– Батя, я за Тимура Арзуманова выхожу замуж. Это он родителей уговаривает…
– Ни х… себе! – выдал отец, не употреблявший в доме крепких выражений. – Я это чмо и в Афгане, и на Кавказе пачками укладывал. А теперь чурка в доме будет!
– Ну и ладно! – вступилась мать. – Арзумановы люди достойные. Вон, как поднялись! И магазин у них, и лоток в крытом павильоне на рынке, и машины каждый год меняют, и квартиру купили, а приехали – даже чемоданов не было. Все имущество в паре китайских баулов помещалось. Может быть, дочка поживет не как мы – по-другому…
– Будет в этих же лавчонках от зари до зари вкалывать, как проклятая. А после работы вокруг всего азерского кагала прыгать. Насмотрелся, как мусульмане к женщинам относятся. Особенно, не их веры, – возразил уже отставной к тому времени прапорщик. – Веру-то, хоть, не сменишь, дочка?
– Я, батя, к религии отношусь равнодушно. А с завода не уйду! Бизнесмен сегодня богатый – завтра нищий! На заводе, хоть зарплата не ахти, но стабильная. Если не шиковать, прокормиться даже двоим хватит.
Свадьбу сыграли тихо, на две семьи. Родители Тимура собирали деньги на новую квартиру, оттого были не очень щедры на пиршества. Азербайджанская родня суженого на торжество не явилось. У всех нашлись «уважительные причины». Главная же была женитьба на русской, иноверке. Утешением Арзумановых стало то, что невеста сумела до брака сохранить девственность. Родня Ивановых тоже на свадьбу не пожаловала. Не захотели видеть в своем кругу «басурмана».
Тимура выставили к жене. Он по-прежнему вкалывал в родительском бизнесе, Виктория – на заводе. А там появилась на свет дочка Айгуль или Гуля, как звала ее молодая мать. Девочка получилась голубоглазой, но черноволосой, взявшей лучшие черты от отца и матери.
– И этот бракоделом оказался, – крякнул в адрес зятя, принимая ребенка из роддома Иванов-старший. – Ничего! Воспитаю как парня. В кадетский корпус определю, потом в военное училище. Офицером будет. Глядишь, до генерала дослужится! Это при коммунистах женщин-генералов в стране не было. Теперь – как собак нерезаных!
Арзумановы-старшие купили большую квартиру в новом, только что построенном доме. Забрали с собой младшего брата, Вагифа, чтобы тот пребывал под их присмотром и не женился, подобно Тимуру, на русской. Семья перебралась в опустевшую квартиру. Пошли монотонные, похожие один на другой годы. Не заметили, как из ребенка Гуля превратилась в задорного подростка, затем боевую, воспитанную дедом дивчину. Родители Тимура, постарев, вернулись в родной Баку. Купили и там хорошую квартиру. Прежнюю, в России оставили Вагифу. Его же поставили главным во всех заведениях. Были причины. Тимурчик обрусел и запил. Не помогло ни имя – Тимур, что значит «железный». Ни вера, запрещающая употреблять спиртное. Ни жена с ребенком, ни тесть. Сначала возвращался с работы с легким запахом алкоголя, затем с перегаром, затем слегка хмельным, потом пьяным, а в последнее время – пьяным в хлам. Во всем обвинял родителей и брата. Дело кончилось тем, что привезли домой пьяного, но с сумкой, полной денег. Вагиф выкупил долю у старшего брата.
– Свое дело открою! – рыгнул Тимур. – Сам себе голова буду!
– Смотри, всегда говорю, что сегодня бизнесмен богатый, завтра – нищий, – вставила слово жена.
– Над тобой тоже бизнесмен стоит! Как бы он тоже завтра нищим не оказался! – прошамкал муженек и заснул, уткнувшись в кучу денег.
Как в воду глядел. Завод перекупили. Новые хозяева продали оборудование как металлолом. Цеха пустили под офисные помещения и торговый центр. Работников уволили, умудрившись даже не заплатить выходное пособие и жалование за последний месяц. Здесь-то пригодились мужнины денежки. Жили на них. Однако деньги имеют свойство кончаться. Брат Вагиф устроил Тимура охранником своего же склада. Из некогда жгучего красавчика супруг превратился в вечно всем недовольного угрюмого, одутловатого, неопрятного мужика. Довольным бывал, лишь когда выпивал стакан водки, а за неимением оной пару бутылок пива. Потом сваливался и засыпал тяжелым, хмельным сном.
Гуля, между тем, попала в передрягу. Подобно матери, используя дедову науку, избила беспредельщиц-соучениц, требовавших от нее ежедневной дани. На остатки денег наняли адвоката. Тот спас от колонии. Однако Гуля попала в детскую комнату уже не милиции, а полиции. Поставили на учет, как малолетнюю правонарушительницу. Там сидели те же наглые, прокуренные инспекторши, превратившиеся с годами в циничных теток.
– Помним, помним, как ты в свое время нам нахамила. Яблочко от яблони недалеко падает, – узнав Викторию, сказала одна.
– Правильно говорят: «От осины не родятся апельсины», – поддакнула другая. – Накрылся для твоей дочки кадетский корпус медным тазом!
– Мне жизнь изломали, теперь ребенку ломаете?! – задохнулась от гнева бывшая Иванова, ныне Арзуманова.
– Воспитывать надо было ребенка. Женщиной делать! А ты ее неудавшимся пацаном сделала! Твою дочь с таким норовом даже в бордель не возьмут! Придется на панель идти, а там за хамство зарежут. Так-то! У Бога дней много! Вали отсюда!
– Как же я вас, мусорню, ненавижу! – крикнула, уходя, Вика.
– Вали, вали, пока наряд не вызвали, в «обезьянник» не определили!
– А что я могу? – развел руками как всегда пьяный Тимур. – Как деньги от Вагифа получили – в Баку надо было ехать…
– Кто тебе в мусульманской стране дал бы напиваться каждый день? – спросила Вика и осеклась.
Тимур захрапел, пустил под себя лужу мочи. Только сейчас Виктория поняла, что любовь давным-давно прошла. Остался лишь опостылевший сосед по квартире, от которого годами не знала ни мужской ласки, ни доброго слова. Всплыло ледяное чувство неприязни, готовое в любую минуту перейти в ненависть.
– Скорее бы тебя прибрал твой Аллах! – процедила Вика.
КРУТАЯ ВДОВА
Витька ворвался в ее жизнь словно вихрь, словно солнечный луч, распоровший мартовские тучи. Не беда, что у них разница в возрасте одиннадцать лет! Ей – тридцать восемь, ему – двадцать семь. Не беда, что несколько лет своей недолгой жизни Витюша провел в местах лишения свободы. На вопросы отвечал: «По молодости, по глупости». Правда, синий перстенек, вытатуированный на пальце, носил с гордостью. Зато теперь работает по коммерческой части. Получает не много – как все. Однако в отличие от мужа не пахнет козлом. Пользуется парфюмом, пусть недорогим! Регулярно ходит в парикмахерскую, конечно, не в дорогущий барбер-шоп, но в отличии от постылого супруга, пострижен аккуратно, избавлен от шапки сальных, спутавшихся волос. Одет модно, хотя не из бутика, в недорогие китайские подделки под бренды. Но смотрится изумительно! Виктора можно понять: снимает квартиру, а это – какие деньжища?! Выпивает в меру и не часто: по праздникам, по случаю премии. Сколько всего знает! Много чем интересуется. С ним даже о спорте можно поговорить. Как бы они смотрелись в паре! Она – Виктория, он – Виктор, ладные, поджарые, при том крепкие, мускулистые. Вика забросила тренировки лишь на время беременности. Потом снова уделяла время, чтобы держать себя в форме. Бегала, «качалась», спаринговала с отцом. В результате, не смотря на роды, тяжелую работу, сумки с продуктами, тягаемые из магазина, сумела сохранить девичью фигуру. С какой завистью смотрели бы на них не только взрослые бабы, но и молодые девчонки?! Только, когда такое случится? Пока приходится встречаться тайком, когда Тимур на работе, а Гуля в колледже, куда ее вытолкнули после окончания девяти классов. В том же самом, где когда-то училась Вика.
Так вышло и в первый раз. «Азер», как все чаще называла про себя мужа Виктория, заступил на вахту на сутки. Гуля была на учебе. Виктор заглянул одолжиться какой-то мелочью. Слово за слово. Оказались в постели. Как давно не знала Вика мужчины! Каким сильным и изобретательным в любви оказался Витька! С каким вожделением ждала потом Виктория следующих встреч! Страсть все сильнее снедала женщину. Она все больше ненавидела супруга, все чаще желала ему смерти. Однако Тимур в отношении здоровья, действительно, оказался «железным». Ничего его не брало. А врагов, кроме собственной жены, у безобидного алкаша не было. Витька, между тем, подливал яда. Рассуждал, как бы прекрасно они жили, разведись возлюбленная с супругом.
– А что дальше? – спросила любовница. – Квартира записана на Тимура. Он нас с Гулькой вышвырнет, хоромы пропьет… Ты нас в свою съемную «однушку» возьмешь? Да и азеры-родня могут зарезать. Тут иначе вопрос надо решать…
Все чаще Виктории приходила на ум мысль об убийстве, перешедшая после в план. Поделилась с Витюшей. Тот одобрил. В нескольких домах от Арзумановых, проживал в прошлом коллега Вики – страстный охотник. Он годами подкатывался сначала к девушке, потом к замужней женщине, затем к матери. Годами Вика отказывала ему. Как друг мужик был хорош, любовника, тем более, будущего мужа она в нем не видела. Иногда заходя к охотнику, выяснила, где у того находится сейф с оружием. В нем хранился карабин «Сайга», ружье, патроны.
– Зайду, дам в лоб. Потом сейф вскроем – я знаю, где ключи лежат. Оружие вынесем…
– Ты понимаешь, что его нельзя оставлять? – насторожился любовник.
– Ты его припорешь! В сейфе кроме «стволов» охотничьи ножи, финка НКВД. Ну а с азером я сама разберусь.
– Не жалко фраера? Вроде, вы – друзья?
– Достал он меня! Каждый день звонит. Говорит: бросай мужа, выходи за меня! Не знает, старый дурачина, что у меня есть ты!
– А консьержка, камеры скрытого наблюдения?
– В доме, как и у нас, гопота живет. Ни консьержки, ни «старших братьев». Считают, что лучше деньги пропить, чем на всякую хрень тратить.
– Завтра дело провернуть можем?
– Завтра азер работает. На сутки заступает. Ну а старый хмырь на пенсии уже год. Пока охотничий сезон не открылся дома сидит.
На следующий день, проводив Тимура на службу, Виктория позвонила охотнику. С плачем сказала, что муж окончательно довел ее. Будет разводиться. Попросила разрешения пожить у него.
– Ну и слава Богу! Приезжай! У меня как раз лосятина с зимнего сезона осталась. Отменная! Наливка к ней с осени стоит. Тоже прекрасно получилась. Жду! – пригласил пенсионер.
– Даже не спросил, что с дочкой будет, – проворчала Арзуманова. – Все мужики таковы!
На «Хонде», купленной Витькой даже не со «вторых рук», а с «третьих», проехали пару кварталов. Остановились не рядом с домом поклонника – через здание. Поднялись на последний этаж, где обретался охотник. Виктор затаился под дверью. Виктория позвонила. Дед распахнул дверь. Получил ногой в лоб. Пролетел из махонькой прихожей в комнату. Вика продолжала наносить удары. Затем, когда воздыхатель рухнул и попытался подняться, нанесла несколько сильных ударов локтем, ломая шейные позвонки. Витька прошмыгнул следом, закрыл дверь. Нашел в прихожей пластиковый пакет, вперся следом за любовницей.
Охотник силился встать. Вика ударом ноги опрокинула его на спину. Тот что-то мычал, тянул вверх руку.
– Помнишь, козлище, как ты меня премии лишил, когда я тебе не дала? – добавила ему ногой по яйцам бабонька и повернулась к Витьке. – Я ему хребет сломала. Кончай его, а я до шкафа с оружием доберусь.
Ключи оказались в замке. Мельком глянула на Витеньку, набросившего на голову старика пластиковый пакет. Копаясь в замке, слышала, как хрипел дед, стучал по полу ногами, журчал мочой. Открыла шкаф. Там аккуратно стояли карабин «Сайга», гладкостволка «ИЖ», висели набитые боеприпасами патронташи, лежали коробки с патронами, охотничьи ножи, финка НКВД с каменной рукоятью. Виктория уложила огнестрельное оружие в чехлы, побросала в сумку боеприпасы, клинки. Любовник уже «управился» с хозяином квартиры. Начал искать в комоде, шифоньере, стеллажах с книгами. Выгреб сто тысяч рублей и двести долларов.
– На выход! – скомандовал он.
– Подожди! Дед мне обещал лосятину с наливкой, – тормознула его Вика, направляясь на вкусный запах из кухни.
Загрузила в рюкзак не только кастрюлю с горячим. Выгребла из холодильника сыр, колбаску сервелат, ветчинку, красную рыбу, творожок со сметаной. Забрала, разумеется, наливку, початую бутылку виски и початую бутылку коньяка, литровую бутылку молока.
– Гулька, как раз, такое любит!
– Ох, ты, хозяюшка моя! – прихлопнул ее по заднице любовник. – Зачем нам это? Купить можно!
