Дикий. Его неудержимая страсть

Глава 1

Марина

– Матвей!

Закрываю дверь и устало сбросив кроссовки, захожу в квартиру. Похоже, встречать меня будет пустота. Единственное, что указывает на то, что Матвей был дома – это вываленные на кровать рубашки и джинсы, обнаруженные в спальне.

Раздраженным жестом поднимаю с пола еще влажные спортивные штаны и, войдя в ванную комнату, закидываю их в корзину для грязного белья. На раковине валяется бритва, а рядом с ней красуется открытая пена для бритья. Вот же говнюк. Без раздумий отправляю и то, и другое в мусорное ведро. Миллион раз просила убирать за собой.

Вымыв руки, переодеваюсь в домашние шорты и топ. День сегодня был такой, что готова покусать каждого, кто попадется на пути. Сначала Воевуцкий отправил пересдавать биологическую химию, потом в баре мозг вынесли, устроив драку прямо посреди VIP-зала, а теперь еще и дома, как всегда, полный срач.

Вытащив из холодильника нарезку вяленого мяса и любимый бри, подхватываю начатую бутылку вина. Плюхаюсь со всем этим богатством прямо на диван и, даже не думая о том, чтобы написать говнюку, включаю телевизор. Сыр с мясом создают губку для алкоголя, благодаря которой я точно сильно не опьянею. Отпив несколько глотков красного полусладкого и найдя какую-то мелодраматическую лабуду, все же кошусь на экран телефона.

В последнее время он все чаще молчит. Если раньше мессенджер разрывался от сообщений, которыми мы могли кидаться с Матвеем друг в друга днями напролет, то теперь, когда у него началось расширение его сети спортивных клубов, он стал все больше внимания уделять встречам с разными спонсорами, рекламщиками еще кем-то, в чьих должностях я не разбиралась. Погряз в работе, как в липкой трясине. Если бы мне кто-то сказал, что он настолько всерьез займется бизнесом, я бы рассмеялась в лицо.

Нет, не то, чтобы я в него не верила. Очень даже. Просто больше года назад он открывал свой первый спортивный клуб, а уже сейчас их три в нашем городе, и в скором времени откроется еще пара в других областных центрах. На самом деле я горжусь им. Горжусь так сильно, что иногда избить хочется за то, что дома теперь только «Привет» сказать появляется и потрахаться.

По началу я тоже выбиралась вместе с Матвеем, но когда моя учеба и состояние здоровья буквально начали вопить о том, что ночью нужно спать, пришлось от этого отказаться. Перманентные головокружения и ухудшение памяти стали плохими союзниками.

Сжимаю Самсунг в руке, отговаривая себя унижаться расспросами о том, где он и когда будет дома, и таки отшвыриваю телефон в угол дивана. Еще глоток вина.

Поднимаю взгляд на часы. Одиннадцать двадцать. Приходить после двенадцати в последнее время стало для Кешнова нормой. Раздражение, которое каждый раз пытаюсь подавлять, снова растет. Попытки убедить себя в том, что для мужчины твердо встать на стезе бизнеса очень важно, все чаще проваливаются в никуда. Если раньше я старалась оправдывать, закрывать глаза на то, что приходил домой нетрезвым, и на звонки от всяких Ян, Кать, Маш, то засыпая сама все чаще понимаю, что больше нет слов для оправданий.

Сейчас десять минут посижу и пойду штудировать долбаную биологическую химию, чтоб ее. Какой черт меня дернул идти учиться на медицинский? Нужно было и дальше спокойно работать, и не дергаться в образование. Только времени кучу отнимают все эти химии, физики и анатомии.

Усталость – моя неизменная спутница последнее время.

Доев остатки мяса и сыра, чувствую, как в голове начало заметно плыть после вина. Но хоть не сильно. Подготовиться к домашнему заданию мозг в состоянии.

Отправляю бутылку обратно в холодильник, мою тарелки и ставлю на место. Усевшись на кровати, раскладываю перед собой конспекты и уже собираюсь вникнуть в смысл темы, когда в коридоре раздается щелчок открываемой двери.

Зубы невольно сжимаются сильнее, а глаза перемещаются на настенные часы. Почти двенадцать. Кто бы сомневался.

– Ри!

Голос Матвея звучит уже около спальни, но я даже не оборачиваюсь, упрямо перечитывая одно и то же предложение в тетради, хотя смысла все равно не улавливаю.

Мои волосы на затылке по-хозяйски стягивают, голову силой поднимают, и перед лицом появляются губы Кешнова.

– Учишься, студентка?

Он целует меня, как и всегда, с голодом, языком, как мы оба любим. Но сегодня поцелуй занимает не привычные долгие мгновения, а буквально несколько секунд, за которые я успеваю уловить привкус крепкого алкоголя, аромат сигарет, его терпкого густого парфюма, с примесью еще одного, сладкого и приторного.

Резко дергаю головой, отрываясь от мужских губ.

Бровь на лице Матвея вопросительно взлетает, пока он избавляется от футболки поло.

– Чего дергаешься?

Пульс внутри начинает ускоряться, когда я смотрю ему в лицо. Нет, я полностью верю в то, что Матвей не путается с кем-то на стороне, но понимание, что он проводит время с бабами, пусть даже не трахая их, достигает своей цели. Я взрываюсь.

– Интересно, а ты бы дергался, если бы от меня несло мужской туалетной водой?

Встаю на пол, касаясь босыми ногами ворсистого ковра, купленного Кешновым в нашу спальню, стоило мне восхищенно ткнуть в него пальцем в магазине.

Матвей устало трет переносицу, расстегивает пряжку ремня, чтобы скинуть джинсы и, переступив их, направляется в сторону ванны.

– Ри, не начинай!

Удостаиваюсь лишь короткой фразы через плечо. Ну да. Он бедный несчастный, а я неврастеничка, каждый раз устраивающая ему скандалы. Просто мои нервы не выдерживают этого! Бросив взгляд на оставленные посреди комнаты джинсы, окликаю, повышая голос.

– А когда мне начать? Когда я найду на твоих вещах следы помады или женские волосы?

Матвей не дойдя до ванны останавливается и оборачивается. Выражение усталости на лице сменяется предупреждением. Глаза сужаются. Но на меня эти пугающие и остерегающие взгляды не действуют. Это его рабочий персонал тут же несется прочь, поджав хвосты, а мое положение никак от него не зависит. Требовать уважения мое право!

– В чем ты меня обвиняешь, Рина? – цедит сквозь зубы.

Мышцы на груди сокращаются. Матвей с момента нашего знакомства набрал мышечную массу, и если раньше его тело было сильным, но довольно худым, то теперь я едва обхватываю его спину, когда обнимаю.

Словно хищник движется в мою сторону, опустив голову и смотря исподлобья.

– Надеюсь, ни в чем! – вздергиваю подбородок, злясь на одни только мысли о том, что сейчас произношу, но промолчать не могу. – Потому что если на самом деле ты хотя бы раз позволишь себе пойти налево, то там и останешься!

– Какое на хрен лево? – выплевывает Кешнов, останавливаясь в миллиметрах от меня. – Ты хоть понимаешь, что я не высыпаюсь ни черта! Когда мне по-твоему успевать ещё налево ходить? Пришел домой раньше сегодня, чтобы с тобой побыть.

– То есть теперь двенадцать ночи – это раньше?

– Ты сама вернулась во сколько?

– Тебе известно когда заканчивается моя смена. Я тоже устаю, Матвей! – раздражение находит выход, и я выплескиваю все, что накопилось. – Мне надоело убирать за тобой вечно валяющиеся под ногами вещи! Неужели нельзя положить их хотя бы на стул? Уже молчу о вешалках. Дома срач. Я прихожу после работы для чего? Чтобы еще и тут пахать на тебя?

Накалившись, футболю ему в ноги гребанные джинсы. Ноздри говнюка раздуваются, желваки гуляют на лице, выдавая крайнюю степень выдержки, но я действительно устала. Он в своем желании заработать все деньги мира совсем забыл обо мне!

– Тебя никто не заставлял устраиваться на работу, Рина! Все, что от тебя требовалось, это учиться. Нет, ты сама поперлась и теперь вываливаешь свою усталость на меня?

– Мне нужно работать! – едва ли не топаю ногой от рвущегося изнутри гнева.

– Я тебе все даю! Нахрена тебе работать? – рявкает Кешнов.

– Потому что не знаю, чего ждать! – выкрикиваю в ответ, инстинктивно отшагивая назад. Взгляд синих глаз пронзает насквозь, но меня несет. – У меня должны быть собственные деньги, потому что если однажды мы расстанемся, я должна знать, что не останусь на улице.

Выпаливаю последние слова, понимая, что почти вжимаюсь лопатками в стену. Пока говорила, отступала назад под силой давления разъяренных глаз, буквально толкающих меня от себя подальше.

Черт!

– Расстанемся? – обманчиво тихо произносит Матвей, – Ты охренела?

– А что прикажешь мне думать? Мы почти не видимся. Вспомни, когда последний раз выходили куда-то вместе? Ты все время то с бойцами своими, то на встречах, то ездишь в другие города. Я не вижу тебя, а когда вижу, от тебя разит другими бабами!

Голос звенит, не в силах сдерживать ревность. Одни лишь мысли о нем с другой выпаливают изнутри все живое.

– Ты прекрасно знаешь, что я не трахаю других! – слова пулями вылетают сквозь его сжатые с силой зубы.

– Тогда просто представь, что однажды бы я пришла домой пропитанная мужским запахом.

– Ты работаешь в клубе, Рина, от тебя не может не разить разного рода запахами.

– Да? Тогда в ближайшее время я тебе продемонстрирую как это – пахнуть коктейлями, которые я смешиваю на баре, или мужиком и тогда посмотрю, как ты будешь спокойно закрывать на это глаза.

Все, что я успеваю, это взвизгнуть. Матвей рывком дергается ко мне и толкает вперед. Спиной больно ударяюсь о стену, когда Кешнов обхватывает шею пятерней и впечатывается своим телом в мое. Его пульс на максимуме, вровень с моим. Щетина утыкается мне в щеку и колет, тяжелое дыхание решетит висок.

– Не смей, – шиплю, чувствуя, как сильная рука сдергивает вниз шорты вместе с трусами, а потом ладонь обхватывает лобок собственническим жестом.

Внутренняя дрожь пробивает живот, и магма возбуждения извергается с мощным всплеском.

– Ты стала думать не о том, Риии, – рычит говнюк, силой поднимая мое лицо и вгрызаясь в рот жестким поцелуем.

Я больше не чувствую ни женских духов, ни каких-либо других инородных запахов. Мысли расплываются в серое пятно. Жадно впиваюсь в крепкие плечи ногтями и целую в ответ. Дико. Жадно. Как и всегда, плавясь под напором этого сумасшедшего.

Боже, как же я ненавижу этого засранца. Как люблю! Эта любовь, словно одержимая болезнь, зависимость, хроническое безумство, способное однажды безжалостно высосать нас обоих до капли. Но сейчас, когда его губы хаотично спускаются по моей груди вниз, минуя живот, царапая кожу жесткой щетиной, я смотрю на него сверху затуманенным взглядом и захлебываюсь от жадного восторга. Мой такой. Бешеный. Дикий. Только мой.

Стащив с меня одежду, Матвей покрывает поцелуями, смешанными с жалящими укусами, мои бедра, лобок, заставляя громко стонать и извиваться, подставляя новые участки тела под его болезненные ласки. Треск футболки разносится по коридору, а потом мои соски сжимаются под давлением его зубов. Я дергаюсь и вскрикиваю. Электричество несется под кожей.

Мои собственные руки лихорадочно гладят широкие плечи, ногти скребут шею, а пальцы впиваются в короткий ежик волос на затылке. Хочу его внутри. Мне так его не хватает последнее время. Слишком мало. Катастрофически.

– Ненавижу тебя, – слетает с моих искусанных губ, когда Матвей выпрямляется и, подхватив меня под ягодицы, упирает спиной в стену, заставляя обвить его торс ногами.

– А еще?

Хрипит, опуская руку между нашими телами. Мне в развилку ног утыкается головка его толстого члена, заставляя дрожать в нетерпении.

Требовательно кусаю его за губу, но вместо того, чтобы дать мне себя, он лишь кусает в ответ и выдыхает мне в рот:

– Я спросил – что еще?

– Хочу! Хочу тебя, Матвей!

Широко открыв рот, Кешнов ведет языком по моей дрожащей губе. Еще немного и я сойду с ума от напряжения. Подаюсь вниз бедрами, и тут же разочарованно стону, когда в меня проникает его палец. Этого мало.

– Все это конечно хорошо, но ты не сказала самого главного!

Чеееерт…

Мои глаза встречаются с его нетерпеливо суженными, горящими бесноватым пламенем.

– Люблю тебя. Люблю так сильно, что убить хочу, – произношу сквозь зубы, вкладывая в слова всю злость, ревность, отчаянное желание достучаться.

Воздух рывком покидает легкие, когда он резким толчком заполняет меня собой. Перед глазами темнеет, и я закрываю веки, наслаждаясь необходимым ощущением растянутости.

– Дикарка бешеная, – шипит Матвей, начиная с ходу двигаться во мне быстро, четко, на всю глубину. Врезается в мои губы своими, – я же тебя люблю, Рина! На хрена мне кто-то другой, если ты сама мастерски выедаешь мозги?

Меня подбрасывает на каждом толчке его члена, лопатки трутся о стену, а я не могу позволить себе даже на секунду оторваться от любимых губ. Сосу его язык, мы ударяемся зубами, стремительно несемся туда, где нас обоих разорвет.

Не могу без него. Не смогу. Никто и никогда не сможет хотя бы на десятую долю заменить его для меня, потому что таких просто не существует. Его бешеный темперамент, взрывной характер – полное отражение меня. Наверное, поэтому мы два с половиной года назад и стали встречаться. Точнее он не дал мне шанса, целиком и полностью завладев моими чувствами и эмоциями.

Я кричу, когда оргазм лавиной обрушивается на мое тело, а спустя несколько резких толчков меня догоняет и Матвей, изливаясь в меня и издавая хриплый стон.

Замирает, роняя голову мне на влажное плечо, а я, откинувшись на стену, глажу его мокрые волосы и глупо улыбаюсь. Наш секс – это всегда ядерный взрыв, после которого сладко тянет каждая клетка.

Спустя какое-то время Кешнов выскальзывает из моего тела и, спрятав член в трусы, издевательски ведет бровью.

– Все еще думаешь, что у меня может хватать сил на другую?

– У тебя такое здоровье, что бык-осеменитель позавидует.

Рассмеявшись, Матвей отходит от стены, и все еще удерживая меня на весу, направляется в сторону ванны.

– Нууу, я не бык и на каждую корову не бросаюсь. У меня есть своя Буренка.

– Кто? – возмущенно бью нахала по плечу, за что получаю звонкий шлепок по ягодице.

– Лезь в ванну, давай, Ри. Продемонстрирую тебе свое буйвольское здоровье!

Глава 2

Матвей

После совместного душа, во время которого соседи сверху и снизу явно заткнули уши, чтобы не вспениться от зависти, мы с дикаркой отправляемся в спальню.

– Вот об этом я тебе и говорю, – с упреком тычет Рина в мои валяющиеся на полу джинсы.

Она так сексуальна в этом полотенце, что мысли о вещах – это совсем не то, на что сейчас настроен мой мозг. Ри права. В последнее время раскачка новых клубов, завязывание нужных знакомств и поддержание старых, тренировки бойцов перед боями забирают почти все мое время. Меня хватает только на то, чтобы переодеться, принять душ, закинуться чем-то съедобным на ходу и лететь дальше. Она даже засыпать часто стала первой, а у меня банально не хватает сил на то, чтобы разбудить и сожрать мою сладкую косточку, голод к которой на самом деле не стих. Просто пиздец, творящийся вокруг, не дает даже нормально дыхнуть.

– Матвей!

Заваливаюсь на кровать, чувствуя, как тело благодарно ноет, наконец почувствовав горизонтальную поверхность, и встречаюсь с уже менее враждебным взглядом.

– Тебе станет легче, если я буду кидать их на кресло?

– Хотя бы! Иначе я однажды расквашу себе нос. Или тебе.

Ри присаживается на край кровати и собирает тетради. Волосы мокрые, с кончиков по спине стекают влажные дорожки. Я так по ней соскучился. Нужно все же отодвигать на второй план разного рода встречи и уделять своей девочке больше времени.

– Успела позаниматься?

– Перезачет в понедельник. Впереди выходные, успею.

Отложив конспекты на тумбу, Ри сбрасывает полотенце и ложится рядом со мной. Голая и соблазнительная. Ммм. Рукой прижимаю ее к себе, пробегаясь пальцами по острым плечам. Тащусь от ее тела. Небольшая грудь, так идеально помещающаяся в мои ладони, стройная талия, подтянутая задница – все мое!

– Почему перезачет? – смысл слов только спустя несколько секунд достигает мозга.

– Не подготовилась, – пожав плечами, Рина перелазит через меня и, взяв с тумбы пачку сигарет, подкуривает одну.

Усаживается сверху на мои бедра. Маленькая чертовка. Глаза безнаказанно гуляют по ее телу. Алые соски тут же твердеют, заставляя меня потянуться к ним и провести по каждому большими пальцами.

– Из-за работы своей?

– Нет, просто тема тяжелая, – выдыхает струю дыма в сторону, а потом подносит сигарету к моим губам.

Глубоко затягиваюсь, позволяя никотину осесть в легких, и выпускаю несколько колечек вверх, не отпуская взгляд зеленых глаз. Если бы можно было закрыть ее в квартире, я бы так и сделал. Засранка вместо того, чтобы посвящать все время учебе, с какого-то перепугу взяла и устроилась в бар на полставки, поставив меня месяц назад в известность только в первый рабочий день. Она тогда конечно хорошенько выхватила, но запереть дома эту ненормальную невозможно. Она же из окна выпрыгнет и не посмотрит, что живем на пятнадцатом этаже.

Мне охренеть как не нравится то, что убивает время и здоровье на ненужные вещи, но понять ее очень даже могу. Сам забиваю на сон и банальный отдых.

Я сейчас как раз в том возрасте, когда сколачивают состояние. Деньги отца мне на хрен не нужны, как и его связи. Поэтому стараюсь все налаживать сам. А это охренеть как сложно, если учесть, что многие в городе ходят под Кешновым старшим. Но благо не все. Мне все же удается выгрызать и себе место под солнцем, и останавливаться на достигнутом я не собираюсь, сколько бы сил это ни стоило.

– Если в понедельник не пересдашь, накажу! – предупреждаю, забирая из пальцев Ри сигарету, и, сделав несколько коротких затяжек, тушу окурок в пепельнице.

– Да что ты? Чем? Домой раньше явишься? – язвит стерва, не скрывая саркастического блеска в глазах.

Рывком сбрасываю ее с себя и укладываю на живот, после чего не сильно, но смачно луплю по заднице.

– Явлюсь. И ты об этом очень пожалеешь!

После получасовой демонстрации того, что ее может ждать, если провалит свой зачет, прижимаю к себе запыхавшуюся дикарку и со счастливой улыбкой на роже проваливаюсь в сон.

Глава 3

– Матвей, это мне? – звонкий голос Рины разносится по гостиной, пока я завариваю нам кофе.

Оборачиваюсь, как раз когда она подходит ко мне, держа в руках брендовую сумку, о которой трепалась с Ланой в наш последний визит к сестре. Я услышал их разговор случайно, когда проходил мимо. Парочка глазела на эту сумку уткнувшись в планшет, поэтому, мысленно поставив себе галочку, я таки приобрел ее по предзаказу. Дорогая сука вышла, но эта неподдельная радость на лице Рины того стоит. Она и так всю жизнь себя ограничивала буквально во всем. Даже когда мы жить вместе стали, боялась потратить лишнюю сотню рублей на нормальные качественные продукты, покупая дешевые сосиски и думая, что таким образом экономит наш бюджет. Она-то конечно экономила, но убитые желудки через время спасибо бы не сказали.

Пришлось приложить усилия, чтобы научить выбирать хорошую жрачку в приличных супермаркетах, а не в ларьках по городу. А свои желания по поводу тех или иных вещей она до сих пор не озвучивает, опасаясь, что возьму и куплю их ей. Старается брать все по скидкам и только в акционные дни, но уже делает прогресс, покупая на обед в универе нормальную еду, а не запихиваясь булкой с чаем.

– С чего бы? Себе под новые кроссы прикупил, – хмыкаю, наблюдая за тем, как ее глаза ехидно щурятся, но при этом наполняются хорошо припрятанным благодарным блеском.

– Она ведь очень дорогая. Не нужно было.

– Риии, не начинай. Обычного спасибо вполне достаточно! Хотяяя можешь придумать более изощренный способ благодарности.

Развожу руки в стороны, намекая, что пора бы меня уже поцеловать, а еще лучше сделать благодарный минет, от которого я точно никогда не откажусь, и дикарка наконец сдается. Широко улыбаясь, подскакивает и, обхватив мои бедра своими охуенными ногами, обнимает за шею.

– Спасибо, Матвей. Мне очень редко что-то нравится так сильно, чтобы действительно хотеть эту вещь. Это Лана тебе рассказала, да?

– Это я такой охуенный. Жду своей благодарности!

Смех Ри теплыми волнами обдает мои губы, а потом ее острый язык оказывается в моем рту. Вооот, другое дело. А то «дорого, дорого».

Позавтракав, мы решаем куда-нибудь проехаться. Только сегодня понял, что вдвоем последний раз выбирались три недели назад на бой, в котором принимал участие мой боец. По клубам Рина со мной не ходит, да и не хрен ей там делать, это понятно. Иногда мужики приводят телок для создания «нужной и расслабленной» атмосферы. На их выставленные прелести мне всегда похуй, но то, как крутятся эти шалавы рядом, Рине видеть конечно не нужно. Девочка она дерзкая, и характер такой, что дай Бог потом этим шалавам живыми остаться. Но мне ее спокойствие важнее. Правда, оказывается она и сама не дура, сложить два плюс два может легко и похоже уже складывает, только сумма в уравнении получается крайне неверная. Мне кроме нее на хрен никто не нужен.

Естественно, если бы Ри была уверена, что я трахаю других баб, она бы уже свалила. Дикарка такое не простит.

– А куда мы поедем?

Доносится из спальни, пока я проверяю электронную почту и допиваю остатки кофе.

– Куда хочешь, – кричу в ответ, – можем на байке прокатиться. Даже порулить дам.

– Давай, – Ри выглядывает из спальни и ослепляет меня задорной улыбкой, – прокачу тебя с ветерком.

– После твоей последней поездки мы байк ремонтировали, – напоминаю тот случай, когда засранка не справилась с управлением и мы чудом не разбились.

– Ну ты же сам предлагаешь! – хитро щурит глаза, и я уже собираюсь ей ответить, когда телефон в руке начинает вибрировать.

– Иди давай упаковывай свой зад в штаны, а то передумаю, – и приняв вызов, говорю уже в трубку: – Да, Мих.

– Здорово, Кэш, не занят?

Миша моя правая рука. Бывший боец, из-за травмы не имеющий возможности больше принимать участие в боях, но совсем отойти от спорта не смог. Сам попросился взять его в команду, и я еще ни разу об этом не пожалел. Конечно, Саня бы на эту роль гораздо лучше подошел, но Рыжему пришлось укатить в другую часть страны, а совсем без помощника в этом деле никак. Бабу спецом не брал. В таких делах ей не потянуть, да и снова же Ринка. На хера ей лишний раз фантазию подключать?

– Ну, как сказать. Смотря для чего.

– По клубу твоему будущему звоню сказать.

Рина выходит из спальни, улыбаясь мне во все тридцать два и явно готовая к поездке на байке. Ноги обтягивают узкие леггинсы, сверху кофта в облипку и кожаная куртка. Ох, блядь, хоть бери и никуда не едь. Член поднял башку, чтобы тоже заценить ее внешний вид. Пришлось силой придавить его обратно.

– Ты меня слушаешь? – голос Миши, судя по всему, прозвучал уже второй раз.

– Слушай, это срочно? Терпит до вечера? – не отрывая глаз от виляющей задом стервозины, встаю с барного стула и, как волк, завидевший волчицу, бреду следом.

Ри вталкивает ноги в кроссовки и, махнув своей темной гривой, поворачивается ко мне, при этом прикусив губу, потому что уже видит, что я готов наброситься на нее прямо сейчас.

– Вообще-то нет, не терпит, – знаю, что если он это говорит, значит так и есть, но данное себе обещание уделять Рине больше времени красной лампочкой мигает в мозгу.

– Значит, сделай так, чтоб потерпело, – замок щёлкает. Это Ри открыла двери и предусмотрительно вышла на лестничную площадку.

Сбрасываю вызов и, обув кроссы, выхожу следом.

– Специально сбежала из квартиры?

– Ну конечно. Ты бы меня трахнул, и мы бы никуда не поехали, – пожав плечами, догадливая девочка нажимает на кнопку лифта.

Я же ухмыляясь подхожу и, перебросив ей волосы через плечо, прикладываюсь губами к шее.

– Думаешь, в лифте я этого не сделаю?

– Ну, лифт хотя бы едет вниз. Значит, так или иначе мы окажемся на первом этаже и вероятность того, что куда-то пойдем, окажется гораздо выше.

Ржу над ее проницательностью.

– Ну тогда давай попробуем доехать!

Глава 4

Марина

– Попробуй, это ооочень вкусно.

Едва сдерживая стон удовольствия, протягиваю Матвею ложку с клубничным сорбетом. Он съедает десерт, после чего неудовлетворенно тянет губу вверх.

– Я к сладкому равнодушен, ты в курсе, – откидывается на стуле, безотрывно наблюдая за тем, как очередная ложка с сорбетом исчезает в моем рту.

– Ну, смотря о каком сладком идет речь.

Чувственные мужские губы разъезжаются в широкой усмешке.

– Тебя я готов пожирать день за днем.

Пройдясь языком по нижней губе, Кешнов устремляет в меня свой фирменный взгляд: немного с ленцой, пошлыми сполохами и многоговорящим обещанием чего-то такого необузданного, от чего в животе сладко сжимается.