#Zолушка в постель

Глава 2

Меня не покидает ощущение, что мы в музее. Я смотрю на большую лестницу и не понимаю, как вообще оказалась в этом доме. Он… странный и очень богатый.

Никогда не разбиралась в стилях интерьера, но этот обозвала бы европейской деревней. Все вокруг деревянное, блестящее от лака и пахнущее свежей мебелью. Новая? Тщательно ухоженная? Как бы то ни было, в простоте и отсутствии лишней мебели этот дом смотрится сошедшим с картинки журнала. Нет ничего, что выдавало бы хозяев: раскиданной обуви, книг, тарелок. Слева виднеется часть гостиной и – тут я замираю, ибо видела такое лишь в кино, – огромного панорамного окна. Мне хочется увидеть всю комнату, хочется против воли разума, иррационально. Я осознаю, что смотрюсь как те умилительно-бедные дети, что смотрят на витрины магазинов сладостей, не имея возможности ничего купить.

Но я ничего не могу поделать с этим чувством. Этот дом не подходит мне, а я не подхожу ему. Мы из разных миров, а когда они встречаются, происходит катастрофа.

В данный момент катастрофа происходит в семье Крестовских.

– Серж! – кричит Игорь. – Алекс, Крис! Спускайтесь немедленно, у меня всего пара минут, я и так опоздал!

Я проглатываю замечание о том, что мог бы и не опаздывать – если бы не похищал ни в чем не повинных девиц. Наверху слышатся шаги, и перед нами появляются двое: девушка и парень.

Девушка невероятно красива. Ее светлые волосы уложены небрежными крупными кольцами, а классическое черное платье дополняет ярко-красный пиджак. Я всегда удивлялась подобному чувству стиля. Мне бы и в голову не пришло так соединить эти вещи, а у нее получилось шикарно. Я даже немного завидую.

– Где Серж? – спрашивает Игорь.

Оба молчат, в упор рассматривают меня. Минута слабости берет верх, и я пытаюсь спрятаться за амбала, но вдруг обнаруживаю, что он куда-то бесшумно исчез. Прятаться некуда.

– Где Серж? – Голос Крестовского становится громче.

– А я знаю? – огрызается девушка. – Я не нянька.

– Понятно. Крис, Алекс – это Анна Калинина, я вам о ней говорил. У меня нет времени водить ее по дому, так что организуйте тут экскурсию и покажите ей ее комнату. Анна, – поворачивается ко мне, – Алекс и Крис – мои брат и сестра. Вечером обсудим все моменты нашего сотрудничества.

– Погодите-ка… – начинаю я, но отвлекаюсь: Крис первая разворачивается и несется по лестнице наверх, за ней следует и брат.

Их враждебность я ощущаю даже на расстоянии.

– Я сказал до вечера, – отрезает Игорь. – Можешь попробовать сбежать. Через лес не рекомендую, долго и холодно, а по дороге ездит патруль, и я их предупредил. Так что давай-ка по-хорошему. Так всем будет проще. Все, располагайся. Про еду спроси у Крис.

С этими словами он уходит. С грохотом захлопывается дверь, а я… я стою посреди этого огромного дома совершенно одна.

Не имея понятия, что делать дальше.

С горечью понимаю, что мужчина был прав: идти пешком до города – вариант не из лучших. Я не знаю дороги, а телефон даже если и покажет ее, все равно зарядка не продержится долго. Останусь посреди леса. Или в полиции… что еще больше разозлит этого психа-миллионера.

– Наро-о-од? – осторожно зову. – Может, покажете, куда идти?

Ответом мне становится тишина, и она же приносит с собой злость. Или даже ярость – я готова что-нибудь сломать, так сильно во мне кипит возмущение! Я должна их выручить, я – ключ к их наследству, но ощущаю себя какой-то Золушкой во дворце у злобной мачехи.

Я совсем не думаю в этот момент о других условиях завещания. После бессонной ночи мне хочется лечь и закрыть глаза. Может, все окажется сном? Я очнусь в комнате на окраине, позавтракаю осточертевшей гречкой и поеду на работу: драить непрекращающуюся череду унитазов.

Думать, что все это странный сон, – легко и приятно. Я решаюсь побродить по дому и первым делом направляюсь в ту комнату с панорамным окном. Это гостиная: половину стены занимает огромный плазменный телевизор. А под ним… Я зачарованно смотрю на камин, где весело пляшут языки пламени. Он весь украшен причудливой резьбой, это великолепие завораживает. Вкупе с огромным окном камин кажется мне и впрямь атрибутом королевского дворца.

Здесь же стоит диван, на вид крайне удобный и мягкий. Несколько секунд я колеблюсь, но потом бросаю сумку на пол и сажусь. В конце концов, их проблемы, что я не знаю, куда можно присесть. И что никто не удосужился показать, где можно разуться.

Сил думать о произошедшем просто нет. От голода и недосыпа меня тошнит. Я лишь на секунду, крохотную частичку времени, закрываю глаза, чтобы справиться с головокружением, как проваливаюсь в темноту.

– Проснись! – Голос врывается в реальность и вытаскивает меня из сладкого глубокого сна. – Проснись, я сказал!

Я с трудом фокусирую взгляд и очень долго вспоминаю, где вообще нахожусь. Сначала сердце пропускает удар: неужели я уснула на работе?! Затем снова бьется, когда видит камин, окно…

Надо мной стоит Игорь Крестовский, мрачный, как сама смерть. Он сложил руки на груди и явно недоволен.

– Какого черта ты здесь делаешь, да еще и с вещами? Я, кажется, велел тебе идти к себе.

– Во-первых, не велел, а просил, – нарочито долго зеваю и улыбаюсь: – Я же не ваша собственность. Во-вторых, к сожалению, в школе мне забыли выдать диплом телепата, так что определить, какая из комнат предназначена для моих вещей, я не смогла. Подайте в суд на Министерство образования.

– Что ты имеешь в виду?

– Где уборная, не подскажете?

Он молча, взирая на меня, как удав на кролика перед обедом, показывает в сторону коридора, на неприметную дверь в углу. Мелькает глупая мысль, что в таком огромном доме на туалетах обязательно должны быть таблички. На самом деле эта провинциальность веселит даже саму меня. А вот Крестовского, похоже, раздражает. Можно представить, как он зол на отца за это завещание.

Я долго умываюсь и жалею, что не взяла с собой расческу. Из зеркала на меня смотрит изможденное и усталое лицо. Сон в положении сидя не пошел на пользу, а еще я с трудом поворачиваю голову. Должно быть, шею продуло.

Жалкое зрелище. Неудивительно, что Крестовский чуть ли не кривится, когда меня видит.

Когда я возвращаюсь, он холодно интересуется:

– Итак, поясни, по какой причине ты здесь разлеглась и почему ты не в своей комнате.

– Потому что я понятия не имею, где находится моя комната. Ваши родственники не пожелали мне ее показать, а бродить по дому, открывая наугад все двери, не имею никакого желания. Вдруг случайно наткнусь на пару семейных скелетов?

Я чувствую, что злюсь. Он похитил меня, силой привез сюда, собирается заставить тут жить и еще недоволен, что я уснула в гостиной? Пусть скажет спасибо, что не поставила на уши весь интернет! Так и вижу заголовки: миллионер, похитивший сироту, заключен под стражу.

Наверное, на моем лице отражается все это, потому что Крестовский хмурится:

– Иди за мной. В следующий раз не показывайся лишний раз в гостиной. Я могу вернуться не один.

– Вы что, хотите сделать из меня Гарри Поттера? Поселить в каморке и скрывать от окружающих? А потом сдадите в какой-нибудь Хогвартс и всем будете говорить, что слегка прибабахнутая племяшка учится в школе для дебилов?

– Идея отличная. Правда, каморкой я бы эту комнату не назвал, но тебе виднее, наверняка в общаге для гастарбайтеров апартаменты роскошнее.

Я вхожу в комнату, на которую он показывает, и лишаюсь дара речи.

Она большая. Нет, черт подери, она огромная! Куда больше люксов, которые я привыкла убирать. Визуально комната поделена на две части, разделенные встроенным стеллажом. В одной части находится огромная кровать с балдахином и даже небольшим пуфиком. Рядом с кроватью я вижу маленький, но камин! Почти такой же, как в гостиной.

По другую сторону, напротив панорамного окна, высотой от пола до самого потолка, что-то типа гостиного уголка: книжный шкаф, два кресла с чайным столиком и телевизор. Я не вижу нигде шкафа для вещей и недоуменно осматриваюсь. Наконец замечаю две дверцы. Одна ведет в гардеробную – она оказывается как раз размером с ту комнату, что я снимала в складчину. Вторая дверь – ванной, и такой шикарной ванной я еще не видела в своей жизни. Даже на снимках в журналах.

Дизайнер, проектировавший комнаты, явно обладал страстью к большим окнам, потому что в ванной оно тоже есть, прямо напротив большой джакузи. Против воли (мне очень хочется сохранить достоинство перед Крестовским) я восхищенно осматриваю все, от бронзовой фурнитуры до мягких белоснежных полотенец. Наверное, здорово лежать в такой ванне и смотреть на лес.

Но еще немного жутковато.

– А окно…

– С той стороны оно тонированное. Тебя никто не видит.

Я думаю, что все равно очень странно будет смотреть из ванной на прогуливающийся по дорожкам народ. Хотя, наверное, здесь мало кто гуляет. Дом не выглядит многолюдным.

– Правила этого дома просты, но если тебе сложно запомнить – записывай. – Меж тем Крестовский по-хозяйски проходит и садится в кресло. – Если ты хочешь куда-то пойти, то должна предупредить меня. Если я говорю «нет», то это значит «нет». Ты должна сообщать, во сколько вернешься и куда подать машину, чтобы тебя забрать. Отныне ты не будешь ездить на метро или в общественном транспорте. Если хочешь кого-то пригласить, ты должна спросить, аналогично, получив отказ, не канючишь и не ноешь, а молча запоминаешь, что этот человек не переступит порог дома. Я не желаю здесь видеть никаких твоих подружек-нищебродок.

Я вспыхиваю и готовлю гневную тираду, но Крестовский, будто ожидая чего-то подобного, небрежным движением руки меня останавливает:

– Оставь возмущения при себе и дослушай до конца. Разумеется, ты должна бережно относиться к дому и имуществу в нем. Узнаю, что ты что-нибудь продала, – выпорю ремнем, и я сейчас серьезно.

– Вы псих! Я здесь не останусь! Немедленно отвезите меня домой!

– Это невозможно, мы уже обсуждали. Отставь в сторону свою гордость, девочка, я не знаю тебя, но вынужден впустить в свой дом. По-моему, честно будет сразу обрисовать перспективы. Так вот. Твоя задача на ближайшие месяцы: выбрать университет, в котором ты хочешь учиться.

– Я не сдавала экзамены, – напоминаю я. – И никуда уже не успею поступить. До сентября осталось два месяца.

Крестовский только отмахивается:

– Это наименьшая из всех проблем. Просто ткни своим пальчиком…

Он запнулся, осмотрев меня с ног до головы.

– Завтра я пришлю помощницу, поедете с ней приводить тебя в порядок. Маникюр и какие там у вас еще бабские штучки. Иначе обо мне пойдут странные слухи.

– Поразительно! – Я даже слов не могу подобрать. – Впервые в жизни вижу такого самонадеянного и циничного человека!

– Добро пожаловать в семью, Анна, – совершенно серьезно отвечает Игорь. – На полке найдешь ноутбук, в ежедневнике на тумбочке записан пароль от вай-фая. Вся твоя история просмотров мониторится моей службой безопасности, так что не вздумай с кем-нибудь поделиться.

– Мои друзья будут спрашивать, куда я пропала. И поднимут шум, если я не выйду на связь.

– Скажешь, что тебя нашли родственники и теперь ты живешь с ними. Придумай что-нибудь, это не мои проблемы. Так вот, распорядок дня оставляю на твое усмотрение, однако Марине – экономке – лучше сказать, во сколько ты желаешь завтракать. Относись к ней уважительно, она работает у нас всю жизнь. Обедать можешь в комнате, в кухне, в столовой или в саду. На ужин, если я дома, принято спускаться в столовую. Это не обсуждается. Даже если у тебя температура тридцать восемь, если я дома – в девять часов ты спускаешься вниз. Внешний вид соответствующий. Иногда в доме устраивают вечеринки и приемы. Категорически, слышишь, категорически запрещаю тебе выходить во время них из комнаты.

Он тяжело вздыхает, словно я – досадная проблема, которая буквально ворвалась в привычный и размеренный мир. А затем встает.

– Сегодня можешь ужинать здесь, Марина принесет. Завтра жду тебя внизу. Занимайся собой и выбирай университет. Чем раньше мы со всем покончим, тем раньше разойдемся. Воспринимай это как подарок судьбы. Я не собираюсь обеспечивать тебе сказочную жизнь, но и возможность получать хорошее образование, не думая о еде и жилье, в наше время дорогого стоит.

Он уже идет к выходу, но вдруг останавливается:

– Да, совсем забыл. После ужина и до самого утра ничего не ешь и не пей. Перед походом по магазинам заедете и сдадите ДНК-тест. Вот. Пин найдешь в том же планере, где и пароль.

Он бросает на столик золотую пластиковую карту, на которой я узнаю логотип крупного банка.

– Развлекайся, – усмехается он, заметив мой ошеломленный взгляд.

Дверь закрывается, оставляя меня в совершенной тишине. Я до сих пор не верю, что это происходит со мной. Беру в руки карту и читаю имя владельца:

IGOR KRESTOVKYI

Боже, неужели все это правда? И на ближайшие годы эта комната – и дом, и тюрьма? Я чувствую, как начинает болеть голова. Отлично, а у меня с собой даже нет таблеток. Нужно написать девчонкам, что со мной все в порядке, они наверняка волнуются.

Телефон, разумеется, разряжен в ноль. Я быстро нахожу зарядку на соседней полке с ноутбуком. Подавляю желание открыть тоненький и стильный серо-красный аппарат. Мой старенький смарт выглядит жалко в окружении суперсовременной техники.

Несколько пропущенных и пара эсэмэсок. Я придумываю слабенькую историю о том, что на меня вышли родственники и я погощу пока у них. Не знаю, верят мне или нет, но более убедительного объяснения придумать не выходит.

Затем, когда разговоры стихают, я оставляю телефон заряжаться и бреду в ванную, чтобы надеть халат, который приметила, когда осматривала здесь все. Он такой мягкий, что хочется упасть на постель, свернуться клубочком и забыться. Но едва соблазн пересиливает, раздается стук в дверь:

– Анна Артемовна? Вы не спите? Я принесла ужин.

Это женщина в темно-сером строгом платье. Она держит в руках поднос, заставленный всевозможной едой. Женщина красива, хоть и в возрасте. Она совсем не выглядит как прислуга из фильмов о богатых семьях.

Я вдруг понимаю, что стою и пялюсь на нее, как дурочка.

– Ой! Извините! Спасибо!

Она улыбается, опуская поднос на столик.

– Если что-то будет нужно, мой телефон записан в вашем ежедневнике. Обычно меня можно найти в кухне, но, если что, мобильный всегда при мне. Зовут меня Марина, я экономка. Анна Артемовна, у вас будут какие-то пожелания относительно завтрака и обеда на завтра?

Я с трудом заставляю себя вникнуть в смысл ее слов. Мне очень неловко. Я всегда была по ту сторону баррикад, это я спрашивала у клиентов о пожеланиях или претензиях, это я приносила им завтраки и ужины в номер. Теперь же изо всех сил старалась вспомнить, как они себя при этом ведут, и не облажаться.

– О… Марина… то есть вы можете звать меня просто Аней. Но я хотела попросить… а нет у вас таблетки от головы? Я боюсь, не смогу уснуть.

– Да, конечно. – Она улыбается. – Сейчас принесу. Тогда позвольте я заберу кофейник и вместо кофе заварю для вас чай с чабрецом. Пожалуй, при головной боли он будет эффективнее.

– Да, спасибо! – Я неловко улыбаюсь и не знаю, куда себя деть.

Так странно и пугающе. Но – себе нет смысла лгать – очень приятно.

Она уходит, прихватив пузатый керамический кофейник, а я сажусь за стол и вдруг понимаю, что от голода меня даже тошнит. Мы приехали сюда ранним утром, даже, я бы сказала, еще ночью. Выходит, я не ела немногим меньше суток.

От подноса так умопомрачительно пахнет, что я хватаю вилку и на полчаса выпадаю из жизни. Не думаю ни о чем, только наслаждаюсь нежнейшим крем-супом, куриным рулетом со сливочным сыром и зеленью, салатом из свежих овощей и потрясающе ароматным горячим хлебом, который буквально тает во рту.

На десерт меня ждет симпатичная тарталетка с каким-то кремом и огромной горой голубики. На самом деле я никогда не пробовала такого, во всяком случае, что касается крем-супа и десерта. Мы часто готовили с девочками курицу, но в основном покупали одну тушку и разделывали, чтобы хватило и на горячее, и на супы. Деликатесы вроде нежного рулета и сливочного соуса – лакомство не для всех. Утолив первый голод, я с наслаждением жую, глядя на темный лес.

Возвращается Марина с френч-прессом и маленькой коробочкой.

– Это от головы, примите одну на ночь. Хорошее средство. А это чай с чабрецом, он тоже успокаивает и расслабляет. Вам все понравилось? Если хотите, я принесу добавки.

– О нет, спасибо! Это потрясающе вкусно, но я больше не могу!

– Ну ладно, – улыбается женщина. – Если хотите, спускайтесь к девяти на завтрак. Сегодня я привезла от мамы шикарное вишневое варенье и завтра буду делать вафли. Их лучше есть горячими.

– Я обязательно спущусь, спасибо большое.

– Отдыхайте и пейте чай. Я заберу посуду, когда вы уснете.

Она тихо закрывает за собой дверь, как раз когда я заканчиваю с горячим и перехожу к десерту. Мне вдруг становится тяжело дышать от резко накативших эмоций. Чтобы успокоиться, я делаю несколько кругов по комнате и снова сажусь в кресло. Мне не хочется спать, потому что я проспала весь день. Едва таблетка начинает действовать, я убираю поднос с посудой на полку и ставлю на столик ноутбук. Чтобы ненароком не опрокинуть кружку с чаем на чужую технику, я оставляю ее на полу.

Дома у нас был старенький компьютер с большим, неповоротливым экраном, но он сломался, как раз пока папа болел. На новый денег не было, и я довольствовалась смартфоном. Такой быстрой и современной системы, конечно, не было даже в отеле, где иногда, в свободные часы, можно было посидеть за компом в тайм-кафе.

Полчаса уходит у меня на то, чтобы освоиться с техникой, а потом я нахожу пароль от вай-фая и погружаюсь в интернет. Я читаю десятки статей о Крестовских, но не нахожу никаких упоминаний папы или мамы. Мы – призраки этого мира, информации о нас нет нигде. Жизнь Крестовских скрыта от посторонних глаз за забором элитного коттеджного поселка, но все же они – медийные личности. Я набредаю на блог Кристины Крестовской и, к собственному неудовольствию, испытываю зависть. Не к красоте богатой наследницы, не к шикарной машине, подаренной на Новый год, и не к брендовой сумке, а к ее постам из путешествий. При виде лазурного моря я чувствую, как сжимается сердце. Как же я устала!

Какой невидимой нитью мой мир оказался связан с их миром, лишенным забот и проблем?

Я понимаю, что больше ни минуты не высижу перед экраном. Нужно ложиться, постараться если не уснуть, то хотя бы прийти в себя, потому что завтра будет еще сложнее. Мне предстоит решить, что делать дальше, а еще я твердо намерена выяснить, как оказалась в завещании Крестовского-старшего.

Мне кажется, что я не смогу уснуть, но, едва падаю на мягкую и прохладную постель, тут же отключаюсь.

Глава 3

Мечты о свежих вафлях с вишневым вареньем разбиваются в прах. Утром, едва звенит будильник, зевая и морщась, я ползу в душ. Очень странно мыться прямо перед окном с видом на лес и тропинки. Я думаю, что стоит попросить повесить шторы, и стараюсь закончить помывку как можно скорее.

На самом деле часть меня надеялась, что все это сон и я проснусь в своей комнатушке на старой, шатающейся кровати. А потом, едва я выхожу из ванной, вдруг понимаю: будильник накануне не заводила.

Я так увлечена поиском часов, которые меня разбудили, что не замечаю девушку, сидящую в кресле возле столика. В изящной руке, увешанной тонкими золотыми браслетами, лежит смартфон.

– Это ищешь, милая? Собирайся, Игорь сказал, тебя нужно отвезти сначала в медицинский центр, а потом по магазинам и салонам. На самом деле я жуть как рада, что ты вдруг появилась, потому что сегодня у него встреча с китайцами, а они дико невоспитанные и неаккуратные. У тебя пять минут.

Я, открыв рот, смотрю на эту красотку – блондинку в темно-синем коротком платье. У нее такие длинные ноги, что я, должно быть, смотрюсь рядом как хоббит.

Она красивая, сексуальная, и каждая деталь в ее облике об этом буквально кричит: от стильных босоножек на высоченной танкетке до яркого вызывающего макияжа.

– Меня зовут Стася. Станислава то есть. А ты, значит, Анна.

Она усмехается, наблюдая, как я заправляю постель.

– Ну и давно ты с ним спишь?

Я давлюсь воздухом и кашляю.

– С кем? – Голос звучит сдавленно.

– С Игорем, естественно.

– Я с ним не сплю, с чего ты взяла?

– Тогда ты ведьма. Потому что Игорь не водил в свой дом даже любовниц, а тебя поселил в этой комнате и меня приставил. Чем ты его так зацепила?

– Не его. – Я вздыхаю: – А его отца.

Сначала я опасаюсь рассказывать Стасе об условиях завещания, а потом думаю – да какого черта?! Пусть Крестовский решает проблемы, а у меня их нет. Ну, за исключением того, что вся жизнь пошла кувырком.

Поэтому я рассказываю помощнице Крестовского о завещании и даже испытываю удовольствие, видя, как ее лицо удивленно вытягивается. И, разумеется, она задает логичный вопрос:

– Так ты сестра Игоря?

– Нет. – Я уверенно качаю головой. – Не сестра. Здесь что-то другое, но что именно – я не знаю. И он не знает, поэтому бесится.

– О да, это в его духе. Ну ладно, пойдем.

Она внимательно смотрит на мой наряд и цокает языком.

– Понятно, почему он просил меня тебя приодеть. Милая, с таким видом тебя в этой семье заклюют.

– Да, уж ты-то наверняка знаешь. – Я не сдерживаюсь, в голосе звучит досада.

Я знаю, зачем начальники и бизнесмены берут в помощницы таких девушек, и удивляюсь тому, как Стася легко предположила, что я любовница. По ее виду не скажешь, что на работу она ходит исключительно перебирать бумажки.

Мне думается, что надо отращивать зубы, как-то ставить на место тех, кто считает, что я не их круга, но, по сути, это действительно так.

– А что насчет тебя? – спрашиваю я. – Чем ты занимаешься у Крестовского?