Роковой подарок жениха
Ксения на то сжала губы и отвернулась. Иногда расстрига, продавшийся нечистому, не брал над ней верха, а в другой раз она была не в силах ему противиться. Не иначе как напускал он на нее колдовского туману, и она теряла волю, сдавалась на милость зверя.
– Господу предаюся, – смиренно промолвила царевна. – Пусть он решит мою судьбу.
– Я твой повелитель! – гремел Дмитрий. – Я тебе приказываю!
– Он карает, Он и милует… А ты – беглый монах… берегись гнева Божия…
Как в воду глядела Ксения. Не знал самозванец, какая позорная гибель ему уготована. Измывался над царской дочерью, будто она последняя простолюдинка. Отослал ее в монастырь, чтобы насильно сделали ее инокиней Ольгой, а сам отправил в Самбор свадебные подарки для невесты и будущего тестя – сундуки с тысячами злотых, с золотыми дублонами. Марине послал шкатулку, полную драгоценностей из русской казны, чистокровных коней, золотые бокалы, соболиные шкурки. Под Москвой разбили для ее свиты роскошные шатры, а для въезда в столицу гордой полячке была пожалована карета, украшенная серебром и царскими гербами, запряженная дюжиной коней серых в яблоках…
Ксении надели на голову монашеское покрывало. Высокомерную Марину ждал брачный венец… Чей жребий завиднее, не угадаешь.
О падении самозванца инокиня Ольга узнала из послания Шуйского. Вскоре после ее пострига, когда свадебные торжества были в разгаре, а новый царь давал балы, танцевал и веселился с молодой женой, в Москве зрел боярский заговор. По приказу Шуйского ударили в набат на Ильинке. Толпа вооруженных саблями и бердышами[16] людей кинулась «на злого еретика». Дмитрий выпрыгнул из дворцового окна, пытаясь спастись…
Вскоре все было кончено. Тело убитого самозванца приволокли на Красную площадь, сорвали одежду. Три дня труп посыпали песком, мазали дегтем и «всякой мерзостью», потом похоронили на кладбище для упившихся и замерзших.
По какой-то причине могущественный покровитель, с коим расстрига заключил договор, подписанный кровью, отвернулся от него. И тут же все окружающие «прозрели» и сообразили, что «царь» не тот, за кого себя выдает…
Небывалые для той поры морозы вдруг побили посевы на полях, а над могилой Отрепьева показывались странные огни, слышались звуки бубнов и пения. «Бесы расстригу славят», – шептались москвичи. Тело самозванца немедленно достали из-под земли, сожгли, смешали пепел с порохом и выстрелили из пушки в сторону Польши, откуда тот явился…
Инокиня Ольга была обласкана Шуйскими. Прах ее родителей и брата торжественно перенесли из убогого монастыря в Троицкую лавру. Она ехала за погребальной процессией в закрытых санях и громко рыдала.
По сему случаю она изъяла из тайника, известного ей одной, память об Иоанне Шлезвиг-Гольштейнском – загадочный «трофей», который увезла во Владимирскую Княгинину обитель…
* * *Москва. Наше время
Матвей оторвался от чертежей и взял трубку.
– Куда ты пропал? Антонину Федоровну убили! – сообщила Астра. – Соседку Ульяны Бояриновой! Ты где?
– У себя в бюро…
– Теперь у нас есть труп! – сердито провозгласила она. – Дождались!
– Я ничего такого не ждал…
Он отодвинул бумаги и взглянул на часы – скоро обед. В окна его кабинета било солнце, под потолком монотонно гудел кондиционер. На улице, вероятно, жара. Какой труп?
– Только что позвонил Тарханин, сказал, что тетя Тоня умерла – скатилась с лестницы в темноте и разбила голову, – тараторила Астра. – Та самая старушка с первого этажа! Горелкина! Помнишь? Она еще поила меня чаем и…
– А-а! Ну, да. Ее фамилия Горелкина?
– Он считает ее смерть насильственной. Тетя Тоня давно жила рядом с Бояриновыми, знала покойную мать Ули и ее саму с детства. Игорь Сергеевич обвиняет нас в том, что мы опоздали. Кто-то убрал опасного свидетеля.
– Свидетеля чего?
– Понятия не имею… – призналась она. – Мне надо было не дома сидеть, а ехать на Тихвинскую, наблюдать за этой Ульяной, настоящей или мнимой. А ты запретил!
– И не жалею, – отрезал он. – Ты бы и старушку не спасла, и себя под удар подставила.
– Тарханин целые сутки молчал, надеялся от меня услышать трагическую новость. Потом не выдержал и позвонил. Спросил, чем я занимаюсь. А я торчу в четырех стенах без всякого толку! Как будто ответ придет сам собой.
На самом деле Астра иногда предпочитала размышления действиям. Хаотичные движения еще больше все запутывают – такая тактика скорее подходит преступнику, чем сыщику. Дичь петляет, охотник идет по следу. Но если след потерян, лучше остановиться и подумать.
– Ты не обязана дежурить у подъезда госпожи Бояриновой.
– Знаешь, какая мысль не дает мне покоя? Что Антонину Федоровну убили из-за меня! Кто-то увидел нас вместе и решил не рисковать. Однако, в чем же риск, не пойму?
– Постой… Может, старушка действительно упала с лестницы? В ее возрасте…
– Нет! Сдается мне, это не несчастный случай.
– А что говорят родственники? – вздохнул Матвей. – Полиция?
– Надо ехать на Тихвинскую. Давай, собирайся. Я жду.
– Не мешало бы сначала пообедать…
Но Астра слышать не желала о еде. Чувство вины лишило ее аппетита. Молодое лицо девушки в военной форме с санитарной сумкой через плечо стояло у нее перед глазами. Надо было пройти всю войну и вернуться невредимой, чтобы стать жертвой какого-то негодяя…
Сын Антонины Федоровны произвел на Астру отталкивающее впечатление: закормленный розовощекий толстяк безуспешно пытался изобразить скорбь. Его жена, крашеная брюнетка с недовольным лицом, одетая во все черное, фальшиво заламывала руки. Двое их детей-подростков жались в углу на диване, исподлобья поглядывая на гостей. В квартире царил дух смерти – пахло еловыми ветками и ладаном, зеркала были занавешены. У фотографии покойной горела желтая церковная свечка.
– Мы из комитета ветеранов, – представился Матвей. – Принесли деньги…
Пять минут назад по этому поводу у них с Астрой возникли разногласия.
– Вдруг, придут из настоящего комитета? – шептала она, стоя в гулком парадном. – Как мы будем выпутываться?
– Предоставь это мне, – сказал Матвей. – Мы же не брать пришли, а давать. Вряд ли кто-то станет проявлять неуместную дотошность!
Толстяк молча взял у него из рук конверт и сунул в карман брюк. Его жена сопроводила деньги настороженным взглядом.
– Мы бы хотели попрощаться с покойной…
– Тело еще не привезли, – вполголоса объяснила брюнетка. – Оно в морге. Проводилось вскрытие! Соседи вообразили, будто мы причастны к смерти мамы. Вызвали полицию… нас допрашивали, как преступников. К счастью, мы провели тот вечер все вместе, за праздничным столом. Друг мужа отмечал день рождения. Не то бы на нас свалили бог весть что!
Видно было, что она давно собиралась выплеснуть перед кем-нибудь накопленное негодование.
– Неслыханная наглость! – вторил ей супруг. – Кощунство! Как им могло прийти в голову!
– Может быть, стоит подключить наших адвокатов? – предложил Матвей.
– Зачем? – вскинула брови брюнетка. – Все уже выяснилось. Никаких следов насилия на теле мамы не обнаружили. Она просто упала с лестницы и сильно ушиблась. Рядом валялась плошка с остатками кошачьей еды.
– Мама была такая сердобольная! – подхватил толстяк. – Жалела приблудных котов, подкармливала их, чем могла. А соседи ворчали на нее, им, видите ли, не нравился запах! Коты… пардон… писали на половички, поэтому мама вынуждена была выносить им еду во двор. Вечером, когда никто не видит…
– Мы хотим подать иск на сотрудников ЖЭКа, – злобно кривила губы его жена. – Они должны следить, чтобы подъезды были освещены. Пусть компенсируют нам моральный ущерб!
– Да! Пусть компенсируют… Маму уже не вернешь, но им будет наука! Чтобы другие не пострадали.
Не дождавшись приглашения, Астра присела на стул. Матвей остался стоять.
– У Антонины Федоровны были враги? – спросила Астра. – Мог кто-нибудь желать ей смерти?
– Из-за котов?! Не думаю, – покачал головой толстяк. – С соседями маме не повезло, но чтобы убить… нет, они на такое не способны.
Он выглядел лет на пятьдесят, с пробивающейся сединой, отягощенный лишними килограммами, одышкой и придирчивой, требовательной женой. Похоже, она держала его и детей в ежовых рукавицах.
– Откуда ты знаешь? – прошипела брюнетка. – Чего им стоило толкнуть старушку в спину? Много силы не надо. Поди, докажи, что она не сама упала…
Астра прикинула, во сколько лет эта претенциозная дама женила на себе толстяка. Он тогда был уже не молод. Возраст погибшей Антонины Федоровны позволял ей иметь правнуков, а детям Горелкиных едва исполнилось четырнадцать-пятнадцать. Они казались погодками.
– Вы поможете нам с транспортом? – спросил толстяк. – На похоронах будет человек двадцать, не больше. Одного автобуса хватило бы…
– Я попробую договориться, – пообещал Матвей, делая Астре знаки, что пора уходить. – Но вы все-таки позвоните в военкомат. Они обычно выделяют автобус для таких целей.
Они вышли из квартиры удрученные. Ничего нового узнать не удалось. Во дворе, на той самой лавочке, где Астра познакомилась с покойной Горелкиной, сидела женщина в летнем сарафане, с коляской. В коляске спал ребенок…
– Ты чувствуешь? – спросила Астра.
– Что?
– Чей-то взгляд…
Матвей сосредоточился на своих ощущениях. Ему действительно показалось, будто за ними кто-то пристально наблюдает…
Глава 9
Тарханин уже не мог объяснить себе, какие чувства он испытывает к Уле. Любовь, страсть, тоску по прошлому или жгучий интерес? Он постоянно думал о ней, – дома, на работе, сидя за рулем автомобиля. Пару раз он проехал на запретительный знак и спохватился: так и до аварии недалеко!
Сегодня у него выдался особенно трудный день: много сложных переговоров, много бумаг, много напряжения. Он не успел пообедать, забыл об ужине – забегался. Уединившись наконец в кабинете, он увидел, что на улице стемнело. В коридоре раздавался приглушенный гул: уборщица пылесосила ковровую дорожку.
Он сидел, отупевший от усталости, голодный, измученный. Ехать домой не хотелось – не хотелось даже шевелиться. На глаза попался телефон. Утром звонила бывшая жена, вспомнил Тарханин. Несла всякую чушь. Проявляла притворное беспокойство. Что она говорила, кстати? Из-за нее он целый день не мог сконцентрироваться, то и дело возвращался мыслями к ее словам.
– У тебя все в порядке? – спросила Люси несвойственным ей озабоченным тоном.
– Вроде бы… А что? – ощетинился он.
Опять будет просить денег, но не получит ни копейки. Хватит быть дойной коровой этой безмозглой куколки!
Вопреки его ожиданиям, Люси не упоминала ни о деньгах, ни о величине своего носа.
– Будь осторожен, Игорь, – сказала она. – Не ввязывайся ни во что!
Он раздраженно хмыкнул и подумал об Уле. Неужели Люси пронюхала о его первой любви? Сомнительно. Она не способна логически мыслить и делать правильные выводы. Значит, бывшая супруга намекает на его служебную деятельность.
– Я взяток не беру! – заявил он.
Люси смешалась. Он ясно представил, как на ее щеках выступает пунцовый румянец, а губы беззвучно открываются и закрываются.
– Ты меня не понял… – выдавила она. – Я не об этом!
– А о чем, Люси, дорогая? Говори быстрее, я опаздываю на совещание!
Торопить ее было равносильно полному ступору. Люси «зависла», в трубке раздавалось ее прерывистое дыхание.
– Будь осторожнее… – жалобно повторила она и… отключилась.
Тарханин ослабил узел галстука, чертыхнулся. Звонок Люси выбил его из колеи. Что она имела в виду – кто-то собирается подставить его? Но откуда бы это стало известно бывшей супруге?
После совещания он закрутился, с головой окунулся в работу. Но предупреждение Люси – такое для нее не типичное – занозой засело в подсознании. Улучить свободную минутку, чтобы позвонить Астре Ельцовой, ему не удалось. Только сейчас, под гудение пылесоса за дверями, он набрал ее номер.
– Есть новости?
– Я была у Горелкиных, – ответила она. – Родственников тети Тони.
– А-а… и что же? Они получили заключение экспертизы?
– Да. Смерть старушки наступила в результате закрытой черепно-мозговой травмы по причине падения с лестницы. Несчастный случай.
– Вот как… – со странной интонацией протянул Тарханин. – Вы видели заключение своими глазами?
– Я побеседовала с патологоанатомом. За ваши деньги он очень подробно объяснил мне, почему пришел к такому выводу. Единственное, что его смутило, – небольшой синяк на верхней стороне стопы погибшей. Не совсем понятно его происхождение. Но в справке он этого не указывал. Мало ли, как тело катилось по ступенькам? Зачем зря людей будоражить? Тем более, когда никто не собирается заводить уголовное дело.
Игорь Сергеевич молчал, собираясь с мыслями.
– Вы кого-нибудь подозреваете? – спросила Астра. – Думаете, старушке помогли упасть?
– Не исключено…
– А смысл?
– Это уж ваша работа, разобраться в мотивах…
– Где вы сами были в тот вечер около десяти часов? – не осталась в долгу она.
– Дома… смотрел телевизор…
– Какая была передача, по какому каналу?
– Не помню, – усмехнулся Тарханин. – Я задремал, кажется. Вы что, намекаете… Ну и ну! Я вам плачу не за то, чтобы вы на меня же вешали всех собак.
– Только некоторых, – уже мягче произнесла Астра.
– Это у вас называется ясновидением? – съязвил он. – Без лишних усилий сделать виноватым клиента?
Она засмеялась:
– Поди, догадайся, что движет человеком, который обращается к сыщику!
– Вы довольно бесцеремонная особа… госпожа Ельцова.
– У меня есть замечательный подсказчик, неподкупный и бесстрастный. Это мой двойник. Правда, его не всегда удается вызвать на откровенность.
– Все парапсихологи и экстрасенсы весьма э-э… своеобразные люди, – заметил Тарханин. – Слегка не от мира сего. С вами не соскучишься.
– Вы мне льстите! Я просто чуть-чуть более внимательна, чем остальные.
– Что же говорит ваша интуиция?
– Старушку Горелкину, безусловно, убили, но сделали это хитро. Не подкопаешься!
Тарханин вспомнил предупреждение Люси, и его лоб покрылся испариной.
– У Бояриновых была какая-нибудь родня в Москве? – спросила Астра. – Ближняя или дальняя?
– Н-не знаю… я ничего такого не слышал… Судя по всему, Ульяна с матерью жили вдвоем, о родне не упоминали. Надежда Порфирьевна была уже на пенсии, но подрабатывала, как могла.
– Где подрабатывала?
– На почте. Сортировщицей, кажется… Платили копейки. Будь у них хоть какая-нибудь родня, наверное, они бы общались, ездили друг к другу.
«Не обязательно, – сам себе возразил он. – Родственные связи легко рвутся, если их не подкрепляют общие интересы!»
– Ульяна не поддерживает отношений с отцом?
– Он бросил ее в младенчестве. С тех пор о нем ни слуху, ни духу.
– Вы уверены?
Тарханин вдруг вспылил – отчего-то ему пришелся не по душе вопрос об отце бывшей одноклассницы.
– Разве можно быть в чем-то уверенным, когда дело касается людей?
Астру не смутила его враждебность:
– Значит, в принципе, отец Ульяны мог объявиться?
– При чем тут ее отец?
– В жизни всякое бывает… Вспомнил человек о родной дочери, решил наверстать упущенное, окружить ребенка любовью, помочь материально…
– Где же он? Почему не появляется? Да и Ульяна не стала бы молчать.
– Вы ее спрашивали?
Тарханин не сразу нашелся, чем парировать, и громко сопел в трубку. Астра ясно представила его нахмуренные брови, колючие глаза.
– Вы фантазируете, – жестко произнес он. – А я сторонник непреложных фактов.
* * *Тарханин оставил машину во дворе и поднялся на третий этаж, позвонил. В дверях Ули был глазок. Обостренным слухом он уловил ее шаги.
– Я знаю, что ты дома… – сказал он вполголоса. – Открывай, не бойся!
– Зачем ты пришел, Игорь?
– Поговорить…
– Не стоит ворошить прошлое, – отозвалась она. – Я отвыкла от тебя, и мне хорошо.
– А мне без тебя чего-то не хватает…
Он долго стоял под дверью, уговаривая ее открыть. Ульяна упиралась.
– Уже поздно…
– Ты же любишь работать по ночам! – не сдавался он. – Неужели, тебе хочется спать?
– Посмотри на часы! Соседей разбудишь…
– У меня был трудный день. Я ужасно устал, Уля, дай мне хоть чашку чая.
Она была непреклонна.
– В городе полно круглосуточных кафе…
– О, черт!
Он уселся прямо на ступеньки лестницы, обхватил голову руками. Виски ломило. Ульяна так и не сжалилась, не впустила его. Та, другая, не была так жестока… Впрочем, он тоже фантазирует, придумывает несуществующие качества несуществующей девушки, женщины…
Тарханин услышал, как наверху заскулила собака, как ругался ее хозяин. В конце концов, тот решил вывести пса. Хлопнула дверь, на лестнице раздались шаги и радостные повизгивания.
Тарханин встал и сделал вид, что курит. Он бросил, но пачку сигарет и зажигалку иногда носил с собой – тренировал волю.
– Микки, не торопись! Задушишься!
Мужчина в спортивном костюме и кроссовках вел на поводке серого пуделя. Тарханин отвернулся.
– Наелся гадости, теперь бегай с тобой! – ворчал хозяин пуделя. – Всю ночь покоя не будет!
Тарханин спиной ощутил его пронизывающий взгляд. Что это за чужак дымит в подъезде? Уж не грабитель ли?
«Какого лешего я торчу здесь, под запертой дверью? – подумал он. – Людей пугаю? Я давно не школьник, и Ульяна – не моя девушка. Не хочет открывать, не надо! Пусть поищет еще такого дурака…»
Он затушил сигарету и спустился вниз, во двор.
– Микки! Микки! – звал пуделя мужчина. – Домой! Спустил негодника на свою голову! – пожаловался он Тарханину.
Пес не желал возвращаться в душную квартиру – убежал в кусты и гонял там голодных котов. Они по привычке собрались на ужин, а кормить их было некому.
– Оставьте его на улице, – посоветовал мужчине Тарханин. – Нагуляется, сам прибежит.
Хозяин пуделя плюнул с досады:
– Нельзя. Жена без этого черта домой не пустит! Микки! Микки! Ко мне!
Тарханин махнул ему рукой и пошел к машине. Сел, завел двигатель. Вокруг стояла темнота, полная запаха маттиолы и шелеста деревьев. Глаза сами нашли окна Ульяны – в ее гостиной горел свет, какая-то тень мелькнула за занавеской. Что, если она там не одна?
– К дьяволу все! – процедил он сквозь зубы, сдавая назад.
Из-под колес с громким мяуканьем кинулась черная кошка.
– К дьяволу…
Тарханин вырулил на дорогу и дал газу. Машин было мало. «Тойота» полетела вперед, рассекая фарами ночной мрак. Он запоздало подумал о черной кошке. Дурная примета. Сегодня все не заладилось… Впервые после развода с Люси его потянуло закурить по-настоящему, в затяжку, но он сдержался, не полез в карман за сигаретами.
– К дьяволу!
Он сам не понимал, к кому или чему обращено ругательство. «Не поминай всуе князя тьмы…» – каркнул внутренний голос. И в ту же секунду через дорогу метнулась собака. Тарханин ударил по тормозам – педаль поддалась легко, провалилась до упора…
– Не понял…
«Тойота» не сбросила скорость. Она продолжала лететь прямо на троллейбус, который приближался к остановке. Тарханин дернул ручной тормоз – машина присела, ее зад занесло… Избегая столкновения с троллейбусом, он резко свернул вправо – «Тойота» выскочила на бордюр, сбила ограждение, вгрызлась в газон и уткнулась носом в ствол дерева. Ручник успел погасить скорость, иначе капот разлетелся бы вдребезги. А так его только смяло, да полетели в траву осколки разбитых фар…
Тарханин, оглушенный и потрясенный случившимся, не сразу пришел в себя. Он был жив, хотя подушки безопасности не сработали. «Значит, удар был не очень сильный, – сообразил он, выбираясь наружу. – В чем дело? Тормоза вышли из строя?»
Вокруг, несмотря на позднее время, собралась кучка любопытных.
– Эй, мужик, ты цел?
– У него кровь! – взвизгнула пьяная девушка.
Она была в брючках-дудочках и полосатой майке. Приятель с волосами торчком дернул ее за руку.
– Не подходи! Вдруг, бензин взорвется?
– Боевиков насмотрелся? – пронзительно заверещала его подружка. – Отвали! Давай, звони в «Скорую»…
У Тарханина болело в груди, что-то теплое стекало по щеке. Он дотронулся пальцами до онемевшей брови. Мокро… в темноте пальцы казались черными…
«Это кровь… – догадался он, чувствуя во рту соленый вкус. – Кровь…»
Глава 10
Cуздаль, XIX век
Спасо-Евфимиев мужской монастырь
– Неужто, ты видел его, брат Феодосий?
– Не токмо видел, но и говорил с ним…
– Да ну!
– Вот как тебя, брат Макарий, – истово перекрестился седовласый инок. – Глаза у него, что два угля, огнем горят!
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Примечания
1
Мантры – ритуальные и заклинательные формулы индуизма и ведизма.
2
Подробнее читайте об этом в романе Н. Солнцевой «Селфи с римским фонтаном».
3
Название придумано автором, как и все последующие. Любые совпадения случайны.
4
Подробнее читайте об этом в романе Н. Солнцевой «Свидание в Хэллоуин».
5
Здесь – Василий Шуйский, русский царь (Василий IV) в 1606–1610 годах.
6
Федор I – второй сын Ивана Грозного, женатый на сестре Бориса Годунова Ирине. Последний легитимный наследник трона из династии Рюриковичей.
7
Постельница – придворная должность в допетровской Руси.
8
Кика – старинный женский головной убор, разновидность платка, повитого вокруг головы.
9
Окольничий – в Древней Руси один из высших придворных чинов.
10
Малюта Скуратов – прозвище Григория Лукьяновича Скуратова-Бельского, приближенного Ивана Грозного. Был главой опричного террора, участвовал во многих убийствах и казнях, отличался крайней жестокостью. Борис Годунов женился на его дочери.
11
Марина Мнишек – дочь польского магната, на которой Лжедмитрий обещал жениться и сделать русской царицей в обмен на военную и денежную помощь поляков.
12
Конюший – лицо при царском дворе, ведающее конюшенным приказом.
13
Подробнее читайте об этом в романе Н. Солнцевой «Последняя трапеза блудницы».
14
Бельский, Басманов – пособники Лжедмитрия I.
15
Нунций – представитель римского папы при дворе какого-нибудь государства, в данном контексте – польского.
16
Бердыш – старинное холодное оружие, топор с закругленным в виде полумесяца лезвием.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
Полная версия книги