Папа, начиная осознавать непоправимость своего поступка, без энтузиазма спросил:
– Ну ведь классно же?
– Да. Просто великолепно, – мама старалась говорить искренне.
Я еще не знала значение слова «сарказм», но уже понимала, что в нем должно быть много трагизма.
Папа все понял. Он помрачнел, перестал раскачивать и ушел в гараж, где несколько дней обмывал покупку.
Мы папу очень любили, и спали на этом диване пять лет (пока родители копили на следующую двуспалку). Вернее, сам гамак пришлось убрать, он занимал слишком много места. Подушки от дивана раскладывали на полу, застилали пледом, чтобы не разъезжались, сверху стелили простыню. Но они все равно разъезжались.
Конструкция от дивана пылилась в кладовке, потом переехала ржаветь в гараж. Когда дом у нас все же появился (я, правда, тогда уже жила в Москве), и диван занял свое законное место, встав под нафантазированный в прошлом навес, он уже переживал ветхую старость: цепи его скрипели, из подушек торчал поролон.
Что действительно пригодилось так это яркий брезентовый балдахин. Я любила играть в придворную жизнь Франции эпохи трех мушкетёров, а из балдахина получалась шикарная пышная юбка, если собрать его вокруг талии бантом. Я наряжалась и расхаживала по квартире, обмахиваясь бумажным веером и придерживая подол. «Миледи, умоляю вас. – Ах, оставьте. – У меня срочное поручение от королевы. – Когда я снова увижу вас?».
Иногда я играла с сестрами. Королева и ее фрейлины. Высшей милостью с моей стороны было дать им надеть балдахин.
Изысканное
В студенческие годы я приворовывала, не от голода, а ради забавы. Тогда еще были рынки и магазины с ценниками, написанными от руки, по которым кассиры считали стоимость на калькуляторах, без всяких касс. Камер наблюдения не было, пирожные можно было безнаказанно есть у прилавка, на рынке – тырить морковку и огурцы, и так романтично было переклеивать ценники с дешевого вина на дорогое, и хихикать, расплачиваясь, а потом выйти и уже открыто ржать над глупой продавщицей, которая ни хрена не понимает в вине. Будто мы тогда что-то понимали. Я, впрочем, и сейчас не разбираюсь, знаю только, что приличные люди пьют шабли. Однажды я украла курицу гриль в бумажном пакете, спрятала ее под куртку и бежала, и хотя измазалась в жиру, было так весело с ней, горячей, за пазухой, нестись по замерзшему зимнему рынку.
А еще я сбегала из ресторанов, не заплатив. Пока сама не устроилась работать официанткой. Когда впервые не расплатился мой клиент, я узнала, как это выглядит с другой стороны. У меня вычли неоплаченный счет из зарплаты. Благо, мы тогда приворовывали всем коллективом, продавали свое бухло и сардельки из соседнего магазина, выдавая их за шпикачки по-баварски.
Подбивая в конце дня выручку, менеджер брал «наше» и осторожно, в курилке, делил пропорционально стажу и ответственности, на всех.
«Мы берем половину выручки в хороший? день, – говорил менеджер, – потому что у нас есть моральный? потолок. В плохой? день мы вообще не трогаем кассу. И молчим, поняли, молчим!»
Старший? менеджер был умный, он боялся. А директор, бывший штангист, оказался бесстрашным и без морального потолка. Он приезжал бухой, открывал кассу, брал все, что есть, и ехал в казино. Естественно, хозяева ресторана однажды обиделись и уволили директора выстрелами в живот. Потому что нельзя тырить бабки, если работаешь на братву. Нас они почему-то не тронули, наверное, масштаб не тот, а может, все дело в том, что у нас был этот самый моральный потолок. Мы, чтобы не провоцировать, после увольнения директора сами тихонечко разбежались.
Пример директора и некоторых других «друзей» был доходчив. Я осознала, как это плохо – воровать. Но была у меня одна слабость, маленький невинный грешок. Я не могла устоять перед искушением своровать чайную ложечку с длинной ручкой, какие подавали в «Кофе Хауз» и в «Шоколаднице» с латте. Я обожала такие ложечки. Мне, правда, и в голову не приходило, что их можно купить. Я вообще тогда не задумывалась о тарелках, вилках, подушках, пододеяльниках и прочей ерунде. Я до сих пор не задумываюсь. Считаю мещанством. Быт должен течь стихийно, как бы сам собой. А тогда и вовсе не было смысла покупать промтовары, каждый день мог произойти коллапс: нужно в спешке валить из общаги, переезжать на новый флет, а то и вовсе ночевать в таксопарке. А тут эти ложечки. Куда их девать? Поэтому они легко приходили в мою жизнь, и так же легко уходили. За мной во времени тянулся след изысканных чайных ложек.
Я всегда назначала свидания в «Кофе Хауз». В ресторанах тогда можно было курить, я одну за другой смолила тонкие сигаретки, сквозь клубы дыма задумчиво смотрела вдаль и помешивала латте длинной ложечкой. До чего же это было изысканно!
Потом я вытирала ложку салфеткой, и, делая беззаботный вид, прятала ее в сумку. Если это замечал визави, я пожимала плечами, мол, что делать, такова жизнь. Иногда, правда, на блюдце подавали обычную куцую чайную ложку. Я спрашивала официанта: «А с длинной ручкой нет?» «Нет, – говорил он, – разобрали». В такие моменты я ревниво думала, что кто-то еще ворует в «Кофе Хаузах» эти ложки. Может быть, орудует целая банда любителей изысканного по «Шоколадницам» страны. Честно сказать, не помню, как я избавилась от этой привычки. Значение изысканного снизилось само собой, я перестала воровать ложки, курить сигаретки, пить в «Кофе Хаузах» латте и вообще стала избегать всяких «Шоколадниц»: слишком неэкономно, на эти деньги можно холодильник продуктов купить. Но две ложки с тех времен еще лежат в ящике для столовых приборов, все в семье знают, что ими пользуюсь только я.
Как-то я рассказывала детям о прошлом и ела мороженое такой ложкой. Уровень сахара повысился в моей крови, я расчувствовалась и рассказала, как воровала ложки. Это было педагогической ошибкой с моей стороны. Теперь каждый раз, когда я учу детей, что хорошо и что плохо, они лаконично парируют: «Мама, ты в молодости ложки воровала». И мне нечем крыть. Остается только молчать и изысканно помешивать кофе.
Латте я, кстати, научилась делать сама. Изысканную пенку из молока взбивает домашний ручной капучинатор. Отличная вещь, всем советую. В ИКЕА всего девяносто девять рублей.
Георгий Ланс
Родился в 1973г. Живу в Ростове-на-Дону. Пою, рисую обереги, пишу тексты и мелодии.
Глаз
А мы перед отъездом на море, пива напились и надулись и шатались по темному парку, а там на дереве ветка была обломана и я прямёхенько в нее левым глазом, я минут десять повыл и пошли мы спать. Утром сели в поезд а чувствую что глазу пиздец, что он как бы вытекает и забит толченым стеклом. Приехав на море, первым делом двинулись в травмпункт ибо у меня уже ноги подкашивались. Баба нас окулист принимала, крупная такая, выслушала историю, кивала головой и говорит – я поняла, вылечу ваш глаз, ватку взяла макнула в мазь и помазала мне глаз, я дурило обрадовался, что прям ножкой болтать стал, но тут у меня в жопе стало так холодно, что образовался ледник, когда я обернулся на врачиху… она заправляла большой шприц каким то лекарством, кажется я пролепетал – это куда?…она весело так – запрокинь голову и я оцепеневший подчинился ей, но схватил ее крепко за ногу, когда игла приближалась к глазному яблоку, а когда она вводила лекарство я неимоверно сжал ее ляшку и с ужасом скрипел зубами. Выходя из больницы я подумал – нихуя себе методы, вот тебе раз.
Такие дела
Друг рассказывал
У меня кореш, в начале 90 под Красноярском в стройбате служил. Ну, а в части вся средняя азия: торчки и сидельцы, развал союза, так сказать. Через пол года он встал на лыжи и растворился в Красноярске. Жил по подвалам, по столовым, а потом и кралю себе выцепил, у нее жил. Через год его все-таки поймали, или сдался, я не помню. СИЗО, ну а потом ДИСБАТ, естественно. Рассказывал такую историю: солдат с дизеля убежал, пропал, исчез, потому что убежать в принципе некуда и невозможно, если через заборы прыгать не умеешь. И искали его по всей части, а всех бедолаг выстроили на плацу с утра и сказали, что пока не найдут беглеца, они будут стоять вечно. Говорит, к вечеру только сыскали, он прятался… в сортирном очке. Весь день он простоял там по пояс в дерьме. Я так до конца и не понял, какой смысл был этого побега таким образом. Друг тоже пожал плечами. Прикинь, говорит, мы уже охуели стоять, солнце заходит и тут ведут его… В дерьме весь, вонь стоит, он жалкий, его перед строем проводят в назидание. Пути господа неисповедимы…
Трип по югу Руси №1
В те далекие времена, в середине сентября, я решил прокатиться на мячик на выходных, в город герой Новороссийск, к морю, так сказать. У нас уже было свежо и перед выездом я надел пульсак, бомбер, любимые джинсы, в рюкзак кинул клубную розу и пару шайб. Денег ровно туда и обратно, но так, чтобы хватило на выпивку и копченую свиную ногу, которая почему-то крутилась у меня в голове.
Поцеловав любимую я стартанул на бан, где у меня уже были зараннее приобретены билеты на паравоз. В рюкзаке было предусмотрительно запасено четыре батла портера, в то время это было – Балтика №6, помните такое?
Времена были другие и я любил грешным делом вальяжно потягивать пенное в плацкарте. Проводники отводили глаза, ментов как таковых сильно и не шаталось по вагону.
Фух, тронулись в ночь, утром буду в новоросе, морько. Я скромно устроился у окна и потягивал пиво, чтобы крепче спалось. Недалеко от меня громко, на весь вагон, сидя на боковушках, спорили две личности в хлам упитые этанолом, один в трусах и майке алкоголичке, другой помоложе и одет получше. Что помоложе, увидев меня заорал на весь вагон – Армейцы вперед – ЦСКА Москва!!!
Я никак на это не отреагировал, ибо пришлось бы с ними бухать и обниматься, а на данном этапе их язык уже походил на обезьяний, поэтому мы были на разных планетах. Я лишь молча ухмыльнулся и уставился в окно. В те времена спокойно можно было спалить по шмоту, что ты фанатима, ну, а хули: зеленый пилот, джинсы в обтяжку, белые кроссовки и полосатый свитер. Все, спать.
Шесть утра, тетка проводница будит, голова раскалывается… Угу, здесь на много теплей, но нет солнца и крапает дождь. Я на ватных ногах выхожу на перрон, не умылся, ссать хочу, похмелье. Надо купить пива и ногу эту ебаную свиную копченую, хотя зачем она мне? Я есть вроде не хочу. Мячик в 18:00, время много, надо пива купить.
Купил ссанины похожей на пиво, называется Новороссийск, когда спрашивал где взять портера, торговцы делали круглые глаза. Мда, надо что-то делать, до матча еще целый день. Мобильников не было, я не знаю кто из парней приехал на выезд, даже не созванивался перед отъездом. Я, в принципе, одиночка, но знал что кто-то приедет точно, на мячике и встретимся. Надо погулять в одно рыло – свиная копченая нога, блядь!
Вуаля! Меня посещает мысль, что это рынок, только там есть бухло и копченые ноги. Я блядь ни разу их не ел, но был уверен, что они есть, ни ножки, ни копыта, а именно часть рульки такого оранжегово цвета и я срезаю ее ножом…
Ходят всего два рогатых №1 и я спрашиваю у людей как доехать до базара, а там автовокзал и все дела.
– Тебе на еденичку сесть и рядом с рынком будете.
– А где стадион Строитель находится?… пожимают плечами.
Еду на центральный рынок на тролейбусе. Курортный город Новороссийск сменяет пейзажи на промзоны, частный сектор, хрущевки, центр, опять пятиэтажки – рынок! Выскакиваю с остервенением, невозможно ехать в разбитом тролейбусе с ощущением, что ты на море… и тучи.
Я молодой, мне, в принципе, все похуй и терять нечего.
Нашел в ларьке у армян Балтику шесть. Мне хорошо, портер греет нутро на голодный желудок. Я захожу на центральный рынок, с какой целью угадайте?… Да, найти свиную копченую ногу, это же нужно таким быть. Я хожу с остервенением по рынку Новороссийска купить то, чего не существует. Все делают глаза, не понимают о чем я, даже я уже не понимаю зачем мне все это нужно.
Свершилось! Я купил кусок свинины на кости, копченую, имеет отношение к ноге свиньи, это мало вяжется с моими ночными фантазиями, но я так устал, а только семь утра, еще целый день в новоросе. Я хочу спать, не выспался. Я уже пьяный, бля, надо присесть на тротуар или лавочку и подумать как действовать дальше. Стоп, что делать дальше?
У меня есть еда, которую я не хочу есть и одна бутылка пива, вагон времени и одиночество. Мне правда стало обидно, что я поехал один и не созвонился с парнями, бандой веселее ехать, шутки, глумы. Вот тебе эгоцентрист, получай, слоняйся теперь по сонному городу в ожидании матча. Кстати, а где находится стадион на который я еду?
Есть! Я поеду в Лиманчик. У меня десять часов, предостаточно сделать круг, чтобы вернуться обратно, отдохну и здоровье поправлю, ну-ну. Там море, я там иногда отдыхал и там студенчиский лагерь РГУ. Внизу на облагороженной территории живут «матрасники», а вокруг в горах буквой П – дикари, есть даже фильм такой, не скажу названия и кто там в главной роли и озеро внутри. Способ добраться туда только двумя путями: маршруткой до Озереевки (Озвереевка) или до Абрау Дюрсо (винзавод) и все равно пиздовать пешком. От Озереевки по пляжу, по мегалитам, ломать ноги, ступни и связки, пробираясь через закрытые пляжи санаториев, по берегу моря часа два или ехать до Абрау Дюрсо, там все чинно, благородно, можно купить вина и искупаться в озере Абрау, очень чистое и голубое, но пять километров в гору… Нужно ли мне это? Или остаться в Новороссийске, в этом муравейнике, из которого я приехал?…
И тут я захотел ссать…
На рынке я узнал где находится туалет, тетка с ходу – вам бутылку или бумагу?
Сказать, что я ахуел, это мало.
– В смысоле, бутылку?
– Так вам бумагу?
