандитом, конечно.
– Андрюха, ты извини… этот новенький какой-то недоделанный… мельтешит под колесами, подрезает… я сегодня едва ушел от столкновения… Оно мне надо?
Мерзавец был из той породы людей, которые врут беззастенчиво, чтобы шкуру свою спасти. Передает трубку мне.
Андрей:
– Ты водить-то умеешь? Зачем автобусу под колеса лезешь?
– И вы поверили? – усмехнулся я. – Он так испугался, когда я ему трубку подал, что понес эту ахинею, глядя мне в глаза и ни капельки не стесняясь. Дерьмо мужичишка – не пацан.
Моей «крыше» понравился мой «базар». Подобревшим голосом Андрей сказал:
– Ну и правильно – не связывайся ни с кем. В таких ситуациях звони мне.
Отключив телефон, обратился к водителю автобуса:
– Ну что, убогий, извиняться думаешь?
– За что? – искренне удивился он.
– За все хорошее. Что, нет? Ну, тогда живи и оглядывайся – я тебе хамства не простил.
Пошел от автобуса собою довольный, оставив водителя озадаченным.
Вечером, забирая дочь с работы, рассказал ей об этой стычке.
– Не боишься? – спросила она.
– Не-а, – ответил я.
– Папа, а мне надо в магазин.
Мы прошвырнулись по магазинам, и, как любящий отец, я оплатил её покупки. Личико ребенка сияло, мы беззаботно болтали – вдвоем нам здоровски хорошо.
– Ты к нам зайдешь? – спросила дочь во дворе своего дома.
– Вот когда у тебя будет своё жильё, тогда и приглашай. А сюда я больше ни ногой.
– Послушай, что с вами стряслось? Почему ты с мамой не разговариваешь? Что у вас не так? Вы поссорились? Расскажи. Ты же знаешь – всё, что мне скажешь, останется между нами.
– Поссорились – не то слово. Мы разошлись навсегда, как расходятся в море корабли, не оставляя следа, – сказал, не подумав, что след таки есть – наша дочь.
– Так что же все-таки приключилось? – ты ни слова, она молчит… Вот смотрю я на вас и мне кажется, что мужчины и женщины существуют лишь для того, чтобы спариваться и плодить себе подобных. Нет никакой любви на свете…
– Она не рассказывала? Так расспроси. Мне интересно узнать, как Тамара Борисовна относится к тому происшествию.
– Хорошо, – пообещала Анастасия, и больше мы к этой теме не возвращались.
Неделю откатался. Подъезжает ко мне мужик на изношенной классике – худой, изможденный, но с живыми, недобрыми глазами.
