– А что же потом? – не унимался подмастерье. – Как стать праведником, угодным Богу?
– Ты для начала этот первый шаг сделай, а после и поговорим, – просто, без тени насмешки проговорил отец Бенуа.
– Ну а что же Иисус Христос, сын Божий, он же своей смертью искупил все грехи человеческие, выходит, мы безгрешные? – спросил торговец посудной лавки, шедший мимо и услышавший этот разговор.
– Иисус, мы называем его ИССА, правильно ты сказал, сын Божий, так же, как и все мы – сыны и дочери Господа, а не рабы, как учит Католическая церковь! Душа Иисуса воплотилась в этот материальный мир, чтобы помочь человеку найти правильную дорогу, указать путь, который приведет душу каждого из нас в свой родной дом, туда, откуда мы пришли. Земной мир не наш, мы здесь только временно, для прохождения опыта. Душа же бессмертна…
Речь была прервана тревожным боем колокола. По улицам города проскакали на лошадях глашатаи, трубя в трубы и призывая жителей к вниманию.
– Всем жителям Безье, способным держать оружие, надлежит срочно собраться у главных ворот города, – оглашали они приказ.
Со всех улиц стали стекаться люди на главную площадь города, закрывая свои лавки и дома. Отец Жоффрей Бенуа со своими единоверцами также последовал приказу и прибыл к главным воротам города.
– Жители города Безье! От имени виконта Раймона Роже Транкавеля, полноправного владельца Безье, Каркассона, Альби и Лиму, сообщаю вам, что многотысячная армия крестоносцев под командованием Симона де Монфора и под водительством аббата Арно Амори, духовным представителем Римско-католической церкви, находится на подступах к нашему славному городу, – сообщил комендант города Бриен де Симорре. —Переговоры виконта с легатами церкви не увенчались успехом, поскольку единственным условием была выдача 200 «еретиков», проживающих в нашем городе, добрых мужчин и женщин, наших собратьев, наших соседей, с которыми мы бок о бок живем на протяжении многих лет. Сообщаю вам, что с сегодняшнего дня в городе вводится осадное положение. Всем мужчинам в возрасте от 16 до 60 лет, способным держать оружие, надлежит сегодня же явиться к коменданту города. Наш город способен без труда выдержать многомесячную осаду, не испытывая потребности в провизии и воде…
– Господин комендант, позвольте сказать пару слов, – прервал его главный католический епископ города Безье-Фульк.
– Извольте, – произнес Бриен де Симорре, недовольный тем, что его прервали.
– Братья и сестры! Нам предстоит непростой выбор! Под стенами нашего города собралась многотысячная армия, которая вооружена до зубов и настроена очень решительно. Они не отступят, пока не получат своего либо пока не сотрут наш город с лица земли. В городе много женщин, стариков, детей, тысячи мирных жителей… Неужели их жизни не перевесят чашу весов 200 наших горожан. Призываю! Одумайтесь! Умоляю вас, покоритесь, выдайте им тех, кого они просят, потому что это лучше, чем все потерять и быть заколотым мечом!
На площади воцарилась тишина. И внезапно рокот негодования послышался со всех сторон площади.
– Мы не отдадим им ни одного жителя нашего города! – воскликнул один из граждан.
– Пусть лучше нас поглотят соленые воды моря! – прокричал второй.
– Они не получат ничего, ни одного денье! Пусть идут к Дьяволу! – возмущался третий.
– Как мы можем отдать им на растерзание добрых людей? Они столько для нас сделали! Они такие же граждане нашего города, как все мы! – сказала женщина, прижимая к себе грудного ребенка.
– Они не посмеют убивать католиков только за то, что мы мирно живем с добрыми людьми, – гудела толпа.
– Наш город неприступен, мы выдержим осаду, – вторили им лучники и воины из ополчения.
Народ был настроен решительно и единодушно – не выдавать никого из своих жителей. Безье, благодаря своим высоким стенам, считался неприступным, и жители, доверяя своему ополчению, готовились защищать свой город.
Видя решительно настроенный народ, предводитель катар – добрый и мудрый Жоффрей Бенуа – попросил слова. На площади воцарилась тишина.
– Дорогие собратья! Жители славного города Безье! Благодарим вас за поддержку и ваше мужество, готовность защищать нас ценою собственных жизней. Вы знаете, что наша вера и внутренняя убежденность не позволяют нам брать в руки оружие и убивать человеческое существо, равно как и всякое другое живое божественное создание. Наш путь – созидание, не разрушение. Наше оружие – слово и внутренний огонь любви. Мы не сможем встать в ваши ряды с оружием в руках, но не можем и позволить вам погибнуть под ударами мячей, защищая нас, поэтому мы приняли решение покинуть город, дабы отвести от вас беду.
– Постойте, отец Бенуа! – остановил его комендант крепости. Он вспомнил, как этот мудрец вылечил его умирающего сына, когда все лекари отказались от него. Он несколько дней без сна и отдыха не отходил от кровати больного ребенка, отпаивал его травами, приготовленными собственноручно, лечил наложением рук. И сынишка выздоровел. – Я не могу позволить Вам и всем добрым людям добровольно пойти на смерть. Жители нашего города многим вам обязаны, в том числе и я. Как нам прикажете жить с нашей совестью после того, как мы выдадим вас? От вас всех всегда исходило только добро, мы черпали силу и любовь к ближнему в вас. Вы сердце нашего города, и если не будет сердца – погибнет весь организм. Мы не можем предать вас! Кто поддерживает меня, прошу поднять руки!
Тотчас лес рук взметнулся на площади и послышались голоса.
– Мы не выдадим вас!
– Если суждено погибнуть, то всем вместе!
– Мы выстоим! Им не взять наш город!
– Вот видите, отец Бенуа! Жители Безье единодушны в своем решении, – сказал комендант города.
– Ну что ж, – вздохнул старый человек, – так тому и быть, мы остаемся.
Толпа радостно загудела. И только католический епископ Фульк с кучкой своих приближенных не подняли руки и вскоре покинули город.
Народ стал расходиться по домам, готовясь к военному положению. Мужчины собирались в отряды ополчения, вооружаясь кто чем мог. Лучники усилили охрану на стенах крепости и готовились отразить в случае необходимости любую атаку. Проходила ревизия продовольственных складов и запасов еды. Город готовился к осаде.
– Мамочка, что же сейчас будет? – обеспокоенно дергал молодую женщину за руку маленький мальчишка, когда народ стал расходиться с площади.
– Не беспокойся, Луи! Ты же видел, какие прочные стены у нашего города, его еще ни одной армии не удавалось взять. К тому же запасов еды в городе хватит на длительный срок. Мы выстоим!
Молодую женщину звали Жирона. Это была жена кузнеца, который только что был призван на защиту города. Женщина всем сердцем приняла веру катар и была их последовательницей, хотя крещена была в католички еще младенцем, как было принято тогда.
– А папа скоро вернется? – не унимался мальчик, когда они зашли в дом.
– Папа теперь в ополчении, сынок, он будет защищать город вместе с другими мужчинами. А когда минет опасность, снова вернется домой.
– Я тоже хочу в ополчение! Меня папа учил драться на мечах, правда, пока на деревянных. И вот подарил какой кинжал! – мальчишка с гордостью протянул матери оружие в ножнах.
Та бережно взяла холодное оружие, посмотрела и вернула обратно сыну.
– Береги его, сынок, этот кинжал был первый, который выковал твой отец самостоятельно, в 16 лет. Он оставил его себе на память, на удачу, теперь он твой. А я хочу подарить тебе кожаный пояс, я сама его сшила.
Женщина аккуратно вытащила из сундука свой подарок.
– Можешь теперь закрепить свой кинжал на нем, – Жирона протянула сыну красивый пояс, который как раз пришелся мальчишке впору.
– Ух, сразу сколько подарков! – обрадовался мальчик.
– Не мудрено! Тебе ведь сегодня исполнилось семь лет! – улыбнулась женщина.
– Да, я уже совсем взрослый! – гордо сказал Луи. – И папа мне так сказал. А еще он мне сказал, что пока его нет, я остаюсь за главного защитника нашего дома и тебя, мамочка!
– Ну, конечно, – подхватывая его на руки и целуя, произнесла Жирона, – конечно, ты мой защитник, самый главный! А сейчас пойдем трапезничать, в котелке, видно, совсем каша уже остыла, – и женщина занялась своими обычными домашними делами.
Жители города не совсем осознавали ту угрозу, которая нависла над городом. Большинство считало, что поход крестоносцев носит скорее назидательный характер, что осада Безье продлится недолго, пока у армии не закончатся запасы еды, ведь прокормить в походе такую многочисленную армию нелегко. Никто не мог поверить, что добрые католики пришли убивать таких же добрых католиков только за то, что те живут бог о бок с катарами, добрыми людьми, не представляющими никакой угрозы для общества.
Виконт Транкавель, видя, что переговоры не увенчались успехом, предупредил коменданта Безье о надвигающейся угрозе и помчался в Каркассон, столицу своих владений, который стоял следующим на пути многотысячной армии, чтобы организовать защиту города и собрать войско.
Город Безье, надежно защищенный мощными стенами, стоял на скалистом выступе, на двадцать метров возвышаясь над мостом, перекинутым через реку Орб. Это позволяло защитникам города держать в поле зрения и в простреливаемой арбалетами зоне ближнюю часть моста силами 400—500 человек.
Прямой штурм через мост был нецелесообразен, поскольку сулил большие потери противнику, а ширина реки не позволяла использовать катапульты и камнеметы, так как каменные снаряды просто не долетели бы до стен Безье, поэтому крестоносцы решили разбить лагерь на песчаной площадке к юго-западу от города. Расстояние от лагеря до городских стен было достаточным для того, чтобы защитники города вовремя смогли увидеть движения противника и предотвратить внезапность нападения.
Защитники города не учли лишь одного, что более простые укрытия рибо (рибо – простой народ, обслуживающий рыцарей-крестоносцев в походе) и наемных рутьеров находились прямо под мостом. От них-то как раз никто и не ожидал никакой опасности. Но когда забрезжил рассвет – лучники заметили на мосту пьяного молодого человека, размахивающего кинжалом и кричащим что-то непристойное в адрес защитников города.
– Паскуаль, смотри, это что еще за пугало появилось на мосту? – сказал дозорный на стене своему приятелю-лучнику.
