Глобус Билла. Пятая книга. Козерог

Иллюстратор Эдди Копп

Корректор Эстер

© Александра Нюренберг, 2023

© Эдди Копп, иллюстрации, 2023

ISBN 978-5-4485-9318-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

1. Никто не любит Биллов

Тот, кто из воды к небу лезет. На башке – рога острые, тело мохнатое, а в водах океана – его хвостище, и не такой, как у «получеловека на лучшую половину», а самый натуральный – рыбный, акулий. Вот такой символ опасных времён.

Да-а… была штучка.

Видел её и дракон, резко выпустив из розовой пасти свою жертву и беззлобно подпихнув хвостом прочь – к слову, туда, где траекторию рассмотрел и поддержал ветер – прочь от деревни, от высоток городка, куда наведывался за покупками Саид.

Волна взрыва – тёплая, отзывчивая на перемены, – душевно поднялась над всем южным крылом замка.

Волна эта была бы зрима, обладай нибирийцы умением проницать суть вещей, как самая маленькая и завалящая оса. Искры выхваченного из нутра материи вещества составляли её контур в виде гибкого острохвостого тела, увенчанного вертящимся рыльцем.

Когда волна, мягко двигая предметы и легко вынув из брусчатки целый квадрат, который расшвыряла тут же конфетишкой, поплыла к башне, наверху уже никого не было.

Ас, ухватя крепление лонжи за целых одиннадцать секунд до знакомства, сказал так звучно и ясно, будто занял у кого-то голос вместо своего жестяного:

– На счёт два…

Но счёта никакого не последовало. Обманул! С этим последним словом он прыгнул, выбив сапогом пульт защитки и, в потёках всплакнувшего пузыря, все четверо посыпались за командиром, повиснув в воздухе.

Дракон поглядел на них, улетая. Рваная географическая карта под ним перевернулась и оказалась сбоку. Видел он и ещё кое-что.

Не одна бомба, тёмная и овальная, с раструбом, как бутылка минералки, упала из разорённого небесным хулиганом самолёта. Мелькнув в потоке уносящегося от дракона человеческого города и новейших сооружений богов, вслед за первой штучкой повалилась к замку, который дракон видел вверх фундаментом, номер вторая, и – ребячливо пробив стослойную вафлю крыши, канула в доме, ставшем родным для этих суетливых существ.

Они этого не видели. Никаких подробностей, кроме размахивающих по отдельности рук и ног. Хорошенькая щиколотка Шанни мелькнула возле Билла и мазнула его по лбу. Каблучок…

Они припахивали прихваченным дождём и летели в путанице креплений, четыре нанизанных уточки из сказки. Замок был им виден краем огня, в который он превращался.

Билл был не против тесного соприкосновения с Шанни, но когда в него утюгом въехало плечико брата, принялся пихаться. От этого сложное ёлочное украшение заколыхалось.

Энкиду был рассержен сильнее прочих. Билл видел его вылупленные глаза, искавшие кого-то прицельно.

Шанни раскачивалась, как уездная барышня на качелях.

– Ты надул!

Ас ответил – сдержанно и ныряя в воздухе, выставив сапог:

– Я не мог считать до трёх… передумал.

– Ты же говорил… она крепкая!

Ас ухитрился пожать плечом. Энкиду ринулся к нему напролом.

Внизу промчалась брусчатка

– Я столько сов вложил! – Завопил егерь.

Билл решил, что ослышался – ветер пронёсся прямо сквозь него вместе с воплем Энкиду, но вспомнил про денежное средство, увиденное накануне, и дико рассмеялся.

– Мы столько трудодней потратили! – Кричал Энкиду, если можно так выразиться – теряя человеческий облик и всё более становясь похожим на тигра, которому угораздило очутиться в десяти километрах над землёй.

– Ты обещал, она выстоит… что она всё выдержит.

Ас мрачно рявкнул:

– Сзади!

Энкиду бешено вывернул – как сова – башку и застыл с открытым ртом. Тут же он пожалел об этом и захлопнул рот, осмысливая вместе с проглоченным километром воздуха то, что увидел.

Шанни и Билл за его плечом разглядели: нечто грозное двигалось к башне. Видеть нутро вещества они не могли. Но синергия на такой высоте и в таком количестве и плотности сделала своё дело. Волна взрыва приблизилась к башне, к той ступени, на которой они стояли минутой раньше, засасывая в свою воронку маленькие облака и даже край грозовой тучи, и вдруг остановилась. Кольцо вращалось вокруг башни, вроде кувшина на гончарном круге и кто-то всё исступлённей в порыве куража нажимал на педаль.

Не добравшись до башни, волна ярилась какое-то время, сминая и само это время, и внезапно опала. Спустилась обручем, который не удержала девочка, и растворилась в траве, осветив её до шерстинки. Пойманная сворованная туча полыхнула и, издав тихий треск, всосалась в зазеркалье. Кольцо пригнутой пружиной влилось в землю и ушло в неё.

Твердь всколыхнулась, побежали меленькие волнишки – но это был конец зрелища.

Энкиду несколько раз прикрыл глаза – это, наверное, и называется хлопать ресницами.

Потом он извернулся и глянул на Аса. Тот сказал в тишине, которая вернулась и воспринималась как самый мощный грохот:

– Видел?

Билл почувствовал – сердце горячей тряпкой обернули, а глаза наполняются излюбленной им влагой.

– Великое творение людей и богов… – Прошептал он.

Над ухом растерянно и гневно крикнул не услышавший голос разума Энкиду:

– Но… она стоит… она цела?

В голосе почудилось что-то виноватое, когда человек не хочет признавать свою ошибку. Но рад, что ошибся.

Билл всё размышлял по поводу несообразных воплей Энкиду, когда лонжу сильно поволокло вниз. Кукольник дёрнул за верёвочку, решив пустить в ход любимых персонажей.

Билл понял, что они падают. Далеко внизу мчалась маленькая машина. Билл перевёл дыхание и вовремя: они спускались.

Полоски стального крепления мотались паутиной, сдёргиваемой паучком перед бурей. Громадный лист железа мчался, свернувшись фунтиком и тут же развёрнутый обратным тычком разгулявшегося воздуха.

Лонжа обхватывала грудь до боли в сердце, стремясь втиснуться между рёбрами.

Крыша родного ненавистного дома показалась – над ними, передёрнутыми на пальцах карабаса.

Они увидели огонь, который обцеловывал фасад замка на юге, и тут же – их крутануло – самый край пустыни. Оттуда ехала целая армия внедорожников.

Стало быть, господа песка уже знают о происшествии…

Когда их свалило на гигантских ступенях, по которым впервые сбежал Билл когда-то в иной жизни после приземления на прародину, все стороны света опять поменялись местами. Лиловая страна теней, куда уже конечно, удрал дракон и, быть может, чашечку кофе заварил, сидит и смеётся над ними – выскочила на востоке, а на западе виднелась историческая гимназия, где, по преданию, в которое не верил Билл, собирались силы света перед последней решающей битвой.

Остановился внедорожник, и Билл, тщетно ждавший появления смуглой мужской ноги в военном сапоге, был приятно удивлён, увидев над собой колыхание светлого подола, из-под которого показался на мгновение носочек маленькой сандалии.

На брусчатке двора крутились чёрные машины. Давненько этих ребят не видано.

– А вот и господа большой дороги. – Пробормотал Ас.

Драконариев они не заметили. Из внедорожника водительница в белом, облепившем улыбающееся лицо платке, кивала им.

Они полезли в машину скопом. Поехали!

Мелькнул в кустах бок маленькой машинки, и там внутри летали чёрные лживые кудри.

– Стой… – Крикнул Билл. – Бебиана… милая… останови.

Он вывалился, сквозь проклятие Аса и смешок Шанни, в коленях которой Билл целое мгновение познавал таинство чулка с петелькой.

Шанни в этой суете не забыла зацепить Аса. Они оказались рядышком.

– Ты не знал, что она устоит?

Он помедлил, хотя медлить было нельзя.

– Вот… теперь знаю.

Он, может быть, ждал оплеухи, но леди сдержала себя. Вместо этого она укусила себя острыми зубами за кулак, похожий на ракушечку, и затем коротко рассмеялась.

Иннан издалека голосила:

– Погасили! Пожар погасили!

Её волосы развевались и опадали.

– А музей? – Крикнул Билл.

Он, в один клик, как говорят люди, вспомнил многое – старые журналы почему-то, над которыми сгорбился Энкиду, изредка показывая ему всякие неприличности молча и сурово морщась, когда Билл не мог сдержать исповедального смешка и комментариев… вместившей Великий Потоп чайной чашки с непонятной девятизначной датой… гребешка с волоском, в котором собрана целая генетическая библиотека… письмо…

Нет… оно в другом крыле замка. Напомнил себе Билл. А зачем бы ему быть здесь и вообще – можно подумать… драгоценность.

В этот момент и не позже появился сир Мардук.

Сердитый и весёлый, он, молча, нашёл глазами и так властно поманил обеих девиц, что они невольно повиновались. Он раскрыл руки крыльями – взмахнув старым клетчатым пледом, который он позаимствовал у Аса, а самому Асу презентовал этот символ суровой романтики местный житель. Одеяние рисунком складок подчеркнуло мужественную прелесть широкоплечего рослого старика.

С полыхающими глазами, он прикрыв драконьими веками два огня, прижал к себе обеих, ставших маленькими, как цыплята, и удерживал так некоторое время.

Безмолвно при этом шевелил губами.

Обе леди (цыпочки?) помалкивали – эта неловкость длилась не менее пары минут.

Билл сказал себе, что ничего более красивого он не видывал: старик воплотил в себе в эту минуту всё, что есть убедительного в брутальности.

Разговаривать и шутить по поводу нарушенного расписания авианалётов не стали.

Драконарии без малейшей суеты выстроились в колонну-трёхрядку. Целая коробка солдатиков из дорогого магазина. А где наш мальчик, счастливый обладатель безотказного войска? Водяные автоматы играли в их коротких сильных руках.

Когда один пробежал мимо, Билл ощутил особенный запах – но теперь он не показался ему отталкивающим. То был дух самой собранности и готовности. В обычное время, этот запах, очевидно, слишком сгущён. Нужны особые обстоятельства, чтобы рассеявшись, он стал духом битвы и преодоления.

– Горжусь… – Пробормотал Билл.

– Чем это ты гордишься? – Подозрительно разглядывая, спросила чумазая Шанни: под мышкой термос с кофе для тех, кто вёл борьбу с огнём, под локтем другой разовые стаканчики.

– Красотой объединённого человечества.

– А. Ну-ну.

В парке, над которым тлели и трещали летучими кораблями покинутые гнёзда, в темноте, полной искр, сделалось дополнительное движение.

Энкиду, забрасывавший огромными комьями земли меркнущее крыльцо, глянул на Аса.

– Теперь тебе достаточно душевного огня?

– Что? – Грубо спросил тот, останавливаясь и показывая два пожара в глазах.

– Для чего, следовало бы тебе спросить.

Энкиду отвернулся с громадным катышком на плече. Земля полетела в огонь, переворачиваясь от силы толчка.

Офицер в огнеупорном шлеме подошёл. Ас издалека бросил взгляд, полный обиды, на Энкиду.

Мардук выслушал офицера, поднял лицо. Оно переменилось, великолепные губы сжаты непритворно

– Вот какое дело…

– Ещё штучка… она…

– Куда упала вторая бомба?

– Она… дети… в Гостиной.

Они онемели.

– Да ладно вам. – Молвил Мардук.

В эту минуту он был просто обольстителен.

– У семьи Ану, в конце-то концов, это не последний замок. Сыщем… где перезимовать. А летом вы на травке поспите.

Иннан бросила на отца, с позволения сказать, восхищённый взгляд. Ну, не то, чтобы – но с каким-то странным одобрением. Потом она вскользь оглядела всех. Мол, видали? Знай наших. Энкиду усмехнулся – про себя, само собой. Не дурак же. Мардук, если и почувствовал это обилие порывов – показывать не стал.

– Сапёры будут здесь скоро. – Мардук сменил тон на сдержанный. Жестом попросил офицера далеко не уходить.

Хозяин замка окунулся в глубокое молчание. Молчали и они.

Про историю с сахаром не вспоминали. Ас первым очнулся и оказалось, что опоздал. Шанни побежала к дому. Мардук разбойно гаркнул:

– Леди… ах, чертовка. Стой. Стой!

Мужчины дурацким галопом последовали за ней, как стадо кентавров.

В коридоре и анфиладах было тихо, запах ночи сделался сильнее. Оказавшись на пороге Гостиной они поняли – почему.

Она пробила потолок и фреска разошлась под её целеустремлённым натиском. Ночь всеми звёздами присутствовала в гнезде семьи Баст.

Аншар был сразу ими замечен. Его кольцо, не тронутое ударом, врезалось в небо и теперь старый арабеск казался ожившим окончательно.

Дыра между Царём клетки и Привалом соединила их с Явью. Билл почувствовал облегчение, что планеты не задеты… разве что Привал слегка… слегка.

Обрушился край материка… Кратер пробит, новобранец, не привыкать.

Иннан проскользнула мимо сделавшего хватательное движение отца и вскрикнула.

Она отступила, глядя вверх.

– Что это?

По плечу её расплывалась клякса, впитываясь в голубую футболку.

– Ты ранена? – Крикнул Мардук и тут же устыдился, замолк.

– Нет. – С удивлением. – О нет…

Они это видели.

Привал был ранен основательнее, чем казалось.

Впечатление усиливалось тем, что краски начали плавиться и стекали, тягуче капая, с потолка. Именно такая капля упала на Иннан. Что за секреты у старых мастеров.

Шанни тихонько шагнула в комнату.

– Но где она…

Ас, тщетно удерживая её блеском глаз, кашлянул и на первый, второй, рассчитайсь! – оказался пред Шанни.

– Мэм… – проговорил драконарий в окне. Смуглая точёная из дерева рожа выглядела внушительно и строго.

Шанни неохотно остановилась. Энкиду поднял палец, заставив всех замолчать, прошёл на цыпочках – престранно и забавно.

Потом тихонько, как в прятках, приподнял скатерть и отодвинувшись, показал.

Она лежала под столом…

Такая, как они представляли. Она лежала под столом.

Бомба не собиралась взрываться, настороженная, как ночное существо, проникшее в дом из леса.

Они стояли вокруг.

Нетронутый проём окна – стекло не выбило взрывной волной, – отвлёк их. Драконарий отвернулся – очевидно, сапёры пришли.

Пока драконарии выносили её, как подпившего какого человечка, они только потеснились в глубь дома, не в силах заставить себя покинуть его стены. Мардук оглядел их – да, они не могли его покинуть.

Вечер, насколько это мыслимо в Гостиной, где потолок пробит бомбой не по расписанию, прошёл мирно. Билл даже решил, что дикая перепалка в воздухе ему померещилась.

Энкиду время от времени умолкал, – под землю, столь им любимую, проваливался. Шанни первая заметила, что эти вспышки молчания приходятся на все реплики Аса.

Гроза всегда неизбежна. Шанни решила подтолкнуть грозовой разряд.

– А всё же командир… молодец ты. Отличная торчалка, знаешь.

Энкиду тут же опустил голову. Ас кивнул Шанни – воспитание не позволяло оставить комплимент дамы безответным, и, глядя на Энкиду, молвил чужим голосом:

– Ваша светлость, вы недавно высказали своё суждение по поводу строительства.

Билл не сразу сообразил, что Ас не шуткует, и не сумел сдержать коротенький звук. А вот Иннан и Шанни-провокаторша поняли это сразу.

То, что последовало, заставило Билла прикусить язык.

– Сир главнокомандующий, – Энкиду непривычно рубил слова, – я официально приношу вам извинения.

Ас молчал мгновение, потом с той же незнакомой интонацией возобновил радиоспектакль:

– Стало быть, князь доволен, и я рад.

Энкиду буркнул:

– Забей.

Ас пожал плечом и отрезал, ныряя в обжитое амплуа в металлическом режиме:

– Как скажешь.

Шанни спешно рассмеялась и обратилась к Биллу:

– А тебя завидки не берут? …рот закрой… Твой незаконный брат и лулу-самозванец отгрохали самое величественное сооружение в истории этого и того мира… и, того гляди, начнут дивиденды срывать. А ты?

Иннан протянула руку и всунула Биллу в рот ложечку.

– Он может вложиться. У него ведь есть деньги. Да, Билл?

Билл спешно сглотнул – ложечка осталась цела, и, сунув руку в карман, согласился:

– Верно… это варенье дядино, Иннан. Смотрите…

Он показал им монетку с птицей.

Ас посмотрел с интересом:

– Так что?

Билл присмотрелся. Глаза серьезные – поди разберись с военной формой юмора… когда твои самые близкие начинают играть своё представление, не до шуток. Он понял бедного ящерку…

Билл подбросил монетку и, хотя Шанни попыталась подбить его руку, которую куснула над столом Иннан, поймал. Упрятал в тёплый карман.

– Нет уж. Я погожу… приценюсь.

Чудные посиделки затянулись. Настроение, владевшее ими, иначе, нежели подступающей истерией, назвать было нельзя.

– Эриду повторяет путь своей матери.

– Я никогда не говорю дурно о женщинах, Билл…

– Ты вообще о них не говоришь, Ас.

Энкиду широко ухмыльнулся. Он выглядел спокойным, но Шанни мельком посмотрела на его руку. Пальцы, крепко державшие чашку, покраснели, но он не чувствовал, что вот-вот обожжётся. Шанни спокойно отвела глаза – этим парням не мешают сильные ощущения.

– Надежда, ну, как же… – Пробормотал командир.

– Не спорю, религия может многое объяснить…

Билл немедленно его перебил, так же как невысказанную мысль Аса.

– Помните тот чудесный старый гимн… его исполняют в день Благословения Небесного Пути, или как там. Помню, это единственное, что мне нравилось по части посещения этих заведений, когда меня туда таскали, чтобы представить жрецам.

– Какой это?

– Обратный Отсчёт. Ну про то, как предки поднялись на корабле и им кажется, что на них смотрят сами небеса? Про благодать и всякое такое. Хотите, я…

– Нет. – Успел Ас, с реакцией достойной не раз прошедшего Небесный Путь.

О чём ему сразу сказала Иннан, и, прежде, чем Билл наспех сочинил что-нибудь в достаточной мере убийственное, добавила:

– Я думала, это просто песня в универах второго сорта.

– Хотел бы жить в другое время, племянник?

Шанни подняла вилочку. Она и Мардук переглянулись – глаза с двух сторон стола синие… синие. Океан, откуда вылезла первая тварь, и небо, где из недр пылевого облака вылупилась планета, и синий гнев старой выдохшейся крови, в одинаковом составе пульсирующей по тонким жилкам Шанни и разбухшим вервиям Мардука.

Все синеглазые заодно.

– Во времена, когда любили биллов.

Энкиду косо глянул и отодвинув вилочку, которой уж слишком вольно дирижировала домашним оркестром из больших животных маленькая леди, согласился:

– И когда любили, чтобы биллы вас перебивали, когда вы пытаетесь сказать важную вещь.

Иннан перехватила прибор и указала на Билла. Тот кусал губы.

– Но всё же, – начал он.

Ас ухмыльнулся.

– Во времена, когда можно не учить иностранные языки, потому что все понимают, что хотят сказать биллы, хотя это нечленораздельно и бессмысленно.

Билл дождался, когда стихнет дурацкий смех, к которому присоединился Мардук.

– Я… не хотел.

– Что так?

– Мне нравится моё время… и оно может быть очень хорошим.

Иннан первой перестала смеяться и молчала, тихо улыбаясь.

– Намекаешь на революцию, племянник?

– Билл, ты чудесный парень, совсем как девчонка.

Иннан быстро глянула:

– Виновата?

Энкиду замахал:

– Зараз почнеца, как говаривает один чудесный парень.

Ас перебил:

– Ты права, его женственность под вопросом.

– Ты про бритьё?

Падение штучек – и той, что взорвалась и той, что промолчала – открыло новые черты характера сира Мардука. Сказать, что он сделался странным… ну, знаете. Страннее странного – так бывает? Разве?

Любопытно было бы прояснить, что взорвало ту маленькую перемычку, коя, как утверждает просветлённая в физиологии Иннан, соединяет две части мозга всех живых существ, из разряда жаждущих прикосновений, в характере дяди.

В соборной душе компашки или в её коллективном разуме (как вам больше понравится) засело ощущение, что в замок попала ещё одна бомба, и где-то лежит. Эту дурь трудно было выбросить из головы. Бомба в голове это надёжно.

Если это входило в замысел дяди, то идея сработала.

Билл всем объявил, что он в восторге… Никто не высказал ни поощрений, ни одобрений, но почему-то у всех повысилось настроение. Натурально. Как повышается температура.

Дорога зимы завершится летом.

Утром все были нервны, как мыши в банке, которых поймали на пять копеек. В банке – зато денежка.

Обман Аса теперь вошёл в их историю, как Подвиг Аса.

Что их ждёт? Это также неизвестно, как то, что спрятано в глиняном погребе.

Билл рассказал, не зная, зачем, о встрече на лугу и своём сне брату. Тот, выслушав внимательно, дурацких вопросов не задавал, зато неожиданно переспросил:

– Значит, один под папика косил, а второй прессовал?

Билл вздохнул и признал это, добавив укоризненно:

– Ты при командире так не выражайся…

– Ну, да, у него от такого молоко пропадёт.

И оба негодяя, посмотрев друг на дружку, разразились сильным и грубым звучным двойным хохотом.

В этот же день, Ас отправил своих ребят полить высохшее поле. Когда эскадрилья взлетела, подхватив бурдюки с питательной жидкостью, семейство приветствовало вылет подпрыгиваниями и выкриками во дворе.

Селенье было спасено, самолёты – дряхлые почтовики, переделанные асовыми инженерами, – улетели в своё хозяйство. Радостный смех медленно утих, все разбрелись.

Билл, разгуливая в смятённых чувствах позади школы, увидел людей, упражняющихся в приседаниях и подъезжающие машины.

– Компрадор! – Орал краснорожий тип.

Он заткнулся, издалека завидев болтающегося Билла, и подозрительно уставился. Позже Билл узнал, что это тренировочный лагерь для профессиональных протестующих.

– Да, да. – Подкинул дядя с неторопливой усмешкой. – Я у себя демократию завёл.

Билл не знал, что сказать. Мардук посмотрел – мол, всё понятно?

Билл издалека увидел движение между тремя стволами прямых деревьев. Кроны их избавились от оперения, как подобает их породе, точно по расписанию – в ноябре, в дни великого листопада. Билл помнил, как робко любовался ими. Благородная и мрачная нагота лишь делала их похожими на стрелы или новомодное оружие. Потом деревья обзавелись снегом и долго были нарисованы на белом.

Теперь они были переполнены зелёной кровью июля и целились в голубое небо.

Его уверенность усилил запах, жестокий и дурманный, как начало войны.

Билл обозначил себя, чтобы не получить нежданного подарочка, и, продолжая натужно кашлять, подошёл с подветренной стороны.

Ас курил стоя. Между веток лежал длиннопалый пистолет, явно домашнего изготовления. У ног на земле горка листьев. Билл покосился на неё.

– Ты о чём-то думаешь, да?

– Привычка. – Извинился Ас и затянулся так, что сигарета в мгновенье ока прожила свою жизнь до самого фильтра.

Ас посмотрел на неё непонимающими глазами.

– Вроде твоей привычки прикрывать окурки листьями, будто это твои мысли.

– У тебя нет уважения к интимной жизни.

– Так это твоя интимная жизнь? Командир… нет слов.

Ас сделал рукой и плечом жест досады. Билл не отстал.

– Скажи Энкиду, он захоронит твои мысли… то есть, окурки, как подобает.

– Да, могильщик он грамотный.

Ас иронически смотрел на него. Билл почувствовал себя неуютно – ну, как сигарета. Ас снова заговорил, обращаясь к новой сигарете:

– Разве ты не чувствуешь себя владыкой мира, когда заводишь часы, большие круглые? Когда стрелки гоняешь по циферблату, распоряжаясь временем? Хотя и знаешь, что тебе оно неподвластно?

Билл слушал и понимал, что с ним происходит – именно потому, что понять не мог.

Гордый кровник на пробу оказался самозванцем.

Биллу, рождённому с душой большой, но расплывчатой, нетрудно было влезать в чужие шкуры – лишь бы не шкурки. Но он, чьё первое воспоминание связано с прыжками по дереву – мелькают блики света, и ветер изредка тоненько взвизгивает, – понимал, что командир, – первое воспоминание известно лишь полковому психиатру, – скроён иначе… замешан из другого теста… что судьба одну маску положила ему в колыбельку – рядом с маленьким хорошеньким пистолетиком.

Колыбелька командира – ха. Мысль хорошая, следует поделиться ею с Иннан.

И пошло, поехало.

День был посвящён грозе – Билл был весел. Второй утонул в светящихся серых облаках, ползших по холмам, в точности повторяя их очертания – Билл улыбался.

На третий солнце покинуло облака и возник в девятом часу шар света, и вся Эриду была объята им.

Билл помрачнел. Шанни, тихонько подойдя к нему, увидела – каменный. Она в который раз подивилась тому, как изменчивы настроения дяди и племянника. Одна разница – Мардук свирепел и даже луковицы жёстких серебряных волосков под кожей начинали у него топорщиться. Страшное что-то проявлялось в его дивном старом лице – благородство черт вступало в противоречие с тёмной основой, оттого казалось, что у него сквозь пергаментную древнюю и строгую маску пролезет сейчас какая-то личина.