Век агрессии, вопросы начинания. Чувства и мысли, поведение и действия

Москва 2024

Аннотация книги

Полная версия книги представлена в работе «Век агрессии. Возможности и допущения», которая ранее была опубликована и насчитывала 614 стр. В пятом сокращённом издании, мы ставим вопросы о Начинании такого века, чтобы показать, что «допущения» достигли своих пределов, а «возможности» Века агрессии стали нарастать уже с новой силой. Когда начинание предшествует, а не следует началу Века агрессии, и оно содержательно бывает связана с предполагаемыми способами начал. Исходя из общей напряжённости в мире, видятся два противоположных способа или пути начал. Это молниеносный способ, дающий ошеломляющее событие и длительный, обрекающий человека на несусветную раздражительность, с выхолащиванием опасной энергии. Какому способу отдается предпочтение будет связано с тем, к чему приводит способ начала, и как начинание воздействует на них.

В Вводной части приводятся рассуждения о вечно пребывающей агрессии в жизни людей и обосновываются пути изыскания рабочих и аналитических понятий Века агрессии. Включены новые материалы о переживаниях в Веке агрессии, намечены дополнены и изменения. Определено место и роль переживаний в механизме само производства агрессии. В аналитической же части «Агрессия как таковая: чувства и мысли, поведение и действия», приводятся суждения о первенстве чувств, об их тяготении к агрессии.

Данность во времени, когда во всех сферах жизни смогли возобладать устойчивые механизмы самовоспроизводства агрессии, когда миролюбие стало привычно заглушаться агрессией, автор характеризует как начинание Века агрессии. Выдвигается положение, что после выбросов агрессий в жизненные пространства, они сохраняются и оседают в коллективных сознаниях. И уже как надличностные сущности агрессии они могут возвращаться в реальный мир опытно обогащёнными, в том числе и благодаря СМИ.

При этом имеет место возрастание роли социально-биологических факторов и социально-политической активности.

Начинание увязывается с составляющими Века агрессии как криминальная агрессия, терроризм и война. Особое внимание привлекается к рассмотрению политической агрессии в противостоянии международному праву, где значимая роль принадлежит Большим государствам.

Книга будет полезна студентам, изучающим поведенческие науки, преподавателям высшей школы и научным сотрудникам.

ВВОДНАЯ ЧАСТЬ. вечно пребывающая Агрессия и век агрессии

1. начинание. Образ вечно пребывающей агрессии и обоснование концептуальных представлений о Веке агрессии. Общий путь изысканий – рабочие и аналитические понятия

Обычно в делах житейских, и не только, начинание следует за началом, которое задаёт тон и приоритетность отправному, тогда как само начинание есть доведение в каком – то объёме задаваемого, качественное придание процессам начал, первых на момент времени и исходных по своим смыслам. Начало в позитиве видится как «разовое действие» со смыслом, когда закладывается, как бы, «первый кирпич», в то время как начинание будет осуществляться во множестве действий, которые дадут результат от заложенного кирпичика – до целого дома По своей сути начинание образует длительный этап изменений, к примеру, как в художественном производстве, когда происходит доведение автором начальных процессов до новых сфер и составляющих, что существенно расширяет исходные смыслы и наше понимание. Но смыслы занимают позиции далеко не только в художестве, которые служат развитию повествования, они присущи как должное действительности, самим событиям, иначе это будет не событие, а что-то безжизненное.

Или вот история самой агрессии. В начале было слово «агрессия», «нашедшая себя и свою сущность в войне». Далее можно говорить уже о процессах начинания, когда богатая смысловая значимость делают агрессию общеупотребительным понятием. Проходят века и на неё обращают внимание психологи, разрабатывая как категорию научного анализа. Это понятие, объемля век, становится также предметом нашего рассмотрения. Раскрыть смыслы, которые ведут к становлению Века агрессии – наша первоначальная задача, которая достигается на протяжении книги посредством анализа её составляющих и событий. И всё потому, что смысловая часть агрессии усиливается, оттесняя природное, посредством развития социальных моментов, и доведя их до «смыслоагрессии» (в нашем авторском видении мы рассмотрим это понятие).Однако смыслы происходящих событий могут сподобиться на большее, как скажем, в противостоянии больших агрессий, антиподам смыслов жизни, и зло тогда утверждается в смыслах большой агрессии. Собственно, в определении смысла происходящих событий, и видятся вопросы к начинанию Века агрессии. Ведь события проясняют намёки и скрытые смыслы, делают очевидными их значения для судеб мира. Да и сама агрессия есть событие, будь то в кругу семьи, общины или как региональное событие, и в целом мире, когда события в межгосударственных отношениях «выталкиваются» на сцену жизни, заставляющие человека менять отношение к миру, а к враждующей стороне на агрессию.

Но наш первый вопрос будет адресован к событиям ранней древности, а не нашего времени, а именно: к событийности процессов начинаний, ведущих к пробуждению человеческого мозга. По наитию, будучи кардинальным по книге, он может быть связан с «зачатием» такого сложного образования как Век агрессии. Предпошлём к нему два запроса, для понимания его корневых значений. Первый запросный вопрос: как человекообразное существо стало разумным? Второй – как в эпоху высоких технологий и широкой культуры человек стал утрачивать свою разумность, сменяя её на неразумную агрессию?

Отвечая на первый вопрос не станем прибегать всецело к эволюционной теории, согласно которой труд создал разумного человека. Мы не будем возводить труд в абсолют, такая однозначность вызывает недоверие, она, по крайней мере устарела. Лучше обратиться к американскому философу, этноботанику и визионеру Теренсу Маккенна, который будит по новому мысли на хрестоматийные истины. В своей книге «Пища богов. Поиск первоначального древа познания» (М. 1995) основываясь на знаниях антропологии, древних культур, ботаники, психофармакологии автор увлекательно излагает психоделическую эволюцию древнего человека. Он пишет: «С точки зрения психоделического шамана (таковым смотрится он сам) мир видится по своей природе скорее чем-то вроде словесного выражения или рассказа, нежели чем-то, имеющим отношение к лептонам и барнонам или зарядам и спинам, о которых говорят наши жрецы-физики», (там же, с. 34). Словесность мира закладывается человеку религией, как было говорено в Библии, В начале было Слово…

Пищей богов Маккенна считал психоактивные, галлюциногенные растения, потребление которых воздействовало на мозг и расширяло сознание. Но нарушения симбиотических отношений с растениями, связывающих нас с самых незапамятных времён с природой, привели к изменениям человека. «Люди стали запуганными, обременёнными чувством вины и одинокими. Родился человек экзистенциальный», (там же, с. 99). Такой человек чувствует себя в потоке сменяющихся чувств, в состоянии тревоги и страха он бывает склонен к агрессивному выражению.

Итак, как стал возможным Человек Разумный? Будет ли эволюция в этом деле приемлема? Или считать, что длительность времени, насчитывающая миллионы лет, воспроизводится во множественных изменениях? Наш ответ, скорее, да. Именно в эволюции утверждается множественность как всеобъемлющий посыл к развитию. Воспроизводится ли жизнь людей при непременном условии труда – да. О галлюциногенных растениях, воздействующих на мозг человека, мы сказали. Называют и другие психогенные вещи для мозга. Антропологи говорят, например, о поедании человеком костного мозга животных. Наш пращур был немощен и слаб, чтобы охотится, он занимался собирательством, а точнее подбирательством за дикими животными, которые после своей охоты поедали мясо, оставляя кости. Человек научился разбивать кости и извлекать костный мозг. Наверняка, есть и другие земные факторы, воздействующие на активизацию разума человека, мы причислим их к разряду множественности. О роли внеземных существ скажем позже, ответив на второй запрос.

Под воздействием каких сил человек утрачивает разумность, был наш второй запросный вопрос, противостоящий по смыслу первому. Ведь «всё действительное разумно, всё разумное действительно», утверждал Гегель. Но это должное утверждение, ныне человек стал отходить и от неё, оставляя часть – «всё действительное разумно», с добавлением фихтеанского абсолютного «Я». Исключая, конечно же, «не-Я», то есть, никаких ограничений, властвует лишь амбициозное «Я», за которой видится агрессия. Связано ли такая окончательность с «перевёртышами», или есть силы, которые находятся над всеми нами, такое не дано знать, ещё не время. Доверимся лучше времени, и если перевёртышам будет воздано во времени, то и тайна сил, надо думать, станет явью со временем. Ведь основной посыл кардинального вопроса был в том, что есть различные внеземные силы, которые воздействуют на жизнь без ведома человека, определяя её как задаваемое в противоречиях, мы ещё вернёмся к этой дилемме (двусмысленности воздействий), чтобы проясниться с началом Века агрессии.

ххх

Рассмотрим вопросы, которые могут быть изучены в процессе начинания, таковым в первую очередь будет социальность являющаяся, как бы, неотъемлемостью совместного присутствия. Именно при социальном начинает жить и обретает свой видовой статус агрессия, будь то агрессивное событие в семье, общности, регионе, вплоть до событий межгосударственных. Социальность, таким образом, будет сведена к событиям. Но прежде наши суждения о смысле как таковом, и о его связи с символом в значении социальной агрессии.

Человек есть сущее, вопрошающее о смысле бытия, и есть тому знаковые примеры в лицах. Укажем на мыслителей разрабатывающих философию смысла, и это в первую очередь незабвенный Мартин Хайдеггер – возродивший учение о бытии как Дазайн, «вот бытие», «здесь бытие», понимание человека как «бытия-в-мире (смысл бытия). Оригинальный философ xx века Людвиг Витгенштейн – выявлявший конфликт между духовно богатым внутренним миром и неспособностью выразить такое в языке, приобретает смысл (смысл языка). Психолог Виктор Франкл, переживший концлагерь, создатель логотерапии как исцеления смыслом – (смысл жизни). Остановимся на смысле как понятии в поведении, чтобы быть ближе к событиям, к которым есть интерес как к вопросам начинания. Здесь мы ознакомимся с современными идеями и логикой смысла. Так, известный французский философ Жиль Делёз в своей книге «Логика смысла» разрабатывает оригинальную концепцию, связывая смысл прежде с событиями, отличную от метафизических сущностей, что было характерно для философии. Он пишет: «Красота и величие события и есть смысл. Событие не то, что происходит (происшествие), оно внутри того, что происходит, – чистое выражение, подающее нам знаки и ожидающее нас». Но далее читаем. «Несовозможное, имеет место не между двумя событиями, а между событием и миром, то есть индивидом, который осуществляет другое событие как расходящееся с первым». (Жиль Делёз. Логика смысла. М. 2011.С. 196,233) Видимо, в этом будут и различия вкладываемых в событие смыслов. Получается, что смысл есть разделение бытия, тогда и символы начнут служить раздельно, став важным посылом для понимания конфликта и природы агрессии.

Другой французский философ Жак-Люк Нанси в книге «Бытие единичное множественное», рассматривает смысл как сторонний предмет, который следует почувствовать. Философ полагает, что «с самого начала смысл требует повторения, прикасания к смыслу. Это повторение, будучи совершенно разнородным, несоизмеримым, усугубляет, от одного касания к другому, неустранимую чуждость». (Жак-Люк Нанси. Бытие единичное множественное. Минск 2004. С. 22., 255.) Такая инаковость, его изначальная смежность и есть собственное начало. Представляется, что эта «неустранимая чуждость», воспринимаемая как символ, подводится к значимости и в нём утверждается. Символическое понимается как создание связи и придание этой связи формы, или образа. Наконец, событие Нанси рассматривает как неожиданность, которая является «скачком в то же самое бытие, тем скачком, в котором событие и мысль являются «одним и тем же». Мир есть событие, наделённое смыслом. Философ приводит мысль Гегеля из Науки логики, что в познании истины в рассказе должно выступать простое событие. Нанси раскрывает данное положение как то, что происходит, затем производится и проявляется как «чистое и простое событие», поскольку ещё не познано.

Действительно, событие как момент бытия, выделенное по признаку случившего, и произведённое с акцентированием определённых моментов, попадает в информационное поле, чтобы пребывать там какое- то время. Событие становится при этом предметом познаний и различных спекуляций, выставляясь как действующая сила. Заметим также, что в становления Века агрессии событие, потворствующее агрессивному, будет своеобразной «пищей» для его роста.

Далее, сопоставляя двух авторов, заметим, что если Нанси ссылается на Декарта, Гегеля и Хайдеггера, выстраивая понимание бытия единичное множественное, то есть, теорию сообщества как бытия-вместе, то Делёз концептуален, когда интерпретирует Кэрролла, его загадочные книги «Алиса в Стране Чудес» и «Алиса в Зазеркалье», в привязке к смыслу, нонсенсу и событиям. Нанси справедливо полагает о сообществе, что у него нет иного источника, которое могла бы себе присвоить, кроме как единственное вместе. Понятие «сообщество» как соявление можно было бы широко использовать при создании теории Века агрессии. Например, как начинает разрушаться сообщество в активизации агрессии, какова при этом роль элиты, соответствует ли она своей консолидирующей значимости, когда то самое вместе сводится на нет. Но это не входит в наши задачи, Век агрессии интересует нас в вопросах начинания, и целью является разработка концептуальной схемы искомого, исходя из которого мы рассматриваем Век агрессии в разрезе составляющих с социальностью, к чему, собственно, и должны возвратится после философского экскурса необходимых понятий.

Итак, вкупе, все три понятия смысл, символ и значение, исходные в своём единстве понимания, могут обобщённо говорить об агрессии, которая доводится до чувственного восприятия в символах. Раскрывая эти понятия взаимосвязанными по принципу дополнительности получаем так называемый «проявитель событий», своеобразный достигатель для понимания происходящего в событиях. Так смысл видится в тугом узле, сплетённым во многом из значений, мысль пытается их распутать, чтобы выявить и признать смысл «того», чем является содержимое. Такое происходит скорее бессознательно, но применяя «проявитель» можно приближаться к сознательному пониманию. Однако в состоянии засилья агрессивных мыслей однозначно берётся «значимое-своё». Агрессию ведёт зло, вместе с подручными раздражителями, которые лишь со-присутствуют в деяниях. С изменением ситуации зло становится до жгучести желанной и действенной, а значить обретает и смысловое содержание. Но с событиями не всё так однозначно. Так в событиях противостояний Израиля и Палестины, разнятся и смыслы, и значения, вплоть до символов. Поэтому критериями «проявителя» будут лишь ценности мира, а они ближе к смыслу за которое борется Палестина.

Проясним символы как утверждённые в значениях смыслы, которые воспринимаются в чувственном восприятии, в их основе лежат значения, краеугольные для смысла понятия, определяющие символы и цели. Так, издавна значения агрессии были схвачены в 3Р, это смыслы разрушения, разграбления и разорение, которые стали символическими и служили уже целям не только воинственной агрессии, с которой всё и зачиналось.

В множестве смыслов агрессии сегодня назревает однобокость отчаяния и переживаний от происходящего в мире, ибо смыслы событий предвещают назревание большой агрессии, когда значения «3Р», практически, теряют смыслы и значимость. Грозит воцарение НИЧТО, и прежде перестаёт действовать «согласие», понимаемое как нахождение единого способа решения проблем, даже с самим собой. Человек как бы помещается в смыслы агрессии без своей воли и собственного согласия. Да и сама агрессия видоизменяется, она всё больше отрывается от воли индивида, становясь фактором людской жизни и отношений между государствами. Такая агрессия должна закладываться в начале и продолжать свой путь в начинаниях, как противовес согласию. «При этом последнее не просто Ничто, оно одновременно потенциальная возможность Бытия и угроза ему – разрушение». (Герберт Маркузе. Одномерный человек. М. 1994, с. 163.) Но Бытие не должно вести к такому разумению с исходом Ничто, если не стало вконец агрессивным.

Исходя из сказанного для Века агрессии началом можно было бы считать такие негативные процессы, как обильное «выпадение» агрессивного в обществах и в мире. Но если за таким началом последует начинание вопреки, то всё умиротворится, и ожидать такой век не придётся. Как было, скажем, с мировыми войнами, когда сам век не наступал, ибо не было начинания – следования захватническим целям начал войны, и таких же кардинальных перемен в мире человека, не изменялся и характер агрессивного.

Но мир полнится смыслами и возможностями, и это может определять не только характер жизнестойкости образа жизни и системы в целом, что обеспечивается в общем то устойчивым согласием людей во времени, но и привычный порядок следования понятий. Однако согласие, как отмечалось, стало практически исчезать из решения неоднородных и спорных проблем, исчерпав свои возможности, и действительность нацелилась на разногласие, ибо в вечно пребывающей агрессии с новой силой стала нарастать сущностная энергия, направленная вовне. Это привело к вражде с другими, разрушению старых союзов и возникновению лишь временных полюсов сил. И мир уже не тот, что прежний, единообразный и покорно-терпимый со своими связами, а то и ожидаемый в своих границах. Теперь стали множественными цивилизационные и государственные отношения, но одновременно усиливается нетерпимость к инаковому, растёт тенденция выхода за границы дозволенного, и тогда начинание может предшествовать началу Века агрессии! Начинание будет ускоряться, расширяя возможности становления Века агрессии, но может со временем и затухать, исчерпав деструктивные силы перехода к началу.

Именно о таком начинании пойдёт речь в многомерном явлении Век агрессии, со своими производными и составляющими. Ибо агрессия смогла утвердиться в людских делах как производное, это злонамеренное чувство действует вопреки организованного порядка, разжигает и питает многие конфликты, не давая им затухать. Причём расширяются и неоднозначные процессы самого вида, когда из надличностной сущности, агрессия обретает свою субъектность (самостоятельность и активное начало), и есть основание полагать, что меняется и сам человек. Мы имеем ввиду начинание, которое будет предшествовать началу Века агрессии, и слившись с ним в преддверии приблизит тот удар, что явит собою ошеломляющее мир событие. Это и станет реальным вступлением агрессии в свой век.

Само начинание, рассматриваемое как сопереживающие и объединяющие процессы, с которыми явствуют именные вопросы, есть предмет анализа. Их разработка в совокупности означающего пронизывает и скрепляет общая цель: приведут ли начинания к полномасштабному началу- ядерной войне, или ограничатся собственными явлениями, прежде начинаниями региональных войн. И может статься, что прерывность начинаний, отдельными актами и возмездиями, сохранится ещё надолго. В таком прерывистом начинании, к которому ставятся вопросы, методами анализа будут суждения и рассуждения, вытекающие из логики событий. Все мои выкладки так или иначе корреспондировались на взглядах людей сведущих.

Теперь отметим, что начинание применяется в двух значениях. Во-первых, когда оно следует за началом и доводит его процессы до кого-то уровня и полноты; во-втором значении, начинание предшествует началу и подготавливает в известном смысле полноту его производных и составляющих.

К начинанию во-втором значении, что будет значимым для начала Века агрессии, мы прежде отнесём напряжённости в мире, когда злодеяния распространяется повсеместно в ширь. Важно также заметить, что само начинание будет увязываться с агрессией, как – то состояние в пертурбации (изменение известных состояний) вечной агрессии, что соответствует активизации факторов всемерных обострений в обществах. Такое единение во времени наличествует условно о становлении Века агрессии, о временном лаге (разрыве) между веками. Но календарная дата не устанавливается, речь может идти лишь о тенденциях, где решающая роль принадлежит человеку, обществу и ряду глобальных событий. Также в обществах имеют место процессы нарастания смыслоагрессии, внутреннего опыта и опасных состояний. Когда наблюдается связность множественности смыслов, внутреннего опыта и агрессивных практик, что сродни событиям.

Образующие начинание негласно подразумевают вопрос «как спешно движется агрессия в свой век», который представлен в контекстах действительности, а именно: «производными» (войны, терроризм и криминал) и подспудно «составляющими» (любовь как антипод агрессии, агрессия в семье). Но тогда как понимать начинание войн, которые ведутся, то есть, имели уже своё начало. Видимо, придётся отказаться от прилагательного «мировых», как этапа ведения войн, тем более, что третья мировая война уже ведётся в разбросе и спорадически, меняя своё местоположение и иносказание. Поэтому войны, которые ведутся или намечаются, следует отнести скорее к начинаниям, которые предшествуют Большому началу тотальной агрессии, и могут вестись скоротечно, с разными последствиями.

О таком Начале возвестит ошеломляющее событие, и это, видимо, будет ядерный удар, который ознаменует НИЧТО для части человечества. Но обмен ядерными ударами изменят мир в целом, будет нарушен климатический и организмический ряд. Воцарится надолго небывалая зима, станут обычными аномалии в мире животных, наподобие Чернобыля, появятся новые болезни среди людей. Отдельные материки сподобятся мифической Атлантиде, городу-государству с небывалой цивилизацией, описанному в диалогах Платона, который был разрушен и погребён. Так. мы определяем лишь некоторые контуры предвидения, тогда как сама действительность от ядерных ударов будет несравненно сильнее и трагичнее для народов.

В образовании Века агрессии видится и другой путь начинания, без приращения войн и ядерного удара. Но он может статься природными аномалиями и изменениями в психике человека, что сродни амок, которую описывает в своём произведении австрийский писатель Стефан Цвейг (1881—1942)1. Такой путь становления Века агрессии, в связи с изменениями в психике человека, будет сопровождаться протяжённой злобой и длительной раздражительностью, когда не довольство окружающими всецело и даже собою приведёт к обильному выпадению агрессивной раздражительности в мире и опустошению жизни вокруг. Потому что данная раздражительность не имеет своего адресата и несёт только одно раздражение, которое ни о чём не сигнализирует, оно не есть несоответствие чему то, или взимание жалости к себе за утерянное, а то и злость за упущенное. Практически бедная по своему содержанию, такая раздражительность выхолащивается беспричинно, сама по себе и в чистом виде, выступает как множественное действо механического толка. Это похоже на общее нарушение восприятия, когда любое лицо при общении, каждое действо или просто резкий звук вызывают раздражение. Однако людям не даётся понять и оценить такую чрезмерность раздражения. Это и есть патология, нарушение человеческой психики. Но чем такое затуманивание сознания вызвано, какие силы его обуславливают? Воздействие человека мы должны исключить, но можно ли говорить о вмешательстве потусторонних сил? Объяснимся позже по этому вопросу, помня, что речь будет вестись о сохранении планеты.