– Какие остальные? – с искренним удивлением спросил Хабул.
– Ещё трое!
– А-а, эти! Они – совсем маленькие. Одному год, другому – три, а третьему – семь.
– Тогда плати откуп и приводи замену, – буркнул Гай. Он снова сделал знак слуге, и тот послушно наклонил мешок с водой. Она уже стала тёплой, но лицу всё равно было приятно. Саднящий зуд на какое-то время ослаб. Не вытираясь, он посмотрел на продолжавшего что-то бормотать толстяка и спросил: – Зачем ты столько говоришь? Неси деньги!
– Я – очень, очень несчастный человек, – снова заскулил тучный купец, но заметив нетерпеливое движение квестора в сторону легионеров, сразу сменил тон и заговорил в два раза быстрее: – Но у меня есть дочери. Жена моя, Ада, подарила мне шесть прекрасных девочек, которых я предложил сыну твоего всемогущественного царя для танцев в его дворце.
– Что? – Кассий от удивления даже замер. – Какому сыну? Каких дочерей? Ты, кажется, испытываешь моё терпение, старый осёл!
– Нет, клянусь Яхве, так и есть! У сына твоего царя, его имя Публий, сегодня будет праздник, и я решил сделать ему приятный подарок. Никто не танцует в городе так красиво, как мои дочери. Я предложил ему взять их сегодня с собой. Ну, пока так… на время… – замялся толстяк, и его щёки смешно задёргались под мокрой и грязной от пыли и пота бородой.
– Что ты говоришь, несчастный? Публию не нужны танцовщицы…
– Слушай, Гай, – коснулся его локтя Лаций. – Я сейчас всё равно иду к Крассу. Давай, заодно найду Публия и спрошу об этом купце? Если врёт, то сам виноват.
– Думаешь? Ну, ладно. Давай, узнай! Жарко очень. Надо этого хитреца проучить, – согласился Кассий, и в изнеможении откинулся на столб, который служил спинкой его небольшому стулу. Беспощадное солнце тем временем продолжило свой путь по небосклону, опаляя своими раскалёнными лучами сухую, растрескавшуюся землю и томившихся в ожидании людей.
ГЛАВА СТЫЧКА С ЛАБИЕНОМ И СПАСЕНИЕ ЭРИНИИ
Публий, как раз собирался куда-то ехать со своими друзьями —Мегабакхом, Цензорином и Октавием младшим. Они стояли возле лошадей и что-то весело обсуждали. В тени городской стены прятались от солнца несколько жителей и легионеров.
– Публий, приветствую тебя, – радостно произнёс Лаций, которому нравился открытый и жизнерадостный сын консула.
– О, ты тоже тут! – улыбнулся в ответ Публий. Он тряхнул длинными волосами и поднял руку в приветствии. – Мы как раз собирались поехать поохотиться. Лупанаров[1 - Дома терпимости] нет, таверн и развлечений – тоже. Артисты куда-то подевались. Сдохли от жары, наверное. Старый Марий из обоза сказал, что здесь можно поохотиться на чёрных кабанов. Вот мы и собрались. Поедешь с нами?
– Нет, мы договорились с Гаем Кассием в другое место съездить. Только позже.
– Гай Кассий просидит до вечера на наборе солдат, а ночью ты никого не найдёшь. Кроме скорпионов, – рассмеялся Публий, а вместе с ним и его друзья.
– Ладно, попробуем хотя бы, – Лаций снял шлем и вытер пот. – Потом расскажете, как там с кабанами, может, мы тоже на днях съездим. Слушай, тут такое дело… Там один слишком хитрый купец, не помню имя, Хабиб, Хабуб или как там его, сказал, что договорился с тобой о своих дочерях. Они будут сегодня вечером танцевать для тебя, а ты за это якобы пообещал, что его сыновья не пойдут в новый легион.
– Не помню что-то, – удивлённо вскинул вверх брови Публий.
– А это не тот ли хитрый Хабул, который привёл этих девчонок? – кивнул в сторону сидящих у стены людей Октавий-младший.
– Это девушки? – снова удивился Публий. Они подошли к похожим на пыльные мешки фигурам, которые действительно оказались маленькими девочками. Старшая, не поднимая глаз, сказала, что отец привёл их сюда, чтобы вечером танцевать у великого царя римлян на празднике. Ещё она добавила, что они хорошие танцовщицы и царь будет доволен.
– Хм-м… Ну и пусть танцуют, что нам от этого? – пожал плечами Публий. – Мегабакх, тебе аппетит не испортят? – подмигнул он громадному темнокожему другу, который слушал их, не перебивая.
– Вряд ли, – покачал тот головой, и все заулыбались, зная, что испортить аппетит этому гиганту было просто невозможно.
– Вот видишь, девушки тут, так что Хабул не соврал. Только передай Гаю, что одним вечером они не отделаются. Пусть танцуют до следующих ид. Сколько там осталось? Дней семь? Вот, пусть купец за это время найдёт им замену.
– Ты думаешь, они действительно хорошо танцуют? – с сомнением спросил Лаций.
– А что тебе не нравится?
– Слишком маленькие. Хорошие танцовщицы так не выглядят.
– Ну, вот, вечером и посмотрим. Ладно, мы поехали. Если что, ты знаешь, где нас искать. Приезжай, если захочешь! – Публий снова рассмеялся, и они, сев на лошадей, направились в сторону невысоких, покрытых густым лесом холмов за городом.
Лаций вернулся и рассказал всё Гаю Кассию. Тот отпустил уже совсем растаявшего под солнцем купца домой. Однако хитрец перед этим протянул ему кусок ткани для печати. Было видно, что он заранее припас его, надеясь на благополучный исход. Лаций удивился, что ткань была хорошего качества и не соответствовала грязному и немытому виду купца. И ещё Хабул как-то спокойно выслушал приказ Кассия о том, что девушки должны находиться в лагере семь дней, пока он не найдёт замену своим старшим сыновьям, а также, что они будут танцевать по вечерам на обеде у Публия. Пройдоха только радостно закивал головой и, быстро выхватив у писаря ткань с печатью, подтверждавшей его неприкосновенность на семь дней, поторопился покинуть площадь.
Всё стало ясно на следующий день, когда Лаций возвращался в город после проверки караула. Солнце уже поднялось высоко, но до дневной жары ещё было далеко. Возле городских ворот к нему подошёл центурион из гарнизонной стражи и попросил поговорить с какими-то странными людьми, которые с самого рассвета сидели у стены и ждали Публия, сына консула. Лаций спрыгнул с коня и подошёл к пожилому мужчине, чьё лицо с глубокими морщинами напоминало кору старого дерева. За его спиной виднелись фигуры двух женщин.
– Ты кто? – коротко спросил Лаций.
– Я – Аарон, а это – моя жена Мейра и младшая дочь Сара. Мы приехали из Харакса всей семьёй к двоюродному брату жены. Его звали Иоанн. Но месяц назад он умер, и мы вынуждены были остановиться у Хабула. Он знал брата моей жены…
– Подожди, – прервал его Лаций, услышав имя купца, с которым столкнулся накануне. – Я ничего не понял. Говори медленнее! Откуда ты приехал?
– Из Харакса, это земля Харакена, начало жизни и конец двух больших рек. Тигр и Евфрат – наши великие реки. Ты слышал о нашем городе?
– Нет, – пожал плечами Лаций. – А что ты делал у Хабула?
– Нужда заставила нас обратиться к нему. Потому что в день, когда мы приехали в город, у нас украли мулов и лошадь. И все наши вещи. Хабул обещал помочь. Потому что брат моей жены тоже помогал ему. Ещё при жизни. Но он, к несчастью, умер. Два дня назад Хабул попросил нас приехать в город, но не говорить об этом римлянам. Иначе – страшное наказание. Мы испугались. Хабул сказал, что поможет, но за это нам надо отправить своих дочерей танцевать у римского царя. И тогда нас простят и отпустят домой. У меня только старшая дочь Эриния умеет говорить по-гречески. Поэтому мы ей всё рассказали и вчера утром отвели с Хабулом к римскому главному воину в городе.
– К начальнику гарнизона.
– Там стена такая острая из брёвен и стража…
– Да, я знаю, – кивнул Лаций, уже догадавшись обо всём.
– А вчера вечером Хабул пришёл домой злой. Молчал и не говорил ничего. Он собрал своих детей и жену. Нас они закрыли в сарае. А сами ночью уехали. Когда мы выбрались, там был другой человек. Он сказал, что теперь этот дом продан и принадлежит другом купцу. Нас прогнали. Сказали, можем идти, куда хотим. Мы хотели вернуться домой. Но без денег и дочерей мы не можем идти. А где они, мы не знаем. Хабул сказал, они пошли танцевать к молодому царю. Но где он, царь? И где нам найти наших детей? – Аарон опустил глаза и стал качать головой из стороны в сторону.
– А почему ты не рассказал это ему? – Лаций кивнул в сторону стражника.
– Я всё рассказал. Но он ничего не знает. Сказал, сидите и ждите кого-нибудь. Вот мы и сидим.
– Вам надо в лагерь. Но вы туда не доберётесь. Ладно, оставайтесь тут, – он не хотел ничего обещать этим незнакомым, но всё же обманутым и несчастным людям.
Когда Лаций добрался до лагеря, сына Красса там уже не было. Зато он узнал, где находятся танцовщицы. Их отправили ночевать в обоз к его другу Марию. Услышав историю про хитрого купца, старый легионер не стал ничего спрашивать, только пожал плечами и кивнул в сторону спящих на пустых мешках девушках.
– Слышишь, ты это, будь осторожен. Квинт Лабиен хотел их себе забрать, – предупредил он. – Он легат всё-таки.
– Да? Правда? Как-то он хотел задавить Варгонта лошадью, но не получилось, – вспомнил Лаций старую стычку между Варгонтом и самоуверенным всадником, которому тот не уступил дорогу на берегу. После сильного шторма все еле стояли на ногах, и Варгонт помогал разгружать имущество легиона вместе с гастатами. Всадник, не зная, что перед ним стоит недавно назначенный префект, потребовал освободить дорогу ему и сопровождавшим его слугам. И ещё приказал легионерам Варгонта отнести его груз. Лация в этот момент не было, поэтому после короткой перепалки всадник двинул свою лошадь грудью прямо на «дерзкого коротышку», как он назвал Варгонта. Естественно, через мгновение она вместе с всадником полетела в воду, после чего их вытащили на берег и слугам Лабиена с трудом удалось увести легата в лагерь.
– Да, этот, – недовольно буркнул Марий. – Не сталкивайся с ним.
– Не волнуйся, он же не купил их у Публия! – возразил Лаций. – Просто отвезу в город. Там их отец ждёт.
– Кто знает. Всякое бывает, – вздохнул ветеран. – Удачи тебе!
Когда заспанные и ещё не пришедшие в себя девушки узнали, что они возвращаются к своим родителям, их радости не было предела. Они сели в пустую повозку со старым мерином и выехали с Лацием из лагеря.
На полпути их догнали два всадника. Один из них был тот самый Квинт Лабиен, о котором говорил Марий. Его сопровождал центурион Геренний – беспринципный и дерзкий легионер. Лаций хорошо знал его по службе в армии Цезаря. Видимо, эти два неприятных человека уже успели найти что-то общее.
