– Вроде бы, этот вопрос решает квалификационная комиссия, – усомнился Хомутов.
– Эх, милок! Комиссия сделает так, как прикажет Анатолий Викторович. Поди, его ослушайся! В миг с работы вылетишь! Как Валюха Рязанцева. Она мое место заняла в койке у Мануильского. С ее подачи меня опускали все ниже и ниже. Когда Викторович ее от своей персоны отодвинул, стала писать кляузы о непорядках в больнице. Вычислили, саму – дуру посадили. Она спирт воровала и продавала в кабаки. Там им разводили дорогущее бухло: коньяки, виски всякие… Большой навар имели. Валюха даже медсестер заставлял протирать места инъекций не спиртом, а водой! Недавно вышла, в воблу сушеную превратилась.
– Она могла желать смерти Мануильскому? – уточнил Юрий.
– Желать-то может и могла. Да, что с того? Все ее вклады, квартиру, машину обратили в доход государству в качестве компенсации материального ущерба. Сейчас вбилась фельдшером на «скорую помощь». Не те деньги, чтобы киллеров нанять. Да и сама сказала при встрече, что хотя сидела хорошо, работала по специальности, но снова попасть «на зону» не хочет и никому не желает.
– Вы с ней помирились? – удивленно спросил Петров.
– Мы с ней теперь, милок, вроде как жертвы Анатолия Викторовича. Ближе всех к Мануильскому могу подойти только я. Ткнуть ножичком, благо знаю куда. А дальше, что? Дурка, где я без бухла загнусь! Под тем, что наговорила, подписываться не буду!
– А нам и не надо! – успокоил Хомутов. – Благодарим за помощь!
Вернувшись в отдел, узнали, что оперы с «земли» задержали предполагаемых убийц Мануильской. Те даже дали признательные показания. Оба маргиналы, неоднократно судимые за кражи, побои, причинение вреда здоровью. Отец и сын Лесорубовы. Их уже доставили в главк. Розанов с Родичевым решили заняться допросом папаши. Хомутову с Петровым поручили допросить сынка.
– Лесорубов Сергей Васильевич, – глянул Юрий в личные данные задержанного и задал ставший традиционным вопрос. – Рассказывай, мил-человек, как до жизни такой дошел, что людей убивать начал?
– Не убивали мы! – глянул из подлобья сынок. – Самооговор!
– Да, ладно! – усмехнулся капитан. – К нам только «белые и пушистые» попадают, которые в жизни мухи не обидели! Ты, с тремя «ходками на зону» самооговором занялся? Кто поверит?
– А ты глянь сюда! – приподнял футболку подозреваемый.
– Не живот, а сплошной кровоподтек, – констатировал Хомутов. – Но это ты мог пьяным валяться…
– А руки? – повел глазами Сергей по кистям и предплечьям, испещренным ожогами от сигарет. – Ноги?
Лесорубов-младший скинул сандалики, показав распухшие синие ступни.
– Бутылкой с водой по пяткам били. Потом эту бутылку в зад вставлять начали. Сам знаешь, начальник, для нашего брата самое страшное оказаться «опущенным». Тоже с отцом творили. Пришлось самооговориться в надежде, что найдутся правильные менты.
– При каких обстоятельствах задержаны?
– Батя «откинулся с зоны» чуть раньше, я – чуть позже. Пошли к «крутым» «перетереть» о работе. Те сказали: «Пока не до вас! Потом проверить надо: не ссучились ли вы, не сотрудничали ли с администрацией в МЛС? Пока отъедайтесь, а то человеческий облик потеряли». А на что «отъедаться»? Где бабло? Пошли по окрестным лесам собирать пустые бутылки, да банки из-под пива, что туристы и алкаши оставляют. Нашли даже несколько сожженных «тачек». Раскурочили их, железки в утиль сдали. На хавчик с водочкой хватало. Добрались до «Версаля». Стали искать, как туда проникнуть. Стырить, что-нибудь по мелочи, а еще лучше – «хату разбомбить». Нашли место, где не было скрытых камер. На следующий день пришли с инструментом и рюкзаками. Днем в «Версале» кроме охраны и «шестерок» никого нет – все по делам разъезжаются. Глядим, на нашем месте двое каких-то шплинтов примериваются через ограду перемахнуть. Батя наколки на груди открыл, перед шплинтами левой рукой с татушками помахал. «Валите отсюда!» – говорит. Ахнуть не успели, как лежали. Всего по разу нас долбанули, а боль жуткая. Один другому говорит: «Может, замочить позорников»? Тот ответил, что у него насчет нас есть более интересная тема. Сами через забор перескочили, а мы с батей домой припустили, пока твари не передумали. Сегодня к нам опера вломились, повязали. Показали наши фотки у ограды. Сказали, дескать видели, как мы в «Версаль» заскакивали. Ищейка тоже на нас показала.
– Служебная собака шла по вашему следу, потом потеряла. А как «шплинты» выглядят? – уточнил Хомутов.
– В черных, типа, спортивных костюмах. На головах шапки с прорезями для глаз. Небольшие по росту, но коренастые. Дальше не упомню. Вмазали так, что звезды из глаз посыпались.
Вошел Розанов. Прочитал протокол, только что составленный Петровым.
– Лесорубов-старший тоже самое говорит, слово в слово. Отпускать надо! Вот, вам Сергей Васильевич, пропуск на выход и паспорт. Свободны! Отец вас ждет на проходной. Таким образом, кое-где «на земле» добываются награды, звания премии, повернулся Алексей к подчиненным, когда за освобожденным закрылась дверь. – Любой начинающий адвокат камня на камне не оставит от этих «признательных показаний»! Придется крепко заняться операми с «земли».
– Извините, товарищ подполковник, – взялся за смартфон Хомутов. – Слушаю!
– Баба Дина звонит. Вышибли меня «по статье» из клиники. За пьянство на рабочем месте…
– Вообще-то, я вас просил, Диана Федоровна, воздержаться от употребления спиртных напитков на рабочем месте…
– Воздержалась, хотя очень хотелось! Бог спас! Сгоняла в наркологический диспансер, сдала анализы. Получила справку. Нет ни в крови, ни в моче алкоголя!
– А в больнице у вас анализ взяли?
– Зачем им? Они любую справку подделают. Сама этим занималась.
– Минут через сорок можете подойти к главному входу? Я понимаю – вы недалеко от больницы живете. И ни грамма!
Юрий доложил ситуацию Розанову. Тот велел, взяв Петрова, разрешить трудовой конфликт. Снова путь, снова проходная больницы №7, у которой ждала принаряженная в одежку, модную лет пятнадцать назад Баба Дина.
– Эту пускать не велено! – оттер санитарку охранник.
– А препятствовать сотрудникам полиции в осуществлении их деятельности велено? – строго глянул Хомутов на секьюрити. – Гражданка с нами!
Бабу Дину попросили подождать в приемной.
– Неужели недостаточно объяснений моего начальника отдела кадров? – поморщился Мануильский. – Надоела эта пропойца! Давно надлежало гнать в шею! Жалели! Прошу ознакомиться с актом за подписью заведующего отделением, руководителей юридической и кадровой служб, представителя профсоюза работников здравоохранения о пребывании Простяковой на рабочем месте в состоянии опьянения. Заключением на экспресс-тест: два процента промиля алкоголя! Что-нибудь еще?
– А вот, Анатолий Викторович, справка из наркологического диспансера. В соответствии с этим документом, гражданка Простякова алкогольных напитков не употребляла, – показал Юрий бумагу. – В ваших же интересах Простякову в должности санитарки восстановить, приказ о ее увольнении отменить! Пока ее не восстановил суд, с выплатой компенсации за вынужденный прогул. Притом не за счет больницы, а за ваш.
– Скажите, капитан, кто дал вам право копаться в моем грязном белье? – кинул на Хомутова испепеляющий взгляд медик.
– Закон! Не исключено, что «грязное белье», использованное и выброшенное за ненадобностью, организовало убийство вашей жены. Не исключено, что следующий – вы. Мы обязаны проработать все версии, и чем раньше – тем лучше! Мой вам совет: усильте охрану! Помочь может частное охранное предприятие, курирующее вверенное вам заведение.
– Та же пьянь-перепьянь! Сутки работают, трое пьют, не просыхают. Но, что-нибудь придумаю.
– Пересядьте на другой автомобиль! Ваш слишком приметен. Таких даже в Большом городе немного.
– Прикажете передвигаться на «скорой помощи»?
– Тоже приметная машина. Должен сказать, что орудуют профессионалы высокого класса.
– Я плачу налоги! Я – ваш работодатель! Извольте обеспечить мне охрану!
– Будет доложено руководству. А сейчас извольте отменить приказ об увольнении Простяковой!
– Кадры! – нажал кнопку селектора Анатолий Викторович. – Простякову на работе восстановить! Приказ о ее увольнении отменить! Немедленно!
– Почему? – спросил развязный девичий голос.
– Потому что я так решил! Бумаги на подпись немедленно!
ОБНАРОДОВАННЫЙ МАТЕРИАЛ
Пока Хомутов с Петровом отсутствовали, закрутилась-завертелась круговерть. Заместителю министра внутренних дел позвонил заместитель министра здравоохранения. Интересовался: на каком основании нарушаются этические нормы, идет вмешательство в личную жизнь заслуженного врача Российской Федерации, кавалера государственных и ведомственных наград, доктора медицинских наук, профессора Мануильского? Замминистра внутренних дел пообещал разобраться, позвонил Большому начальнику. Тот ответил, что действия «убойного отдела» законны, а его сотрудники обязаны отработать все версии, включая личную жизнь Мануильского. Добавил, что в интересах самого медика, чтобы все версии были отработаны, как можно скорее. Не то, не ровен час, его самого «завалят».
– Я все это, один к одному, растолковал доктору, – улыбнулся Юрий, выслушав сообщение Родичева.
– С подачи Минздрава к Мануильскому прикреплена наша охрана. А кому охранять? Время летних отпусков, – вздохнул Иван.
