Неизвестно, что вдруг повлияло на пассажира с переднего сиденья: то ли покорный вид девушки, то ли юный на вид и неопытный возраст ее спутника, то ли привычка безнаказанности или высокое положение, позволяющее исполнить любую прихоть, а может лишняя выпитая рюмка спиртного. Мужчина вдруг, повернувшись назад, грубо схватил Зарган за сплетенные вместе руки, лежащие у нее на коленях. Вскрикнув от возмутительного поступка незнакомца, испуганная девушка освободила свои руки.
«Самое страшное оскорбление для чеченца, это если мужчина чем-то обидел его мать, сестру, жену. Достаточно простого неуважительного прикосновения к женщине, чтобы нанести смертельную обиду. Чеченцы всегда блистали гордостью и никогда не трепетали перед демонической сущностью страха и ужаса. Адат чеченцев – драгоценнейшее внутреннее достояние народа, которое выводит его в состояние гордости, а нарушение этого кодекса в состояние позора.
Чеченцы никогда не были бедны чувством гордости, находясь в сознании ответственности за звание – чеченцы, чеченец, чеченка. Это есть всецело народная историческая ценность, пробуждающая в народе чувство этического и эстетического благоговения, на ряду с его религиозной состоятельностью. Нужно иметь устойчивое состояние перед ответственностью – НОХЧАЛЛА (чеченство).
Однажды мы блаженно говорим, какие мы – Нохчи (чеченцы), и вторично мы поступаем без искупления – не так, как – Нохчи. Двуликость – это как двоебожие, и никак не соответствует образу праведного, единоверного чеченца, чеченки. Натиск демонических сил на наш быт, культуру, религию, адаты, традициям, конечно, пошатывают наши устои, ценность в которых является тот самый «эмблематический» образ – НОХЧАЛЛА (чеченство). Каждый народ, каждая нация в своем мета культуре имеет свое неповторимое своеобразие, иные иногда выходят даже за пределы понимания другими народами. «Рука» нарушившая, разрушающая этическую мораль нашей самобытности должна быть непременно наказана и остановлена. А поступок немолодого уже мужчины был непросто возмутительно-неприличным, но настолько чудовищным и позорным, что смыть подобную обиду можно только кровью».
Растерявшийся в первое мгновение Ибрагим, не ожидавший подобной выходки со стороны, казалось бы, воспитанных людей, зверем кинулся на обидчика и зубами намертво, вцепившись в ненавистную руку, прикрыл своим телом сестру от дальнейших оскорблений и прикосновений и все никак не мог одной рукой отыскать в кармане медицинский скальпель, который он всегда носил с собой. Ибрагиму нравился он именно своей лаконичностью формы и какой-то видимой хрупкостью, за которой скрывались отточенность бритвы и сила кинжала и удобство в обращении. А носил он его для подрезания заусенцев на пальцах, подрезания ногтей и других бытовых нужд. Скальпеля не было, видимо сама Зарган, когда гладила костюм брата, нашла его и спрятала от греха подальше, и невольно спасла этим жизнь своего обидчика.
Машина резко затормозив, остановилась, силой инерции оторвав противников друг от друга. Ибрагим, воспользовавшись моментом выскользнул из машины, одним движением вытащил сестру из машины и в то же мгновенье открыл переднюю дверцу, схватил мерзавца за грудки, вытаскивая его из салона авто. Он был готов голыми руками задушить обидчика, перегрызть ему горло. Слепая ярость захлестнула его, затмила разум, и если бы ему удалось вытянуть противника из машины, то никакая сила не освободила бы его живым из мертвой хватки Ибрагима, у которого вдруг появилась нечеловеческая сила. Но ему мешала сестра, испугавшаяся за дорогого брата, почувствовавшая, что он добрый и застенчивый, но в то же время волевой и бесстрашный, воспитанный по суровым обычаям своего народа, может сейчас натворить самое страшное и непоправимое в своей жизни – убить человека. Она схватилась за брата, пытаясь оттащить его от машины, стараясь объяснить ему, что с ней все в порядке, хотела успокоить его. В то же время, вцепился за своего приятеля второй пассажир из заднего салона, затягивая его обратно, чтобы помешать Ибрагиму вытащить его, одновременно крича на водителя, чтобы тот быстрей трогался:
– Трогай, газу, гони! Он убьет Ахмеда. Газуй быстрее…
Ибрагим ничего не хотел ни слышать, ни понимать. Грубо оттолкнув сестру и освободившись от нее, он с новой силой вцепился в своего смертельного врага, одной рукой нанося удары по его лицу. Ему почти удалось выдернуть его из машины, когда машина рванула с места. Ибрагим с нечеловеческими усилиями до последнего мгновенья пытался удержаться, но силы в конце концов оставили его и, протащившись за машиной, он, выпустив обидчика из рук тяжело рухнул на дорогу, чуть не попавши под колеса машины. И подняв голову, он успел запомнить госрегистрационный номер быстро удаляющейся «Волги» 90—44 ЧИС (серия ЧИС подтверждала о принадлежности данного автомобиля к госчиновничьим гаражам).
Было больно и обидно. Больно за сестру и обидно, что подлец ушел безнаказанным. Как он теперь посмотрит в глаза отцу, матери, брату, родственникам, мужу сестры??? Вдруг рядом затормозила машина, грузовик. Молодой водитель, лет на пять старше Ибрагима крикнул, открывая дверь кабины:
– Быстро, быстро садитесь!
А потом, уже по пути объяснил, что невольно стал свидетелем последней сцены, понял, что произошло неладное, и как истинный чеченец предложил свою помощь. Ибрагим был бесконечно рад, удачно подвернувшийся поддержке, и коротко объяснил суть дела. Выслушав его, водитель от чистого сердца сказал:
– Подъезжая, я видел, как ты пытался вытащить кого-то из машины, видел истерично метавшуюся твою спутницу. Рядом с тобой надежное плечо, я сделаю все, чтобы тебе помочь. Мы их догоним.
Ибрагим поблагодарил его за помощь, но не желая впутывать постороннего человека в столь неприятное дело, попросил только догнать машину и не вмешиваться, а там уже он сам разберется. Даже в такой ситуации Ибрагим не желал вмешательства посторонних, чтобы огородить предложившего помощь от непредвиденных последствий, выяснилось, что водитель грузовика знал родителей Ибрагима и Зарган, и глубоко их уважает. Водитель, стиснув зубы, все набавлял скорость, выжимая всю мощь из грузовика – ГАЗ-53. Вскоре впереди показалась знакомая машина, где находился мерзавец.
Впереди лежащего населенного пункта показался переезд железной дороги. Загорелись красные фонари семафора, а по правую сторону к переезду будто на помощь к Ибрагиму мчался товарный поезд. «Товарняк» оказался на переезде раньше «Волги», и беглецы вынуждены были остановиться, а через некоторое время рядом с ними затормозил грузовик преследователей, чуть не протаранив легковушку. Плача в истерике сестра пыталась остановить брата, но Ибрагим уже бежал к машине мерзавца, а вслед за ним выскочил водитель грузовика с монтировкой в руках, чтобы наказать обидчика. Ибрагим открыл переднюю правую дверцу, ударил кулаком по лицу Ахмеда и стал его вытаскивать наружу. Ахмеду на вид было лет 40—45, одетый в дорогой костюм с рубашкой и чинным галстуком. На помощь своему попутчику выскочил и другой пассажир, сидевший на заднем сиденье, и только водитель оставался сидеть за рулем. Второй назвался Рахимом и просил не делать ничего плохого с его коллегой по работе, иначе окажешься за решеткой, твердил он Ибрагиму, пытаясь образумить разъярённого юношу. Ибрагим, держа за грудки мерзавца, спросил второго:
– Ты кто этому будешь? Родственник? Если нет, убирайся, не мешай мне. Он должен получить по заслугам.
– Нет, я не родственник, я его коллега, работаю с ним. Ты извини, он просто выпил, давай потом поговорим, я тебе дам адрес…
– Какой адрес? Отойди в сторону, подальше от греха, иначе калекой станешь, коллега, – язвительно накричал на него Ибрагим, и заметил подкрадывающегося за его спиной водителя грузовика с монтировкой для нанесения удара. Тут же подъехала и остановилась другая машина, из которой вышел Али, сосед и бывший одноклассник Ибрагима. Ситуация накалялась до «нельзя». Одним прыжком Ибрагим преградил путь водителю грузовика, чтобы он не нанес удар этим подонкам. Вовлекались посторонние люди в личную драму семьи Тасуевых. Ибрагим не имел права допустить этого. Он вспомнил слова своего отца Заурбека – «Помни! Гнев толкает человека на необдуманный шаг, о котором придется сожалеть в последующем. В борьбе между сердцем и мозгом побеждает рассудок хладнокровия».
Ибрагим почувствовал себя ответственным за водителя грузовика, бескорыстно предложившего свою помощь, и за одноклассника, готового пойти за ним до конца. Ярость прошла, на ее смену пришло реальное понимание происходящего. Да, оскорбили его сестру, оскорбили этим и его, его род, мужа сестры и их родственников. Обидчик должен понести наказание по заслугам, но не сейчас и не здесь. Благородство и разум одержали победу над сиюминутным гневом. Он не мог толкнуть в горнило кровной мести ни в чем неповинных людей. Словно стряхнув с себя последние сомнения, он сказал, глядя в глаза своему противнику, который от страха происходящего мямлил что-то непонятное:
– Если ты мужчина, ты понимаешь, что ты сделал. Как мне тебя найти? И тогда судьба решит, кому жить с позором или вообще не жить. Я не хочу, чтобы люди чужого рода вмешивались в это дело – мое и твое. Но знай, кем бы ты ни был, я тебя найду! Запомни, я Ибрагим сын Тасуева Заурбека, а ты собака, кусачая, не скроешься.
Тот бледнел, краснел, дергалась челюсть, и не мог выговорить ни слова, под глазами уже появились гематомы от ударов Ибрагима. Опять в разговор вмешался его попутчик – коллега. Вытащив блокнот, он записал какой-то адрес и протянул руку Ибрагима со словами:
– Это недоразумение, вы обязательно договоритесь…
– Может быть, ты хочешь со мной договориться? —перебил его Ибрагим, – если да, то отойдем в сторону, и я тебе покажу, как со мной можно договариваться! А если нет, убирайтесь прочь отсюда, пока я не передумал, твари! Я вас, все равно найду, рано или поздно…
Ибрагим поблагодарил водителя грузовика, пожал ему руку, пожелал доброго пути, и попросил своего соседа Али отвезти их с сестрой домой. Безусловно, встреча подружек отменялась моральным и психологическим состоянием брата и сестры. Ночь была «горячей», были подняты на ноги все, кто имел родственные отношения к Тасуевым.
С раннего утра начались поиски синей «Волги» и тех, кто в ней находился. Старший брат Саид и Ибрагим поехали в центральное ГАИ республики, но к их удивлению под такими госрегистрационными номерами 90—44 ЧИС автомашина «Волга» и не другой техники не числилось в республике, как объяснил им дежурный Госавтоинспекции по республике ЧИАССР. Мерзавцы прятали концы, даже адрес был ложным, который дал второй пассажир «Волги».
Поиски продолжались уже четвертые сутки, когда на одном из перекрестка города Грозного Саид резко развернувшись на своей машине, погнался за «Волгой», которая проскочила по встречной полосе движения. Саид обратил внимание на номера белой «Волги», которые были почти идентичны номерам синей «Волги» с разницей в одну цифру 90—45 ЧИС. А значит, существует авто госномер 90—44 ЧИС, несмотря на ложное заверение дежурного инспектора по центральному ГАИ республики. Через два квартала Саид на большой скорости догнал «Волгу» и попросил остановиться, моргнув фарами. Водитель «Волги» остановил машину. Саид с Ибрагимом подошли к водителю авто. Поздоровавшись, Саид спросил у водителя:
– Друг, ты не знаешь машину с номерами 90—44 ЧИС? Он обещал мне старый аккумулятор, когда мы случайно встретились на автомойке.
– Да, конечно же, на ней ездит мой друг Виталик, мы с ним вместе пригоняли с Горьковского автозавода машины и работаем в одном гараже, обслуживаем райкомовских. Он возит Ахмеда второго секретаря райкома-партии. Гараж находится в Заводском районе «Автокомбинат», сам Виталик проживает в Ленинском районе, по улице Левантовского дом 29.
Уже к вечеру нашли самого водителя, и братья заставили его назвать адрес своего «шефа». Дом Ахмеда находился почти в центре города. Добротный особняк облегал высоким забором и коваными воротами, в которые уже стучался Ибрагим, за которыми залаяла грозная собака. Через щели декоративного высокого забора Ибрагим увидел выглянувшую в окно миловидную девушку лет 17—18. Девушка крикнула:
– Кто там?
– Ибрагим Тасуев. Я ищу в этом доме двуногую собаку по кличке Ахмед. Угомоните четырёхногую вашу борзую и выпустите двуногую бешеную!
– Уходите отсюда. Дома никого нет. Я сейчас позвоню в милицию.
– Передайте вашей бешеной собаке, что я ей наступаю на хвост.
Когда братья вернулись домой, дома находилось много людей из рода Тасуевых, а также приехали родственники со стороны мужа Зарган. В комнате Заурбека собрались более авторитетные люди из числа родственников, в том числе и несколько человек из семьи мужа Зарган, началось обсуждение дальнейших действий по отношению к Ахмеду.
Такого рода оскорбления по отношению к девушке или к женщине каралось по законам адата: насильственное снятие штанов с обидчика, или же он, добровольно признавая свою вину, должен публично снять с себя штаны, что считается признанием собственного позора, который отпечатывается на его потомках до седьмого колена. Или же нанести равную обиду сестре, дочери, родственнице обидчика, если таковая хоть одна у него имелась. Иначе, только пролитие крови обидчика могло снять позор с оскорбленных. С чем единогласно согласились собравшиеся. Только вот, родственники мужа Зарган твердо заявляли, что это их дело, так как Зарган является членом их семьи, будучи замужем за человека их рода. На что Ибрагим ответил:
– Все произошло, когда моя сестра была рядом со мной, я был в ответе за нее. А вы отвечаете за нее, когда она рядом с вами в вашей семье. Я нисколько не пытаюсь умалить вашу гордость. Но я не могу передать это возмездие под вашу ответственность, хотя, такое право вы имеете не меньше чем моя семья. Главное мы нашли виновника и знаем, где он и кто он, и если они рассчитывает прикрыться светскими законами советской власти, этого ему не удастся. Сестра останется в нашем доме, до тех пор, пока моя семья до конца не разберется с этим вопросом, с таким решением согласен глава моей семьи, наш отец. И если сторона мужа считает, что моя сестра, испытавшая позор такого действия со стороны подонка, не достойна быть членом вашей семьи, то мы охотно примем ее обратно в нашу семью, хотя она есть, и будет всегда являться членом нашей семьи – дочерью, сестрой.
Заурбек поблагодарил всех и попросил разъехаться по домам, а утром собраться всех по мере сил и возможности.
Зарган закрылась в комнате матери, уже который день толком не ела и не пила. А безутешная мать Хеда, вся извелась в переживании за своих детей, мужа. В глубокой ночи погасли огни в доме Заурбека, но в доме не спали только двое…
II
Рано утром Ибрагима разбудил необычный шум во дворе. Выглянув в окно, он увидел несколько пожилых людей, эмоционально спорящих с его отцом, братом Саидом и родственниками. Ибрагим быстро собрался и вышел во двор, но к этому времени приезжие, Заурбек, Саид и несколько старейшин из рода Тасуевых зашли во второй дом, где находилась комната Заурбека и гостиная. Во дворе Ибрагиму объяснили, что приехали старейшины – родственники Ахмеда.
Прошло довольно много времени, пока Ибрагима вызвали к отцу. В гостиной, кроме отца и его родственников находились незнакомые люди, а также несколько человек из семьи мужа Зарган. Отец был грознее тучи, хмурость не скрывал и старший брат Саид. Стало ясно, что разговор был серьезным и окончен он далеко не в пользу Ибрагима.
Первым начал отец:
– Ну как ты объяснишь свое поведение? Разве можно оправдать то, что ты натворил за эти дни? Избил ни за что человека, преследовал его, весь тейп поднял на ноги, со всех концов света, – отец глядел строго с укором…
– Я могу еще раз все объяснить… – начал Ибрагим, как его перебил отец.
– Нет уж, уволь. Нам уже все объяснили люди мудрее и авторитетнее тебя. Мальчишка! В рыцаря решил сыграть? А о чести сестры подумал? Не разобрался, не понял, а туда же – мести захотелось ему! Да ты хоть знаешь, что это такое?
– Не ругайте его так строго, Заурбек, – вмешался один из приезжих представителей рода Ахмеда. Дело молодое, зеленое, горячий парнишка. Ну, ошибся, с кем не бывает. Главное, что разобрались и слава Аллаху. Ведь из-за какого-то недоразумения могло произойти несчастье.
Ибрагим смотрел в окно, стоя в пол-оборота от присутствующих в комнате, чуть опустив голову. Во дворе их дома собралось достаточно много людей, в основном это были родственники Тасуевых. Приехали даже те, которые жили за пределами республики, родственники Ибрагима по отцу и матери, считая своим долгом, постоять за честь своего рода и родственников. В гостиную входили пожилые и средних лет мужчины, что уже стало тесно, поэтому решено было выйти всем во двор для окончания дальнейших трений и покончить с произошедшим, придя к взаимному согласию. Когда все вышли во двор, старейшин усадили на скамейки, а молодые смиренно стали слушать старейшин и гостей.
Ибрагима отделили от всех остальных, выведя его почти к центру собравшихся. Он стоял в окружении всех, где его отсчитывали, как нашкодившего мальчугана. На его лице было видно, что он подавлял в себе бурю бушующих эмоций, сохраняя приличие и «патриархальную» степенность перед старшими, перед отцом, перед родственниками, перед ненавистными ему «гостями» – родственниками Ахмеда, который нарушил целомудрие адатов их отцов и потомков. Кровь кипела, эмоции росли, предательски краснели глаза, приток крови в голове выдавливал слезы, которых он так стеснялся, будто они выдадут его беспомощность перед всеми, особенно перед «гостями». От него требовалось максимум субординации – правил этики адата, перед взорами собравшихся. И что удивительно! Пришедшие с противоположной стороны привели с собой человека по имени Абу-Хаджи, который когда-то повлиял на исход примирения отца Ибрагима с кровниками. Этот всенародно уважаемый «старец» снова, невольно вступает к примирению семьи Заурбека, так как его попросили «большие» люди, где в семье Заурбека не может отказа этому благодетелю, великому дипломату – гуманитарию. Ему и всем собравшимся здесь людям преподнесли случившееся, как банальное недоразумение:
– Ибрагим по своей молодой наивности принял за страшное оскорбление простую случайность, – говорил гость со стороны Ахмеда, – видите ли, человек на переднем сиденье автомобиля был пьян, он сидел откинув руку на спинку соседнего сиденья за спиной водителя, и когда на ухабе, машину подбросило, рука непроизвольно соскользнула со спинки и случайно, чуть-чуть коснулась руки девушки, что было истолковано Ибрагимом, как попытка прямого оскорбления и совершения насилия над сестрой. Но, даже если Ибрагим считает, что ему нанесли оскорбление, случившемуся случайно без умысла, то мы готовы заплатить выкуп за обиду… – в толпе послышался гул недовольства.
Гость продолжал, – мы уважаем юношеское самолюбие парня и готовы сделать первый шаг к примирению, заплатить выкуп. Второе: мы согласны на то, чтобы вести переговоры по этому поводу со стороной мужа девушки, так как она по праву является членом семьи ее мужа. А мы в свою очередь принесем клятвенное заверение на Коране сторонникам семьи мужа, что не было умысла опорочить честь девушки. Поэтому вы – кровнородственная сторона девушки снимаете с себя все вопросы этого недоразумения. Третье: мы со своей стороны не будем пускать в ход дело по факту избиения должностного лица, занимающего высокий пост коммунистической партии. У нас есть подтверждающее медицинское заключение, данное в травматологическом медицинском пункте. И к тому же есть двое свидетелей: водитель и коллега по работе нашего человека.
Минула некоторая пауза, когда попросил слово отец мужа Зарган:
