– И что ты весь день учишься, читаешь? – спросил он.
– Да, – ответил я.
– И тебе не скучно? – снова спросил он.
– Нет, – ответил я.
– Ну, может, о чем-нибудь мечтаешь? – спросил Илья.
– Мечты есть у каждого человека, – ответил я.
– А мне нравится одна девочка из нашего класса, – вдруг сказал Илья, и добавил:
– Ты никому не расскажешь?
– Нет, – сказал я и насторожился. Я почему-то думал, что мальчишкам может понравиться только одна девочка из нашего класса.
– Это Юлька, – сказал Илья.
Не знаю, зачем он стал откровенничать со мной. Может, ему очень хотелось поделиться своей тайной с кем-нибудь. Лично я не хотел говорить про свою тайную любовь.
– А тебе нравится какая-нибудь девочка? – спросил Илья и пристально взглянул мне в глаза.
– Да, – немного волнуясь, ответил я.
– Скажи, я никому, обещаю, – вцепился Илья в меня глазами.
– Нет, – робко ответил я.
– Ну, скажи, я же поделился с тобой секретом. Теперь ты поделись, – настаивал Илья.
– Только это тайна, – тихо сказал я.
– Конечно, зуб даю, никому не скажу, – быстро сказал Илья и, не моргая, смотрел на меня. Казалось, что он сгорал от нетерпения, даже покраснел.
– Лера, – пробормотал я.
– А! – сказал Илья и тут же отстал от меня. Будто он наконец-то достиг какой-то цели и успокоился.
Тогда я подумал, что все что произошло, останется в стенах моей комнаты. Но такие мысли сохранялись ровно до того момента, пока Илья не ушел. Как только я остался один, то тут же принялся корить себя.
«Как я мог раскрыть свою самую священную тайну?» – спрашивал я сам себя. Так я мучился, пока не успокоил себя тем, что Илья уже все позабыл. – Да и, в конце концов, кому есть дело до меня и моих фантазий, – предположил я.
Уже на следующий день мои предположения не оправдались.
На первой же перемене Коля подошел к Лере и язвительно сказал:
– Лерка, ты знаешь, что в тебя наш ботан влюбился. Ты теперь ботановая любовь получаешься.
Я глянул на Илью. Он стоял и криво улыбался. Заметив мой взгляд, Илья опустил глаза.
Потом Коля подошел ко мне, встал рядом и крикнул:
– Ты, даже не думай смотреть на девчонок. Гуляй со своими книжками.
Он пнул мой рюкзак. Его подхватил Илья. Они стали играть моим рюкзаком в футбол. Я безуспешно пытался его отобрать.
– Илюха, ты домашку у ботана списал? – спросил Коля.
– Да, – ответил Илья. В этот момент они отвлеклись, я подобрал свой рюкзак и сел за парту. Тогда я понял, что мой друг был мнимым, как все мои фантазии. Много разных чувств нахлынуло вдруг. Было стыдно и обидно. Больше всего я волновался за Леру. Не хотелось, чтобы ей прибавилось неприятностей из-за меня. С тех пор я боялся смотреть даже в ее сторону.
Так я узнал, что такое предательство и понял, что оставаться одному для меня было лучшим вариантом.
Новый друг
Однажды мама пришла с работы немного позже, чем обычно. Я уже начал беспокоиться и нервно звонить ей на телефон. Она трубку не брала, от чего мне становилось еще тревожнее. Когда она пришла, я бросился ее встречать. Не успел я предъявить ей свои волнения, как она с порога сообщила:
– Смотри, кого я на улице подобрала. Я его уже сводила к ветеринару. Сказали, что ему где-то год. Ничем не болеет. Сейчас отмоем и высушим.
Я никогда не просил у мамы разрешения завести животных. Я боялся, что не справлюсь, сделаю хуже. Но сейчас, когда на порог ступил чудесный лохматый пес, я обомлел. Белая морда с карими глазами уткнулась в мое лицо и начала лизать щеки. Я погладил его спинку. Светлая шерстка казалась неровной. Кое-где чувствовались свалявшиеся комочки.
Мама позвала щенка в ванную. Я помог ему запрыгнуть и говорил с ним все время, пока мама намыливала его грязную шерстку. Щенок терпеливо стоял в ванной. Промокшим он уже не казался круглым, а наоборот маленьким и костлявым. Потом мама оставила меня обтирать полотенцем щенка, а сама пошла, готовить ему угощения.
– Я купила корм и специальную косточку. Сейчас мы его накормим. А то худой совсем, – сказала она уходя.
Я остался со щенком, тщательно вытер его шерстку, взял на руки вместе с полотенцем. Мы отправились на кухню. Там уже стояли железная тарелка с кормом и чашка с водой.
Щенок быстро сориентировался. Он отряхнулся и подошел к мискам. После обеда я еще долго возился с Джеком, так я его назвал. Он высох, и шерсть приобрела серебристо-белой окрас. Джек был однотонным, только маленькое, неизвестно откуда взявшееся, черное пятнышко расположилось на носу.
С этого дня я и Джек не расставались. Я кормил его, вычесывал шерсть, гулял с ним. На прогулку мы выходили рано утром. Около пяти часов утра мы вставали и бежали на площадку, расположенную за домом. В это время там никого не было. Эти два часа стали для меня каплями живительной росы в мрачном океане моей жизни. Как я любил эти часы! Свежесть раннего утра, пение птиц! Не было шума машин, криков людей. Только я, Джек и природа.
В школе в самые грустные минуты я вспоминал Джека, его улыбающуюся мордочку, шкодливые глаза, и все мои проблемы блекли и не казались такими уж серьезными. После школы я и Джек гуляли недолго. Как только, он делал свои собачьи дела, мы сразу возвращались домой. Раньше я беспокоился за себя, то теперь я переживал за Джека. Очень боялся, что его обидят. Правда, один случай все-таки произошел.
Я вышел вечером с Джеком на улицу. Во дворе было много народу. Я хотел быстро проскочить к площадке, но передо мной неизвестно откуда появился Никита. После последних событий я стал избегать его. Завидев меня, он сразу бросился меня оскорблять:
– Эй, ботаник. Что за шавку ты завел, такую же беспородную, как ты?
В последнее время Никита стал еще злее и задиристее. Наверное, присутствие брата развязывало ему руки и язык.
– Иди, куда шел, Никита, – тихо сказал я.
– Ты что там пропищал? – сквозь зубы прошипел Никита и направился ко мне.
В этот момент Джек встал передо мной, преградив путь озлобленному мальчику, и начал грозно рычать. Никогда бы не подумал, чтобы мой щенок мог издавать такой раскатистый и грозный рык.
Сердце забарабанило по грудной клетке. Я хотел было взять Джека, прижать его к груди и загородить собой от чужой злости и ненависти. Но мне не понадобилось ничего предпринимать. От вида рычащего щенка Никита опешил и отступил назад.
– Псина бешенная, – сказал он и удалился.