Чем мрёт быстрее беднота,
Тем больше пищи остаётся
Для тех, кому пока живётся.
И улучшается порода,
С годами сами мы поймём,
Чем меньше слабого народа,
Тем, значит, лучше мы живём.
* * *
А что же делал Царепут?
Во-первых, верил – его чтут,
За титул свой, дающий славу,
За бармы, посох и державу.
Себя великим он считал,
В селе решая две задачи:
Где только можно воровал
И от души народ дурачил,
Конечно, в паре с Дурометом,
Ведь Дуромета он любил,
Хоть Дуромет и был с приветом,
Но верность трону он хранил.
Они так деньги воровали,
Что им не знали даже счёт,
Они сырыми бы их жрали,
Боялись только – пронесёт.
Был наш Царьпут всегда в короне
И спать ложился даже в ней,
Протёр он дырку жопой в троне
На диво челяди своей.
Бывало, выпив вискаря,
Под троном нагишом валялся,
Шептал любовные слова,
Слюняво с троном целовался.
Но трон частенько пустовал,
Когда Царьпут в отлучке был,
Дурмет в зал тронный проникал
И перед троном слёзы лил,
Потом соплю утрёт, достанет
Свой паровозик деревянный
И с ним играть у трона станет,
Ну, дурачок какой-то странный.
Царьпут наказывал за это,
Ремня мог Дуромету дать,
Считал: недобрая примета —
Кого-то к трону подпускать.
В конце концов Царьпут решил:
Дурмет ведь свой, не делал зла,
И он Дурмету разрешил
Сидеть на троне иногда.
Дурмет влезал на трон, потея,
Сидел там чинно и молчал,
Как истукан на всех глазея,
И важно слюни так пускал.
Слезая с трона, ныл и охал,
Больным, бывало, притворялся,
За что Царьпут его мудохал,
На хитрость царь не покупался,
Но выдал стул, на трон похожий,
С дырой, под ней горшок отхожий,
Теперь Дурмет нужду справляет
И заодно в Царя играет.
* * *
Кто с Царепутом был, тот знает,
Его на жалость не согнуть,
Он всем и вся повелевает,
Ни пёрнуть, в общем, ни вздохнуть.
Но конкурент был у Царьпута,
Так счас соперников зовут,
Соперник нагло жил и круто
И нравом был отменно лют.
Кащеем он Бессмертным звался,
Такой не каждому встречался,
Людской век пуст и быстротечен,
А тут хрен старый типа вечен.
Кащей мужик был из упёртых,
Когда он много браги пил,
То, как хохол в шальварах жёлтых,
В селе смутьянил и бузил.
Но всё ж пришёл час искупленья,
В селе утихло как-то зло,
Бессмертный дуба дал, леченье,
Ему, увы, не помогло.
