Я подумала, что Херб шутит, но он не шутил. Он начал писать на доске даты исчезновения девушек, пытаясь проследить какую-нибудь связь.
Но, казалось, ухватиться было не за что. Между исчезновениями Линды и Донны прошло 42 дня. Донны и Сюзан – 36 дней, Сюзан и Кэти Паркс – 19 дней, Кэти и Бренды – 25 дней, Бренды и Джорджанны – 11 дней. Бросалось в глаза только, что похищения происходили все чаще и чаще.
– Хорошо, – сказал Херб. – Есть другие предположения? Мне не важно, насколько они покажутся безумными. Мы должны и с ними разобраться.
Письмо готово было прожечь дыру в моей сумке. Я подняла руку.
– Я ничего не знаю о нумерологии, но моя подруга-астролог утверждает, что существует некая астрологическая закономерность.
Кто-то закатил глаза, послышались смешки, но я решительно принялась рассказывать о том, что сообщила Р.Л.
– Он похищает девушек, только когда Луна находится в знаках Тельца, Рыб и Скорпиона.
Свиндлер улыбнулся.
– Твоя подруга считает это необычным?
– Она говорит, что это противоречит закону распределения вероятностей.
– То есть она может сказать, когда это случится снова?
– Не знаю, но она дала мне запечатанный конверт. Возьми, если хочешь. Но его нельзя вскрывать до 15 июля.
Я почувствовала, что аудитория начинает нервничать из-за пустой траты времени.
Я передала конверт Хербу, он взвесил его на ладони.
– Значит, тут указано время следующего похищения?
– Не знаю. Я не знаю, что внутри. Она хочет проверить свою теорию и велела мне не открывать конверт раньше срока.
Обсуждение переключилось на другие аспекты. Подозреваю, большинство следователей решили, что я очередная сумасшедшая журналистка, да и я сама сомневалась, не попытка ли это найти закономерность там, где ее нет.
Основным выводом собрания стало то, что за всеми исчезновениями девушек стоит один мужчина, и все старались понять, к какой хитрости он прибегал, чтобы притупить бдительность девушек. Кому большинство молоденьких девушек доверится автоматически? Как маньяк мог маскироваться, чтобы заставить девушек поверить, что он не представляет опасности? Еще с детства большинство из нас приучено доверять священнику, пожарному, врачу, фельдшеру «Скорой помощи» и полицейскому. И последний вариант не исключался, как бы отвратителен он ни был собравшимся полицейским. Возможно, это был негодяй-полицейский или кто-то, переодевшийся в полицейскую форму.
Также большинство молодых девушек, скорее всего, помогли бы инвалиду – слепому, тому, кому внезапно стало плохо, кому-то в гипсе или на костылях.
И каков выход? Укомплектовать все кампусы Северо-Запада полицейскими, приказать им задерживать каждого одетого полицейским, пожарным, фельдшером или священником? Или всех мужчин в гипсе? Об этом можно было только мечтать – личного состава правоохранительных органов как штата Вашингтон, так и Орегон не хватило бы.
Единственное, что можно было предпринять – предостеречь общественность через средства массовой информации, обратиться за помощью к местному населению и неустанно работать даже с малейшими поступающими подсказками. Наверняка похищающий девушек мужчина или группа рано или поздно совершат промах. Наверняка следователям будет оставлена зацепка, которая на него выведет. Все полицейские на совещании 3 июля помолились, чтобы больше ни одна девушка не пострадала.
Трагично, но освещение конференции в прессе, казалось, послужило лишь брошенной перчаткой, вызовом мужчине, наблюдавшему и ждавшему, чувствовавшему себя выше закона. Мужчине слишком хитрому, чтобы когда-нибудь попасться, насколько бы дерзко он не действовал.
Парк штата Лейк Саммамиш расположен на восточном берегу одноименного озера в двенадцати милях к востоку от Сиэтла и почти примыкает к ведущей к Сноквалми Пасс федеральной автостраде № 90, по которой летом толпы текут не только из самого Сиэтла, но и из близлежащего Белвью – бурно растущего района с 75-тысячным населением. Близ парка также расположены два городка – Иссакуа и Норт-Бенд.
Парк Лейк Саммамиш – это ровные обширные луговые угодья, по весне пестреющие лютиками, а летом – луговыми ромашками. Растут там и деревья, но никаких темных рощ нет. На территории парка расположено управление смотрителей парка. Спасатели приглядывают за пловцами, предупреждая прогулочные суда, и отдыхающие на пикниках могут видеть планирующие купола парашютистов, прыгающих с небольших самолетов. Когда мои дети были маленькими и мы жили в Белвью, каждый теплый летний вечер мы проводили в парке. Там они научились плавать, и я часто одна приезжала с ними на целый день. Это место казалось самым безопасным на свете.
14 июля 1974 года стоял один из тех восхитительных солнечных дней, с нетерпением ожидаемых вашингтонцами бесконечно долгими дождливыми зимами и ранними веснами. Небо было ясным и голубым, к полудню температура подскочила до двадцати семи градусов, к концу дня грозя добраться до тридцатиградусной отметки. Такие дни отнюдь не необычны даже для Западного Вашингтона.
В это воскресенье парк был переполнен – сорок тысяч человек искали, где расстелить одеяла и насладиться солнцем. Там же, помимо семейного отдыха, пивоварней «Рейнир» проводился ежегодный «пивной кутеж». Пикник устраивала и спортивная ассоциация полиции Сиэтла. Уже в начале дня асфальтированная парковка была забита машинами.
В то утро около полдвенадцатого в парк приехала симпатичная молодая девушка, и к ней подошел молодой человек в белой футболке и синих джинсах.
– Скажите, не найдется ли у вас минутки мне помочь? – с улыбкой спросил он.
Она увидела, что рука у него на бежевой перевязи, и ответила:
– Конечно, что вам нужно?
Он объяснил, что ему нужно закинуть лодку на крышу машины, но одной рукой он справиться не может. Она согласилась помочь и пошла с ним на парковку к «Фольксвагену-жук» цвета коричневый металлик.
Лодки нигде не было.
Девушка посмотрела на этого симпатичного молодого мужчину – позже она рассказала, что у него светлые, песчаного оттенка волосы, он примерно 178 сантиметров ростом и семьдесят килограммов весом, – и она спросила, где его лодка.
– Ох, забыл сказать, что она в доме моих приятелей, тут рядом, на холме.
Он указал на пассажирскую дверь, и она, насторожившись, замерла. Сказала, что ее ждут родители и она и без того уже опаздывает.
На отказ он отреагировал спокойно.
– Ничего страшного. Мне сразу надо было сказать, что лодка не на парковке. Благодарю, что уделили мне время и подошли к машине.
Полпервого она увидела этого мужчину, идущего к парковке в сопровождении девушки на велосипеде. Они оживленно разговаривали. Она не вспомнила об этом случае до следующего дня, когда прочла газету.
День 14 июля выдался одиноким для двадцатитрехлетней Дженис Отт, стажерки в отделе соцработы по делам несовершеннолетних в Центре по делам молодежи округа Кинг в городе Сиэтл, где располагались окружная тюрьма для малолетних преступников и окружной суд по делам несовершеннолетних. Ее муж Джим находился в 1400 милях в Риверсайде, Калифорния: завершал курс обучения по проектированию протезов. Долгожданная работа в суде по делам несовершеннолетних помешала ей поехать с мужем. Им предстояло расставание на несколько месяцев, хотя поженились они всего полтора года назад.
Дженис Энн Отт была миниатюрна, всего 45 килограммов весом и ростом едва 150 сантиметров. У нее были длинные светлые волосы с пробором посередине и потрясающие серо-зеленые глаза. Она больше походила не на выпускницу, с отличием окончившую Университет Восточного Вашингтона в городе Чейни, а на школьницу. Отец Дженис работал заместителем директора государственной школы в Спокане, Вашингтон. И даже какое-то время входил в состав Совета штата по вопросам тюремного заключения и условно-досрочного освобождения. Семья явно ориентировалась на государственную службу.
Как и Линда Энн Хили, Дженис была хорошо образована в теоретических подходах к антиобщественному поведению и нарушениям психики и была такой же, как и Линда, идеалисткой. Позже ее отец сказал: «Она считала некоторых людей нездоровыми, дезориентированными и чувствовала, что благодаря своим навыкам и личным качествам сможет им помочь».
Дженис приехала на пляж у озера Саммамиш на десятискоростном велосипеде из дома в Иссакуа сразу после полудня. Соседке она оставила записку, что вернется около четырех часов дня.
Она нашла местечко в нескольких метрах от трех групп отдыхающих и расстелила покрывало. Одета она была в обрезанные джинсы и завязанную спереди на узел белую рубашку. Под ними был черный купальник. Она скинула верхнюю одежду и легла загорать.
Всего через пару минут над ней нависла тень, и она открыла глаза. На нее смотрел приятный молодой человек в белой футболке, белых теннисных шортах и белых кроссовках. Правая рука у него была на перевязи.
Отдыхавшие поблизости невольно слышали их разговор, когда, щурясь от солнца, Дженис села. Они вспомнили, что мужчина говорил с легким то ли канадским, то ли британским акцентом, и он сказал:
– Извините, не могли бы вы помочь мне закинуть на крышу машины парусную лодку? Сам я не могу. У меня сломана рука.
Дженис Отт предложила ему присесть и рассказать поподробнее. Она представилась, а он в ответ назвался Тедом.
– Понимаете, моя лодка находится в доме родителей в Иссакуа…
– Правда? Я тоже живу в Иссакуа, – сказала она с улыбкой.
– Может, тогда вы могли бы съездить со мной?
– Интересно, должно быть, ходить под парусом, – сказала она. – Я вот не умею.
– Я легко могу вас научить, – предложил он.
Дженис объяснила, что приехала на велосипеде и боится, что его украдут, если она его оставит. Он быстро ответил, что велосипед можно положить в багажник.
– Что ж, тогда я смогу вам помочь.
Они еще минут десять поболтали. Потом она встала, надела шорты и рубашку и вместе с «Тедом» пошла, катя велосипед, на парковку.
Живой Дженис Отт больше не видели.
Восемнадцатилетняя Дэнис Насланд в то воскресенье тоже была в этом парке. Она приехала на своем «Шевроле» 1963 года вместе с бойфрендом и еще одной парой. Темноволосая, темноглазая и невероятно привлекательная Дэнис была всего двумя днями старше Сьюзен Элейн Ранкорт, пропавшей три месяца назад. Дэнис могла о ней читать, хотя это и сомнительно. Ростом 165 сантиметров и весом 54 килограмма, она тоже отлично вписывалась в схему других недавних нападений.
Однажды она присматривала за детьми моей хорошей подруги, запомнившей ее как неизменно веселую и надежную девушку. Позже ее мать, миссис Элеонора Роуз, вспоминала, как Дэнис часто говорила: «Я хочу жить. Еще столько всего нужно повидать в этом прекрасном мире».
Дэнис училась на программистку и временно работала неполный день помощницей в офисе, чтобы оплачивать вечернюю школу. Пикник 14 июля был долгожданным выходным в ее плотном графике. Вторая половина дня началась хорошо, позже ее омрачил спор с бойфрендом, впрочем, быстро улаженный. Четверо молодых людей растянулись под солнцем, лежали с закрытыми глазами и внимали доносящейся до них приятной какофонии.
Около четырех часов пополудни – несколько часов спустя после исчезновения Дженис Отт – возвращавшуюся из паркового туалета к друзьям шестнадцатилетнюю девочку остановил мужчина с рукой на перевязи:
– Простите, юная леди, не могли бы вы помочь мне с лодкой?
Она помотала головой, но он не отставал и схватил ее за руку:
– Пойдем!
Она ретировалась.
В 16:15 мужчину с рукой на перевязи встретила еще одна молодая женщина.
– Не могли бы вы оказать мне услугу, – начал он. Он объяснил, что ему нужно помочь спустить лодку на воду. Девушка сказала, что ей некогда, она спешит к подругам, которые ждут ее, чтобы ехать домой.
– Ясно, – с улыбкой сказал он. Некоторое время он смотрел ей вслед. Одет он был в белую теннисную форму и выглядел вполне прилично, но ей правда было некогда.
Около четырех часов дня Дэнис с друзьями поджарили хот-доги, после чего двое молодых людей почти сразу заснули. Примерно полпятого Дэнис встала и направилась в туалет.
Одной из последних живой Дэнис видела женщина – в туалете она разговаривала с девушкой, с которой они потом вместе вышли.
Друзья забеспокоились, когда Дэнис, обещавшая вернуться несколько минут спустя, отсутствовала уже довольно долго. На покрывале остались лежать ее сумочка, ключи от машины и плетеные кожаные сандалии. Она не могла уйти из парка в одних шортах и синем топе с открытой спиной. И она не сообщала, что собирается сходить поплавать.
Они ждали, ждали и ждали, пока солнце не стало садиться, отбрасывая длинные тени, и не похолодало.
О мужчине с рукой на перевязи они, конечно, и не подозревали. Не знали, что около пяти часов он подошел к еще одной женщине и попросил о той же услуге:
– Не могли бы вы помочь мне закинуть лодку на крышу машины?
Эта двадцатилетняя девушка только что приехала в парк на велосипеде и увидела уставившегося на нее мужчину. Идти с ним ей никуда не хотелось, и она объяснила, что на самом деле она не такая сильная, а кроме того, она кое-кого ждет. Он быстро потерял к ней интерес и отошел.
Тут и подвернулась Дэнис. Она была из тех девушек, которая оказала бы помощь, в особенности тому, чьи физические способности были временно ограничены.
Наступил вечер, парк опустел, на парковке остались только машина Дэнис и ее друзья, обыскавшие весь парк и не обнаружившие ни единого следа. Они подумали, она могла отправиться на поиски своей убежавшей собаки.
Собаку они нашли, но без хозяйки.
Парень Дэнис не мог поверить в произошедшее. Они любили друг друга и вместе были уже девять месяцев. Она никогда бы так его не бросила.
Полдевятого вечера они сообщили об ее исчезновении смотрителям парка. Однако для обыска парка и озера было уже слишком поздно. А на следующий день развернулась одна из самых масштабных поисковых операций за всю историю округа Кинг.
В маленьком доме номер 75 на Фронт-стрит в Исскакуа, в подвальной квартире которого жила Дженис, телефон начал звонить в четыре часа утра. Джим Отт ждал звонка жены – когда он разговаривал с ней прошлой ночью, она обещала позвонить, но больше никогда не позвонила. Весь вечер Джим набирал ее номер и слышал только бесполезные звонки телефона в пустом доме.
Джим Отт ждал у телефона и в ночь на понедельник. Он не знал, что в квартиру жена не вернется никогда.
Я разговаривала с Джимом через несколько дней после его прилета в Сиэтл. Он рассказал о паре странных, почти сверхъестественных посланий, полученных им в несколько дней после 14 июля.
– Когда она звонила в воскресенье – 13 июля – она посетовала, что письма из Вашингтона в Калифорнию идут очень долго. Сказала, что написала мне, но потом решила позвонить, поскольку письма идут по пять дней. В том письме есть такие слова: «Пять дней! Разве это не вечность? Можно пропасть, и об этом даже не узнают».
Когда Джим Отт это письмо получил, все указывало, что Дженис действительно пропала.
Он замолчал, чтобы совладать с чувствами.
– Я не знал, что она пропала, и ждал у телефона, пока не заснул. Проснулся я внезапно и сразу посмотрел на часы – было 10:45. А потом я услышал ее голос. Услышал так отчетливо, словно она в комнате рядом со мной. Она говорила: «Джим… Джим… помоги мне…»
На следующее утро Джим Отт узнал, что его жена пропала.
– Это забавно. Я послал Дженис открытку, она пересеклась на почте с ее письмом. Это была одна из тех сентиментальных карточек с парнем и девушкой, идущих навстречу закату. На ней были слова: «Я бы хотел, чтобы мы снова были вместе. Слишком долго я без тебя». А потом я ниже приписал: «Пожалуйста, береги себя. Води машину осторожно. Будь начеку с незнакомыми людьми. Не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось. Ты – источник моего душевного спокойствия».
Отт сказал, что они с женой всегда были близки: к ним в одно и то же время приходили одни и те же мысли. И теперь он ждал послания, какого-нибудь знака, который мог бы дать ключ к ее местонахождению. Но после отчетливых слов, прозвучавших в его комнате 15 июля, воцарилась мертвая тишина.
В Сиэтле, в своем кабинете в полицейском управлении капитан Херб Свиндлер вскрыл запечатанный конверт, переданный мной от астролога. На листке было написано: «Если картина не изменится, следующее исчезновение произойдет в выходные дни 13–15 июля».
Он вздрогнул. Предсказание сбылось. Дважды.
Глава 10
«Тед» вышел из тени, показался средь бела дня и подошел едва не к полудюжине молодых женщин, не считая двух пропавших. Назвался именем. Своим именем? Наверное, нет, но средствам массовой информации, набросившимся на невероятные исчезновения, оно годилось для заголовков. Тед. Тед. Тед.
На самом деле упорные разыскания журналистов, вечно гоняющихся за сенсациями, могли серьезно помешать полицейскому расследованию. Журналисты взяли в жесткую осаду обезумевшие от горя семьи девушек, пропавших на озере Саммамиш. Когда семьи отказывались давать интервью, отдельные репортеры намекали им, что без интервью им придется печатать о Дженис и Дэнис сомнительные слухи. Или, того хуже, заявляли, что отказ семей подробно рассказать о нестерпимой боли может привести к ослаблению интереса публики, необходимого для поиска их дочерей.
Отвратительные и жестокие, эти методы тем не менее дали результат. Родители с неохотой согласились на болезненные интервью и фотографии. Их дочери были хорошими девочками – не женщинами легкого поведения, – и им хотелось, чтобы люди об этом знали. И еще хотелось, чтобы их фотографии напечатали во всех газетах и показали во всех выпусках новостей. Может быть, это помогло бы их найти. Полицейским следователям некогда было давать интервью журналистам.
Технически дела пропавших девушек подпадали под несколько разных юрисдикций: расследованиями исчезновения Линды Энн Хили и Джорджанны Хокинс занимались полиция города Сиэтл и команда под руководством капитана Херба Свиндлера. Дженис Отт, Дэнис Насланд и Бренда Болл пропали в округе Кинг, их поиски усиленно вели люди капитана Дж. Н. «Ника» Макки. Дон Редмонд, шериф округа Терстон, вместе с Родом Маремом из полиции кампуса колледжа Эвергрин отвечал за дело Донны Мэнсон. Дело Сюзан Ранкорт все еще находилось в ведении округа Киттитас и полиции кампуса Центрального Вашингтонского университета. А исчезновением Роберты Кэтлин Паркс занимались полиция штата Орегон и городская полиция Корваллиса.
Поднятый общественностью шум с требованием скорейших результатов усиливался с каждым днем, и давление на следователей было громадным. Насмотревшийся новостей и начитавшийся газет обыватель недоумевал: почему, если полиция неспособна произвести арест, не найдут хотя бы тела пропавших девушек?
Для полиции округа Кинг похищения и вероятные убийства трех девушек означали произошедшие за один месяц тридцать пять процентов от среднегодового объема работы. Хотя население округа, как и в Сиэтле, равняется полумиллиону, оно рассредоточено, и подавляющее его большинство живет в небольших городах, в сельских и лесных районах, что по сравнению с многолюдным городом меньше способствует совершению насильственных преступлений.
В 1972 году по округу совершили всего одиннадцать убийств, к концу года девять из них раскрыли. В 1973 году произошло пять убийств, и были раскрыты все. Хотя в 1974 году отделу убийств дополнительно передали вооруженные ограбления, один сержант и шесть следователей эффективно справлялись с общим количеством дел. Однако после исчезновения Бренды, а шесть недель спустя – Дженис Отт и Дэнис Насланд подразделение пришлось радикально реорганизовать.
Макки был квалифицированным руководителем. Когда он возглавил отдел особо тяжких преступлений, ему еще не было сорока. Он реорганизовал тюремную администрацию и вообще многого добился, но весь его опыт был мало ориентирован на реальную следственную работу.
Оперативников возглавил сержант Лен Рэндалл, блондин с тихим голосом, напоминавший медведя. На места преступлений во всех крупных делах он со своими людьми выезжал сам.
Большую часть группы детективов округа Кинг составили молодые люди. Старше тридцати пяти был только один из них – Тед Форрестер, с ворчливым добродушием откликавшийся на прозвище Старик. На нем была юго-восточная часть округа – фермерские угодья, старые шахтерские городки и предгорья Маунт Рейнир. Рольф Гранден был назначен ответственным за южный район – городскую часть будущего мегаполиса Сиэтл – Такома. Майк Бэйли и Рэнди Хегесхаймер делили юго-запад, также преимущественно городской. Роджер Данн отвечал за северную часть округа – район между городской чертой Сиэтла и границей округа Снохомиш.
Позже всех в отдел пришел Боб Кеппел, стройный и почти мальчишка на вид. Исчезновения у озера Саммамиш произошли именно в секторе его ответственности, на территории восточнее озера Вашингтон. До 14 июля 1974 года Кеппел участвовал в расследовании всего одного убийства.
В конце концов с годами дело «Теда» ляжет в основном именно на плечи Боба Кеппела. Он будет знать о «Теде» и его жертвах больше любого другого следователя округа, за исключением, быть может, лишь Ника Макки.
К 1979 году волосы Боба Кеппела тронет седина, а капитан Макки после двух инфарктов уйдет в отставку по инвалидности. Капитану Хербу Свиндлеру предстоит серьезная операция на сердце. Невозможно точно установить, какой стресс пережили детективы, работавшие над серией дел о похищении девушек, но каждый, кто находился с ними рядом, подтвердит, что огромная ответственность приводит к невероятному напряжению. Если глава корпорации отвечает лишь за прибыли и убытки, то детективы, расследующие убийства, в особенности такие, как дело «Теда», воистину сталкиваются с вопросами жизни и смерти, бегут наперегонки со временем при минимальных шансах на победу. Риски этой профессии – язвы, гипертония, сердечная недостаточность, а порой и алкоголизм. Общественность, семьи потерпевших, пресса и начальство – все требуют от них безотлагательных действий.
К масштабному поиску Дэнис Насланд и Дженис Отт привлекли весь персонал отдела расследования особо опасных преступлений округа Кинг в восточном районе, а также детективов из Сиэтла и сотрудников небольших полицейских управлений близ Парка штата Лейк Саммамиш: Иссакуа и Норт-Бенд.
В некотором смысле сейчас им было с чего начинать – не только с Дженис и Дэнис, но и еще с шести девушек, которые, они не сомневались, были частью смертоносного сценария. «Тед» проявился. Когда 15 июля эта история попала в газеты, откликнулось с дюжину человек: девушки, с которыми говорил убийца, дрожавшие от мысли, что они подошли к грани смерти; свидетели разговора Теда с Дженис Отт до того, как она ушла с ним.
Полицейский художник Бен Смит принялся рисовать фоторобот мужчины, по показаниям похожего на незнакомца в белом теннисном костюме. Он стирал и снова рисовал, старательно пытаясь отразить на бумаге то, что имели в виду свидетели. Задача была отнюдь не из легких.
Как только рисунок продемонстрировали по телевидению, поступили сотни звонков. Однако после этого выяснилось, что у «Теда» никаких характерных особенностей нет. Симпатичный молодой человек чуть за двадцать, со светло-русыми волосами, с обычным лицом без шрамов или других особенностей, отличающих его от тысяч других молодых людей на том пляже. У него была сломана рука – да, но следователи сомневались, что она и в самом деле сломана. Они были уверены, что гипс был снят и выброшен после того, как выполнил свое назначение.
Нет. «Тед» наверняка выглядел настолько заурядно, что, скорее всего, именно в расчете на неприметную внешность он и показался на людях, а теперь получал извращенное удовольствие от внимания средств массовой информации.
Детективы допытывались снова и снова:
– Подумайте. Попробуйте назвать в нем что-то необычное, что-то запоминающееся.
И свидетели пробовали. В надежде на то, что они еще что-то смогут вспомнить, некоторых даже ввели в гипноз. Акцент, точно, легкий британский акцент. Да, в разговоре с Дженис Отт он упомянул об игре в ракетбол. Еще улыбка у него была нечто особенное. Очень грамотная речь образованного человека. Хорошо. Что-то еще? Он был загорелым. Отлично. Что еще?
Больше ничего. Ничего, кроме странного взгляда, которым он смерил несколько потенциальных жертв.
Была машина – неприметный коричневый «Фольксваген-жук» неизвестного года выпуска. Все эти «Жуки» выглядят одинаково. А та свидетельница, проследовавшая вместе с «Тедом» на парковку, не видела, чтобы он в него садился. Просто прислонился к нему, объясняя, что его лодка не в парке. Машина могла быть не его. Хотя подождите: он указал жестом на пассажирскую дверь. Должно быть, это действительно была его машина.
Но никто не видел, чтобы на парковке Дженис Отт садилась в какую-либо машину. У нее был десятискоростной желтый «Тайгер», который нельзя просто так разобрать для транспортировки. Целиком в багажник «Жука» он не помещается. Кто-то обязательно заметил бы машину с торчащим из машины или закрепленным снаружи велосипедом.