Нулевой меридиан

«Это будущее, может наступить уже завтра,

но никто не догадывается об этом»

«Я ринусь в бой, достойный схватки.

Последний на мой век.

Живи и умирай в сей день,

Живи и умирай в сей день»

Редьярд Киплинг

* * *

Мир изменился.

Слишком стремительно.

Настолько стремительно, что поначалу все произошедшее казалось чем-то нереальным, как снег летом. Сначала рухнула система образования. Школы опустели. Воодушевленные этой победой, уличные банды стали расти в арифметической прогрессии, набирая силу и мощь, с оголтелым остервенением сбрасывая с себя одно бремя, навязанное обществом, за другим. Мы как ополоумевшие рванули к, так называемой свободе, не задумываясь ни на миг, что со скоростью света мчимся в пропасть.

Законы, созданные для блага людей, для их защиты, беспристрастия и справедливости, так умело извратили, что с течением времени они стали лишь средством наживы для власть имеющих. И в этой нездоровой почве выросли мы – новое поколение, поднявшее восстание против систем.

Один общественный институт за другим падали под нашим натиском, пока не осталось ничего кроме уличных банд. И тогда мы сцепились друг с другом. Это были самые страшные ночи на моей памяти. Бесконтрольные убийства, деление территорий, борьба за лидерство. После тех ночей мир изменился навсегда, но мы так и не поняли, к лучшему ли. Этого ли мы хотели?

Странная вещь получается… когда тебе пятнадцать, ты уверен в том, чего хочешь. Благословенный юношеский максимализм будто изнутри разогревает твою кровь, вселяет небывалую уверенность. А время идет, и уже в двадцать восемь ты не уверен ни в чем. Что лучше, что хуже не знаешь. Адреналин в крови падает до минимума, ты в небывалом раздрае и все что тебе остается – это держать маску на своем лице.

Города стали закрытыми территориями, которыми безраздельно правили уличные банды, расслоившиеся и сформировавшиеся в кланы. За пределы города никого не выпускали, а желающих войти в город и вовсе не было. Мир погряз в хаосе. Восстания как зараза распространились на соседние города. Наш город был лишь звеном в цепочке непрерывного потока, подорвавшего политическую систему и прочно устоявшийся в нашем сознании прежний мир.

Мы думали, что построим мир иной, лучший. Но анархия незнающих, вспыльчивых и воинственных лидеров не принесла нам ничего хорошего. Мы перестали ждать чего-то лучшего. Привыкли варварствовать и воевать друг с другом. Мы забыли о милосердии. Умы наши оскудели, сердца стали черствыми. Мы разучились любить… а может, все-таки не разучились и были еще способны любить?

Я остановился в центре огромного зала, поднимая голову к стеклянному куполообразному потолку. Звезды мерцали над головой. Такие же холодные и недосягаемые, как и в прежние времена, теперь они освещали совсем иной мир. Наш новый мир.

Возможно, я уже опоздал и никто меня здесь больше не ждет. В записке, что я получил, было лишь два слова: «Библиотека 21:00». Никаких ориентиров больше не было. Я не знал от кого она. Или знал? Но старательно сопротивлялся собственным догадкам?

Я вздохнул. Не нужно было приходить. В подтверждение моих мыслей поток холодного воздуха вихрем пронесся по пустым, холодным коридорам здания, бывшего в прошлом библиотекой. А вместе с ним принес смутный шорох со стороны бесконечно длинного коридора справа. Я настороженно метнул взгляд в сторону. Настороженность за эти годы стала моей второй натурой. Иначе в новом мире было не выжить. Вновь порыв ветра и совсем рядом со мной раздалось жалобное шелестение сухих, выцветших страниц. Книги… они были повсюду. Одни в хорошем состоянии стояли на полках, другие в весьма плачевном виде валялись вокруг. Знания теперь мало кому были нужны. Значения имели только инстинкты. В особенности инстинкт выживания, и именно он говорил мне, что в библиотеке я нахожусь не один.

Спружинив на полусогнутых ногах, я метнулся в сторону коридора справа, стараясь ступать по мраморным плитам храма знаний как можно более бесшумно. Прошел вдоль длинных стеллажей с книгами и только в самом конце коридора перед моими глазами мелькнула изогнутая тень. Так стремительно и быстро, что могла показаться миражом. Но я не был склонен обманываться. Тень была реальной.

Она скользнула влево. Я пригнулся еще ниже и незаметно двинулся в обход, намеренно решаясь сделать крюк. Мягко и бесшумно ступая, я прошел по дуге, обходя пустующий читальный зал, и оказался в смежном коридоре. Вокруг не было ни души. Кем бы ни был назначивший мне здесь встречу, библиотеку он знал не хуже меня. Останавливаясь у края стеллажей, я сгруппировался, затаил дыхание, полностью превращаясь в слух, и прикрыл глаза.

Легкое движение сквозняка, стон старых дверных петель в отдалении, шуршание страниц и чей-то вздох. Движение. Быстрый промельк. Полностью отдавшись чутью, я рванул наперерез, вскакивая в следующий коридор, словно в уходящий поезд, и хватая руками тень из плоти и крови. Продолжая двигаться по инерции, я впечатал фигуру, затянутую в черное, в выступающие от стены полки с книгами, встречаясь взглядом с синими, широко распахнутыми глазами.

Воцарившаяся мертвая тишина в залах библиотеки зазвенела в моих ушах. Дыхание стало сбивчивым.

– Ты пришел, – выдохнула она, и ее дыхание с пряным акцентом окутало мое лицо.

В ответ я лишь сдавил сильнее ее руку и ребром своей ладони надавил на ее горло, запоздало осознавая, что делаю это лишь из-за того, что чувствую неожиданную слабость в ее присутствии. Она ни звука не издала, выразительно глядя на меня. Мысленно выругавшись, я опустил руки и отступил на шаг, не сводя взгляда с ее бледного лица.

– Не знал, что записка от тебя, – прошептал я, невольно бросая взгляд по сторонам, будто подспудно ожидая какого-то подвоха.

Она опустила глаза, поднимая руку и, обхватывая тонкими пальцами собственную шею, склонила голову вниз.

– А если бы знал, не пришел бы?

Ее неожиданно хриплый голос прорезал застоявшуюся тишину библиотеки, заставив меня почувствовать себя неловко. Насколько больно я сделал ей, можно было судить лишь по тому, как хрипло прозвучал ее голос. Медленно, с осторожностью выдыхая, я потянулся, касаясь пальцами ее пальцев, и тут же резко одернул руку.

– Зачем звала? – тихо спросил я и впервые за долгие годы собственный голос показался мне настолько человечным, что сердце сжалось от интонаций, проскользнувших в нем.

Мы посмотрели друг другу в глаза, и именно тот момент стал точкой отсчета для меня. Она… мой личный нулевой меридиан…

1.

Волк

Соревнования между кланами проводились каждый год в конце августа. Летний зной в эти дни становился совсем нестерпимым, и всем нам нужна была разрядка, и не было повода лучше, чем рискнуть собственными жизнями. Абсолютная бесшабашность превратилась в бич нашего нового общества. Людям в большинстве своем, после кровавых дней становления кланов, было, по сути, все равно живут они или умирают. Одни видели в этом большой шаг вперед: истинную свободу общества, которому даже смерть не страшна. Я же считал, что в таком глубоком личном уничижении общество еще не находилось никогда прежде.

Столбы пыли поднимались в мареве горячего августовского воздуха. Они маленькими смерчами закручивались под колесами мотоциклов самых разнообразных моделей. Двигатели мощно ревели под громкие крики и всплески аплодисментов тех, у кого была личная группа поддержки. Жизнь кипела внутри арены-холла, куда, насколько я помнил, в былые времена отец водил нас с братом на первый в нашей жизни футбольный матч. Теперь же футбол существовал только как дворовой вид спорта. Впрочем, футбол я так и не полюбил. И всегда предпочтение отдавал баскетболу.

– Волк!

Голос окликнул меня издалека. Резко обернувшись, я увидел, как в мою сторону с ловкой подачи летит связка ключей от моего собственного мотоцикла. Я выставил руку, отклоняясь на дюйм в сторону, и поймал их в воздухе. Клим усмехнулся так, будто и не надеялся застать меня врасплох. Медленно приблизившись, он дружески хлопнул узкой ладонью по моему плечу.

– Заправил? – спросил я.

Он кивнул. Клим был моим приятелем с давних пор. Немногословный, скромный парень, которому определенно не было места в обществе таких бесшабашников, как мы. Но уважение и почет к нему пришли совершенно с другой стороны. Клим был талантливым автомехаником. Он собирал и разбирал машины, мотоциклы так, будто это были детские игрушки. А обладатель такого дара ценился в нашем обществе на вес золота. Насколько я знал, главы других кланов, договаривались с руководителем нашего клана и шли на всяческие уступки только для того, чтобы именно Клим взглянул на их машины и что нужно исправил. Мне повезло в этом, наверное, больше, чем всем остальным, потому что мы с Климом были не только членами одного клана, но и давними друзьями. Он не только знал мой Yamaha V-Max вдоль и поперек, занимаясь его ремонтом при необходимости, но и усовершенствовал его за годы нашей дружбы, насколько смог.

– Видел раньше такую птичку? – спросил у меня Клим, кивая головой куда-то вправо.

Прослеживая его взгляд, я почему-то совершенно убежден был в том, что говорит он о девушке. Но он смотрел на мотоцикл в центре арены и, хоть их там было великое множество, именно этот выделялся на фоне всех остальных.

– «Урал М-72»?

Снисходительная улыбка проступила на моем лице, от чего Клим только нахмурился. Ко всему он всегда относился с чрезмерной серьезностью.

– И не нужно так скептически ухмыляться, – предупредил он. – «М-72», между прочим, с пулеметом Дегтярева на коляске дошла до Берлина.

Когда это было? Великая Отечественная война. Когда я был маленьким, она казалась далеким и чужим лично для меня событием. Несмотря на то, что страна пыталась воспитать из нас настоящих патриотов, в полной мере все ужасы прошлого мы никогда понять не могли. Мы были детьми другого времени.

– Мм… – отрешенно протянул я, соединяя полы черной кожаной куртки, и потянул молнию вверх. – Я надеюсь это не та же самая модель, – съехидничал я.

– Очень смешно, – оскорбился Клим и тут же нахмурился, будто что-то заставило его задуматься. – Хотя… – он потер подбородок большим пальцем, оставляя на нем небольшой жирный след от машинного масла. – Таких сейчас не делают. Оппозитный мотор и коляска классической формы.

Не собираясь даже прислушиваться к его ностальгическим рассуждениям, я взял в руки шлем и одним резким движение наглухо застегнул молнию куртки.

– Сейчас вообще ничего не делают, – почти с отвращением выплюнул я и, развернувшись, зашагал к линии старта.

Правила мотогонок были просты. Люди теперь ничего не усложняли. Участников ожидал так называемый гросспидвей – гонки по длинному треку. Около тысячи метров на высоких скоростях. Линия старта лежала в арена-холле, а финиш где-то на улицах города, по которым нам предстояло гнать. Два последних года я проигрывал эти гонки. Но сегодня проигрывать был не намерен. Дело чести. Мужская гордость. Называйте, как хотите, но сегодня мне нужна была победа. Участвовать мог каждый. Независимо от пола и возраста. Вот где свобода! Да? Теперь родители не могли удержать своих детей возле себя. Все были свободны и у некоторых девятилеток у нас в клане на счету было по одному убийству. Детям теперь нельзя было мешать самовыражаться. Каралось лишь одно – неверность клану.

– Эй, постой! – вновь окликнул меня Клим, догоняя уже у линии старта.

Первая шестерка участников уже выстроилась в ряд. Я занял место во второй линии, вставил ключ зажигания и вынужденно посмотрел на приятеля.

– Увидимся у финиша, – сказал я, стараясь, чтоб в голосе звучало больше беззаботности, а не раздражения, которое я подспудно начинал испытывать.

– Волк, я серьезно, – нахмурился Клим.

– Я тоже. Проигрывать я сегодня не намерен.

– Знаю. Поэтому и пытаюсь предупредить тебя.

Он вздохнул так, будто теперь этот разговор и ему был в тягость.

– О чем? – спросил я, водружая блестящий черный мотоциклетный шлем на голову.

– О том, как может быть опасен внешний вид, – понижая голос, сказал Клим, доверительно наклоняясь ко мне. – Птичка нашпигована. Тормоза Brembo. Амортизаторы Sachs.

Я уже хотел было присвистнуть, но в шлеме это было достаточно трудно сделать.

– Да, ладно, – откликнулся я. – И все это можно купить на черном рынке?

– В смысле? Сейчас только на черном рынке что-то стоящее и можно купить.

По арене-холлу пронесся сигнал, призывающий участников к готовности.

– Хорошо. Буду знать, – буркнул я и устремил взгляд на линию старта.

Участники второй линии уже выстроились. Рядом со мной пристроился Ducati Monster, за ним Honda Gold и Suzuki сапсан с ярко-оранжевым носом. Легендарные, легкие и невероятно быстрые. Значит, решающую роль будет играть мастерство. Такой расклад меня тоже устраивал. Несмотря на то, что все мотоциклы были разными, участники гонок были, как на подбор затянуты в черную кожу. Эта деталь была непреложным правилом гонок. И имела большое значение, так как мы все были из разных кланов и ненавидели друг друга, одинаковая одежда помогала сгладить принадлежность участников, для большей честности в гонках. Хотя кому эта честность была сейчас нужна. Фарс, да и только!

Когда первая шестерка гонщиков скрылась вдали, я вплотную подвел свой V-Max к жирной линии старта и встал на изготовку. Странно, но многочисленные мысли словно выветрились из моей головы. Стало непривычно тихо. Ни осталось ничего кроме меня и, простирающейся вперед, дороги. Это и было тем, ради чего я участвовал в мотогонках. Когда я был на дороге, со мной рядом не было чувства вины, тревоги, а главное щемящего ощущения безысходности, которое не смогли вытравить из моей души даже привилегии нового общества. И я вполне отдавал себе отчет в том, что именно эти привилегии и были спонсорами моей безысходности. Замкнутый круг. Свободное общество, в котором не осталось ни грамма свободы. Нашими же усилиями.

Зазвучал сигнал. Моторы взревели и вторая шестерка рванула с места. Полотно дороги изгибалось подо мной так, будто было живым. Разметка сливалась с окружающим меня миром. И в ушах стоял только рев двигателя. Мощного, дикого, по-настоящему свободного. Свободного настолько, что я ему безгранично завидовал. Клим зря переживал, легендарный нашпигованный «Урал» стартовал вместе с третьей шестеркой. Дороги были пусты. Жители города прекрасно знали о традиционных августовских гонках, и те, кому они были не по душе, просто не высовывали носов из своих квартир и домов, предоставляя участникам возможность полностью править сегодня на дорогах.

Мы шли нос к носу – я, монстр и сапсан с ярко-оранжевым носом. Остальные наступали нам на пятки. На полпути к финишу монстр начал угрожающе то приближаться ко мне, то отдаляться, увеличивая расстояние между нами. И после очередного поворота неожиданно врезался мне в боковое крыло. Заднее колесо моего «V-Max» угрожающе вильнуло, но я лишь крепче сжал руль руками и почувствовал, как под шлемом заиграли желваки на скулах. Играть грязно тоже разрешалось. После меня монстр переключился на сапсан, но что-то очевидно пошло не так. Я только успел заметить, как монстр надвигался на сапсан, но тот ловко вильнул от него в сторону. Обескураженного водителя монстра по инерции отнесло к краю дороги, и, не встретив на пути никакого препятствия, заднее колесо соскользнуло на обочину, монстр накренился и повалился на бок. Неудачливого вредителя закрутило на пустующем тротуаре, словно куклу. У меня была ровно секунда, чтобы оглянуться назад. И ничуть не ужаснуться произошедшему.

Гонка продолжалась. И теперь я и сапсан шли нос к носу. Остальные безнадежно отстали. Сапсан уверенно стал прижимать меня к обочине. Но открыто не атаковал, так как делал это монстр. Значит, решил провоцировать, чтобы повторить уже осуществленный ранее маневр. Я не собирался вестись на столь открытые и даже наивные провокации соперника. До финиша оставалось не так уж и далеко. Стоило лишь немного потерпеть. Но то, что произошло дальше, от меня уже совсем не зависело…

При очередной провокации, мы синхронно вошли в поворот. Сапсан опасно наклонился в противоположную от меня сторону и начал крен к низу. Именно тогда его заднее колесо вклинилось между колесами моего «V-Max» и мы кубарем покатились по асфальту. Скрежет металла, искры из-под колес и угрожающее рычание двигателя, словно зверя, не достигшего своей цели, зазвучало у меня в ушах. Меня выбросило из сидения и, упав плашмя на асфальт, я с отвращением прислушался к гулкому стуку собственного шлема. Левое плечо пронзила острая, неприятная боль.

Позволив себе лишь на секунду перевести дыхание я сел и, одним движением скинув с головы шлем, огляделся. Водителя сапсана тоже, по всей видимости, выбросило из сидения. Он медленно и неуклюже поднимался на ноги, не особо успешно пытаясь обрести равновесие. Отбросив шлем в сторону, я решительно направился к незнакомцу, намереваясь набить ему рожу, раз уж в новом мире у нас вседозволенность.

– Совсем охренел! – рассерженно выкрикнул я. – Какого черта?!

Незнакомец выпрямился, вдруг обретя равновесие, и опрометью кинулся на меня. Его атака была не столько сильной, сколько неожиданной. Мы молча повалились на горячий асфальт, и только тогда я испытал смутное ощущение того, что меня просто-напросто водят за нос. Незнакомец хоть и был быстр и ловок, но совсем не силен. Хватка резкая, но слабая, будто женская. Женская?!

Едва эта мысль осенила меня, как я тут же вскочил на ноги и резко потянул на себя незнакомца. Прижимая его спиной к себе и сгибом локтя удерживая его шею в захвате, я свободной рукой схватился за край его шлема и стянул его с головы брыкающегося соперника. Ворох светло-каштановых, переливающихся на солнце волос, взметнулся, словно облако, вверх и, опускаясь, тут же разметался по сторонам. Я лишь ошарашенно заморгал, когда острый локоть девчонки врезался мне меж ребер. Почувствовав ослабление моей хватки, она тут же вырвалась и резко обернулась. Наши взгляды встретились. Ее – рассерженный, и мой – обескураженный.

Темно-синие глаза на худощавом лице с высокими скулами, чуть заостренный подбородок, надменный и одновременно гневный взгляд, определенно способный не только покорять, но и убивать при желании. Это все, что я успел заметить перед тем, как нас окружили многочисленные машины, из которых как горох вывалилась, крича и улюлюкая, многочисленная публика. Кланы. Клан Смерчей и клан Дьяволов, который был мне родным. К незнакомке медленно приблизился высокий мужчина с белесыми волосами, прядями спускавшимися к его плечам. Выправка, неторопливость движений и выражение превосходства в глазах выдавало в нем лидера клана. Но я и без того хорошо знал этого человека в лицо. Он носил кличку Смерч и был главой клана Смерчей. К которому, очевидно, принадлежала девушка.

– Ты берегов не попутал? Нет?

Он расплылся в тошнотворной улыбке, глядя на меня, и покровительственно опустил широкую ладонь на плечо девушки. Она выдержала его прикосновение ровно долю секунды, а затем движением плеча скинула его руку, гневно сверкнув глазами, словно двумя грозовыми тучами. Я усилием воли подавил улыбку, совершенно неуместную сейчас. И услышал за спиной не менее властный, чем у Смерча, голос родного брата.

– Сначала надо выяснить, не попутал ли их ты и твоя девчонка.

Даже не оглядываясь, я почувствовал выросшего за моей спиной брата.

– Малх! – воскликнул Смерч, будто они были закадычными друзьями, неожиданно встретившимися по какому-то прозаичному поводу. – Ты же знаешь, в этой гонке нарушить правила очень сложно потому, что их особо-то и нет.

Брат выдержал паузу. Именно паузы были его коньком. Уж я-то знал! Он умел производить неизгладимое впечатление на любого собеседника, одними лишь паузами во фразах.

– Тогда какого черта ты наезжаешь на моего брата? – с отстраненной холодной ноткой в голосе, осведомился он.

Обычно после таких слов между кланами вспыхивала драка, стремительно перерастающая в поножовщину, во имя достижения победы. Теперь же мы устали от драк и разборок. Гораздо важнее сейчас было научиться строить мосты, разговаривать, решать проблемы мирно. Иначе, мы были обречены на вымирание. Девушка с синими глазами бросила на меня пронзительный взгляд, пока длилась пауза между лидерами кланов. Я окинул ее многозначительным взглядом в ответ. Смерч нахмурился, перехватив мой взгляд на своей «девчонке» и, с задумчивым видом почесав пальцами свою щеку, выдохнул с придыханием.

– Твой брат, значит? – задумчиво повторил он, бросая косой взгляд на девушку. – А она, как сестра мне, хотя ею не является. И все в моем клане знают, что будет, если ее хоть кто-то пальцем тронет.

Я поспешно отвел взгляд в сторону, осознавая вдруг, что пялюсь на девчонку. Как я вообще мог быть так слеп, что не распознал в ней девушку сразу? Хрупкая, миниатюрная, среднего роста. Черные кожаные брюки отлично облегали ее стройные ноги, но черная кожаная куртка была способна ввести в заблуждение кого угодно, потому что сидела на ней мешковато и явно была ей велика. И чем дольше я смотрел на нее, тем отчетливее звучала злость в голосе Смерча, следившего за мной сквозь узкие щелочки своих глаз, точно он коршун.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.