Давай останемся никем
– Говори за себя, – бурчит Зак и разворачивается, чтобы уйти.
– Зак, – отец останавливает его угрожающим тоном, – я о чем с тобой говорил?
– Так, Скайлер, не обращай на него внимания, – отмахивается рукой мама, подталкивая парня к лестнице, – он освоится и не будет себя вести как невоспитанный остолоп, правда сын?
Зак ничего не отвечает. Засовывает руки в карманы и опирается на стену, выражая бойкот.
– А где Эйдан? – спохватывается мама.
– Я тут, – отзывается брат, с топотом влетая в холл и едва не врезаясь в нее. Правда тут же смущается, завидев рядом Скайлера. – Вот.
Несмело протягивает свой старательно выведенный шедевр. Вышло на самом деле здорово. Он все утро пытался довести машинку до идеала. Раз пятнадцать точно комкал листки и выбрасывал варианты, которые посчитал непригодными. Рисовал, рисовал, стирал ластиком, снова рисовал, пока наконец не остался доволен результатом.
Парень опускает сумку на пол и берет подарок. Внимательно смотрит на листок, пока я пытаюсь сопоставить образ, преследующий меня в кошмарах, и этот, стоящий передо мной.
– Сам нарисовал?
Вздрагиваю, узнавая теперь и низкий тембр голоса. Под кожей волна электрических импульсов несется, возвращая меня на несколько долгих мгновений в ту самую клоаку, запечатанную в памяти.
Эйдан смущённо кивает.
– Это тебе. Меня Эйдан зовут.
– А меня Скай, – «Скай», вспоминаю обращение его дружков… – Мне нравится. Можно еще спойлер добавить и трансформируешь ее в спортивную, – подмигивает Эйдану, отчего черты его лица на короткий миг смягчаются, но остаются при этом все такими же серьёзными.
Я хмурюсь.
Малыш приоткрывает рот, словно удивляясь, почему сам не догадался, и хлопает себя по лбу открытой ладонью.
– Точно. Добавлю.
Выхватывает рисунок и мчится обратно в гостиную.
– Пойдём, я покажу тебе комнату, а через пару часов будет ужин, – продолжает кружить вокруг новенького мама.
Перевожу на нее взгляд, внезапно осознавая, что именно на нас свалилось…
Она выглядит такой счастливой. Вот уже несколько лет как мама упрашивала отца усыновить ребёнка из интерната, но папа наотрез отказывался. Каково же было ее счастье, когда он вдруг согласился. Правда, детей отказников всегда найти очень сложно. А брать тех, кого в любой момент могут забрать кровные родители обратно, наши родители не хотели. Оставался только этот Скайлер и девочка двенадцати лет, чьих родителей посадили за убийство. Выбор пал на Скайлера. Пока мы были в Европе, родители уже несколько раз с ним встречались, прежде чем оформить документы официально.
Боже, если бы я только узнала его раньше, я бы сделала все, чтобы они усыновили кого угодно, кроме него… Чего теперь ждать? Он захочет вынести вещи из нашего дома, или…?
Провожу глазами проходящих мимо маму с парнем и резко отхожу в сторону, будто он носитель чумы.
– Ну что, Лив, как тебе Скайлер?
Отец обнимает меня за плечи и ведет в сторону гостиной. Растягиваю губы в фальшивой улыбке, а у самой пульс зашкаливает.
– Вроде ничего. Постараемся подружиться.
– Уж постарайтесь. Зак, я и тебе это говорю, – не отрывая от меня взгляда, поднимает тон отец, привлекая внимание старшего сына.
– Зачем? Создать иллюзию счастливой семьи, как это делаешь ты?
Папа резко останавливается и шумно выдыхает, заставляя при этом тормознуть и меня.
– Я вообще-то человеку новую жизнь обеспечил.
– Чтобы обеспечить тем самым себе дополнительные голоса в сенате.
– Послушай меня, щенок, – не выдерживает обвинений папа, – держи свои умозаключения при себе. И не лезь куда тебя не просят, не дорос ещё выводы делать.
– Пап, не обращай на него внимания! – я хватаю отца за локоть и тяну на себя, при этом полоснув брата гневным взглядом. – Пойдём, расскажешь, как всё прошло!
Зак отталкивается спиной от стены и взбегает вверх по ступеням, предоставляя нам возможность услышать, как громко хлопает дверь его комнаты.
Я стискиваю зубы. Только на этот раз не из-за его выходки, а оттого, что сама в полной растерянности. Папа с мамой такие счастливые, думают помогли хорошему парню, столько сделали, чтобы официально принять его в нашу семью.
Если бы они только знали, чем он занимался, или всё ещё занимается.
Может стоит им всё же рассказать? И тогда что? Они его прогонят, вернут в интернат. Он озлобится, возьмет с собой своих же дружков и можно только представить во что выльется его месть моей семье…
Глава 2
Оливия
Взбегаю наверх и запыхавшись влетаю в свою комнату. Опираюсь спиной на дверь. Грудная клетка сдавлена так сильно, что вдох сделать тяжело.
Комната Скайлера находится в другой части этажа, но легче от этого мне не становится.
Понимаю, что рассказывать родителям нельзя, чтобы не вызвать гнев уличного парня, но и молчать не выход.
Что, если он решит нас обокрасть или чего хуже привести сюда своих друзей отморозков?
Одно только воспоминание о них приводит меня в панический ужас.
Так. Резко отхожу от двери и начинаю выхаживать по комнате.
Нужно мыслить рационально. В тот вечер Скайлер по сути помог мне. Да, оправдывать его глупо так как телефон мой и серёжки он даже не попытался мне вернуть, но ведь не тронул. Если бы он был такой ужасный, он бы тогда как минимум поиздевался надо мной. А он спас. Не дал им поступить со мной грязно. Правильно? Правильно.
А сейчас и вовсе не узнал. Что это значит? Что возможно ничего плохого и не случится. Я буду молчать и ничего не скажу маме с папой. Нужно только приглядывать за ним на всякий случай. Быть на чеку, так сказать.
Возможно, он оценил поступок моих родителей и его совесть не позволит ему обокрасть дом, в котором он теперь живёт.
Уже в более спокойном состоянии я вечером спускаюсь к ужину. За пару часов морально подготовилась к встрече. Все же нам теперь часто пересекаться, и если я всякий раз буду дёргаться, он воспримет это как страх с моей стороны.
Для себя я решила, что буду дружелюбной. Раз уж он меня не узнал, то и мне проще будет. Сделаю вид, что рада ему и постараюсь наладить отношения. Такому человеку, как Скайлер всяко лучше быть другом, чем врагом, а сама тем временем вотрусь к нему в доверие и буду пристально наблюдать за каждым его шагом.
Вся моя уверенность тает, едва я сталкиваюсь с ним на входе в кухню. Инстинктивно торможу и с неестественной улыбкой пропускаю парня вперед.
– Присаживайся, – мама указывает Скайлеру на стул, рядом с моим.
Вероятно, здесь менее безопасно, по ее мнению, потому что с другой стороны стола сидит Зак, а уж он представляет собой бомбу замедленного действия, готовую взорваться в любой момент.
Мы одновременно садимся, чиркаясь друг о друга плечами.
Парень переоделся. Сейчас на нем потертые свободные джинсы и простая черная майка без рукавов.
– Ну что, за нас? – громогласно произносит папа, беря в руку стакан с соком. – Добро пожаловать в семью, Скайлер!
Мы стукаемся стаканами, а мама в сердцах прикладывает руку к груди, обведя взглядом всех присутствующих за столом.
– Спасибо, что исполнил мою мечту, Патрик, – кладет ладонь папе на руку и крепко сжимает.
Зак показательно фыркает, а Скайлер кивает, не одарив нас даже крошечной улыбкой. На маме правда чуть дольше взглядом останавливается, будто транслируя ей какой-то свой ответ.
Интересно, он вообще счастлив, что у него появился дом и семья? Так и не скажешь, что слишком нам благодарен, или испытывает какие-то теплые чувства.
Мама так старалась сегодня. Готовила весь ужин сама. И мясо и гарнир, салаты. В обычные дни на кухне заведует миссис Грант, потому что у мамы довольно много работы, но когда она хочет произвести впечатление на гостей, или просто доставить удовольствие тому, кого пригласила на ужин, то становится за плиту самостоятельно.
– Ммм, курочка, – довольно тянет Эйдан, откусывая кусочек запеченной в специях ножки, – моя любимая.
Я исподтишка поглядываю на Скайлера, молчаливо поедающего свою порцию курицы с картошкой.
Наверное, это стереотипы так сработали, потому что я почему-то ожидала, что он может быть голоден до разного рода еды и набросится на нее, как голодный зверь. Парень же ест довольно неторопливо, не набивая рот, как показывают обычно в фильмах про голодных детей.
Надо меньше смотреть и читать.
– Хлеба? – потянувшись за кусочком, я предлагаю один и ему.
Он согласно кивает.
– Спасибо.
– Ты уже освоился? – решаю привести свой план в исполнение и наладить контакт, так сказать.
– Да.
Отвечает коротко, даже не прекращая жевать.
Только вблизи я замечаю какие у него на самом деле крупные плечи. В футболке этого заметно не было, а вот открытая майка не оставляет простора воображению. Руки сильные, перетянутые тугими венами. На правом запястье потертый кожаный браслет, а на шее металлическая подвеска, каждый раз звякающая, стоит парню склониться к тарелке.
Любопытно, она что-то значит или это просто украшение?
Скайлер поднимает на меня взгляд, и я понимаю, что всё это время не скрывая рассматривала его. Улыбаюсь, пряча за улыбкой долю смущения и принимаюсь за салат.
– Ты, наверное, нормальную еду впервые ешь? – доносится пренебрежительно со стороны Зака.
У меня чуть вилка не выпадает.
– Зак, – одергивает отец грубо.
– Скайлер, не обращай внимания, – вступается мама, глазами показывая брату, чтобы тот угомонился.
– Если понятие «нормальная» в твоем понимании включает курицу, то нет, – спокойно отвечает парень, откидываясь на спинку стула.
Я думала, он как минимум разозлится, но парень выглядит скорее скучающим, чем рассерженным. Подносит большой палец к губам и без стеснения собирает ими с кончика жир перед тем как протереть руки салфеткой.
– А ну расскажи что за меню было у вас в интернате? Интересно прямо, как пируют тамошние жители, – хамит брат.
– Разнообразное, – утоляет его любопытство Скайлер, открыто принимая конфронтацию.
– Ну, например? Фуагра, красная рыба, икра? – видно, что Зак специально издевается, даже руки на груди сложил в ожидании.
– Если ты думаешь, что дети в интернате едят отходы, оставленные такими как ты, то сильно ошибаешься.
– Какими это такими как я?
– Зак! – цедит сквозь зубы папа, исподлобья наблюдая за набирающим обороты спором.
Скайлер прищуривается, а у меня этот прищур откликается в теле ледяной дрожью. Я слишком хорошо его помню. Недобрый, холодный. Сглатываю, осознавая на что способен этот человек. Наверное, если он захочет, ему ничего не стоит подстеречь где-то Зака и популярно объяснить ему кто какую пищу ест.
Он собирается что-то ответить, когда вдруг вступается мама, явно понимая, что если сейчас Скайлер скажет что-то нелицеприятное, ужин на этом закончится.
– Мальчики, я прошу вас давайте спокойно поедим, – искренне просит, – Я так старалась. Зак, Скайлер, пусть этот вечер для всех нас останется в памяти как первый проведенный вечер вместе. И пусть он будет полным взаимопонимания и уважения. Пожалуйста.
Мне даже жаль ее становится. Мама всегда принимает происходящее близко к сердцу. И засранец Зак это знает. Мог быть хоть в присутствии нее вести себя по-человечески.
Скайлер отталкивается спиной от стула и молчаливо возвращается к ужину.
Облегчённо выдыхаю, стараясь как можно быстрее выдумать новую тему для разговора, чтобы хоть как-то сгладить неприятность, когда Зак добивает:
– Ок, за такими, как я вы не доедали, а за кем доедали? За своим директором и учителями?
Стол вздрагивает и приборы на нем подскакивают на пару сантиметров вверх, с громким звоном опускаясь обратно. Это папа не выдержал и хлопнул по столу. Эйдан ойкет от неожиданности, я дергаюсь, отмечая как при этом напрягается Скайлер.
Скулы на его лице заостряются, плечи словно деревенеют. Парень медленно переводит взгляд на моего глупого брата, и мне нехорошо становится от того, что в нем читается. Будто даже энергия вокруг тяжелеет, а воздух нагревается.
Холод под кожей пробегает.
Я как никто знаю на что способны воспитанники интерната. Прочувствовала это на себе. Поэтому за брата страшно становится.
– Встал и пошёл за мной, – гремит папа, со скрипом отодвигая стул по полу.
– Да что я такого сказал?
Зак фыркает, проделывая то же самое и первым вылетает из гостиной.
– Извините, – бросает папа перед тем, как отправиться следом.
– Вы кушайте, – лепечет мама, вставая, – Скайлер, пожалуйста извини. Этого больше не повторится.
И спешит вслед за ушедшими папой и братом.
Как только мы остаемся втроем, повисает тягостная тишина. Звук стрелок, висящих на стене часов оглушает. Тик-так. Тик-так.
Я исподлобья наблюдаю за тем, как Скайлер медленно и тяжело выдыхает, но сказать ничего не могу. Слова будто в горле застряли непроходимым комом.
Привыкший к выходкам Зака, Эйдан вдруг начинает звенеть вилкой по тарелке, наминая ужин. Мой хороший, хоть кто-то не обращает внимания на ссоры. Скайлер тоже спустя несколько секунд берется за лежащий на тарелке хлеб. Отрывает кусок и кладет в рот.
– Прости его, – протолкнув ком, решаюсь на то, чтобы хотя бы попытаться оправдать брата и спасти его от возможного наказания, – ему тяжело дается мысль, что он теперь не единственный старший среди нас.
Скайлер хмыкает, не удостаивая меня более развернутого ответа.
– А у тебя есть брат или сестра? – как лучик ясного солнца комнату озаряет голос Эйдана.
С благодарностью смотрю на него, потому что попросту не знаю как сама бы справилась с этой напряженностью в воздухе.
– Нет.
– А если бы были, их бы усыновили мои родители?
– Да.
– Эээх, жаль, что у тебя их нет. Представляешь, Лив, если бы нас стало еще больше? Мы могли бы заменить целую команду по баскетболу, – вскинув вилку вверх, парирует мечтатель.
Я улыбаюсь.
– Ты прав. И это была бы самая лучшая команда.
Уверяю его с широкой улыбкой, которая уже через секунду замирает на губах. Скайлер смотрит на меня слегка вскинув бровь. Обычно таким взглядом смотрят на детей, которые сказали какую-то глупость.
Хмыкает и покачав головой, возвращается к еде.
– Что? – вопросительно веду плечами.
– Ничего.
– Нет уж говори. Я что-то не так сказала?
Парень поворачивает на меня голову.
– Прозвучало так пафосно, как – будто я в диснеевском фильме оказался, где в конце обязательно будет счастливый конец, а птицы перед финальными титрами запоют о том, как прекрасна жизнь.
– А разве нет? По-моему, она и так прекрасна.
Говорю прежде, чем успеваю обдумать сказанное.
Скайлер прищуривается.
– Не всегда.
Из взгляда серо-голубых глаз исчезает даже та мимолетная легкость, что успела мелькнуть за последние несколько секунд.
Черт. Я ведь имела в виду совсем не то, о чем он мог подумать. Такая себе девочка, живущая в особняке рассказывает как прекрасна жизнь парню, что всю жизнь провел в интернате и зарабатывает тем, что обворовывает прохожих. Дааа, Лив, браво. Сложно придумать нечто более идиотское.
– Ну… да, – запинаюсь, пытаясь оправдаться. – Но ведь ты сейчас здесь. Это хорошо.
– Смотря для кого.
Тоже факт. Черт. Мой язык без костей меня вечно подводит.
Пока я придумываю себе достойное оправдание, Скайлер молчат доедает свой ужин, встает и уходит.
– Он обиделся на нас? – перегнувшись через стол, шепотом спрашивает Эйдан.
Я неопределенно оглядываюсь как раз в тот момент, когда парень накинув ветровку, выходит из дома.
– Надеюсь, нет.
Глава 3
Оливия
На следующий день, как я и предполагала, ещё до обеденного времени Тара оббивает порог моего дома.
Приходится её впустить, а то с нее станется поднять на уши весь район, и теперь мы, наконец выложив друг другу последние новости, валяемся у меня в спальне, забросив ноги на стену.
– Слушай, ну это прямо… большой шаг, – подбирает слова подруга, все еще пораженная новостью о появлении в нашей семье человека из интерната, – я как в новостях сегодня прочитала, аж присела.
Вчера на подписании бумаг присутствовали несколько репортеров. Мой отец – персона публичная, поэтому каждый его шаг сопровождается вспышками фотокамер.
– Хоть не мимо стула?
– Неа. Повезло. Но вот, я прямо и не знаю, хорошо это или плохо, – изрекает Тара немного задумчиво.
– А почему плохо? Мы взяли в семью человека, у которого никогда не было своей собственной семьи. Папа хочет помочь Скайлеру с окончанием школы и дальнейшим обучением в университете. Разве помощь может быть плохой?
– Мммм, помощь – это прекрасно. Просто, – запнувшись, Тара поворачивает на меня голову, – давай начнём с того, что место в любом государственном универе ему и так было бы обеспечено по квоте, – гнет свою линию будущий адвокат. – Просто странно со стороны твоего отца брать в дом взрослого парня. Ну то есть, ты тоже не маленькая. Его это не остановило?
Когда я все же понимаю, к чему она клонит, то начинаю искренне смеяться. Боже, если бы она знала только, что у меня к этому парню лишь самые отрицательные эмоции, никогда бы такого не сказала. Но я ей не рассказывала о случившемся. Тогда бы она винила себя и устроила бы Заку такую взбучку, что ему мало не показалось бы. Еще бы и родителям моим доложила на него.
– Я даже и не думала смотреть на него с этой стороны. Вообще-то мне Рой нравится, если ты помнишь.
– Ну сегодня нравится Рой, завтра – Скайлер. Нашла проблему. Тем более судя по фотографии, он очень даже ничего. – Тара скашивает на меня взгляд и по-партизански щурится. – Не врет фотография?
– Не врёт, – признаю как факт. Собственно, если бы он меня так сильно не пугал, я бы могла сказать, что он и правда довольно привлекательный, – но ты прекращай смотреть на ситуацию с этой стороны. Я прекрасно понимаю границы, как и то, что он официально по документам мой брат.
– Боже, какая ты зануда, – бросив в меня моей же подушкой, Тара садится на кровати, смотря теперь на меня сверху – вниз, – я чисто теоретически рассуждаю. Думаю, такой вариант твой отец должен был рассмотреть.
– Ничего не должен, – тема начинает меня понемногу раздражать, так как даже подобные мысли допускать может только ненормальный. Я следом за ней переворачиваюсь и встаю с кровати. – Отец прекрасно знает, что это невозможно. Я никогда не позволю себе чувств в отношении того, кого смело можно братом называть.
– Ладно – ладно, железная женщина, – подняв руки в примирительном жесте, Тара встает следом за мной, – брейк. Лучше идём, я поплаваю, а ты мне расскажешь, какие там парни были в твоей Швейцарии.
Ох, эта неугомонная. У нее одно на уме после расставания с Кевином.
Мы выходим в коридор как раз, когда мимо проходит Зак. Завидев Тару, он тут же широко улыбается и разводит руки в стороны, чтобы обнять ее.
– Привет, моя красота. Давно ты у нас, и почему я не в курсе?
– Привееет, – Тара прижимается к Заку и несколько раз хлопает его по спине, – уже полдня как. А ты должен был меня почувствовать, друг мой. Должен был! А раз не почувствовал, значит, и не скучал совсем.
Показательно надутая губа Тары заставляет нас с Заком рассмеяться. Эти двое всегда общаются так, словно они самые близкие друзья. То дерутся и кричат друг на друга, но часами могут валяться рядом за просмотром какого-нибудь фильма. Но при этом остаются в области френд-зоны, никогда даже не пытаясь ее пересечь.
– Я чувствовал, поэтому и вышел как раз, когда выходили вы, – заверяет ее братец, когда мы начинаем втроём спускаться вниз. – Как лето провела?
– Отлично.
– И без меня?
– Естественно. Ты небось со швейцарками зажигал во всю?
– Было дело. Но ты же не ревнуешь?
– Ни капли! – качает головой Тара. Палящее солнце мгновенно цепляется за кожу и проникает в поры, стоит нам выйти к бассейну. – Так, я не поняла, когда я познакомлюсь с новым членом семьи?
– Кстати, я не знаю, – вспоминаю, что не видела сегодня Скайлера. Они самого утра собирались с отцом куда-то ехать, но очевидно еще не вернулись. – Зак, ты не знаешь, куда папа повез Скайлера?
Выражение лица брата моментально меняется. Глаза приобретают холодный оттенок, а губы растягивает циничная усмешка.
– Переписывать на него завещание?
Закатываю глаза, внутренне взывая к Дзену.
– Иди куда шёл, слушай. Не порть мне настроение.
– Ну-ну. Увидишь ещё, этот подкидыш нам еще проблем подкинет.
Хватаюсь за край полотенца и бью гаденыша по ногам.
– Зак, ты меня бесишь, правда. Успокойся уже.
Не знаю от чего так злюсь. От того, что он снова за свое, или от того, что где-то на подкорке сознания опасаюсь именно этого – проблем с его стороны.
– Обалдела?
В отместку этот ненормальный подхватывает меня на руки и бежит к бассейну. Я в ужасе визжу, крепко цепляясь за его плечи и чувствуя, как в жилах стынет кровь.
– Нееет, – ору, понимая, что, если он меня бросит в воду, я сойду с ума.
– Поставь ее, придурок, – кричит Тара.
Он просто не может этого сделать! Знает же, что я до дрожи в конечностях боюсь воды. Царапаю плечи своего брата идиота, не прекращая истерически визжать, а он смеясь внезапно останавливается у самого края бассейна. Закидывает голову назад и ржет.
Я готова его убить просто. Сердце бьётся так, словно его завели на максимум и оно сейчас разорвет грудную клетку. Руки дрожат, желудок вот-вот и вывернет наружу выпитый молочный коктейль.
– Ты идиот! – кричу я, вырываясь и ударяя ладонями его в грудь.
Зак ставит меня на землю.
– Да ладно, я бы этого не сделал, Лив! – со смехом уворачивается от моих ударов, которыми я готова изрешетить его всего. – Всё! Все, угомонись! Так, я сваливаю.
И пригнувшись от летящей ему в лицо ладони, Зак уматывает в дом.
– Кретин, ну!
– Ты как? – подскочив ближе, Тара с тревогой всматривается в мое лицо и сжимает заледеневшие ладони. – Нормально?
– Да. Убью его когда-нибудь.
– Если я не сделаю это первой.
После того, как я чуть не утонула в семь лет, у меня панический ужас воды. Я даже в бассейне не плаваю, а только лишь захожу с краю, чтобы увлажнить кожу.
Отдышавшись, я плюхаюсь на шезлонг и наконец выдыхаю.
Тара плавает в свое удовольствие, время от времени поднимаясь ко мне. Обожаю такие дни, когда мы можем вот так вдвоем проводить время. У нас есть и другие подруги, с которыми мы ходим на вечеринки, проводим время в кино или сидим у кого-то дома, но самой близкой я могу назвать только ее.
У бассейна мы проводим все оставшееся время до вечера, пока не приходят родители. Мама по традиции предлагает Таре остаться на ужин, и та с радостью принимает предложение. Правда, на этот раз причиной ее задержки является не голод, а желание познакомиться со Скайлером.
Могу уже представить, как на него завтра будут смотреть в школе. Если даже Тара, моя близкая подруга, не скрывает любопытства, то что говорить о нашем зверинце, готовом растерзать каждого новенького.
Но Скайлер, к огромному сожалению Тары, к ужину не появляется.
Родители начинают ужин как ни в чем не бывало.
– А где Скайлер? – интересуюсь я, придвигая свой стул к столу.
– Понятия не имею, – отпивает воду папа.
– В смысле? Ты не звонил ему? Не предлагал прийти на ужин?
Это удивительно для родителей. В выходные они требуют, чтобы мы все были за одним столом. Можно сказать – семейная традиция.
– Мы с ним договорились, что не будем ограничивать его свободу. Главное, чтобы приходил домой на ночь, не употреблял запрещённые препараты и в целом не совершал поступков, которые бы могли очернить нашу с вами фамилию.
Вот значит как…
Хмурюсь, пытаясь переварить услышанное.
Перевожу взгляд на Тару, в ответ пожавшую плечами.
– А как же семейная традиция?
– Мы будем вводить ее для Скайлера постепенно, – поясняет мама, – Не хотим сразу вгонять его в рамки. Он привык жить более свободно, и чтобы миновать возможные ссоры, мы не хотим резко его ограничивать.
– То есть, я тоже могу ходить куда угодно, главное придерживаться этих же правил? – Зак, очевидно тоже выхватил основной контекст, потому что тут же хватается за предоставленную возможность выторговать для себя больше свободного времени вне стен дома.
– Как будто у тебя и так свободы недостаточно? – заламывает бровь папа, с аппетитом расправляясь с запеченной уткой.
– Ну, знаешь, когда я целый день дома не появляюсь, вы с мамой весь телефон обрываете. А я может самостоятельности хочу?
– Это потому что мы тебя любим, – отвечает мама, в шутку бросая в него помидор черри.
Зак ловит его и закидывает в рот.
Пытаюсь поставить себя на место Скайлера, но не получается. Мне тяжело представить как это всю жизнь жить с другими чужими детьми и не отвечать на десять пропущенных от мамы, если я вовремя не подниму трубку.