Жене показалось, что у неё в голове что-то замкнуло. Сдвинув брови, она посмотрела на Марину с открытым ртом.
– Чего?! – повторила она.
Сон окончательно прошёл. Женя отбросила одеяло, спустила ноги на пол и осмотрелась в поисках тапочек. Как всегда, они потерялись где-то на просторах квартиры. Марина осмотрела Женю, пожала плечами и, отодвинув в сторону дверцу шкафа, стала перебирать футболки, блузки и штаны, висевшие на плечиках.
– Короче, в Москве сегодня открывается новая фотостудия. Называется «Зеркало». И мы с тобой едем её тестировать, – объявила Марина, вытащив из шкафа белую футболку.
Марина тоже занималась фотосъёмкой и всегда, если открывалась какая-то фотостудия, пусть даже и в Москве, сразу же мчалась её тестировать. Ей было жизненно необходимо опробовать любую новую точку для съёмки, расположенную в пределах разумной доступности. Правда, периодически пределы её разумной доступности значительно увеличивались в размерах.
– Нет, – констатировала Марина и повесила футболку обратно.
Женя слегка рассмеялась и встала. Прогнувшись в спине, она потянула руки вверх, издав сладкий сдавленный стон. Вздохнув полной грудью, она с улыбкой посмотрела на Марину и, развернувшись, вышла из спальни в большую комнату.
– Нет, – бросила она оттуда.
Марина, сморщив брови, раздражённо фыркнула, вздёрнув левой рукой вверх и помахав ею в разные стороны, когда опускала. Что должен был означать этот жест, видимо, не знала даже она сама. Направившись за Женей, она зашла в ванную, где та уже чистила зубы.
– А что ты собиралась делать? – спросила она.
Женя снисходительно фыркнула и посмотрела на подругу в зеркало. Сплюнув зубную пасту, она промыла рот и, повернувшись к подруге, стала вытирать руки о синее полотенце.
– Тебе показать, сколько у меня обработки скопилось? Уверена, ты поразишься такому объёму! – возвестила Женя.
Марина отошла от двери, пропуская Женю на кухню.
– Ну, и что? У меня тоже много, – сказала она ей вслед.
Женя включила чайник, отодвинула табуретку и плюхнулась на неё так, будто прошла тысячу километров. Уткнувшись лбом в столешницу, она издала отчаянный стон. Марина достала чашки из шкафчика, поставила их на стол и взяла банку с кофе. Сыпанув в одну из чашек половину ложки, она поставила банку на место и взяла сахарницу.
– Тебе кофе или чай? – спросила она.
У Жени заканчивалось терпение. Она сегодня не планировала никуда ехать! Вот так просто взять и помчаться в Москву? Да, тут всего час езды, но потом ещё и по самой Москве шататься в поисках этой студии. Как она вообще всё это находит?
– Где она? Студия твоя, – спросила Женя, не поднимая головы.
Марина налила горячей воды в чашку и поставила чайник на место.
– Да, практически в центре. Кажется, на «Шабаловской» где-то, – сказала она.
Женя разогнулась, посмотрела на пустую чашку и перевела взгляд на Марину.
– Мне чай, – попросила Женя.
Марина улыбнулась и протянула ей свой кофе.
– Думаю, это тебе сейчас больше поможет. Быстрее взбодришься, – улыбнулась Марина.
Женя кисло посмотрела на неё исподлобья.
– Марин, не вынуждай тебя выгонять, – сказала она.
Марина усмехнулась и, вздёрнув плечами, отпила кофе.
– У тебя всё равно не получится, – отмахнулась она.
На кухню зашёл Максим в синих шортах и чёрной футболке. Достав стакан из шкафчика, он поставил его на стол и положил руки Жене на плечи.
– Да ладно, съезди, чего ты? Развеешься чуток. Тебе сейчас надо, – сказал он и поцеловал Женю в макушку.
Женя посмотрела на Марину, которая с улыбкой в глазах отхлебнула кофе.
– Ладно, – сказала она. – Только ты нас тогда отвезёшь до станции.
Максим сжал губы и вздохнул.
– Так мне и надо, – кисло заметил он.
Студия оказалась своеобразной. Она тоже находилась в торговом центре и занимала два расположенных рядом помещения, напротив которых в коридоре стояла стойка администратора. Одновременно в ней же торговали всякими примочками для фотографов, рамками для фотографий, аксессуарами для телефонов и прочей мелкой дребеденью. Изнутри помещения были заклеены плёнкой, так что из коридора невозможно было рассмотреть, что происходит за стёклами. Однако, поскольку сегодня студия только начинала свою работу и толпы фотографов постоянно сновали туда-сюда, двери в съёмочные залы никто не закрывал. Поэтому, всё же, проходя мимо, краем глаза можно было увидеть, что творится внутри. Но смотреть, на самом деле, было особо не на что: в одной половине зала стояла модель, а напротив группа фотографов, непрерывно щёлкающих затворами камер. И так в обоих залах.
Женя с кофе стояла возле стойки администратора и тоскующим взглядом смотрела вдаль коридора. По всем залам она уже прошлась и ни один её не впечатлил. Не то, чтобы они были настолько безвкусными, нет, но всё же специально ехать сюда снимать, она бы не стала. Нечто подобное можно найти и в своём городе.
Из центрального съёмочного зала вышла Марина, осмотрела коридор и, увидев Женю, подошла к ней. Вся взмыленная, она, держа в правой руке фотоаппарат, левой скинула маску с лица и, взявшись за край свей красной футболки, стала тормошить её, как флаг.
– Фух, вся взмокла, – пробормотала она. – Зря ты фотик не взяла. Там очень хороший свет.
Женя хмыкнула, пожав плечами, и допила остатки кофе.
– Ничего особенного. В принципе, то же самое есть и у нас во «Fresh». Незачем тащиться в Москву, чтобы получить то же самое, – сказала она.
Марина смерила её взглядом, сморщила нос и перестала дёргать свою футболку.
– Ну, ты и зануда… Ладно, пойду поснимаю в последнем зале и поедем, – сказала она, развернулась и ушла.
Женя махнула ей вслед рукой и направилась вдоль по коридору, рассматривая витрины магазинов. Да, может она и зануда, но, на самом деле, ни одна из студий, в которых она снимала, никогда не устраивала её на сто процентов. Ну, ладно, сто это, конечно, недостижимый эталон, но даже до девяноста пяти ни одна не дотягивала. Ни в их городе, ни в Москве. В Москве пару студий тянули на восемьдесят шесть, но не более.
Женя остановилась напротив манекена с мордой бульдога на человеческом теле, одетого в мужской костюм. Бульдожья морда изображала рык и, если бы была настоящей, то у неё наверняка бы текли слюни. Женя поджала нос, передёрнула плечами и двинулась дальше. Всё дело в том, что интерьеры и локации в этих студиях оставались какими-то… недоделанными что ли. Женя всё время чувствовала, что каких-то деталей не хватает. Помимо чисто технических неудобств, связанных с раздевалками, гардеробными, туалетом, которые можно было бы проигнорировать, ведь не в них суть, само оформление залов оставалось неудовлетворительным. Женя всё время хотела что-то добавить или переделать и часто даже переставляла мебель прямо во время съёмки и потом ни разу об этом не жалела. Кадры получались изумительными.
Навстречу среди массы других людей шла девушка с обеспокоенным лицом, попеременно глядя то в телефон, то на витрины магазинов. Женя почувствовала, что это «свой» человек и, когда девушка прошла мимо, обернулась ей вслед и увидела на спине портфель для фотоаппарата. Улыбнувшись, Женя пошла дальше. Проблема была в том, что это были не её интерьеры, не её локации, не её оформление… Не её студия.
Пройдя ещё пару шагов, Женя резко остановилась. Не её студия. Женя усмехнулась. Почему эта мысль никогда раньше не приходила ей в голову? Её студия. В своей фотостудии она бы смогла засыпать песком вообще весь пол. В глазах Жени загорелся озорной огонёк. Она развернулась и пошла обратно. А что, если и правда?.. Надо об этом подумать.
В кармане завибрировал телефон. Женя достала его и, увидев на экране «Маринусик», сдвинула зелёную кнопку вверх.
– Да, я уже иду, – сказала она.
Марина угукнула и положила трубку. Женя чуть ли не вприпрыжку полетела по коридору с улыбкой во всё лицо. Интересно, что скажет об этом Максим?
Когда она вернулась домой, цикламен, стоявший в спальне на подоконнике, был залит солнечным светом.
