Жена серийного убийцы
Откидываюсь на спинку стула, у меня отвисает челюсть.
– О, простите, – быстро говорит Максвелл. – Неудачный выбор слов. Но вы поняли, что я имею в виду. Отвечайте просто «да» и «нет», где это возможно, а при любых описаниях старайтесь побыстрей закругляться. В противном случае вы рискуете сказать что-то, что может его уличить.
– Правда? Например? Я ничего не понимаю, Максвелл… Если он невиновен, ничто из того, что я скажу, на нем никак не скажется.
– Это не совсем так. Они считают, что Том замешан в исчезновении Кэти – а предположительно и в убийстве, – так что какие-то мелочи, которые вы всегда считали несущественными, будут буквально рассмотрены под микроскопом. В ретроспективе что-то совсем незначительное может выглядеть как весьма значительный факт. Все зависит от того, под каким углом следственная группа на все это посмотрит. Понимаете меня?
– Наверное, – говорю я, на самом деле абсолютно ничего не понимая.
– Держите это в голове. В одном недавнем уголовном деле супружескую пару подозревали в убийстве их ребенка, что они оба упорно отрицали. Утверждали, что, мол, нашли его утром в кроватке и не смогли разбудить. Во время допроса в полиции мать говорила без умолку и, пытаясь дать полный отчет, сказала слишком много. В том числе и про то, что считала самыми обычными своими действиями, – например, упомянула тот факт, что регулярно давала ребенку «Калпол»[12], поскольку у него прорезывались зубки. Детективы, а позже пресса и социальные сети начали подозревать, что она ошиблась с дозировкой. Ее обвинили в том, что она случайно убила своего ребенка и пыталась скрыть это. – Максвелл делает паузу, чтобы перевести дыхание. – Теперь понимаете? Она выдала целую повесть, полагая, что помогает им, и вот что из этого вышло. Что-то совершенно невинное само по себе было по косточкам разобрано полицией. Там повернули все так, чтобы ее заявление соответствовало тому, что они хотели видеть, – что она виновна в непредумышленном убийстве. В вашем случае дело может кончиться тем, что Тома обвинят в умышленном убийстве, а это куда серьезней. Не вдавайтесь в подробности, Бет. Отвечайте кратко и сжато. К тому же в таком случае легче запомнить, что вы сказали.
Бросаю на него растерянный взгляд.
– Вы что, призываете меня врать?
– Я на это даже не намекаю. – Максвелл качает головой. – Но вам следует быть поаккуратней. Если вы хотите, чтобы Тома выпустили и он вернулся домой, к вам и Поппи, – после того как истекут все сроки временного содержания под стражей, – то стоит хорошенько подумать о том, что именно говорить полиции.
– Вы что, верите, что Том может иметь к этому какое-то отношение, Максвелл? Вы как раз это пытаетесь до меня донести?
– Ну конечно же, нет! Хотя это не моя работа – верить или не верить… Том поручил моей фирме действовать от его имени. Если дело дойдет до суда…
Мое сердце начинает бешено колотиться.
– Вы сказали, что у них недостаточно доказательств, чтобы даже просто предъявить ему официальное обвинение, а теперь уже говорите о суде! – взрываюсь я, поднимаясь со стула и опираясь руками о стол, когда наклоняюсь через него к Максвеллу. – Да откуда нам знать, что Кэти вообще мертва? Разве ее все еще не ищут?
– Все имеющиеся свидетельства или их отсутствие указывают на то, что Кэти больше нет в живых, Бет. Она в буквальном смысле бесследно исчезла. Поначалу ее друзья решили, что она просто отправилась путешествовать, но, похоже, Кэти общалась с ними только по электронной почте, и они начали подозревать, что письма вовсе не от нее. Она ни разу не воспользовалась кредитной картой, чтобы купить что-либо за границей. Не оставила ни единого следа. Так что, не имея никаких доказательств, что она жива, боюсь, что полиция теперь ищет тело.
– Том не имеет никакого отношения ни к ее исчезновению, ни к ее предполагаемой смерти, Максвелл, – твердо заявляю я. – Вы говорили, что обязательно добьетесь его освобождения.
– Я помню, что говорил, Бет, – вздыхает он. – Удивительно, что такой опытный оперативник, как детектив-инспектор Мэннинг, решил закосить под дурачка, не раскрывая мне всех улик. Боюсь такое сказать, но, по-моему, вид у следственной группы довольно самодовольный. У меня плохое предчувствие, что у них все-таки может иметься достаточно доказательств, чтобы КПС[13] позволила им выдвинуть обвинение. Они явно что-то скрывают, и поначалу я решил, что исключительно из-за слабости имеющихся улик, но теперь уже не настолько в этом уверен.
Требуется несколько секунд, чтобы эта информация улеглась в голове, а когда это происходит, чувствую, как у меня подкашиваются ноги. Тяжело сажусь обратно, яростно качая головой.
– Нет, нет, нет!
– Мне очень жаль, Бет. Пока это не более чем вероятность, но я хочу, чтобы вы были к этому готовы. Мы должны сделать все, что в наших силах, чтобы вернуть Тома домой, к вам и Поппи.
Я очень переживаю за Тома, но никак не могу перестать думать о том, как все это скажется на мне. Мне приходит в голову, что если Тому предъявят обвинение, то я стану самым популярным человеком в Лоуэр-Тью.
Жена подозреваемого в убийстве.
Глава 19
Бет
Сейчас
Максвелл был прав. После того как он ушел, буквально в течение часа позвонили из полиции с вопросом, когда мне будет удобней с ними побеседовать. На сегодня мне удалось от них отделаться – сказала, что завтра после обеда меня вполне устроит. Они попросили подъехать к ним в отдел, но после того, как я объяснила, что у меня нет никого, кто сможет забрать Поппи из детского садика, согласились приехать сами. Отсрочка до завтра дает мне время как следует обдумать все, о чем говорил Максвелл, и заготовить свои ответы. Это явно будет нелишним.
Максвелл уже привел примеры вопросов, которые, по его мнению, могут у них возникнуть, и, несмотря на все, что он мне до этого твердил, отвечала я слишком уж сбивчиво и многословно. «Чересчур много воды», – сказал он. Воды, в которой они могут утопить Тома.
А еще, пока они ждут, часики продолжают тикать. Чем меньше у них времени на сбор доказательств, тем больше вероятность того, что следователи не уложатся в девяносто шесть часов, на которых, по словам Максвелла, они будут настаивать, и им придется его освободить.
Я навела порядок на кухне, убрала игрушки Поппи, и теперь, когда уже собираюсь рухнуть на диван и задрать ноги, вдруг опять слышу стук в дверь. Пытаюсь утихомирить паникующий голос в голове, внушающий, что это полиция пытается застать меня врасплох, явившись раньше времени.
«Хотя это и вправду ничуть не исключено».
Вот черт…
Делаю глубокий, прерывистый вдох и открываю дверь, предварительно накинув цепочку. Ожидаю увидеть двух детективов с суровыми лицами, как в понедельник вечером, но на крыльце стоит всего один человек. Я рада, что это не полицейские, но несколько шокирована, увидев вместо них Адама.
– Привет, – произносит он, нерешительно улыбаясь. – Понимаю, что заявился без приглашения, но… В общем, я только что узнал, что Тома арестовали.
Адам прищуривается, словно опасаясь, что на него сейчас накричат.
– Если вы считаете, что это не мое собачье дело, то просто так и скажите. Но если никто не спросил у вас, как вы себя чувствуете или не нужна ли какая-то помощь, то я тут подумал… Может, я… Я хорошо знаю, каково это, когда тебя избегают, помните?
Улыбка у него теперь широкая и открытая, улыбаются и глаза. Добрые, внимательные глаза. Он так и излучает тепло. Настолько, что не могу сдержать слез.
– О нет! Простите! – Адам вытягивает перед собой руки с выставленными ладонями и отступает на шаг, как будто причинил мне физическую боль. – Вообще-то я не хотел расстраивать вас, Бет…
Вид у него совершенно подавленный.
– Нет, нет, всё в порядке, просто день был тяжелый. Вы ничуть меня не расстроили. – Опять прикрываю дверь, чтобы снять цепочку, затем широко распахиваю ее и отступаю в сторону, чтобы дать ему пройти. – Спасибо. Простите, что расклеилась.
– Не о чем извиняться. У меня вот регулярно глаза на мокром месте, – говорит Адам.
Я смеюсь сквозь слезы. И тут же чувствую укол вины, когда понимаю, что он не шутит.
– О, так вы серьезно… Я… Только не подумайте, что я над вами насмехаюсь! У вас определенно есть поводы для слез.
Теперь уже Адам смеется.
– Давайте начнем сначала, – предлагает он. – Я решил заскочить к вам, просто чтобы предложить вам поплакаться мне в жилетку, если у вас возникнет такое желание. Или просто поболтать, поохать-поахать, дать вам выговориться – или что вам там еще хочется в данный момент.
– Думаю, что все вышеперечисленное.
Адам кивает.
– Ну вот и отлично. Тогда я рад, что не тормознул еще на улице перед домом.
– А что, была такая мысль?
– Господи, ну конечно же! Я ведь не слишком хорошо вас знаю. В смысле, человек вы вроде славный. Вчера вы просто замечательно управились с Джесс и даже пригласили нас с ней к себе, что было крайне любезно с вашей стороны. Но все равно был риск, что вы оторвете мне башку, учитывая все обстоятельства.
– Да, пожалуй, такая возможность ничуть не исключалась… А теперь могу я предложить вам что-нибудь выпить? Кстати, а где Джесс?
– У меня есть одна замечательная соседка, Констанс, которая иногда с удовольствием помогает мне. Она сейчас у меня, присматривает за Джесс. Я крайне редко оставляю дочь по вечерам, но подумал, что сегодняшний случай из тех, когда это полностью оправданно. И да, я с удовольствием промочил бы горло. У вас есть горячий шоколад?
– Лично я сейчас предпочла бы что-нибудь с высоким содержанием алкоголя, но если вы не против быстрорастворимого… Другого у меня все равно нет. – Вопросительно склоняю голову набок.
– Господи… – Адам качает головой. – Вы наверняка должны счесть меня редкостным занудой из-за этого горячего шоколада… Кому такое вообще в голову придет? Но Джесс его просто обожает, так что я тоже пристрастился. Это лучше, чем прикладываться к бутылке с виски – довольно скользкий путь, когда в одиночку несешь ответственность за трехлетнего ребенка.
– Естественно. Теперь уже я чувствую себя ужасным родителем! Горячий шоколад так горячий шоколад, – говорю я.
Я вовсе не думаю, что он зануда. По-моему, Адам молодец, что воздерживается от выпивки и что Джесс у него во всем на первом месте. Он явно заботливый и ответственный отец.
– Я совсем не хотел намекнуть, что вы плохой родитель, раз уж вам хочется выпить чего-то покрепче, – говорит он, широко раскрыв глаза. – О боже… Меня определенно занесло куда-то не туда.
Адам явно смущен – на шее у него проступают красные пятна. Он трет лицо.
– Эй, Адам! Хватит уже, – говорю я, заходя на кухню. Он тянется следом. – Вы уже здесь. Видите тут кого-нибудь еще? – Размашисто обвожу рукой вокруг себя. – Сегодня в мой дом вломилась полиция – в поисках улик, чтобы осудить моего мужа.
Слышу, как голос у меня на этих словах надламывается, и кашляю, чтобы скрыть это.
Глаза Адама округляются, но я продолжаю говорить, чтобы он не стал развивать эту тему. Не хочу опять расплакаться.
– Оказаться в чьей-то компании, наверное, сейчас для меня самое то, и мне больше не на кого опереться. Не переживайте из-за того, что можете сказать, – я не лучше вас в этом деле, уж поверьте мне. Помните, как тогда в кафе я брякнула то, о чем сразу же пожалела? Вы сказали, что ничего страшного.
Адам кивает и делает глубокий вдох, вроде успокаиваясь после моего шокирующего откровения.
– Да, ничего такого вы и вправду не сказали… Дело не в том, что люди говорят, согласны? Дело в их действиях. Когда кто-то находит время поговорить, готов выслушать… Вот что важно.
– Вот именно. Я такого же мнения. И очень благодарна вам, что все-таки решили заглянуть ко мне. – Нахожу пакетики с растворимым шоколадом и достаю две кружки. Хорошо, что Адам здесь, – я бы уже откупорила бутылку и выпила как минимум пару бокалов, если б была предоставлена самой себе.
– Ладно, тогда я рад, что все-таки добрался до вашей двери.
– Я тоже. Ваше присутствие здесь поможет мне отвлечься от того факта, что завтра мне предстоит разговор с детективами.
– Ничего себе! – Адам поднимает брови. – Сильно… Тогда вполне могу представить ваши чувства, особенно после сегодняшнего обыска. Послушайте, – спохватывается он, – я здесь вовсе не для того, чтобы вынюхивать какие-то пикантные подробности – вы не обязаны мне ничего рассказывать.
– Знаю. Спасибо, Адам. Я вам доверяю.
«Наверное, даже больше доверяю, чем собственному мужу на данный момент».
Глава 20
Бет
Сейчас
Прошлый вечер помог. Адам и вправду оказался хорошим слушателем, как и обещал, и хотя я не стала в полной мере раскрывать все свои чувства на тот момент, – равно как и ужас, который я испытала, пока мой дом переворачивала вверх дном целая толпа посторонних людей, – было все-таки хорошо поделиться некоторыми своими страхами, озвучить их кому-то помимо адвоката. А под конец мы больше говорили о Камилле, чем о Томе. Адам был явно опустошен потерей, особенно учитывая причину, по которой это произошло, – тяжелый анафилактический шок[14]. Он сказал, что к своей аллергии на орехи Камилла стала относиться чересчур уж беспечно, поскольку в течение многих лет не испытывала абсолютно никаких проблем, и даже перестала с маниакальным тщанием изучать состав ингредиентов, указанный на упаковках продуктов. Всегда носила с собой «Эпипен»[15], так что никто и помыслить не мог, что может произойти что-то столь непоправимое.
По словам Адама, он постоянно говорит о ней с Джесс, но никому не может открыть то, какие чувства испытывает в самой глубине души – как это повлияло на его жизнь, как ему одиноко. Адам признался мне, что ему очень не хватает общества взрослых и общения, но он не хочет ставить свои потребности выше потребностей Джесс. Бедный Адам… По-моему, он нуждался во мне куда больше, чем я в нем. Хотя, по крайней мере, это отвлекло меня от моей собственной тоскливой ситуации. Адам собирается снова привести Джесс в кафе, сделать такие вылазки более регулярными, чтобы и ее развлечь, и самому пообщаться со взрослыми. Думаю, для него это будет идеальным решением.
Интересно, а что может быть идеальным решением для меня?
Поппи сегодня очень не хотелось расставаться со мной, когда я с утра отвела ее в садик. Наверное, она чувствует мое растущее беспокойство. Увидев вчерашнюю группу мамаш, я быстро перекинулась с ними несколькими словами, стараясь избегать любых упоминаний о полицейском обыске или аресте Тома. Они тоже не затрагивали эту тему, хотя готова поспорить, что про оба события они в курсе и умирают от желания узнать больше. После предстоящей через пару часов беседы с детективом-инспектором Мэннингом и детективом-констеблем Купер у меня должно сложиться более четкое представление о том, к чему все движется. Тогда можно будет готовиться к следующему этапу.
Если все пройдет хорошо, Том может скоро вновь оказаться дома, и мы вернемся к нашей обычной жизни. Так странно думать, что всего пару дней назад все казалось таким счастливым, легким и беззаботным… Как быстро все может измениться! В одно мгновение ваш вроде бы прямой путь может сделать крутой поворот и завести вас туда, куда вы и помыслить не могли.
Жду не дождусь, когда эта беседа с детективами наконец останется позади. По крайней мере, они согласились провести ее у меня дома, а не у себя в отделе, что стало бы для меня дополнительным унижением. Хотя это означает, что соседи могут заметить, как они входят в наш коттедж. Опять.
– Доброе утро, – говорю я, заходя в кафе. Заняты всего два столика, сидящие за ними потягивают кофе и жуют пирожные. Роспись керамики вроде никого не интересует. Посетители, ни в ком из которых я с ходу не узнаю местных жителей, вежливо здороваются в ответ и так внимательно смотрят на меня, когда я прохожу мимо, что у меня начинают шевелиться волоски на затылке.
– Привет, Люси. Все у нас тут сегодня в порядке? – спрашиваю я, влезая в фартук. Та стоит за прилавком, раскладывая по тарелкам свежую выпечку.
– Да. Хотя немного странно…
– А? В каком это смысле странно? – У меня возникает чувство, будто я и без того знаю ответ.
– Клиенты стояли в очереди! Ждали, когда я откроюсь. С чего это им так приспичило? И они не из Лоуэр-Тью. – Люси подозрительно прищуривается.
Так я и думала. Новости уже расползаются – любопытство растет. Туристы. Зеваки. И не думаю, что они здесь из-за местных красот или керамики. Вдруг резко подкатывает дурнота, и я хватаюсь за живот.
– Ну, любой клиент – это деньги в мой карман, – выдавливаю с принужденным смешком.
– Ну да… Просто будем надеяться, что они не станут ходить сюда как в цирк. Местечко у нас тут маленькое, уютное – местным вряд ли захочется, чтобы оно стало известно чем-то помимо своих живописных коттеджей и очаровательного паба, – отвечает она, прежде чем добавить с натянутой улыбкой: – И нашего гончарного кафе, естественно.
– Знаешь, Люси, этого мне тоже меньше всего хочется. – Не могу скрыть обиды в своем голосе. Люси работает у меня уже больше года, и мы всегда хорошо ладили. Очень не хотелось бы, чтобы это повлияло на наши рабочие отношения – я без нее как без рук. – Уверена, что все это скоро останется позади. Сегодня у меня встреча с полицией – надеюсь, это поможет хоть что-то прояснить. Том – хороший человек, – добавляю я, быстро вытирая рукавом непрошеную слезу.
– Ой, прости, Бет! Не хотела показаться бессердечной, особенно после таких плохих известий.
– Выходит, ты в курсе?
Люси обнимает меня и склоняет мне голову на плечо.
– Это деревня, Бет, – говорит она в качестве объяснения. Я вздыхаю, и Люси продолжает: – Мне нравится здесь работать, и мне нравится жить в Лоуэр-Тью. Наверное, иногда я немного перебарщиваю с местечковым патриотизмом.
– Знаю, подруга. И это прекрасно, что ты горой стоишь за родные места – вполне могу понять твои чувства. В конце концов, именно поэтому я и взяла тебя на работу. Все будет хорошо, обещаю.
Это обещание, о котором я сразу же жалею. Откуда мне знать, что все будет хорошо? Нет никакой гарантии, что по истечении срока временного задержания Тома освободят. Ни в чем нельзя быть уверенным.
Хорошенько встряхиваю себя, повторяя в голове одни и те же слова.
«Уверенность есть. Естественно, все будет хорошо».
У полиции не может иметься достаточно доказательств, чтобы предъявить ему обвинение – откуда? Мысли позитивно! Если не появится что-то противоречащее этому, надо постоянно демонстрировать окружающим, что все будет хорошо. На данный момент, ради себя и Поппи, следует исходить из допущения, что Том совершенно невиновен и что нет ни единого шанса, что его сумеют обвинить в столь страшном преступлении.
Правда обязательно восторжествует.
Глава 21
Бет
Сейчас
Последние полчаса сижу, в буквальном смысле слова маясь дурью. Не свожу глаз с часов. В томительном ожидании. Почему они так опаздывают? Потому что долго выбивали в суде разрешение продлить срок содержания Тома под стражей? Дома его нет, а тридцать шесть часов уже истекли, так что могу лишь предположить, что они в этом все-таки преуспели. А может, просто нарочно тянут время, чтобы заставить меня подергаться?
«Дыши!»
Съеденный утром завтрак все еще бурлит в желудке – пищеварение окончательно расстроилось. А если они не поторопятся, я еще и опоздаю забрать Поппи из садика. И без того чувствую себя достаточно виноватой, оставив Люси одну раньше обычного, – не хватало еще до кучи переживать и за ребенка.
«Господи, ну давайте же вы быстрей!»
Тяжелый стук в дверь заставляет меня застыть. Вот оно.
«Соберись, Бет… Все у тебя получится».
Несколько раз сжимаю и разжимаю кулаки, кручу плечами, чтобы расслабить их, делаю несколько глубоких вдохов и спокойно иду к двери.
– Миссис Хардкасл… – приветствует меня детектив-констебль Купер, вздернув подбородок. С трудом сглатываю, после чего приглашаю ее войти. Как раз в тот момент, когда я думаю, что мне повезло и что придется иметь дело лишь с одним сотрудником полиции, из-за угла появляется крупная фигура детектива-инспектора Мэннинга, который широко шагает в нашу сторону. Коротко поздоровавшись, он проходит вслед за своей коллегой в дом.
– Помните, наверное, вчера мы уже коротенько пересекались, – говорит она, как будто я могла такое забыть. – Я детектив-констебль Имоджен Купер, работаю с детективом-инспектором Мэннингом. Спасибо, что сумели сегодня уделить нам время.
Замечаю, как глаза ее бегают по всей комнате, фиксируя каждую мелочь. Разве у нее не было такой возможности еще вчера? Или это чисто для показухи? Ее поведение никак не способствует душевному спокойствию.
– Если вы не против пройти на кухню, то у меня там есть свежий кофе, и недавно я испекла печенье.
Запах моего печенья с лимоном, имбирем и белым шоколадом разносится по всему дому. Клиенты обычно от него в полном восторге, так что, надеюсь, детективов это тоже малость смягчит.
– Спасибо, – говорит Купер. Вроде как улавливаю намек на улыбку, но могу и ошибаться. Трудно сказать – выражение ее лица ничуть не изменилось с тех пор, как она вошла в дверь. Похоже, непросто мне с ней придется… Смотрю на инспектора Мэннинга и улыбаюсь. К счастью, он отвечает мне такой же улыбкой, и я позволяю своим разогнавшимся мыслям немного замедлить бег.
Они садятся бок о бок за наш деревенского вида стол, достают блокноты и ручки. Я же стараюсь сосредоточиться на том, чтобы не пролить кофе. Руки у меня дрожат, но ничегошеньки не могу с этим поделать. Конечно, разыгравшиеся нервишки – вполне обычное и ожидаемое дело в такой ситуации, так ведь? Вряд ли они сочтут это чем-то необычным, а мое волнение – подозрительным… Как бы мне ни хотелось растянуть этот момент, отложить неизбежные вопросы, понимаю, что не могу себе этого позволить.
– Держите. Лучшее печенье в «Поппиз плейс», – жизнерадостно объявляю я, ставя две тарелки перед детективами и поворачиваясь, чтобы принести поднос с чашками.
– «Поппиз плейс» – это ваше кафе? – уточняет детектив-констебль Купер.
– Да, это так называемое «гончарное кафе», где вы можете раскрасить любые приглянувшиеся керамические заготовки – тарелки, кружки, всякие фигурки и так далее – и выпить кофе с пирожными, пока этим занимаетесь. Затем ночью их обжигают в специальной печи, и готовые изделия можно забрать уже на следующий день, или же я могу их доставить по указанному адресу. Я открыла это заведение вскоре после того, как мы переехали сюда, и это просто потрясающе. От клиентов просто отбоя нет…
Замолкаю, вдруг осознав, что уже делаю это: болтаю без умолку, хотя на самом-то деле можно было бы просто сказать: «Да, это мое кафе».
Ладно, все нормально. Теперь, когда я переборола свою нервозность, пожалуй, уже смогу отвечать на их вопросы в более телеграфном стиле.
– По-моему… интересное занятие, – говорит инспектор Мэннинг, искоса поглядывая на свою коллегу. Хочу добавить, что каждому свое, но прикусываю язык.
– Ну и как вы справляетесь, миссис Хардкасл, учитывая, что ваш муж находится под стражей? – спрашивает Имоджен Купер, прежде чем пригубить кофе. Чувствую, что это вопрос с подковыркой. Задает она его как бы походя, без ручки в руке, и наверняка лишь для того, чтобы я решила, будто она просто пытается поддержать беседу. А может, чтобы немного успокоить меня. Или, по крайней мере, чтобы я так подумала.
Лучше бы Максвелл не приходил сюда вчера… Он умудрился так взвинтить меня, что теперь я буду искать подвох даже в самых простых вопросах. Заставляю себя опустить плечи, усилием воли расслабляю мышцы. Отныне я буду делать все по-своему.
– Вообще-то не очень. Сами-то как думаете – это было как гром среди ясного неба! Как обухом по голове, если хотите… До сих пор не могу ничего понять, если честно. Как вы можете думать, что Том причастен к исчезновению этой женщины?
– Мне очень жаль, что все это стало для вас такой неожиданностью, миссис Хардкасл…
– Пожалуйста, зовите меня просто Бет, детектив-констебль Купер. Не то язык можно сломать, – говорю я с улыбкой.
– Бет, я понимаю: вы шокированы тем, что ваш муж оказался за решеткой. Но у нас есть все основания полагать, что он был последним, кто видел Кэти Уильямс, – что, естественно, сразу вызвало к нему наш интерес. Часто бывало так, что последним видел пропавшего человека как раз тот, кто и приложил руку к его исчезновению.
Теперь Купер берет свой блокнот и заносит над ним ручку. Смотрит на инспектора Мэннинга, и тот подается вперед, положив между нами свой мобильный телефон. Похоже, начинается собственно допрос, ради которого они и явились.
Облизываю губы, пытаясь смочить их, но влаги почти не осталось. Быстро отхлебываю кофе.