– У него ухо отклеилось, – положила его на стол.
– Анечка, посмотри на себя, – Галя была недовольна видом дочери, – у тебя все руки изрисованы. Я же просила быть аккуратной. Вечером праздник, а вот это всё не отмоется…
– А подарки будут? – Аня наслюнявила край кухонного полотенца и попыталась оттереть руки от фломастера и следов маминой помады.
– Будут. Горе ты моё. Пойдём в ванную мыться.
Семья Новиковых проживала в деревне Весёлое.
Николай – тридцатилетний разнорабочий. Работы в деревне не было, приходилось ездить в город на заработки, только получку он практически не довозил до дома – основную часть заработка пропивал со своими дружками.
Коля никогда не считался со своей семьёй, жил одним днём и ему было неважно, что будет завтра.
Галина устала бороться с мужем-пропойцей, да и уходить было некуда. Замуж вышла в двадцать лет по большой любви. Со временем мужа будто подменили. Бывали, конечно, у Коли трезвые дни, но это было очень редко. В такие дни в семье просто праздник: папа становился добрым и любящим, не кричал и не поднимал руку на жену.
Вот такая невесёлая была жизнь у Гали и её дочери в деревне с красивым названием.
– Скоро папа приедет, давай накрывать стол, – женщина открыла холодильник и достала нарезку, салатники и любимый Анин вишнёвый сок.
Через полчаса в дверь постучали.
Галя открыла. На пороге стоял муж во всей красе: расстёгнутая куртка, порванный рукав и всё лицо перекошено от «жгучей водицы».
– Опять? – Галина стояла перед невменяемым мужем в красивом чёрном платье.
– Куда собралась, стерва? – Коля не помнил о дне рождении своей дочки.
Часть 2
– Мама, не плачь, давай я тебе пластырь приклею, – Аня гладила мать по голове и дула на синяк на шее, который приобрёл цвет грязного пятна, – тебе больно?
– Нет, не больно, – Галина вытирала лицо руками, – сейчас поужинаем и будем ложиться спать.
Праздник не удался. Николай с ходу ударил жену по шее, решив, что она собралась на гулянку. Стараясь раздеться, упал на колени. Стянул куртку и бросил рядом. В одном ботинке дополз до кровати, кое-как взобрался на неё и захрапел, будто паровоз.
– Кушай, я сейчас налью тебе сок, – всхлипывала женщина, – не торопись.
– Почему папа всё время ругается? – недоумевала Анечка, накалывая на вилку непослушный горошек.
– У него неприятности на работе, наверное, вот он и сорвался.
Утром Николай разбудил жену криком.
– Что за хрень? Что с моей курткой? – рассматривал порванный рукав.
– Я не знаю. Ты пришёл в такой домой, – Галя вышла из комнаты, завязывая на ходу халат.
– Могла бы и зашить, – поворчал Коля и взял старую фуфайку, – на черта я тебя кормлю…
– Вообще-то я работаю, а ты денег не носишь, – женщина взяла куртку мужа, чтобы заштопать дырку.
– Тебе слова не давали! – рявкнул озлобленный Новиков, – сегодня не жди, ночевать буду в бытовке.
Галя почувствовала, как к горлу подобрался ком, всю грудь сдавило. Не выдержав, она заревела и побежала в ванную.
– Не могу так больше! Не могу! – открыла кран на всю мощь, чтобы дочь не услышала истерики.
Заливая лицо холодной водой, пыталась успокоиться.
– Ну вот, глаза распухли, – промокнув лицо махровым полотенцем, Галя посмотрела на своё отражение в зеркале.
По-быстрому сварив кашу, пошла будить дочь.
– Анечка, вставай, мне нужно на работу.
Девочка открыла глаза.
– Мамочка, я такой сон видела! – Аня вскочила с кроватки и обняла мать, – я взрослая и вся в белом, платье такое белое-белое! И на голове у меня корона белая! И я всем дарю счастье! Люди смотрят на меня и улыбаются!
– Хороший сон, – Галина взяла дочь на руки и понесла в ванную, – а теперь быстренько умываемся и завтракать.
Детский садик в деревне давно уже закрыт, и, чтобы ребёнка не оставлять одного, Галя вела дочь к соседке – бабе Маше.
Одинокая старушка радовалась, как маленький ребёнок, когда видела в окно идущих к ней соседей. Бабушка Маша всю жизнь прожила одна. В молодости семейная жизнь не сложилась. Муж её бросил давным-давно, а детей так и не нарожали.
– А кто это ко мне пришёл? Анечка пришла! – баба Маша улыбалась беззубым ртом, открывая дверь, – проходи, деточка, у меня как раз кисель сварился.
Аня перешагивала высокий порог дома, волоча за собой детский рюкзак с игрушками и карандашами.
– Баба Маня, я сегодня позже буду, мне ещё почту разносить.
– Иди-иди, милая, за нас не переживай, справимся.
Галина работала на почте три дня в неделю, когда приезжала машина из города с газетами и письмами. В остальные же дни женщина ухаживала за лежачей бабушкой Мариной.
– Ты чего такая зарёванная, Галь? – принесла посылку Катерина, – твой опять бузил? Как ты терпишь его? Давно бы уже выгнала.
– Не надо, Кать, он изменится, я знаю. Не всегда же мой Коля был таким, – вздыхала Новикова.
– И сколько ты ещё будешь это выносить? Я же вижу, вон синяк у тебя! Ну и глупая же ты, Галька! – Катя оставила коробку и ушла.
– Ничего, это временно, – прошептала Галя и принялась разбирать почту.
Вечером в дом Новиковых прибежала подруга Ира.
– Галька! Галька, открой! – тарабанила в дверь запыхавшаяся женщина.
Галя накинула вязаную кофту и вышла.
