Провальные каникулы

– Que te trague la tierra! (Чтоб ты провалилась! – исп.) Дверь мне вынесешь, marmoset (Обезьянка – исп.)! – послышался из дома мужской голос. – Я в душе был! – дверь распахнулась, и перед нами вырос парень, занявший собой весь проем. С одним лишь полотенцем на бедрах. Я застыла, неприлично глазея, неспособная оторвать взгляд от капель, путешествующих вниз по длинным кучерявым волосам, прямо по накачанной груди. Его глаза метают молнии в сторону Эльвиры, а потом перемещаются на меня, и взгляд становится более дружественным, я бы даже сказала, хитрым. Против воли, мои взгляд оторвался от четко очерченного лица, с пухлыми губами, и соскользнул куда–то вниз, туда, где спешили оказаться капли. Ироничный смешок отрезвил меня, а пинок локтем под ребра от подруги, еще больше.

– Ауч! – зашипела я, оторвавшись от бронзового тела.

– На что ты пялишься, чика? Там смотреть–то не на что! – фыркнула Эля, и толкнув в грудь парня, без спроса зашла внутрь. Я же улыбнулась, и смущенно прошла следом за ней, стараясь больше не глазеть на него.

– Что значит не на что? Еще как есть! Показать?

– НЕТ! – ответили мы хором, и я выдохнула с облегчением, когда он ушел в соседнюю комнату.

– Эта молчунья – моя Эми! Я тебе про нее говорила! Помнишь? – крикнула Эля, пока доставала из его холодильника молоко. Хлебнула прям из бутылки и поставила обратно.

– Помню, конечно! Я – Пабло. Дайте мне пять минут и выдвигаемся! – послышалось из комнаты.

– Приятно познакомиться! – мой голос тоже, наконец, прорезался. Не привыкла я к стольким полуголым испанцам за одно утро. Может через недельку–другую буду воспринимать их как Эля. Одетый парень – это то же самое, что и раздетый! Да, точно! Надо свыкнуться с этой мыслью.

Пабло оказался веселым и открытым парнем, точь-в-точь таким же, как Эльвира. Они словно брат и сестра. Похожие и внешностью, и манерой общения! За полчаса, которые мы ехали, они успели три раза поругаться, послать друг друга матом, и снова помириться. Пабло говорил, что знает эту обезьянку с трех лет, и что все детство она его доставала, гоняясь за ним по дворам и требуя показать его «пипиньдик». Я смеялась до колик в животе от их перепалок, и поняла, что такими и должны быть настоящие друзья. Говорят друг другу все прямо, не задумываясь, все так легко и просто, но почему–то создалось впечатление, что и в трудную минуту они не бросают друг друга.

Высадив нас на улице Fortaleza, Пабло покатил по своим делам, а я, наконец, вооружившись айфоном, начала снимать все подряд. Каждый дом с испанскими балконами, сувенирные лавки, в которых продавалось все, что только можно и нельзя – маски, костюмы, футболки с названием страны и ее флагом, кепки, магниты, ручки и множество всякой ерунды, которая, в итоге, будет валяться где-нибудь дома, ненужная и позабытая, пылиться на полке или в ящике комода. Именно поэтому я ничего там не купила, лучше потом найду то, что станет дорого сердцу за время пребывания на острове. И оно же станет напоминанием о первом месяце моей самостоятельной взрослой жизни за границей.

– Вы с Пабло друзья? – спросила я, когда мы спускались вниз по улице Fortaleza. Она была достаточно узкой, машины проезжали только в один ряд, а впереди, как раз куда мы и спускались, красовалась огромная светло–голубая крепость.

– Я бы сказала, мы больше, чем друзья.

– Встречаетесь? – немного удивилась я, потому как манера их общения не создавала впечатления, что они пара.

– Нет. – Качнула головой Эля. Скорее, как брат и сестра. Он помогал мне и бабуле. В очень многом. Когда в доме что–то ломается, он чинит, а иногда даже помогает материально. Я же вытаскивала его из наркотической зависимости, когда его мать умерла.

– Ого, – вырвалось у меня. – Наверное, это было невероятно сложно. Потерять близкого человека – это худшее, что может произойти.

– Да уж. Его ломало дико. Он очень любил мать, а когда ее не стало, просто отключился и покатился в самую пропасть, – с грустью произнесла Эля. – Что я только не делала. И ревела, и моталась за ним по городу во всякие притоны. И откачивала. А потом психанула, и закрыла его дома на несколько дней. Это было жестоко, я знаю, но по – другому нельзя было. Спустя какое–то время, переселила его к нам. Бабуля помогала. Мы заставляли его пахать с нами на рынке, чтобы у него не было ни одной свободной минуты, загружали работой до самой ночи. Не помню, сколько это длилось, но спустя время, он начал снова оживать. А потом вернулся тот Паблито, которого я знала раньше. Смешной, прикольный, теплый и жизнерадостный. – Я слушала, и понимала, насколько близки эти двое. Как много делают друг для друга. Это так ценно – найти человека, который даже в самую сложную минуту будет рядом. Они счастливцы… Эля вздохнула, а я поняла, что пора сворачивать тему. Не хочу, чтобы моя булочка грустила.

– Это что за здание такое? – кивнула я головой в сторону голубой крепости, к которой мы как раз подошли.

– Резиденция президента! Только на экскурсию меня не тяни, я там сдохну от скуки! – предупредила Эля, откусывая вафлю от только что купленного ванильного мороженого в стаканчике.

– Почему? Мне кажется, там должно быть очень красиво! Выглядит, во всяком случае, шикарно! Не совсем похоже на современное здание.

– Конечно, оно было построено в 1540 году.

– Ого, это ж сколько здесь президентов жило?

– Какая разница? – засмеялась Эля. – Или ты себе квартирку присматриваешь, и интересуешься, много ли было квартиросъемщиков до тебя?

– Нууу, такую квартирку я бы потянула, если бы моим папой был Рокфеллер, а мой – обычный тренер баскетбольной команды, – засмеялась я в ответ.

– А у вас, типа, дом меньше? Судя по фоткам, не на много. – Эля доела мороженое и теперь облизывала пальцы, смешно при этом причмокивая.

– Меньше раз в пять. Приедешь ко мне и увидишь! – пообещала я.

– Ага, я там потеряюсь, сто пудов! Будешь потом меня искать с навигатором! Блин, я есть хочу! – захныкала подруга. – Время обедать, и мой бедный желудок требует чего–то большего, чем мороженое!

– Погоди чуток, ещё немного походим и пойдем поедим. – Мне не терпелось осмотреть весь город и тратить время на еду совсем не хотелось. Я – как малый ребенок, которому, наконец, подарили долгожданную куклу, и он теперь пока не наиграется, не выпустит её из рук.

Спустя полчаса прогулки, когда мы проходили по очередному переулку, мой желудок тоже затребовал чего–то съедобного, громко заурчав в ответ на запах кофе. Аромат доносился из одного уютного кафе с круглыми столиками, и стальными стульями.

Мы с подругой переглянулись, и, не сговариваясь, с дикими глазами понеслись на запах. Не спеша подзарядились латте и безумно вкусными пирожными с заварным кремом. Моими любимыми. Надо сказать, что здесь они оказались намного вкуснее, чем на родине.

Потом мы снова бродили и болтали, перескакивая с темы на тему, так беззаботно и безропотно, будто встречались не раз. Говорят, многие после долгого общения в сети не могут найти общей темы в реале. Это не про нас. Мы делились рассказами из жизни, и ловко подхватывали любую тему.

– Давай, становись здесь, я тебя сфоткаю! – сказала подруга, ткнув пальцем на узенькую дверцу в голубом домике. Очередное кафе, но очень красиво оформленное. Рельефная лепка вокруг проема, а дальше по улице на продажу выставлены в линию пальмовые деревья в огромных горшках. Облокотившись на стену, так, чтобы была видна вся эта зелень, я подняла голову вверх, отдавая дань моде инстаграма. Смотреть куда угодно, только не в кадр.

Окончательно находившись, мы приземлили свои уставшие пятые точки на лавочку на одной из площадей старого города. За ограждением шумел океан, неся в нашу сторону приятный бриз. Вот это кайф! Здесь бы и осталась ночевать. Прям вот на этой деревянной скамейке!

Я расслабилась, и, откинувшись на спинку, прикрыла глаза от наслаждения. Шум прибоя, испанский лепет прохожих, гудки приходящих и уходящих круизных лайнеров. Рай на земле… Я почти мурлыкала от удовольствия, когда тишину вдруг разрезал непонятный шум, заставивший меня испуганно распахнуть глаза. Отовсюду в нашу сторону неслись голуби. Десятки, а то и сотни. Громко хлопая крыльями, они приземлялись прямо у наших ног, бесстрашно цепляя острыми коготками мои пальцы, торчащие из шлепок. Парочка намеривалась сесть мне на голову, от неожиданности я подскочила и чуть не наступила на нескольких птиц. Те, не сговариваясь, взлетели, и я уж было подумала, что моей жизни пришел конец, и они решили отомстить. Не то, чтобы я боялась голубей, но, когда их так много, невольно напрягаешься. Но все оказалось более банально: просто кто–то из туристов бросил на землю горстку семечек.

– Успокойся, трусиха! Не очкуй! Они привыкли, что их кормят здесь!

– Боже, сколько их?

– Сотни три точно, а может и больше!

Туристы покупали у старушки, обосновавшейся на краю площади, стаканчики с крупой и щедро бросали ее голубям. Те, не мешкая, и толкая друг друга клювами, съедали все без остатка, чтобы потом опрометью лететь к другой группе туристов и поедать уже новые угощения. Теперь понятно, почему они такие жирные! Сюда бы хоть на день наших тощих московских голубей, они бы, наверное, сдохли либо от радости, либо от переедания! Как только в них столько умещается?

– Эй, чего скучаем? – знакомый голос заставил меня оторвать взгляд от голубей.

– А ты как здесь оказался? – удивилась я, увидев радостно улыбающегося Пабло. Когда Эля только успела сказать ему, где мы?

– Соскучился, mi amor («любовь моя» – перевод с исп.)! – парень нагло уселся между мной и подругой, расталкивая нас своей задницей, и забросил руки нам на плечи. – Ну что, Эми? Как тебе Сан Хуан?

– Невероятно! – не соврала я. – Нереально красивый и яркий!

– А вы ходили смотреть на форт Сан – Фелипе дель Морро?

– Нет! – я укоризненно посмотрела на подругу.

– Ооо, – протянул он. – Если ты не была в крепости, считай, не посещала старый город! Подъем, ленивые задницы! Сейчас я вам устрою настоящую экскурсию!

Пабло не обманул. Не знаю, как, но ему удалось настолько интересно передать историю острова, что даже мне, не особой любительнице истории, было безумно интересно!

Пабло рассказывал все так живо и эмоционально, что некоторые туристы даже примкнули к нам, оторвавшись от своих гидов. Он сначала представлял себя голландцем, плывущим на корабле, и, со злобным смехом, мечтающим завоевать новые земли. Потом патриотичного пуэрториканца, готового отдать свою жизнь за родину, а после изобразил и победоносный вопль, когда остров, наконец, устали атаковать другие народы, поняв тщетность попыток, и оставив жителей в покое. Вопль был кульминацией повествования, заставивший всех надорвать животы от смеха.

– Только теперь ты можешь заявить, что действительно посетила Сан–Хуан! Зная хотя бы небольшую часть его истории! – подытожил он в конце, запрыгивая на толстый парапет, сзади которого открывался океан.

– Эй, а ты не свалишься? Мне еще нужен будет гид на следующие вылазки! – я покосилась с волнением на его ноги. Хоть стена и широкая, но все же не хотелось бы, чтобы он туда свалился только из–за своего желания повыделываться.

Пабло развернулся к нам лицом и хитро улыбнулся, а потом вдруг расставил руки в стороны и, сделав шаг назад, полетел вниз. Я завизжала и рванула прямо на широкий парапет, который с другой стороны был одной из стен башни. Даже не заметила, что Элю это ни капли не испугало. В секунду забралась на бетон, перегнулась через верх, и увидела Пабло, лежавшего на натянутой ткани батута и истерично смеющимся надо мной. Что за идиотские шутки?!

Сердце грохотало в ушах, и меня аж затрясло от злости:

– Ты конченый придурок, Пабло! – выкрикнула я. Сердце все еще не унималось, все же, те доли секунд, когда не можешь изменить или предотвратить неизбежное, слишком сильно влияют на психику. За это короткое время в голове успевает пронестись невероятное количество мыслей, за которые невозможно уцепиться, и самое страшное – это увидеть исход, то, чем все закончится.

– Эй, да успокойся ты! – увидев мое побледневшее лицо, Эля взяла меня за руку и потянула вниз со стены. – Он часто так делает!

– Что? – я с недоверием уставилась на нее. – Ты знала, что он может спрыгнуть, и не предупредила меня? Господи, ну это же ненормально! Я ведь не робот безэмоциональный! – вскрикнула, с непониманием глядя на подругу. Это у них тут развлечения такие? Доводить до обморока туристов! Жесть, блин!

– Ладно, извини! – Эля снова взяла меня за руку, и виновато заглянула в глаза. – Просто ты первая, кто так буйно отреагировал.

– А остальные что? Просто спокойно ждали, пока приедет скорая и увезет тело? – съязвила я, до сих пор не понимая, как в такой ситуации можно оставаться спокойным.

– Нет. Кто–то просто смотрел, куда он упал, другие ржали.

– Ржали?! – возмутилась я. – Ржали, видя, что парень с высоченной стены летит вниз?

– Ну да… – Эля развела руками, не понимая моего негодования. – Я же говорю, ты слишком бурно реагируешь.

Я в шоке качнула головой и пошла за Элей к выходу. Нет, все же я, наверное, чего–то не понимаю. Странные они, эти пуэрториканцы! Летит со стены парень – ну и пусть себе летит. Кто-нибудь найдет и поднимет. Как мусор прям, честное слово.

Пабло еще долго меня подкалывал, описывая выражение моего лица, в момент, когда я перегнулась через стену. Говорит, оно было перекошенно–прекрасно–выпученноглазасто–обворожительное. Не знаю, хотел ли он этим меня покорить или подколоть, но ни того, ни другого не вышло. Я лишь в отместку дернула его за хвостик, в который были собраны его вьющиеся волосы. А он еще больше заржал.

– Улыбнись мне, mi amor! Я уже успел забыть, как выглядит твоя улыбка за этой насупившейся миной! – я показала ему язык, а он в ответ поиграл бровями и промычал какой–то звук, который, как мне кажется, должен был быть сексуальным. Не выдержав, я все–таки улыбнулась, от чего тот торжественно вознес руки к верху.

– А приходите вечером в La Factoria. Сегодня моя смена, оторвемся! – предложил Пабло, а мы и не подумали отказаться. Почему бы и нет?

Хотя ноги гудели от долгой прогулки, и хотелось залечь хотя бы на час в горячую ванну, чтобы расслабиться. Но, во–первых, ванны мне не видать еще, как минимум, месяц, а во–вторых, я приехала отрываться. Поэтому бар был именно тем, что нужно в первый вечер каникул. Папа звонил сегодня действительно чуть ли не каждые полчаса, и знать ему о походе в бар совершенно не нужно. Не то, чтобы я часто врала родителям, но есть такая ложь – во спасение называется. Во спасение их нервов! Дети вырастают и по–любому ходят на разного рода тусовки, а когда родители об этом знают, то вместо того, чтобы спокойно спать, сидят и ногти грызут, ожидая, когда их чадо окажется в безопасной постельке под одеялом. А я люблю своих родителей, поэтому для их же спокойствия лучше сказать, что мы дико устали, что было, по сути, правдой, и пожелать им спокойной ночи. Именно так я и поступила. А потом, облачившись в платье серебристого цвета до середины бедра и с не очень глубоким декольте, поделившись с подругой косметикой, и найдя в ее шкафу платье черного цвета среди купы шорт, мы покинули ее скромный дом и отправились в бар. С бабушкой мне до сих пор познакомиться не удалось, но Эля сказала, что сегодня у бабули вечер игры в покер с подругами, и она вернется примерно в то же время, что и мы. В покер! Ну надо же! А потом еще и оказалось, что на реальные деньги! Пусть ставки маленькие, но монеты тоже принимаются! Азартная бабуля, однако!

До бара мы решили поехать на такси, которое, опять же, ждало нас у входа в La Perla, и до которого нам пришлось идти пешком на высоченных каблуках. А дороги здесь такие, как в российской глубинке, правильнее будет сказать, что их почти нет, а те, что есть, до такой степени разбиты, что каблуки то и дело застревали в щелях. Пока мы шли, я думала только об одном, чтобы снова у входа не встретить тех троих ублюдков. Но они были там. Как вышибалы на входе в клуб, никогда не покидая своего поста. Правда, на этот раз хотя бы футболки надели! Только сигарета осталась неизменной. Проходя мимо, мы услышали их свист в наш адрес. Я сжалась, готовая если что бежать, или хотя бы снять туфли и запустить ими в них, но Эля повернувшись к ним лицом, ткнула им фак и что–то выкрикнула на испанском. Они ответили. Потом снова она. Господи, что же она творит? На таких отморозков нарываться нельзя. Я дернула ее за руку, утаскивая за собой подальше к выходу, но, к моему удивлению, троица примирительно вскинула руки и снова заржала.

– Что ты им сказала? – удивилась я, все еще не веря, что отпала необходимость делать ноги.

– Послала в задницу и сказала, что, если они еще раз будут так таращить на тебя свои зеньки, оторву им члены и приделаю на спину главарю. Дикобразом станет, козел.

Я рассмеялась, но сомневалась, что их реально испугали ее угрозы. Вероятно, тот факт, что она местная, не давал им разрешения прикасаться ко мне. Во всяком случае, пока. Но я была этому рада. Главное, не оказаться возле них одной! Буду везде ходить с Элей, и все будет в порядке!

Пока мы ехали в такси, я успела поглазеть на вечерний город. Он был не менее прекрасен, чем в дневное время. Казалось, веселье к вечеру не утихало, а наоборот, начинало набирать обороты. Одни устраивают уличное фаер-шоу, собрав вокруг себя толпу восхищенных зрителей, другие показывают трюки на велосипедах. Отовсюду звучит музыка, но не клубная, а местная. Это играют уличные музыканты на гармошках, конга, и других инструментах. А пожилые, да и молодые, жители окружили их, и танцуют со счастливыми улыбками на лицах. Испанские мотивы, доносящиеся до нас, и меня заставили захотеть вырваться из автомобиля и присоединиться к танцующим. Правда, движений сальсы я не знала, но ведь можно выучить, если очень захотеть! Какая же она, все–таки, заразительная, эта невероятная атмосфера всепоглощающего веселья.

Подъехав к бару, я расплатилась с таксистом, и мы вошли внутрь сквозь кисею с бусами. Нас тут же оглушила зажигательная латиноамериканская музыка, и я обрадовалась, что теперь–то мне удастся под нее подвигаться. Именно здесь, в Сан–Хуане, хотелось жить их коренной атмосферой, впитывать эти мотивы, а не дергаться под привычный «клубняк». Сальса – вот что мне сейчас действительно нужно! Девушки без стеснения двигали своими, надо сказать, достаточно крупными пятыми точками на танцполе, в то время, как парни, так же без стеснения, обхватывали их кто сзади, кто спереди, выполняя свои собственные движения в такт. Тем самым создавался эффект, что они вот–вот начнут заниматься сексом прямо здесь. Но нет, на самом деле, это просто столько драйва и секса в самом танце. В этих резких движениях сначала вперед, потом назад. Вот девушка забрасывает ногу на бедро парню, и он, обхватив ее сзади за шею, плавно прижимает к себе, в миллиметре от своих губ, чтобы через секунду развернуть к себе спиной и провести рукой вверх по ее бедру. Ее волосы разлетаются и падают на лицо, губы приоткрыты, а тонкая ладонь накрывает мужскую, чтобы сильнее вдавить ее в кожу… Вау! Горячо! А ведь это только танец!

Добравшись до барной стойки, мы уселись на высокие деревянные стулья и я, наконец, смогла осмотреться. Нельзя сказать, что бар дышит современностью. Скорее, совершенно наоборот. На стенах какие–то картины, которые сложно рассмотреть в мерцающем свете. Над дверным проемом и еще в некоторых местах полки с… книгами! Да, с настоящими книгами! И это в баре! Неужели их кто–то читает? Или люди устают двигать бедрами, и вместо того, чтобы напиваться, берут книжечку и сидят себе читают, переводя дыхание и готовясь к следующему забегу бедрами на танцполе? Но нет, не читают.

Перед нами явился сногсшибательный Пабло, и широко улыбнулся.

Да, это место его преображало. Днем он был обычным милым испанцем, пусть и с накачанным прессом, а сейчас… Сейчас он был Бармен, которому строили глазки как минимум три девушки, оккупировавшие барную стойку. На нем был барный белый жакет, волосы аккуратно собраны в короткий хвост. А что он творил с бутылками для коктейлей! Моя челюсть была, наверное, на столешнице, после того, как он устроил целое представление по смешиванию алкогольных напитков. Бутылки летали и вверх, и вокруг его талии, и на лету наполняли стаканы, так, что я даже не заметила, когда мой собственный коктейль был готов. С наигранным поклоном и хитрющим взглядом, он подвинул его ко мне и сказал:

– Пей, mi amor!

Я послушалась.

Спустя еще пару стаканов, мы с Элей пустились в такую долгожданную сальсу! Движений я пока не знала, поэтому двигала бедрами, как умела и как считала уместным, хотя алкоголь начинал затуманивать понятие «уместно», и делал меня более расслабленной и желающей оторваться на полную катушку. К Эльвире уже пристроился какой–то смуглый молодой человек с черными аккуратными усиками, пока я зажигала одна одинешенька, наслаждаясь музыкой и тайком поглядывая на танцующих девушек, пытаясь запомнить правильные движения реггетона.

Зазвучала какая–то бодрая латиноамериканская песня, и тут–то все и началось. Все девушки словно сошли с ума, начиная неистово крутить бедрами, причем в направлении не назад, а вперед. В такт бедрам двигалась и их грудь, что–то на подобии нашей «цыганочки», только по кругу. Девушки визжали, а парни улюлюкали и свистели, пожирая тех глазами, и сами не могли устоять на месте, подтанцовывая, как могли. Я рассмеялась, находясь в эпицентре этого испанского вулкана эмоций, и отбросив стеснение, попыталась так же, как и все, начать двигать бедрами.

– Давай, амига! – прокричала на ухо Эльвира, и я, развернувшись, увидела, как и она, не смущаясь, слегка приседает, чтобы крутнуть головой и резко забросить волосы за спину. Немного притопнула ногами, и опять круговое движение вперед бедрами и грудью. – Сиськи вперед и в отрыыыв!

А мне не надо повторять дважды! Я уже была достаточно пьяной, чтобы потерять рассудительность и подумать о том, насколько призывно этот танец смотрится со стороны. Мне просто нравился Сан–Хуан, нравилась атмосфера всеобщей расслабленности, громкая музыка и алкоголь в моей крови. Все это создало бурную смесь из желания стать частью этого мира хотя бы ненадолго. Не раздумывая, я начала вытворять все то же, что и окружающие меня девушки, растворяясь в музыке, и позволяя ей подхватить меня своими звонкими волнами, чтобы унести в отрыв. Я выделывала такое бедрами и грудью, что порой казалось, мое платье не выдержит этого эксперимента, или груди захочется выскочить на более свободное пространство, и подышать свежим воздухом, которого в клубе не было. Но нет, по–моему, у меня выходило неплохо, раз парочка парней оказалась передо мной, и, широко улыбаясь, показывали мне большими пальцами «класс», тем самым еще сильнее раззадоривая. Девушки уже встали в круг и танцевали теперь уже не для парней, а для самих себя. Это будто был только наш танец, и в зрителях мы уже не нуждались. Знаете, так бывает, когда находишь кого–то, кто разделяет твои собственные интересы. Тебе с ним по кайфу и большего не надо. Вот и нам так сейчас. Мы двигались в такт, смотря друг на друга и звонко смеясь, пока музыка, наконец, не завершилась одним сочным аккордом. Мы все дружно снова засмеялись и начали давать друг другу «пять», будто давно были знакомы и теперь стали еще ближе, хотя на самом деле никто никого не знал по имени. Эля, смеясь, забросила на меня свою ручищу и неожиданно шлепнула по заднице.

– Молодец, амига! Я знала, что ты та еще тигрица! А с виду сама скромняга! – я сначала смутилась этому ее жесту, но потом вспомнила, что это ведь Эля, и ничего криминального под этим ее шлепком точно уж не было, поэтому расслабилась и шлепнула ее в ответ. Она, видимо, не ожидала этого от меня, потому что уморительно округлила глаза от удивления, а потом прищурилась и томно добавила:

– Вау! Да ты меня хочешь, детка!

– Дуреха! – она засмеялась, а я скривилась, отворачиваясь от нее, и тут же замерла, наткнувшись на сосредоточенный взгляд карих глаз.

Я узнала его сразу. Это был испанец, на котором я сегодня повисла, как на спасательном круге. Он сидел за одним из столиков, держа в руке стакан со светло–коричневой жидкостью, и смотрел прямо на меня. Снова ни одной эмоции на лице. Красивом лице. Рубашка сверху расстегнута, оголяя часть груди, рукава закатаны до локтей, демонстрируя мощные руки, а на голове модный беспорядок из жгуче черных волос. По–моему, он знал, насколько привлекателен, поэтому и смотрел на меня так самоуверенно. Ну, до чего же он красивый, снова пронеслось в голове. Я не знала, что сделать – помахать ему рукой, или все же не надо? Может, он меня даже не помнит, а я ему буду махать. Тогда он подумает, что я с ним заигрываю, а это не так. Он медленно поднял свой стакан и пригубил, не отрывая от меня проникновенного взгляда. Стало как–то неуютно. Слишком откровенен был его взгляд, слишком глубок, и мне от чего–то захотелось прикрыться. Щеки пылали. Наверное, после танца… Почему он смотрит на меня? Может, узнал, и ждет, что я поздороваюсь первой? Еще даже не успев сообразить, я подняла правую руку и слегка махнула ему. Уголок его четко очерченных губ пополз вверх, искривляясь в усмешке, но он не ответил. Просто усмехнулся, а потом полез в карман за телефоном. Коротко ответил на звонок, бросил купюру на стол, встал и ушел, больше не взглянув на меня. А я так и осталась стоять с поднятой рукой и смотреть на место, где он сидел. Что это сейчас было и почему мне так неловко?