Несносный Шварцвальд

ГЛАВА 1

Трек: TNK Project – I wanna fuck you now

Аля

«I wanna fuck you now» орет из динамиков колонок. Мой мозг уже чем-то смахивает на растаявшую шоколадную конфету от количества «Кровавой Мэри» в крови. Или была не только Мэри? Ребята заказывали десяток коктейлей и, если не ошибаюсь, виски. Или ошибаюсь? Ничего не соображаю. В ушах бомбят ритмы старенького, но крутого трека, в руке очередной коктейль. Девчонки рядом горланят припев, я же просто танцую, стараясь алкоголем вытеснить из памяти моего бывшего козла Никиту. Собственно, именно он и стал причиной того, что я сейчас, как последняя алкоголичка, напиваюсь в хлам и корчу из себя самую беззаботную на всей планете. Маринка, моя подружка, оставшаяся в столице, подкинула мне ссылку на его фотку в инстаграме. Этот подонок обнимал смазливую улыбающуюся во все тридцать два белоснежных зуба брюнетку, демонстрирующую на безымянном пальце кольцо с бриллиантом размером с авокадо. Кстати, это авокадо еще два месяца назад принадлежало мне, пока я не узнала, что оказалась жертвой жесткого пикапа. Да, вот так легко и просто козлина разводит жаждущих любви девушек на секс, втемяшивая в наши головы громкие слова о любви до гроба. «Люблю, сандалии куплю», сволочь. А я ведь и правда поверила. Актеришка чертов, чтоб у тебя член отвалился. Написать что ли ей? Брюнетке этой. И я написала. Даже фотку свою скинула, на которой, сложив кулак, демонстрирую безымянный палец с красующимся авокадо. И зачем я его ему отдала? Можно было бы продать, накупить кучу шмоток и радоваться жизни. Только не надо мне от него ничего. Пусть катится с высокой горы.

Нет, я не ревную, глядя на воркующую парочку, мне просто жаль бедняжку, имеющую все шансы очень скоро стать номером тридцать шесть в его гребаном списке. Сколько слез я пролила, когда узнала. Сколько несбывшихся ожиданий и надежд рухнуло к ногам вместе со свалившейся на меня реальностью. Оказывается, я не первая в универе, с кем он так поступил. И почему только сучки молчали, каждый день наблюдая мое светящееся после недавней помолвки лицо? Как можно спокойно наблюдать за тем, как человека осознанно обманывают?

Я даже не люблю его больше. Разве можно любить ублюдка, побывавшего практически в каждой десятой жительнице столицы? Пройдя все пять стадий принятия неизбежного, расколотив лобовое стекло его любимого Лексика и почти обретя собственную нирвану, я сейчас там, куда была направлена от универа на практику.

Уже второй год подряд я практикуюсь в роли вожатой в подростковом лагере отдыха на берегу Черного моря. Смена начинается только завтра, поэтому, по уже сложившейся традиции, мы с ребятами отрываемся в наш единственный свободный вечер в пляжном клубе одного из близлежащих пансионатов. С половиной из коллег мы знакомы с прошлого года. Есть и новые мордашки, имена которых уже напрочь вылетели из головы, опять же по причине градусов, царствующих в крови. Но это ничего. Завтра на трезвую познакомимся по новой.

Лаврентьев Борис Алексеевич, директор сего королевства, за глаза называемый нами Лавр, мировой мужик. Он каждый год набирает в команду вожатых ребят до двадцати пяти лет, считая, что молодежь легче вникает в проблемы пятнадцатилетних воспитанников. И я с ним согласна.

Сама посещала лагеря за всю жизнь больше десяти раз точно, и мне как на зло чаще всего попадались на роль вожатых либо одуванчики старушки, рядом с которыми о парнях и думать не получалось, потому что «Отбой ровно в десять, успейте сходить в туалет, потом не пущу». Либо стервы, напрочь забывшие как это быть подростком в лагере отдыха. Другим отрядам зачастую везло больше, и девчонки могли засматриваться на секси вожатых парней, естественно не отвечавших на их ахи-вздохи, но сам факт того, что можно помечтать, уже делал лагерную смену ярче и интереснее.

Мне же оставалось мечтать либо о физруке, либо о диджее. Диджеи – это отдельная каста. Загляните на дискотеку в любом лагере и вы поймете, о чем я. Диджей восседает на своем троне, ставя самую модную музыку и вызывая восторженный визг малолетних красоток. Эти недоступные Боги всегда приводили девчонок в немое восхищение, и каждая норовила подойти и заказать песню. Плевать какую, лишь бы оказаться рядом. Схватить со стола первый попавшийся диск, ведь тогда музыка записывалась именно на них, а не продавалась в ай-тюнсе, и похлопать глазками, пока Его Высочество диджей берет из твоих рук пластмассовую коробочку. За эти секунды кайфа можно было все отдать. Знакомо?

А теперь я и сама исполняю роль смотрительницы за неугомонным, хлещущим гормонами поколением. Но я не жалуюсь. Они все такие клевые. Своим вниманием и заботой я стараюсь компенсировать ребятам то, чего не хватало мне самой в лагерях – легкости и непринужденности.

В этом году тоже будет круто, потому что по-другому просто не может быть. Ведь сейчас лето, рядом море, обалденные ребята-коллеги, а на данный момент еще и алкоголь. Много алкоголя. И биты в ушах. Завтра мы станем образцовыми вожатыми, направляя все внимание на ребят и употребляя только лишь безалкогольное пиво после отбоя, но сегодня… сегодня наш вечер.

Кто-то всовывает мне в руки очередной коктейль, пытается пристроиться рядом для танца, но я выкручиваюсь. Пусть идут к черту. Ненавижу мужской пол. Им всем только одно подавай – засунуть свой член в очередную жертву. В уши вплескивается через барабанные перепонки звуковой экстези, заставляя тело двигаться в нужном ритме.

 Не знаю, сколько мы так дуреем, понимаю только, что музыка становится все громче, мозги таят быстрее, вместо крови в венах практически чистый алкоголь, а потом… Потом вспышки сумасшествия. Лучи стробоскопа слепят глаза. Счастливые визги девчонок и пьяные фальшивые подпевания. Дальше я просто не знаю, как это происходит, ведь я далеко не такая, кто готов легко сложить мозги на полку и уйти в отрыв. Но волей судьбы все получается именно так.

Впервые в жизни я забываю о том, что я хорошая, правильная девочка. А все из-за него. Из-за того, кто перечеркнул мое же утверждение о ненависти к мужскому полу. Черт, я даже лица его не помню. Только глаза. Голодные и горящие. А еще губы. Жесткие. Властные. На себе. Своих плечах, ключицах. Они выжигают. Возбуждают. Ведут похлеще алкоголя. Крепкие руки сдавливают, жмут в себя спиной, он движется, как чертов дьявол, в ритм пульсирующей музыки, и я горю, когда чувствую спиной его твердый член, которым он толкается в меня на каждом бите. Трахает меня музыкой. Господи, я схожу с ума, потому что сердце ошалело колотит в грудную клетку, и мне хочется большего.

Алкоголь отнимает способность мыслить не то, чтобы рационально, а даже примитивно. Я не соображаю вообще ничего. Не помню, как мы оказываемся в лагере в одном из домиков для персонала. Не додумываюсь задать вопрос, откуда он вообще знает о том, что я обитаю именно здесь, а не в любом другом пансионате. Откуда узнал, куда конкретно идти? Вопросов тьма, но они застревают в подкорке сознания, так и не обретя словесную форму. Так беспечно. Глупо. Рядом никого. Кажется, мы шли вместе с ребятами обратно. Куда подевалась музыка?

Она больше не бомбит, а он – он смотрит на меня так, как хищный зверь на попавшуюся в ловушку жертву. Облизывается, и я поддаюсь этому соблазну, потому что, черт возьми, мне двадцать два, а я в своей жизни не сделала еще ничего безбашенного. Пусть это и будет он. Мой первый раз в наборе опыта безбашенности. Всего одна ночь. Лагерная смена впереди, и нам, так или иначе, придется пересекаться, а я даже не знаю кто он. Я бы запомнила эти глаза, будь он одним из вожатых. Может физрук, раз имеет в арсенале ключ от комнаты? С таким фактурным подкаченным телом должен быть именно он. Инстинктивно облизываюсь, когда крепкие руки стаскивают через голову футболку и швыряют в сторону. Упругие мышцы перекатываются под кожей, вызывая обильное слюноотделение. На предплечье витиеватая татуировка, но задерживать на ней взгляд не выходит. Глаза сами опускаются ниже. Если это физрук, то ему хана. Все девчонки табуном ринутся в спортивный кружок, как только увидят этого спортивного дьявола.

Все мысли в секунду выбиваются из головы одним движением его жадного языка, дерзко раскрывающего мои губы и врывающегося в рот. Мир летит к чертям. Есть только здесь и сейчас. Его язык, скользящий вдоль моей шеи, зубы, смыкающиеся на тонкой ткани топа и оттаскивающие ее в сторону, чтобы нырнуть под тонкий лифчик языком. Я стону, выгибаюсь и обхватываю мужское тело ногами, вонзаясь пальцами в его жесткие темные волосы на затылке. Внизу живота пылает, когда он прикусывает сосок и сосет его. Чеееерт. Меня затягивает в воронку нарастающего желания. Я уже не просто хочу его. Мне физически необходимо ощутить его в себе.

Хриплый голос шепчет:

– I wanna fuck you now. Тебе понравилась песня, Аля, я видел.

 Я чуть не кончила от этих грязных слов, даже не заметив, что он назвал меня по имени. Почему собственно только парни могут использовать девушек? Сейчас хочу использовать его я. Так сильно, что между ног болезненно ноет. Тянусь руками к черным джинсам, натирающим меня жесткой материей, когда он имитирует секс через одежду, скользя своим вздыбленным членом по моим тонким трусикам под юбкой. Хмыкает, стоит мне потянуть ширинку вниз, и пригвождает жадным поцелуем к простыне, отбросив руку. Пальцами сдвигает полоску стрингов в сторону и без подготовки входит ими в меня. Слышу собственный крик, пойманный его ртом, и разлетаюсь от мощного наслаждения. Вот так просто. От одного бесстыдного вторжения содрогаюсь, плотно обхватывая собой сильные пальцы. Это нонсенс. Разве так бывает?

– Какая сладкая умница, – низкий голос рокочет на ухо, ударяя по нервным окончаниям. Разлепляю обессиленно глаза и вижу, как он подносит ко рту руку и облизывает собственные пальцы. Довольная ухмылка растекается на дерзком лице. – Апельсиновая.

Стыдно ли мне? Нет. Стыдно будет завтра. Так стыдно, что любой страус бы позавидовал глубине ямы, в которую мне захочется спрятать голову. А сегодня я пьяна. И уже даже не алкоголем.

 Потом снова поцелуи. Жадные. Дикие. Необузданные. Его руки на моей коже воспламеняют. Умелый язык творит что-то невообразимое. Хриплый голос шепчет, пробирается в голову и управляет моими желаниями и действиями, заменяя мой собственный внутренний голос, пытающийся пикнуть о морали, донести о неприемлемом для девушки поведении. Его пальцы снова во мне, гладят изнутри, дразнят, выбрасывают из реальности. Когда он заменяет их своим членом, я уже похожа на выжатый переспелый фрукт, но это не мешает мне взлететь еще выше. Этот … Черт, я даже имени его не знаю, входит в меня резко, глубоко, выбивая надсадные стоны и доводя до грани с несуществующей реальностью.

Я понятия не имею, сколько раз он доводил меня до оргазмов, и как долго мучил меня и мое тело, накаляя его до предела и оставляя жадные засосы на шее и груди. Потеряла счет минутам, часам. Просто растворилась в этой агонии удовольствия и в нем, чьи глаза мне снились даже после того, как мы отрубились в его постели, полностью выжатые и измотанные.

А потом наступило утро…

ГЛАВА 2

Аля

Просыпаюсь оттого, что кто-то беспощадный влез в мою голову и тарабанит изнутри по вискам огромными кулачищами. Боль адская. С трудом открываю глаза и осматриваюсь. Программы при запуске мозга видимо зависли, потому что я совершенно не могу понять где нахожусь. Меня окружают стены небольшой комнатки с тумбочкой, шкафом и черной кожаной дорожной сумкой на полу. Явно не моя комната. Наша царская опочивальня с девочками – хоромы по сравнению с этой. Хотя, может это потому, что нас там четверо. Сажусь на кровати и только сейчас замечаю кучу одежды, валяющуюся рядом. Мои трусики, юбка, оранжевый топик. В ужасе распахиваю глаза и поворачиваю голову налево.

Чеееерт. На противоположной половине кровати развалилось абсолютно голое мужское тело. Глаза против воли скользят по широкой мускулистой спине вниз к … офигеть какой упругой заднице. Я даже завидую. Мне надо еще года два в спортзале скакать, чтобы заполучить такой орех.

Зажмуриваюсь, роняя лицо в ладони. Вот теперь жесткий диск услужливо восстанавливает из корзины памяти удаленные папки, в которых можно рассмотреть фотоотчет о том, как грязно я провела прошлую ночь с этой вот ходячей машиной для бурения. Между ног довольно ощутимо саднит, а вдоль позвоночника легким бризом пролетает волнующее ощущение. Я не помню всего, что мы творили, но то, что выдает винчестер в моем мозгу, заставляет к щекам прилить тонну краски. Аля, Аля, как тебе не стыдно? Отличница, гордость семьи и университета. Если бы декан увидел свою лучшую студентку в таком виде с парнем, чье имя я даже не знаю, у него бы произошел полный переворот сознания.

Открываю глаза, напоследок жадно облапывая взглядом сексуальное тело, от которого у меня пересыхает во рту, и осторожно, стараясь не разбудить спящего медведя, встаю с кровати. Надо узнать, как он выглядит, а то в памяти только глазища его сумасшедшие. Может судьба сжалится, и он окажется до тошноты отвратительным, навсегда отбивая у меня желание повторить прошлую ночь. Половица под ногой предательски скрипит, и я застываю, так и не обойдя кровать. Взгляд ненароком падает на небрежно валяющиеся на тумбочке наручные часы Франк Мюллер. Чтооо? Таращу глаза и хватаю модный аксессуар, не веря в их подлинность. Оригинальные. Да не может того быть. Ты кто такой вообще, громила? Мысленно спрашиваю у мышечной массы, по-царски возлегающей на дешевой совдеповской кровати. Внебрачный сын дяденьки Трампа?

В эту секунду до меня доходит, что стрелки на циферблате неумолимо приближаются к восьми часам утра. Вот черт, черт, черт. С минуты на минуту начнется заезд ребят, а я торчу черти где обмотанная простыней. В панике поднимаю с пола трусики. Натягиваю их. Дальше юбка. Отбрасываю назад спутавшиеся волосы и рыщу взглядом по комнате. Где мой лифчик? Перелопачиваю постельное белье, осторожно заглядываю в чужую сумку, наклоняюсь и ищу под кроватью. Пусто. Где же они? На всякий случай поглядываю на люстру. Мало ли куда этот отбойный молоток мог его запулить, но нет. Там и люстры то нет. Дешевый видавший виды плафон. Обессиленно рычу и накидываю футболку. Хватаю с тумбочки телефон и, обувшись, вылетаю из комнаты. Утреннее солнце бьет в глаза, но я, уткнувшись в землю, лечу к себе в домик. В таком виде встречать детей противозаконно. Меня могут принять за зависимую, болеющую как минимум тремя заразными болезнями, алкоголичку.

– Ты где была? – в один голос обрушивают на меня девчонки град вопросов, когда я вбегаю в комнату. – Сейчас планерка, Лавр ждет всех уже в клубе.

– Девочки, мне в душ надо, давайте все потом, – жалобно скулю, хватая с батареи полотенце. – Прикройте меня, пожалуйста.

– Я тебе таблетку на тумбочке оставлю, а ты уж и сама прикройся, солнце, – слышу в спину саркастическое замечание Анитки, моей хорошей подруги еще с прошлого года, и захлопываю дверь. О чем она? Влетаю в ванную комнату, игнорируя странное замечание, на скорую принимаю душ и мою голову, чтобы смыть с себя ночной забег на длинные дистанции. Вытираюсь, укутываюсь в полотенце и замираю у зеркала. Это еще что за фигня? Глаза ошарашенно округляются при виде нескольких смачных синих засосов на шее и предплечье. А еще… чеееерт, на груди. Вот же животное. Это мне теперь до конца смены носить футболки до горла что ли? А пляж? Нам ведь с ребятами на море два раза в день ходить. Скотина. Глаза в мгновение наливаются кровью от злости, а ногти больно впиваются в кожу ладоней. Я убью его.

Глубоко вдыхаю, пытаясь воззвать к внутренней мудрости. Ничего страшного, Альбиночка. Тоналка мне в помощь. Если что у меня слишком тонкие сосуды, и я каждый день чисто случайно ударяюсь шеей о дверной косяк. Такое оправдание прокатит? Обреченно качаю головой собственному отражению. Это треш. В первый же день такая лажа.

Нахожу самую закрытую футболку в привезенном гардеробе, но даже та прикрывает шею только наполовину. Как могу замазываю засосы, выпиваю заботливо оставленную подругой таблетку зорекса, наношу легкий макияж, распускаю волосы, потому что ходить с хвостом мне светит теперь только в мечтах, и лечу на улицу.

Ребята начинают съезжаться примерно с половины девятого, так что благодаря высшим силам я успеваю вовремя занять столик с цифрой три – номером нашего отряда. Юрка, мой совожатый, помогает доносить приезжим чемоданы до их комнат, а я регистрирую их в списках. Нам достались пятнадцатилетки. Вообще лагерь состоит из двух возрастных групп и соответственно двух территорий. На одной отдыхают дети до тринадцати лет, а на второй – от четырнадцати до шестнадцати. Территории отделены друг от друга и никак не пересекаются. У старших своя столовая, свой клуб и даже свой пляж. Практиковать такое деление стали не так давно, но результат устраивает и директора, и воспитанников. Дискотеки не заканчиваются в полдевятого, отбой ближе к одиннадцати. Лавр много сил вкладывает в свое детище и старается следовать не общепринятым лагерным правилам, а прислушиваться к желаниям воспитанников. Конечно, они бы хотели, чтобы дискотека продолжалась часов до двух, но даже до половины одиннадцатого очень даже неплохо, если учесть, что в других лагерях отбой уже в десять. За это ребята возвращаются сюда по собственному желанию, а не по настоянию родителей.

Всего отрядов десять, по двадцать человек, и к каждому приставлены по два вожатых. Обязательно обоих полов, чтобы девчонкам и мальчишкам было проще и комфортнее, потому что отряды смешанные.

Мобильные телефоны изымаются сразу при въезде. Родители и дети об этом осведомлены, поэтому ребятам остается только обреченно закатывать глаза, сдавая своих драгоценных близких друзей тиранам вожатым, но таково правило. И я с ним абсолютно согласна. В экран они могут потыкать на протяжении всего года, а здесь надо отдыхать и вспоминать о реальной жизни и реальном общении. По себе знаю, что отдых со смартфоном в руках катится в трубу. Мобильники выдаются раз в день на полчаса, чтобы чады могли обзвонить родителей и залезть в соцсети, дабы быть в курсе событий, происходящих вне лагерного периметра.

Ближе к обеду, когда самый пик заселения прошел и осталось всего несколько автобусов на подъезде, разморенные жарой мы с девчонками плавимся под безжалостным солнцем и изнуренно стонем, выхлебав по литру минералки как минимум. Они-то хоть в легких топах, а я, считай в скафандре, могу только мечтать о прохладном море, в которое мы окунемся только завтра.

– Блин, я сейчас умру, – хнычет Кристинка с дальнего столика, укладывая голову на пластмассовый белый стол, – Спать хочуууу, бошка болииит.

– Надо было пить меньше, – со столика напротив хохочет Марк, – А то как виски с колой, так пожалуйста. Хочешь бухать, умей и меру знать.

– Ооой, заткнись! – стонет Кристи, ткнув ему средний палец, – Сам-то заливался как не в себя.

– И? Я красавчик сегодня. А все потому, что у меня меры нет. Я безмерный.

– Ты идиот.

– Так хватит, – перебивает их обмен любезностями сидящая за соседним со мной столом Анита, – Еще дети вас услышат. Радуйтесь, что вообще удалось оторваться вчера. Мы кажется так в прошлые годы не тусили. А вот и наш рыцарь, – воодушевляется, заерзав на стуле и кивает в сторону. Светло-зеленые глаза наполняются жадным восторгом.

Прослеживаю взгляд брюнетки и натыкаюсь на широкую спину, обтянутую белой футболкой. В мозге щелкает догадка, когда незнакомый парень опускается на скамейку перед клубом и откидывается на спинку. Солнце падает прямо на него, и он щедро одаривает мир его сиятельством, подставляясь под лучи. У меня из груди весь воздух махом вылетает. Из скрытых папок удаленной памяти отрывками всплывает напряженное лицо, нависающее надо мной, пухлые губы и широкие скулы. Кажется, это ОН. Сердце рвется вскачь.

– Кто это? – голос надламывается, и я прокашливаюсь. Трясу головой, стараясь избавиться от наваждения.

Издевательский взгляд подруги и так красноречив, но она не отказывает себе в удовольствии добить меня:

– Во-первых, это тот, кто вчера героически вызвался провести тебя домой, когда ты едва на ногах стояла, а во-вторых, так чисто для галочки, – это диджей в одном из самых крутых клубов столицы, Ричард Шварц. Для всех просто Рич, – угу, героически. Этот рыцарь, с надо признать, длинной шпагой, совсем не по-джентльменски воспользовался женской слабостью.

– Кто? Он что, немец?

– Вот об этом я как-то не узнавала, – смеется Нитка.

– Откуда ты его знаешь? – перевожу взгляд на идеально очерченный профиль и зависаю так же, как и остальная женская половина коллег со своих столиков. Диджей? Вспоминаю все брендовые шмотки, разбросанные по его комнате, и непонимающе хмурюсь.

– Мой брат тусуется в их общей тусовке. Пару раз общались.

– А что здесь делает диджей, как ты говоришь, одного из крутых клубов?

– А ты не спросила вчера? – ржёт мелкая зараза, пока я испепеляю ее взглядом. Господи, я впервые переспала с парнем, о котором вообще ничего не знаю. Кошмар. Куда я качусь? Стыд топит с головой под ее насмешливым взглядом. – Ээээй, Алька, ну ты чего? Я же шучу. Главное, что тебе было хорошо. А тебе было хорошо? – понижает голос до шепота и с любопытством заглядывает в глаза.

Сжимаю губы, но покрасневшие до цвета вареного рака щеки выдают с поличным.

– Черт, ну и сучка ты, Алька. Я бы тоже от такого не отказалась, – беззлобно толкает в плечо и снова пожирает мечтательным взглядом ходячий кусок секса. – Ну, ты глянь на него. На эти трицепсы. Бицепсы. Могу только представить, что он творит этими ручищами. Я аж пить захотела, – тянет с моего стола бутылку и допивает остатки когда-то минеральной воды.

Я стараюсь не смотреть в сторону Шварцвальда или как там его фамилия, но взгляд ненароком цепляется за мощное тело. Он болтает по телефону, широко улыбаясь. Красивый, гад, как сам черт! Широкие плечи, мышцы на руках плотно натягивают ткань футболки, заставляя чуть не облизываться от одного его вида. Засовывает в карман руку и достает пачку сигарет. У меня на глаза красная шторка падает. Он курить тут собрался что ли? Прямо посреди лагеря? В подтверждение моим догадкам, парень достает одну сигарету и запихивает ее в рот, собираясь поджигать. Обалдел совсем? Мимо проходят ребята, о чем-то оживленно болтая и косятся в его сторону. Даже дети знают, что курить в пределах лагеря запрещено. Идиот.

– Я сейчас приду, – подрываюсь с места и со скоростью ракеты мчусь в его сторону. Кое-кто сейчас конкретно отхватит. И за засосы в том числе.

ГЛАВА 3

Рич

Затягиваюсь, запуская дым во всё еще спящее сознание, и попрощавшись, скидываю звонок от матери. Запихиваю смарт в карман и вдруг чувствую, как кто-то борзый выдирает сигарету из моих пальцев. Это кто тут решил ускорить день своей кончины? Перевожу недоуменный взгляд сначала на свои пальцы, все ещё сложенные чайкой, а потом на самоубийцу. Длинные изящные ножки прячутся под удлиненными шортами до середины бедра, перетекают в узкую талию, упругую грудь, туго обтянутую футболкой до самого горла. Что, даже без декольте? Глаза подкатывают к пухлым сложенным в тонкую линию губам и встречаются с разъяренным взглядом знакомых глаз. Ах, так это ты, моя сладкая. На лице мгновенно растекается широченная улыбка при виде той вкусной девочки, с которой мы сегодня провели мозговыносящую ночь.

– Здесь нельзя курить, – шипит фурия, выжигая меня горящими глазами, и выкидывает почти целую сигарету в урну. Ух ты, а сейчас эта пантера нравится мне еще больше. Хотя, разве можно больше? Я вчера чуть член внутри нее не стер, так хотел эту маленькую сексуальную блондиночку. Увидел её еще днем, когда приехал. Она стояла в компании остальных, по всей видимости, вожатых и о чем-то оживленно говорила. Вся такая сладкая, в короткой оранжевой маечке и шортах. Волосы от ветра развивались, бросаясь в лицо, отчего она все время заводила их назад. Мммм. Я прилип тогда. Трахал глазами сексуальное стройное тело минут пять, а в штанах уже настойчиво горело, что само по себе неожиданно странно. Нет, я чувак нормальный, и секс у меня стабильный, но работа в ночном клубе дает свои плоды. Пресыщение расфуфыренными телками наступило еще полгода назад, когда глаза привыкли каждый день видеть одно и тоже, член так же начал принимать плотоядные улыбки, дерганье задницами и многозначительные взгляды за должное. Уже не вставал на первые буфера, услужливо подставленные мне на обозрение щедрой хозяйкой. А вчера как с цепи сорвался. Увидел вкусную ароматную косточку и словно среагировал на команду «фас».

И ничего в ней такого, чего бы ни было в других. Милая мордашка, голубые, как морская пучина, глаза, аккуратный носик и насыщенно красные губы. Таких сотни. Видал красивее, эффектнее. Но самое офигенное именно в этой простоте. Это знаете, как фрукты в магазине. Среди изобилия заморского дерьма типа карамболя, фейхоа или кивано я отдам предпочтение простым, но всегда вкусным яблокам, грушам или апельсинам. Апельсииины. Вот она моя апельсинка на стройных ножках.