История одного поражения

Действие 1. Начало

Альтернативная планета Земля. Где-то в захолустье западной части страны в застойные времена была воздвигнута боевая войсковая часть. Из года в год туда съезжались лица мужского пола со всех уголков Родины, чтобы отдать долг перед Отчизной. Государство забирало из вольной жизни юных или чуть окрепших молодых граждан и определенный срок обучало военному ремеслу. Не все мужи желали отдавать долг таким способом, стараясь отмазаться от военной службы различными методами. Кто-то скрывался от призыва в глухих деревнях, дальних городах до тех пор, пока не стукнет 28 лет. Были юноши, которые по состоянию здоровья не могли нести тяжкое бремя военного. Но им надо было кровью и потом доказывать свою непригодность в пересыльном пункте, а кто не смог, тех забирали прямо там же. Самые наглые, хитрые граждане просто давали взятку нужным людям в военкомате и получали на руки свой билет в будущее. Существовала незначительная когорта молодых энтузиастов, которые добровольно желали служить. Они всем сердцем рвутся в бой, доказывая врачам свое исключительное крепкое здоровье, чтобы попасть в войска мечты. Военная комиссия принимала таких осознанных граждан на ура и отправляла призывников в элитные подразделения. Вдохновленные юноши с романтикой в душе уезжали на тяжелые испытания для воплощения мечты.

В 2094-ю военную бригаду отправляли эшелонами всех неуместных призывников, которые не смогли отмазаться, у кого были судимости, постоянные приводы в обезьянники и по другим отрицательным пунктам в биографии. Сама войсковая часть не пользовалась хорошими отзывами среди офицеров. Молодые лейтенанты старались быстрее перевестись в другие благоприятные для службы места, а старые офицеры заливали нервотрепку алкогольными напитками. На удивление казармы, столовые были в хорошем состоянии. Стандартные кубрики с советскими двухъярусными кроватями, современными шкафами, тумбочками. Главный штаб командира бригады – это величественное трехэтажное здание с шикарным ремонтом, куда в грязных берцах не зайдешь. Чтобы пройти по сверкающему от чистоты полу, военнослужащим или гражданским приходилось надевать тапочки. По территории части стояли различные склады в полуразбитом состоянии. Также находились заброшенные недостроенные здания, где иной раз рота разведки разыгрывала легенды. Различные КПП располагались вдоль всего забора. Внушительных размеров гаражи со всевозможной техникой. В столовых трудились гражданские лица с неплохой кухней. Даже имелся клуб для проведения различных мероприятий. Иногда там показывали фильмы патриотические, отечественные или зарубежные. Выбор зависел от того, что нужно пропагандировать неокрепшим умам. Гордость любого комбрига, святая святых солдата – это огромный плац, в части их было три и два поменьше. Войсковая часть благодаря большому финансированию имела все условия для прохождения службы военнообязанным, но сам контингент собирался такой, что день проходил в адских условиях.

В целом же жизнь бойцов протекала по всем армейским, пацанским понятиям. Срочники бегали по всей территории части от казарм до полигона в надежде скоротать время до завтрака, обеда, ужина. Они походили на рабочих муравьев, которые мельтешили вокруг всего, где разворачивались активные действия. При свете дня солдаты разбредались во все стороны, а ночью возвращались в кубрики к своим долгожданным кроваткам. Бытовая казарменная жизнь очень морально и физически тяжела для всех. Вечное наведение порядка, чистоты, кантиков, стрелок, линий. Бесконечные построения, проверки, поверки, доклады командиров о выполненных задачах. Срочники каждый день занимались подшиванием, стиркой, личной гигиеной, обдумыванием планов и мутными делами. Межличностные конфликты рождались на любой почве, где действовали рамки понятий. Все это и многое другое отнимало у большинства служащих огромных сил, времени. Одним из самых бесполезных занятий в армейской службе являлся просмотр телевизора. Обычно обозрение телепередач происходит по расписанию или с разрешения дежурного по батальону. Но если служишь в неуставной части, то телевизор смотришь в любое время, пока ты находишься в казарме, лишь бы дежурный по бату не заметил. Телевидение работало от комнатной антенны, ловила она всего один канал, поэтому наслаждаться глотком домашнего атрибута приходилось недолго.

В казарме второго батальона на четвертом этаже располагались третья рота, минометная батарея и гранатометный взвод. Солдаты, вернувшиеся после работы на полигоне, расползлись по кубрикам заниматься своими насущными делами. В холле небольшая группа бойцов смотрела телевизор, удобно устроившись на диване, пуфиках, табуретках. На одном из потрепанных пуфиков сидел Тимур Спичкин, черный дембель минометной батареи. Ему до демобилизации оставалось всего два с половиной дня, и всеми мыслями он уже был на пути домой. Тимур уже не волновался о своей поношенной, выцветшей форме, которую по-хорошему после года носки надо поменять. Китель был разглажен по летнему сезону, а на вороте выглядывала белая подшива. Кепка небрежно лежала на макушке головы, слегка повернутая вбок. Ремень расслаблен и болтался при ходьбе. Солдат смотрел телевизионное шоу про известного актера по старому телевизору. На весь этаж громким басом разнесся голос дневального:

– Минометная батарея! Строится на центральном проходе, форма одежды свободная.

Из кубриков начали выползать солдаты. Кто быстро шел, кто медленно и неохотно. Оторвавшись от просмотра передачи, в строй втекали рядовые. К счастью для них, они втерлись в конец построения, где уже заканчивались границы холла, откуда могли лицезреть телевизор. Срочники выстроились в две шеренги. Перед ними выхаживал младший сержант с обнаженным крепким, мускулистым торсом, который и дал команду дневальному на построение. На шее у него висел личный номер. Он строго, недовольно смотрел на всех солдат, в глубине души наслаждаясь своим высоким положением.

– А тебе, Спичкин, особое приглашение нужно? – громко спросил младший сержант, сверля его недовольным взглядом.

– Завьялов, до обеда еще час, а ты уже батарею построил, – спокойно ответил Тимур. – Вот как в столовую пойдем, я построюсь!

– Твое счастье, что ты черный дембель! И не в моем отделении. Иначе уронил бы тебя и этот телек, – строго сказал Завьялов. – Все равно эта информация тебя уже мало касается.

Тимур на это ничего не ответил. Лишние разборки из-за мелочи ему не нужны были. Он продолжил смотреть дневное шоу о жизни популярного актера, особо не вникая в суть происходящего. К удивлению дембеля, на экране телевизора внезапно пропал сигнал, и вместо передачи мелькала рябь.

«Вот Завьялов – зараза, сглазил! – подумал Тимур. – Придется слушать, что там еще придумали, чтобы занять нас во вторую половину дня. Ээх, поскорее бы дембель! Дом, родимый дом. Вернусь и для начала высплюсь, как следует. Потом начну менять жизнь в лучшую сторону…»

Погруженный в свои мысли, Тимур прослушал вступительные слова Завьялова. Но вот завершение привлекло его внимание, впрочем, как и всех стоявших перед младшим сержантом.

– …Вечером к нам в батарею прибудут духи, запахи, свежее мясо!

После громкого заявления все засмеялись, большинство выкрикивало радостные возгласы. Полугодовые срочники давно ждали появления своих духов в подразделении. Кто-то уже подумывал, какие вещи он заменит. Другие грезили о том, как будут прокачивать молодых всеми возможными способами и заодно читать им мораль о жизни. Но все они с облегчением выдыхали, понимая, на кого теперь возложат обязанности по уборке, поддержанию порядка в казарме. Завьялов напомнил всем, что у новеньких есть три золотых дня – время, отведенное духам на адаптацию. В эти дни все должны по возможности помогать новобранцам, объяснять армейскую жизнь, понятия, а также никто не должен применять к ним физическую силу. Солдаты, кивая головой, согласились со словами младшего сержанта.

После привычного обеда батарея отправилась на полигон, подготавливать участок к учебным стрельбам. Обычная весенняя рутина, которой никто не хотел заниматься. Убрать со своего закрепленного участка мусор, траву, ветки. Побелить поребрики, бордюры, кирпичный кантик, пункты обогрева. Тимур начал работать со всеми, а потом незаметно загасился у знакомых дембелей на соседнем участке. Там он и выждал время до ухода подразделений в казарму.

После ужина молодой лейтенант Петров привел в казарму десятерых молодых бойцов. Еще плохо понимающие куда попали парни крутили головами по сторонам и ошарашенно хлопали удивленными глазами. Укомплектованные во все новое, они сияли на этаже, как бенгальские огни. Слоны, заметившие появление молодых, бросали хищные взгляды. Так лейтенант провел новобранцев по всему этажу к кабинету командира минометной батареи. Петров оставил десятерых запахов в коридоре, а сам скрылся за дверью. Возле молодых солдат постепенно собирались слоны, которые заваливали их различными вопросами.

Тимур, выйдя из умывальника, увидел толпу возле запахов. Он хотел пройти мимо, но любопытство взяло верх. Новобранцы, отвечая на вопросы, раскололись на две шумные группы. По ходу общения старые срочники приглядывались ко вновь прибывшим рядовым и в то же самое время думали, с кого можно будет что-нибудь поиметь. Потерянными, испуганными взглядами запахи смотрели на уже отслуживших полгода людей. Они казались им большими, агрессивными, дерзкими. Черный дембель внимательно слушал речь запаха, который с теплым трепетом рассказывал об армии, своем положительном отношении к военному ремеслу.

«Твою дивизию, он так серьезно говорит. Интересно, как с таким мнением можно было попасть в эту дыру? Да, не повезло этому парню с военной частью. Скоро разочаруется в армии…» – думал Тимур, разглядывая щуплых, обычного телосложения новобранцев.

Пока дембель слушал и параллельно размышлял, один из слонов похлопал его по плечу.

– Тимур. Тимур, – окликнул рядовой с тревожным видом. – Дай, пожалуйста, позвонить.

– А. Котельников, это ты, – повернувшись к собеседнику, ответил Тимур. – Да без проблем. Со связью сегодня проблемы были. Если дозвонишься, то скажешь мне, где сигнал поймал.

– Базара ноль. Но у меня своя сим-карта, поэтому как получится.

Дембель достал из кармана старенький телефон с кнопками и протянул обеспокоенному слону. Котельников взял мобильник и одобрительно кивнул головой. Вскоре слон растворился среди солдат. Тимур снова переключил внимание на новобранцев. Разговоры сменялись на громкие смехи. Из кабинета вышел лейтенант Петров. На центральном проходе стало немного тише.

– Эээ! Отошли от молодых! – серьезно сказал Петров. – Еще успеете с ними поболтать…

– Смирно! – во все горло выкрикнул дневальный.

– Твою дивизию! – тихо выразился лейтенант Петров, опустив руки по швам и подняв голову.

На этаже воцарилась тишина. Солдаты, находящиеся на центральном проходе, резко остановились и вытянулись в струнку. В кубриках рядовые подняли мягкие места от насиженных мест. Даже сидя на «белом камне», военнослужащие соскочили на ноги, умудряясь придерживать штаны. Двери открыл замполит батальона майор Зачупейко, заодно в этот день он был дежурным по батальону. Майор сурово посмотрел на дневального, прошел мимо нескольких кубриков. Он пристально осмотрел солдат.

– Вольно! – скомандовал Зачупейко.

Дневальный продублировал команду. Этаж ожил. Из кубрика выскочил к майору дежурный по роте младший сержант, но Зачупейко жестом руки послал его от себя подальше за ненадобностью. Замполит с каменным лицом уверенно пошел дальше по центральному проходу. Тимур, увидев шагающего замполита, поспешил к себе в кубрик. Впрочем, этим маневром воспользовались остальные солдаты за исключением новобранцев. Они вместе с лейтенантом Петровым остались на месте. Именно к ним подошел майор.

– Лейтенант, что за бардак у тебя тут? – спросил Зачупейко. – Почему бойцы без дела ходят? Шкафчики в кубриках открыты?

– Личный состав готовится к построению. В каком кубрике именно открыты?

– Лейтенант, я, по-твоему, должен запоминать кубрики? Это в твоих обязанностях следить за порядком! Или хочешь, чтобы я разобрался с этим лично?

– Сейчас разберусь, – ответил Петров и суетливо ушел.

Майор перевел внимание на молодых бойцов. Он строго просверлил взглядом каждого солдата. Неожиданно Зачупейко вплотную подошел к одному бойцу и поднял кепку с головы:

– Фамилия, солдат?

– Рожков, – недоумевающе ответил рядовой.

– Срочно подстричься! Если завтра увижу твою лохматую голову, то побрею тебя на плацу штык ножом. Заодно прокачаю командира и всю батарею. Это понятно?

– Да…

– Не да, а так точно, товарищ майор!

– Так точно, товарищ майор.

– Я тебя запомнил, Рожков. Буду следить за твоими успехами во время прохождения военной службы. А вы парни служить вообще готовы?

– Ну да, – промычали некоторые бойцы.

Майор продолжил агитационную, пропагандистскую деятельность по отношению к молодым бойцам. Красивые, суровые изречения исходили из уст замполита. Новобранцы вслушивались в каждое слово. Один из солдат молча, повернулся спиной к майору и направился в умывальную комнату.

– …Эй, ты! Куда пошел? – резко выкрикнул Зачупейко, возмущенный наглостью паренька.

– Я в туалет, – промямлил испуганный солдат.

– Прежде чем покинуть строй, нужно спросить разрешение у старшего по званию. В данном случае меня.

– Можно в туалет?

– Можно телегу с разбегу и козу на возу!

– Разрешите в…

– Разрешаю. Иди, облегчись, а то всю казарму обделаешь от испуга, – довольный собой ответил Зачупейко.

Еще непродолжительное время майор мучал болтовней молодых бойцов, а после завел всех в кабинет командира батареи. В прокуренном помещении находились капитан и два лейтенанта. Минаев, который, как и Петров, первый год на службе после военного училища. Ревин, уже средних лет пропитый мужик, разжалованный из капитана до лейтенанта после драки с полковниками на боевых действиях. За захламленным столом различной бумагой, книгами, канцелярскими предметами сидел командир минометной батареи физически подтянутый капитан Андурмесов, который с невозмутимым видом курил сигарету. При появлении майора все встали. Зачупейко гордо завел новобранцев в кабинет. Он немного переговорил с капитаном, после чего ушел по своим делам. Андурмесов с большим энтузиазмом принялся заполнять данные солдат, пополнивших его ряды. Офицеры, находящиеся в кабинете, спрашивали новых бойцов об увлечениях, гражданской жизни, отношении к армии. Юные парни отвечали на вопросы все как на духу, гордо рассказывая свои «жизненные достижения».

– Третья рота, минометная батарея, гранатометный взвод! Строится на вечернюю поверку, форма одежды четыре, – выкрикнул дневальный.

Озвученная команда оживила этаж на суету, передвижение, бранную речь. Солдаты заходили из кубрика в кубрик. Бросив дела, срочники торопились на построение. В каком-то кубрике парни с понятиями угрожали и били рядового. Но услышав зов дневального, армейские беспредельщики бросили свою жертву. Спасенный вечерней поверкой бедолага оклемался, набрался сил и вышел из кубрика довольный собой, что не прогнулся под отморозками. Где-то младший сержант прокачивал рядового из своего отделения за очередной косяк. Из туалета с неимоверной скоростью повыскакивали служащие, заправляя штаны. Тимур лежал в неудобной позе на кровати, стараясь берцами не замарать одеяло. После услышанной команды о поверке дембель не торопясь встал, коряво поправил кантик на кровати и пошел на ЦП. Сбор проходил шумно, впрочем, в казарме это было обыденное дело. Завьялов громко матерился на сослуживцев, разбрасывая угрозы на каждого, кого увидит. В итоге все построились в две шеренги. Из кабинета вышли десять новобранцев, за ними следом лейтенанты и командир батареи.

– Встали в строй, – строго приказал Андурмесов новоиспеченным единицам. – Завьялов, всех построил?

– Так точно!

– Налево. Колонной слева, по одному на выход шагом марш.

Солдаты со всех этажей сталкивались на лестничных пролетах. Топот, недовольство, выкрики, стычки сопровождали военных на всем пути. Построившись у казармы, минометная батарея под командованием Андурмесова пошагала на плац. Пока они шли, некоторые слоны словами задирали молодых, у которых плохо получалось идти в ногу. Новобранцы нервничали, старались сделать как положено, перебирали ноги, но упреки все равно летели в их адрес.

– Болтовню в строю убили! – строго выкрикнул разжалованный до лейтенанта Ревин.

Батарея замолкла, и с закрытыми ртами солдаты пришли на плац. Андурмесов, не теряя времени, приступил к поверке личного состава. Капитан зачитывал фамилии из списка, а солдаты громко отвечали ему местоимением «Я». Все внимательно слушали, особенно молодые бойцы. Кто-то умудрялся в строю перешептываться между собой и вставлять свое «я» в нужное место. Когда процесс был завершен, батарея стояла и разговаривала между собой. Все подразделения второго батальона, построившись на своем участке плаца, ожидали комбата полковника Захарчука. В этот момент, каждый боец мог погрузиться в свои мысли или же докопаться до кого-нибудь болтовней. Тимур с приближением дембеля все чаще размышлял о возвращении домой, планах на будущее:

«Вот приеду домой, нажрусь в хлам! Или сначала шоколадку съесть, а потом нажраться? Хотя шоколадкой можно в поезде насладиться. Значит первым делом напиться. А где же дембельская романтика? Уловить красивое настроение, как в песнях. Прочувствовать запах свободы, поэтому для начала надо запомнить первые шаги по родному городу, вокзалу, улице, дому. Поймать моменты первого дня нахождения на воле, когда тебя не будит по утрам дневальный, когда не надо вечерами ходить строевым шагом по плацу, когда не надо выполнять невыполнимые задачи командира на весь грядущий день. Тогда пить отменяется…»

Командиры подразделений по очереди докладывались полковнику. По окончании военного ритуала батальон маршем, запевая песни, шел вокруг плаца. На это происходящее действие смотрел комбат полковник Захарчук в своей полевой форме, приложив руку к голове. И каждый раз во время строевой, да еще с песней, солдаты мимолетно пронизывались военным духом с головы до самого сердца.

После вечерней поверки вымученные за день солдаты зашли в казарму, но и там предстояла очень важная процедура – подготовка ко сну. За короткое время, оставшееся до отбоя, срочникам предстояло успеть сделать вечернюю гигиену тела, подровнять кантик, подшиться, завершить другие мутные незаконченные дела. Молодые бойцы осваивали свое новое место жительства. В кубриках, где они расположились, возникли бурные оживленные разговоры, смех. Слоны объясняли им первоочередные местные правила. Для полного понимания они демонстрировали свои вещи, где и как должны находиться в шкафу, тумбочке. Полугодовалые бойцы с гордостью показывали, как правильно подготовить форму, кровать к отбою. Молодые солдаты одобрительно кивали головой, пропуская мимо памяти половину получаемой информации. Очередное построение перед сном приблизило многих уставших бедолаг к желаемым за день подушкам. Батарея стояла на ЦП в одних трусах. Командир с серьезным лицом курил сигарету. Он выхаживал перед ними с одного края построения до другого, останавливаясь, чтобы ответить на редкие вопросы солдат. Быстро осмотрев личный состав на наличие синяков, порезов, ссадин, кантиков, щетину, Андурмесов отбил минометную батарею и поспешил идти домой вместе с другими офицерами.

Тимур лежал на двухъярусной кровати, занимая нижнюю ее часть. Он смотрел в одну точку и слушал фоном различные разговоры, возгласы, смех сослуживцев. На этаже дежурил не самый дерзкий наряд, который состоял из младшего сержанта, попавшего в роту из учебки, и обычных послушных рядовых. При каждом их дежурстве на этаже ночью царил балаган. Солдаты ходили из кубрика в кубрик, громко кричали, выясняли отношения, устраивали чаепития. Конечно, это происходило каждый день, а при их вахте все действовали открыто, нагло. Младший сержант высказывал замечания, но его никто не слушал или же с ним договаривались. Также к дневальным записывались вояки с просьбой разбудить их в определенное время. Всем, кто не успел подшиться, устранить замечания по стрижке, стирке или другой армейской бытовухе, приходилось вставать посреди ночи и трудиться.

«Ну вот опять начинается кипиш. Интересно, как там духи? Все-таки первая ночь в казарме минометной батареи, которая станет родным домом на год. Удивительно, служба прошла, даже не верится. О чем я думал, когда первый раз прибыл сюда? Да, да: «В какую черную дыру я попал?». Как только мы приехали, нас держали в клубе. Туда иногда захаживали старослужащие и отжимали у некоторых парней вещи, деньги, ценности. Вскоре я понял, что это норма, устой, основа для этой части. Удивляться этими вопиющими инцидентами в будущем не приходилось. Если даже не отжали, то значит могут украсть. «Тихо взял и ушел, значит нашел», «Не можешь сам, заставь другого», «Кто не шарит, тот работает» и другие вшитые, врожденные девизы, на которых держится срочная армия. Если к ним добавить «понятия», вагоны отморозков различной масти, то получается гремучая, адская смесь. К чему это я? Ах да, по приезду в часть мы проходили очередной медицинский осмотр. Потом ждали до самого вечера, когда нас распределят по подразделениям…» – вспоминал Тимур, ожидая завтрашний дембельский аккорд. Незаметно для себя под свои мысли он уснул, несмотря на различный шум в ЦП, в кубрике.

– Минометная батарея, подъем! – прокричал дневальный.

Черный дембель тяжело открыл глаза. Он посмотрел в окно. На улице царствовала темень. По недосыпу и ночному виду из окна у Тимура мельтешила мысль, что подъем явно не утренний. Дневальный снова и снова дублировал команду. Свет из центрального прохода тускло освещал кубрик. Просыпавшиеся солдаты медленно вставали с кроватей. Во всех кубриках начались передвижения вперемешку с недовольными возгласами. Все были удивлены подъемом в три часа ночи. На кроватях продолжали лежать самые наглые солдаты, живущие по своим арестантским понятиям.

– Минометная батарея, строится на центральном проходе! – скомандовал дневальный.

Из кубрика выбежал захудалый воин в майке и трусах с одним интригующим всех вопросом:

– Зачем строишь батарею?

– Приказ от дежурного по батальону, – ответил вместо дневального дежурный по роте. – Зачупейко сказал, что придет через пять минут. Поэтому встал в строй.

Но вопрошающий вояка ушел обратно в кубрик. Младший сержант принялся заходить в кубрики минометной батареи и наводить панику появлением майора. Возникла неразбериха. Солдаты разбрелись по своим делам. Одна часть построилась, вторая продолжала лежать спать, третья ушла по своим делам в туалет или покурить. Дежурный по роте в отчаянии ругался матом со всеми, кто игнорировал его. Тимур сидел на кровати, надевая сланцы. После отъезда дембелей его призыва, кубрик наполовину опустел. Из всех людей, кто остался в расположении минометной, дембель доверял только Котельникову, который служил вместе с ним в одном отделении.

– Котел, что там произошло? – спросил Тимур.

– Сейчас сюда придет Зачупейко.

– Зачем он сюда идет?

– Не знаю…

– Твою дивизию! Его здесь только не хватало. Два дня до дембеля никакой спокойной жизни. Похоже, надо строиться.

В кубрик зашел весь красный от нервов дежурный по роте. Он увидел трех человек, особо не стремящихся к построению.

– Долбоящеры, вас это тоже касается! – на эмоциях высказался младший сержант.

Котельников и еще один слон вышли из кубрика. Дембель продолжал сидеть на кровати. Он стал думать, как ответить на хамство сержанта. В голове мелькали разные варианты действий от грубого оскорбления до рукоприкладства. Немного подумав, Тимур сделал выбор на оскорбление:

– Ты, че, улитка, калич треклятый, страх потерял! Берега попутал? Ты кого долбоящером назвал?

– А, Спичкин, это ты. Извини, в темноте не заметил, кто тут сидит. В общем, построиться надо, а то Зачупейко порвет меня и вас. Я же на второе дежурство намотаюсь, – пожаловался младший сержант.

– Базаришь не здраво! Что случилось-то? Кипиш посреди ночи подняли. Что Зачупейко здесь забыл? Кто накосячил? – недовольно поинтересовался Тимур, подойдя к младшему сержанту.

– Я пока не знаю. Он позвонил и приказал срочно строить батарею.

– Похоже, все серьезно. Ладно, иди дальше людей собирай.

Дежурный по роте вышел на ЦП. И там его встретил Завьялов, который задавал вопросы, не скупясь на различные матерные слова. Тимур, уже стоя в строю, наблюдал за перепалкой двух младших сержантов. Были слышны злые выкрики из кубриков других подразделений. Полусонный замученный дневальный из последних сил стоял на тумбочке. Вдруг заскрипела дверь. От неожиданности у дневального пропал сон. Закрывающиеся глаза солдата расширились от увиденных людей в распахнувшейся двери. Через порог переступил дежурный по батальону майор Зачупейко. В голове дневального взорвалась секундная паника. Стоя на тумбочке, он вытянулся в струнку и, приложив руку к голове, выкрикнул: