По сценарию мафии

– Нет, – усмехнулся Эдгар. – Выяснили лишь самую суть. Работа не для нас. Решили оставить это дело для третьего.

Босх понял намек: Эдгар и Райдер почувствовали расистский настрой полицейского.

– Хорошо. Возьму его на себя, – согласился Босх. – А вы пока еще раз осмотрите непосредственно место преступления и прилегающую округу. – Он внезапно сообразил, что изрекает прописные истины. – Извините, вы сами знаете, что нужно делать. Хочу только подчеркнуть, что все надо выполнять точно по порядку. У меня ощущение, что нам подвалило по полной. Восемь на десять.

– Так что насчет отдела по борьбе с организованной преступностью? – спросил Эдгар.

– Я же сказал, повремени.

– Что подвалило? – Райдер состроила удивленную гримасу.

– Он говорит о деле, – объяснил Эдгар. – Исключительное дело. Дело, связанное с киностудией. Если в багажнике окажется киношная знаменитость из «Арчуэй», нас замучают журналисты. Мертвец в багажнике «роллс-ройса» – это сенсация! А мертвец из мира кино в багажнике «роллс-ройса» – еще круче.

– Из «Арчуэй»? – не поняла Райдер.

Босх оставил Эдгара просвещать ее насчет того, как ведет себя пресса, если в Голливуде случается убийство.

Он затушил сигарету, засунул окурок в целлофановую обертку, где уже находилась спичка, и принялся медленно прочесывать все четверть мили к Малхолланд-драйв. Но и на гравийном покрытии, и в кустах по обочинам было столько всякого хлама, что никто не взялся бы утверждать, откуда здесь появился окурок, пивная бутылка или использованный презерватив – из «роллс-ройса» или нет. Босх надеялся заметить на земле кровавое пятно. Кровь могла означать, что жертву убили в другом месте и потом привезли на поляну. А отсутствие крови – что преступление, вероятно, произошло именно на поляне.

Продолжая бесплодные поиски, Босх неожиданно почувствовал, что доволен и даже счастлив. Он опять при исполнении и занимается привычным делом. Правда, погиб человек, теперь он лежит в багажнике. Но ведь вины Босха в этом нет. Жертва умерла не из-за того, что его вернули на работу в убойный отдел.

Добравшись до Малхолланд-драйв, Босх увидел пожарные машины. Два автомобиля окружала команда пожарных, которые явно чего-то ждали. Босх прикурил сигарету и взглянул на Пауэрса.

– У вас проблема, – буркнул патрульный.

– Какая?

Прежде чем Пауэрс успел ответить, вперед выступил один из пожарных. На голове у него была белая каска командира.

– Вы здесь главный? – спросил он.

– Ну я.

– Я старший команды Джон Фридман. У нас проблема.

– Принял к сведению. Что дальше?

– Дальше то, что через девяносто минут заканчивается концерт в «Голливудской чаше». Потом планируется фейерверк. Проблема в том, что этот парень говорит, будто поляна – место преступления и у вас там труп. Если нам не удастся занять необходимую для фейерверка позицию, то никакого фейерверка не будет. Не имеем права разрешить. Отсюда нам не виден весь склон. Мало ли куда может залететь шальная ракета. Понимаете?

Босх заметил, что его затруднение вызвало ухмылку Пауэрса, но продолжил разговор с пожарным:

– Шеф, сколько времени вам потребуется, чтобы занять позицию?

– Максимум десять минут. Мы должны находиться там до того, как в воздух взлетит первая ракета.

– Через девяносто минут?

– Теперь уже через восемьдесят пять. Если фейерверк не состоится, очень многие рассердятся.

Босх сообразил, что не столько сам принимает решение, сколько это решение ему навязывают другие.

– Ждите здесь, шеф. Через час пятнадцать мы уедем. Не отменяйте представления.

– Вы уверены?

– Положитесь на меня.

– Детектив!

– Что?

– Вы курите и тем самым нарушаете закон. – Пожарный кивнул на расписанный граффити указатель.

– Извините. – Босх затоптал сигарету, а пожарный тем временем вернулся к своим подчиненным передать по радио, что фейерверк состоится. Внезапно Босх осознал, какая им грозит опасность, и поспешно догнал начальника пожарной команды. – Послушайте, шеф, не отменяйте шоу, только не упоминайте о трупе. Нам ни к чему, чтобы сюда слетелись журналисты и у нас над головами вовсю гудели вертолеты.

– Ладно.

Босх поблагодарил пожарного и повернулся к Пауэрсу.

– Вам не удастся через час пятнадцать освободить место преступления. Еще не приезжал судебно-медицинский эксперт, – заявил тот.

– Это моя забота, – проворчал Босх. – Что-нибудь уже написали?

– Пока нет. Занимался пожарными. Было бы полезно, чтобы у кого-нибудь из вас имелась рация.

– Тогда давайте излагайте все с самого начала.

– А эти ваши двое? – Патрульный указал в сторону поляны. – Эдгар и Райдер. Почему они не соблаговолили со мной побеседовать?

– Они заняты! – отрезал Босх. – Приступайте.

– Я уже все вам сказал.

– Пауэрс, вы мне сообщили, как действовали, осматривая машину. Что вас побудило заняться ее осмотром?

– Я сюда заглядываю во время каждого дежурства, разгоняю всякую шваль. – Пауэрс ткнул рукой в сторону гребня холма, где расположился ряд опиравшихся на консоли домиков. Они казались подвешенными в воздухе автомобильными фургончиками. – Люди оттуда постоянно звонят в полицейский участок, жалуются, что здесь разводят костры, устраивают пивные вечеринки, собираются сатанисты да бог знает кто… Портят им вид. А они не хотят, чтобы портили их шикарный вид ценой в миллион долларов. Вот я поднимаюсь туда прогнать всякую шелупонь. В основном долбаных козлов из Долины[2]. Раньше пожарные запирали дорогу на замок. Но какой-то придурок умудрился своротить ворота шесть месяцев назад. Теперь пройдет не менее года, пока город соберется все починить. Вот я, к примеру, затребовал батареи для фонаря три недели назад и до сих пор жду. Если не куплю сам, придется обходиться по ночам без света. Городу наплевать. Город…

– Так что там было с «роллс-ройсом»? – перебил его Босх.

– Обычно я заглядываю сюда затемно. Но сегодня представление в «Голливудской чаше», вот я и решил завернуть пораньше. И увидел автомобиль.

– К вам поступили жалобы с холма?

– Нет. Сегодня не было никаких жалоб. Я просто объезжал свою территорию. В день представления всегда находятся желающие посмотреть концерт на халяву.

– И таковые оказались?

– Да. Несколько человек торчали тут, поблизости. Спасибо, что не толпа, как обычно. Ведь сегодня – как это говорится? – исполняют утонченную музыку. Но я все равно их прогнал. Люди ушли, а «роллс-ройс» остался. Машина без водителя.

– И вы решили ее проверить?

– Да я же знаю этот запах! Покопался линеечкой, и на тебе – пожалуйста! Трупак! Я ничего не тронул и вызвал сыскарей. – Последнее слово прозвучало презрительно, но Босх не отреагировал.

– Вы переписали фамилии тех, кто здесь был?

– Нет, я же сказал: я их прогнал, а потом уже сообразил, что на машине никто не уехал. Но было уже поздно.

– А вчера вечером?

– Что вчера вечером?

– Вы сюда заглядывали?

– Вчера я не дежурил. Моя смена со вторника по субботу, но вчера я поменялся со своим приятелем, потому что ему потребовалось свободное время сегодня.

– А в пятницу вечером?

Пауэрс покачал головой:

– По пятницам в вечернюю смену не продохнуть. Не бывает времени для свободного патрулирования. Жалоб не поступало, вот я и не поехал.

– Только вызовы по рации?

– Один за другим! Дергали всю ночь. Не хватило времени даже перекусить.

– Обходиться без перерыва на ужин – в этом призвание полицейского.

– Что такое?

Босх понял, что совершил ошибку. Пауэрс слишком близко к сердцу принимал неурядицы на службе, а он его подначивал. Полицейский снова побагровел и, прежде чем заговорить, снял солнцезащитные очки.

– Вот что я скажу вам, умник. Это вы на виду. А другие? Нам остается одно – расхлебывать дерьмо. Я столько лет старался заработать золотой значок, а шансов получить его у меня не более, чем у того, кто сейчас в багажнике «роллс-ройса». Но я не опускаю руки и пять вечеров в неделю выхожу на дежурство. Ездить по вызовам. Видите, что написано у меня на дверце? «Защищать и служить». Именно этим я и занимаюсь. А вы мне вправляете про призвание.

– Ладно, я не хотел вас обидеть. Возьмите сигарету, – произнес Босх.

– Не курю.

– Тогда давайте попробуем снова. – Он дождался, пока полицейский спрятал глаза за зеркальными стеклами очков и, судя по всему, успокоился. – Вы дежурите один?

– Я – патруль «Зет».

Ясно, подразделение «Зебра». Один полицейский принимает разнообразные вызовы, но в основном – по мелочам. А экипажи из двух напарников бросают на горячие и часто опасные дела. «Зебра» работает в одиночку, располагает полной свободой действий и не зависит от всего подразделения. Эти люди стоят где-то между сержантами и теми, кто закреплен в подразделении за определенной зоной автомобильного патрулирования.

– Как часто вы гоняете отсюда людей?

– Раз или два в месяц. А что происходит в другие смены или как поступают основные патрули, не знаю. У меня такое впечатление, что все дерьмо валится на машины «Зет».

– Шантажки выписываете?

Шантажками называли карточки три на пять, которые официально именовались карточками полевого допроса или ПД. Копы заполняли их, когда задерживали подозрительных людей, но улик для ареста не хватало или когда арест – в данном случае за проникновение на запретную территорию – считался пустой тратой времени. Американский союз защиты гражданских свобод окрестил подобные действия полиции шантажом и превышением полномочий, а слово прижилось даже у копов.

– Бывает… валяется несколько штук… в участке.

– Отлично. Если вам удастся их откопать, я хотел бы на них взглянуть. И еще, не могли бы вы побеседовать с ребятами из основного патруля: не видели ли они здесь в последние несколько дней «роллс-ройс»?

– Намекаете, что принимаете меня в свое грандиозное криминальное расследование и улучите минутку – замолвите за меня словечко главному сыскарю?

Босх, прежде чем ответить, пристально посмотрел на Пауэрса:

– Не угадали. Я говорю о том, чтобы к девяти вы приготовили мне ПД, а иначе мне придется пообщаться с начальником патруля. А насчет ребят из основного экипажа не беспокойтесь. Поговорим с ними сами. Не хочу, Пауэрс, чтобы вы вторую смену подряд пропускали ужин.

Босх возвращался на место преступления так же медленно и осматривал противоположную сторону гравийной дороги. Дважды ему пришлось отступить на обочину, чтобы пропустить автомобиль из полицейского гаража, а затем машину криминалистов. По пути он ничего не обнаружил и, добравшись до поляны, укрепился в уверенности, что с жертвой расправились именно здесь. Криминалист Арт Донован и приехавший с ним фотограф Роланд Куатро уже приступили к делу. Босх подошел к Райдер.

– Что-нибудь обнаружил? – спросила она.

– Нет. А ты?

– Ничего. Мне кажется, «роллс-ройс» приехал сюда с нашим приятелем в багажнике. Фигурант вылез из машины, открыл багажник, выпустил две пули в голову, захлопнул крышку и ушел пешком. Кто-нибудь подобрал его на Малхолланд-драйв, а на месте преступления чисто.

Босх кивнул:

– Его?

– Основываюсь исключительно на половом статистическом соотношении преступников.

Босх повернулся к Доновану. Тот укладывал бумажник и конверт авиакомпании в прозрачный пластиковый пакет для улик.

– Арт, у нас проблема.

– Не то слово. Я подумал, может, растянуть брезенты на прожекторных штативах, но ото всей «Голливудской чаши» все равно не укроешься – кто-нибудь что-нибудь да подсмотрит. Не спасет никакой фейерверк. Или ты собираешься тихонько отсидеться, пока не кончится шоу?

– Попробуй отсидись – защитник в суде просверлит в наших задницах по новой дырке за проволо́чку. Ты же знаешь, любой адвокат слушает курс по работе на местности.

– Как ты собираешься поступить?

– Сделать что положено здесь, но как можно быстрее, а затем перевезти все в ангар для работы с отпечатками. Кстати, он свободен?

– Да. Ты говоришь, все, в том числе и тело?

Босх кивнул:

– В ангаре тебе удобнее?

– Несомненно. Но как быть с судмедэкспертами? Случай такой, что без них не обойтись.

– Это я улажу. Только проследи, чтобы перед погрузкой на эвакуатор твои ребята сняли все на видео. Мало ли, в пути что-нибудь переместится. И еще: сними с трупа отпечатки пальцев и карточку дай мне.

– Обязательно.

Пока Донован объяснял Куатро, что предпринять, Босх обратился к Эдгару и Райдер:

– Ну что ж, займемся делом. Если у кого-либо из вас есть планы на вечер, звоните и отменяйте. Это надолго. Вот что я от вас хочу. – Он показал на домики на гребне холма. – Ты, Киз, обойди жителей, выясни, не видел ли кто-нибудь здесь «роллс-ройса». Наверняка найдутся такие, кто вспомнит, сколько он здесь стоит. Спроси, не слышали ли они выстрелов – эхо могло докатиться до гребня. Хорошо бы установить время, когда произошло преступление. У тебя есть телефон?

– Нет, лишь пейджер в машине.

– Я хочу постоянно поддерживать связь.

– Могу позвонить из какого-нибудь дома.

– Хорошо. Доложи, когда закончишь. А я, когда управлюсь, пришлю тебе сообщение. Потом, в зависимости от того, как пойдут дела, мы с тобой займемся либо его ближайшими родственниками, либо сослуживцами. – Босх повернулся к Эдгару. – А тебе, Джерри, придется заняться писаниной в конторе.

– Почему? Новобранец у нас – она.

– Это тебе урок – не будешь являться в майке. В таком виде неприлично стучаться в дома к людям.

– У меня в машине есть рубашка. Я переоденусь.

– В следующий раз. А теперь повозись-ка с бумажками. Но прежде пробей Алисо по компьютеру, выясни, что на него имеется. Водительские права ему выдали в прошлом году, – следовательно, в документах должен быть отпечаток большого пальца. Сравни с карточкой, которую даст тебе Арт. Нам необходимо срочно подтвердить установление личности.

– Попробую, но обещать ничего не могу.

– Обзвони всех, кто дежурит в основном патруле. Вероятно, кто-нибудь видел здесь «роллс-ройс». У Пауэрса – малого, что болтается в начале дороги, – есть шантажки на тех, кого он здесь разгонял. Займись ими тоже. А потом приступай к писанине.

– Черт! Мне сильно повезет, если я успею сесть за компьютер к следующему понедельнику.

Босх не обратил внимания на его жалобы.

– Я остаюсь тут, – заявил он коллегам. – Если не хватит времени, в фирму к убитому поедешь ты, Киз, а я оповещу его родных. Всем все понятно?

Эдгар и Райдер кивнули. Но Босх заметил, что Эдгар чем-то недоволен.

– Киз, действуй! – Он дождался, пока она уйдет, и спросил: – В чем дело, Джерри? Что-то не нравится?

– Я лишь хотел поинтересоваться: в нашей команде всегда будет так? Вся дерьмовая работа на мне, а принцесса пусть красуется?

– Нет, Джерри, так будет не всегда. Полагаю, ты меня достаточно хорошо знаешь, чтобы не задавать подобные вопросы. В чем проблема?

– Мне не нравится, какие ты принимаешь решения, Гарри. Нам следовало немедленно позвонить в отдел по борьбе с организованной преступностью. Уж если этот случай не для них, то для кого тогда? Ты должен был сразу же им позвонить. Но поскольку ты только что вернулся к работе и соскучился по делу, тебе звонить не хочется. Вот в чем проблема. – В подтверждение своих слов Эдгар развел руками. – Тебе нечего доказывать, Гарри. А в трупах, сам знаешь, недостатка нет. Не забывай, мы в Голливуде. Отдадим этот эпизод и сразу получим другой.

– Возможно, ты прав. Но третий – я. И мы станем действовать так, как решу я. Я позвоню Упертой, объясню, что к чему, а затем свяжусь с ОБОП. Но даже если они заберут дело, мы продолжим им заниматься. Тебе это прекрасно известно. Так что давай постараемся. Хорошо?

Эдгар нехотя кивнул.

– Твои возражения будут занесены в протокол, – сказал Босх.

– Разумеется.

На поляну въехал синий фургон судмедэкспертов. За рулем сидел Ричард Мэтьюз. Босх с облегчением вздохнул. Мэтьюза он легко убедит, что единственный разумный выход – перевезти тело вместе с машиной в ангар криминалистов.

– Будь на связи! – бросил Босх Эдгару. Тот с мрачным видом махнул рукой.

Несколько секунд Босх в одиночестве стоял посреди царившей на месте преступления суеты. Он ощущал душевный подъем. Начало дела всегда бодрило его. Он осознал, как в последние полтора года ему не хватало работы. Босх улыбнулся и направился к фургону судмедэкспертов поговорить с Мэтьюзом. «Шехерезада» кончилась, и в «Чаше» раздался взрыв аплодисментов.

Ангар для снятия отпечатков пальцев представлял собой сборную конструкцию из гофрированного метала времен Второй мировой войны. Он располагался на территории экспертов за управлением в Паркер-центре. Окон не было, только двойные гаражные ворота. Внутри все выкрашено в черный цвет, а щели, откуда мог проникать свет, заклеены лентой. После того как закрывались гаражные ворота, опускали тяжелый черный занавес и в помещении становилось темно. Трудившиеся здесь специалисты называли его «пещерой».

Пока «роллс-ройс» сгружали с полицейского эвакуатора, Босх положил кейс на скамейку в ангаре и достал телефон. Отдел по борьбе с организованной преступностью считался самым закрытым сообществом в их иерархии. Босх о нем почти ничего не знал, и среди его знакомых водилось совсем немного служивших там людей. Даже в полицейском управлении ОБОП казался какой-то таинственной силой. Мало кто понимал, чем он занимается. И от этого, естественно, возникали всякие подозрения и ревность.

Детективы считали сотрудников ОБОП не в меру норовистыми ребятами, которые часто отбирали дела у рядовых детективов вроде Босха, но почти ничего не отдавали взамен. Босх не раз наблюдал, как к этим умникам уплывали расследования и в результате все заканчивалось пшиком – никаких обвинений. ОБОП был единственным отделом в управлении с непрозрачным бюджетом, его утверждала закрытая комиссия, выполнявшая все, что требовал ее председатель, начальник управления. Деньги проваливались, словно в черную дыру: на них оплачивали информаторов, проводились расследования, приобреталось первоклассное оборудование. А многие дела тем не менее растворялись в неизвестности.

Босх попросил оператора связи, чтобы его звонок перевели на воскресного дежурного ОБОП. И пока дожидался соединения, продолжал размышлять о трупе в багажнике. Энтони Алисо – если это был он – понимал, что его ждет, и закрыл глаза. Гарри не хотел бы для себя такого конца. Не желал знать о приближении смерти.

– Слушаю, – раздался голос.

– Я Гарри Босх, детектив-три из убойного отдела, звоню из Голливуда. С кем я говорю?

– Дом Карбоун, воскресный дежурный. Хочешь мне подпортить уик-энд?

– Не исключено. – Фамилия дежурного показалась ему смутно знакомой, но он никак не мог вспомнить самого человека. Он был уверен, что они прежде не работали вместе. – Поэтому и звоню. Уверен, вашим захочется взглянуть на это дельце.

– Излагай.

– Белый мужчина обнаружен в багажнике «роллс-ройса» с двумя пулями в затылке. Предположительно, двадцать второй калибр.

– Дальше.

– Машина найдена на пожарной дороге в стороне от Малхолланд-драйв. Не похоже на обычную кражу. По крайней мере, все вещи на месте: кредитные карточки, бумажник, наличные, на руке дорогие часы. Каждый час обозначает бриллиант.

– Кто твой жмурик?

– Пока ничего не подтверждено…

– Все равно выкладывай.

Босх не видел лица говорившего и от этого чувствовал себя неуютно.

– Похоже, будет установлено, что это некий Энтони Н. Алисо, сорока восьми лет. Живет на Голливудских холмах и владеет студией на Мелроуз, неподалеку от «Парамаунт пикчерс». Название его студии: «ТНА». Одна из тех, что населяют «Арчуэй».

– Энтони Алисо?

– Да, правильно.

– Энтони Алисо…

Карбоун произнес фамилию так медленно, словно дегустировал вино, решая, заказать ли ему всю бутылку или выплюнуть то, что уже попало в рот.

– Сразу ничего не приходит в голову, – наконец произнес он. – Надо сделать пару звоночков. Где тебя искать?

– В ангаре для снятия отпечатков. Тело здесь, и я тут пока задержусь.

– Хочешь сказать, что вы перевезли его в ангар?

– Долгая история. Когда ты со мной свяжешься?

– Как только сделаю свои звоночки. Ты уже побывал в его офисе?

– Пока нет. Но рассчитываем вечером наведаться.

Босх продиктовал дежурному номер своего сотового, затем закрыл аппарат и положил его в карман пиджака. Минуту раздумывал над тем, как отреагировал Карбоун на фамилию убитого. Но заключил, что пока нет оснований делать какие-либо выводы.

После того как «роллс-ройс» закатили в ангар и закрыли ворота, Донован опустил шторы. Пока он готовил оборудование, над головой горели лампы дневного света. Эксперт-криминалист Мэтьюз и два его помощника сгрудились у рабочего стола, подбирая необходимые инструменты.

– Гарри, я не буду спешить, хорошо? Сначала пройдусь лазером по багажнику и трупу. Затем тело извлечем, обработаем и снова посмотрим лазером. А уж потом займемся всем остальным.

– Работай столько, сколько нужно.

– Мне понадобится твоя помощь со штоком. Роланд должен ехать снимать другое место преступления.

Босх кивнул, наблюдая, как эксперт-криминалист наворачивал оранжевый светофильтр на объектив фотоаппарата «Никон». Потом повесил камеру на шею и включил лазер. Прибор был не больше видеомагнитофона. От корпуса тянулся шнур к штоку со специальной рукояткой для руки, а из торца штока бил мощный оранжевый луч.

Донован открыл шкаф, достал несколько пар защитных оранжевых очков, подал их Босху и остальным. Последнюю пару надел сам, протянув Босху перчатки из латекса.

– Сначала пройдемся по поверхности багажника, а затем поднимем крышку, – сообщил он.

Когда криминалист потянулся к выключателю погасить верхний свет, в кармане Босха зазвонил телефон. Донован дал возможность ему ответить.

– Босх, мы даем вам добро, – сообщил Карбоун.

Несколько мгновений Босх ничего не отвечал, дежурный тоже молчал. Донован повернул выключатель, и помещение погрузилось во мрак.

– Я порасспрашивал у людей, сделал несколько звонков. Похоже, этого парня никто не знает. Никто его не разрабатывал. Насколько можно судить, он чист. Так ты говоришь, его запихнули в багажник и убили двумя пулями в затылок? Эй, Босх, ты на связи?

– Да, здесь. Застрелили прямо в багажнике. Двумя пулями в затылок.

– Труп-рок.

– Что?

– Так выразился один башковитый малый из Чикаго. Когда увидел, как таким же образом завалили какого-то бедолагу. «Ах, вы о Тони? Не стоит о нем беспокоиться. Вы его больше не увидите. Он теперь труп-рок». Но сейчас, похоже, не тот случай. Об этом парне нам ничего не известно. Те, с кем я успел побеседовать, считают, что вас специально наводят на мысль, будто в данном деле замешана организованная преступность. Ты понимаешь, о чем я?

Босх наблюдал, как луч лазера пронзал темноту и бомбардировал багажник прожигающим светом. Светофильтры защитных очков отсекали оранжевый спектр, и свет казался пронзительно-белым. Босх стоял в десяти футах от «роллс-ройса», однако прекрасно различал пылающие следы на крышке багажника и бампере. Эта картина всегда напоминала ему сюжет из «Нэшнл джиографик»: подводная камера движется в глубинах океана, и прожектор высвечивает затонувший корабль или самолет. В этом было нечто жутковатое.

– Слушай, Карбоун, ты даже не хочешь подъехать и взглянуть?

– Не теперь. Позвони, если обнаружится нечто отличное от того, что я тебе сообщил. А завтра я еще наведу справки. Твой телефон у меня есть.

Босх обрадовался, что не придется отдавать дело умникам из ОБОП, но удивился, почему они так легко от него отмахнулись. Быстрота, с которой Карбоун отказался от расследования, настораживала.

– Есть какие-нибудь новости? – спросил дежурный.

– Мы только начали. Но вот что я хотел у тебя спросить: ты когда-нибудь слышал, чтобы убийца уносил ботинки жертвы и, перед тем как удалиться, развязывал трупу руки?

– Унес ботинки… развязал руки… Мм… пожалуй, не слыхал. Но я тебе обещал, узнаю утром. Что-нибудь еще?

Босху не понравилось, что Карбоун вытягивал из него детали, но притворялся, будто дело его нисколько не интересует. Заявил, что Тони Алисо – не их клиент, но задавал вопросы. Старался помочь или за его поведением стояло нечто иное?

– Пока все, – проговорил Босх, решив не раскрывать карты. – Я же сказал: мы только-только переехали сюда.

– Ну и ладно. Я наведу утром справки и сообщу, если возникнет что-нибудь интересное.

– Договорились.

– Свяжемся позднее. Уверен, Босх, твой парень крутил шашни с чужой женой. Нам частенько кажется то, чего на самом деле нет. Ты меня понимаешь?

– Да. Мы еще пообщаемся.

Босх приблизился к автомобилю. Теперь он ясно различал следы в свете лазера – их на металле оставила протирочная тряпка. Складывалось впечатление, что машину тщательно вытерли. Но вот Донован переместил луч – и на хромированном бампере проступила часть отпечатка подошвы.