Книга Право умереть - читать онлайн бесплатно, автор Рекс Тодхантер Стаут. Cтраница 3
bannerbanner
Вы не авторизовались
Войти
Зарегистрироваться
Право умереть
Право умереть
Добавить В библиотекуАвторизуйтесь, чтобы добавить
Оценить:

Рейтинг: 0

Добавить отзывДобавить цитату

Право умереть

Даже если бы я с дьявольским упорством продолжил копать под Сьюзан, мне пришлось бы вычеркнуть этот эпизод и поискать где-нибудь в другом месте. Итак, я положил подшивку газет на место, сказал хранителю, что ничего не вырвал и не вырезал, после чего вернулся в отель, выпил стакан молока в кафе и лег спать.

Я до сих пор не знаю, продолжил бы я свои поиски или нет, если бы мне не помешали. Хотя, скорее всего, нет, поскольку я понял, что имела в виду Сьюзан, сказав: «Затем кое-что произошло, и…» Ведь именно эта фраза и заставила меня приехать в Расин. А помешали мне во вторник утром. Я попросил портье разбудить меня в восемь утра и, когда зазвонил телефон, удивленно посмотрел на часы. Десять минут восьмого. Я еще подумал: «Чертовы отели!», потянулся за трубкой и услышал, что меня вызывает Нью-Йорк. Я мысленно прикинул, что в Нью-Йорке сейчас десять минут девятого, и неожиданно услышал голос Вулфа:

– Арчи?

– Он самый. Доброе утро.

– Совсем не доброе. Ты где?

– В постели.

– Не стану извиняться, что тебя разбудил. Живо вставай и возвращайся домой. Мисс Брук мертва. Ее тело, с пробитой головой, нашли вчера вечером. Мисс Брук убили. Возвращайся домой.

Я тяжело сглотнул, хотя во рту пересохло.

– А где был… – начал я и, снова сглотнув, остановился. – Я выеду…

– В котором часу ты будешь здесь?

– Откуда мне знать?! В полдень, в час дня.

– Очень хорошо. – Вулф повесил трубку.

Я позволил себе посидеть десять секунд на краю кровати. Затем я встал, оделся, собрал вещи, спустился на лифте на ресепшен, выписался из отеля, дошел до стоянки, взял автомобиль и направился в Чикаго, решив позавтракать в аэропорту.

Глава 4

Когда я открывал своим ключом дверь старого особняка из бурого песчаника на Западной Тридцать пятой улице, было уже не двенадцать дня и даже не час, а без пяти два. Самолет полчаса облетал кругом полосу тумана, прежде чем приземлился в Айдлуайлд-А, или, иначе, в Международном аэропорту имени Джона Кеннеди. Я снимал пальто, поставив на пол сумку, когда в прихожей, со стороны кухни, появился Фриц:

– Боже правый! Он уже звонил в аэропорт. Ты же знаешь, как он относится ко всем этим машинам. Я оставил все на плите. Икра шэда с душистыми травами и без петрушки.

– Я бы не отказался, но я…

– Арчи! – послышался оглушительный рев.

Я прошел к открытой двери в столовую, расположенную напротив кабинета. Вулф сидел за столом, намазывая сыр на вафлю.

– Хорошего вам дня, – сказал я. – Думаю, вы не захотите снова нюхать душистые травы, поэтому я, пожалуй, поем на кухне и почитаю «Таймс». В самолете был лишь вчерашний номер.

Мы получаем два экземпляра «Таймс»: один для Вулфа, которому Фриц приносит в комнату поднос с завтраком, и один для меня. Я прошел на кухню, где на маленьком столике, за которым я обычно завтракаю, на специальной подставке уже лежал свежий номер «Таймс». И даже когда я на неделю уезжаю из дому по какому-нибудь делу, Фриц, вероятно, каждое утро кладет мне на стол «Таймс». С него станется. Я сел, взял газету и начал просматривать заголовки, но тут меня отвлек Фриц, который принес блюдо и подогретую тарелку. Я принялся за еду: положил в рот икры шэда, а затем обмакнул кусочек хрустящего рогалика в соус, который Фрицу особенно удается, если он не кладет туда петрушку.

Детали происшествия оказались столь же скудными, что и в первой заметке. Труп Сьюзан Брук был обнаружен около девяти вечера понедельника на третьем этаже здания, естественно, без лифта, на Сто двадцать восьмой улице. Нашел тело некий Данбар Уиппл, сотрудник Комитета по защите гражданских прав. Череп жертвы был размозжен несколькими ударами. Впрочем, это я уже знал. Я также знал о том, что именно было добавлено в последнем выпуске газеты: Сьюзан Брук, работавшая волонтером в КЗГП, жила со своей вдовой матерью в квартире на Парк-авеню, а Данбар Уиппл, двадцати трех лет от роду, был сыном Пола Уиппла, старшего преподавателя кафедры антропологии Колумбийского университета. Одного я не мог сказать наверняка, хотя вполне мог бы догадаться, если бы поработал головой: полиция и окружной прокурор уже начали расследование.

Когда икра шэда, соус и рогалики, а также салат улеглись в животе, я налил себе еще кофе и отправился в кабинет. Сидевший за письменным столом Вулф, постукивая карандашом по кончику носа, хмурился на лежавший перед ним кроссворд. Я прошел к своему столу, сел и отхлебнул кофе. Через некоторое время Вулф обратил хмурый взгляд на меня, но, тут же сообразив, что я этого явно не заслужил, сменил гнев на милость:

– Проклятье! Это просто нелепо и оскорбительно, что я могу лишиться твоих ценных услуг из-за капризов какой-то машины. На какой высоте вы летели в полдень?

– О, четыре мили. Я знаю. Вы принимаете все, что не в силах контролировать, за личное оскорбление. Вы…

– Нет. Только не природного происхождения. Лишь то, что изобретено человеком.

– И то, что является делом его рук, – кивнул я. – Например, убийство. Вам что-нибудь известно, помимо того, что написано в «Таймс»?

– Нет.

– Посетители были? Уиппл?

– Нет.

– Хотите услышать отчет о моей поездке в Расин?

– Нет. Зачем?

– Я просто спросил. Мне нужно побриться. Поскольку у вас нет ничего срочного, я поднимусь к себе и использую машинку. Хотя если бы я все-таки отчитался о поездке, не пришлось бы говорить плохо о мертвых. – Я встал с кресла. – По крайней мере, я не стану…

В дверь позвонили. Я отправился в прихожую посмотреть в одностороннюю стеклянную панель и, увидев на крыльце двоих мужчин, вернулся в кабинет:

– Двое Уипплов, отец и сын. Сына я никогда не видел, хотя это определенно он. Им назначено?

Поскольку я остался стоять столбом, Вулф бросил на меня сердитый взгляд, явно считая, что одного сердитого взгляда будет вполне достаточно. Я прошел в прихожую и открыл дверь.

– Нам срочно нужно увидеть мистера Вулфа, – заявил Пол Уиппл. – Это мой сын Данбар.

– Он вас ждет, – сказал я, практически не покривив душой, и посторонился пропустить посетителей.

Еще день-два назад я был бы даже рад познакомиться с афроамериканцем, за которого собиралась выйти замуж Сьюзан Брук, хотя бы для того, чтобы его оценить. Вот я с ним и познакомился. Он был совсем как Шугар Рэй Робинсон после тяжелых десяти раундов, разве что чуть-чуть потемнее. День-два назад Данбар Уиппл наверняка показался бы мне красивым и жизнерадостным, однако сейчас он выглядел абсолютно сломленным человеком. Как и его отец. Когда я потянулся за его шляпой, Данбар разжал руки прежде, чем я успел ее взять, и шляпа упала на пол.

Я кивнул отцу на красное кожаное кресло и придвинул сыну одно из желтых. Данбар сел, Пол остался стоять, обратив на Вулфа затуманенный взор.

– Садитесь, мистер Уиппл, – сказал Вулф. – Вы очень подавлены. Вы хоть что-нибудь ели?

Это не было отвлекающим маневром. Вулф действительно верил, что первое средство от всех бед – хорошая еда.

– Что вы наделали?! Что вы наделали?! – набросился на Вулфа Данбар.

Уиппл укоризненно покачал головой:

– Успокойся, сынок. – Он огляделся и, увидев кресло, сел, затем посмотрел на Вулфа. – Вы наверняка знаете, что случилось.

– Я прочел газету, – кивнул Вулф. – Это кресло повидало на своем веку много людей, попавших в беду. Иногда я не могу дать совет или предоставить свои услуги, но я всегда могу предложить хорошую еду. И я сомневаюсь, что вы сегодня ели. Я прав?

– Мы пришли сюда не для того, чтобы есть! – выкрикнул Данбар. – Что вы наделали?

– Говорить буду я, сынок, – остановил сына Пол и, повернувшись к Вулфу, сказал: – Я понимаю, что вы имеете в виду. Я заставил его немного поесть по дороге сюда. Пришлось рассказать ему о том, что я обратился к вам с просьбой. И он хочет знать, что вы ответили. Вы ведь понимаете, что мой сын… э-э-э… слишком взвинчен. Как вы правильно выразились, он попал в беду. Хотя мне, конечно, тоже хотелось бы знать, что вы сделали. Думаю, вы понимаете.

– Да. Лично я ничего не сделал. – Вулф откинулся на спинку кресла, шумно втянул ноздрями воздух – места для него было, мягко сказать, более чем достаточно – и выдохнул через рот. – Арчи, расскажи им.

– Вы Арчи Гудвин! – выпалил Данбар.

– Верно. – Я перевел взгляд на Пола Уиппла. – Насколько откровенно вы рассказали сыну о том, с какой именно просьбой вы обратились к Ниро Вулфу?

– Совершенно откровенно.

– Хорошо. Лили Роуэн, моя старая знакомая, пригласила мисс Брук на ланч, на котором я тоже присутствовал. За ланчем мы обсуждали исключительно деятельность Комитета по защите гражданских прав. После ланча мисс Роуэн, отдав мисс Брук чек на тысячу долларов в фонд помощи КЗГП, попросила ее немного рассказать о себе. Мисс Роуэн вела себя очень деликатно. И задавала, собственно, самые общие вопросы. Мисс Брук упомянула, что работала в «Парфенон пресс» и в ООН. Я не нашел в этом рассказе ничего полезного для вас, а потому вчера вылетел в Чикаго, где взял напрокат машину и отправился в Расин, штат Висконсин. В Расине я пообщался с двоими, знавшими мисс Брук и ее семью: с редактором газеты и частным детективом. Из разговоров с ними я также не извлек абсолютно ничего полезного для вас. Вы хотели знать, есть ли на мисс Брук какой-нибудь компромат? Я вас правильно понял?

– Да.

– Я пришел к выводу, что в ее биографии нет никаких темных пятен, заслуживающих упоминания, и никогда не было. Я планировал на следующий день вернуться домой, но в семь утра мне позвонил мистер Вулф и рассказал о случившемся. Тогда я сразу же покинул отель и срочно вылетел в Нью-Йорк. Вопросы есть?

Данбар вскочил с кресла и, опустив плечи, посмотрел на меня сверху вниз. Ну вылитый Шугар Рэй, правда перед началом десятого раунда, а не в конце.

– Вранье! Вы явно что-то скрываете. Пока не знаю что, но непременно узнаю. Вам известно, кто ее убил. – Данбар развернулся к Вулфу. – И вам тоже, жирная обезьяна!

– Садитесь! – приказал Вулф.

Данбар, наклонившись вперед, положил сжатые в кулаки руки на письменный стол Вулфа.

– И вы мне все выложите, – процедил он сквозь зубы.

Вулф покачал головой:

– Мистер Уиппл, вы бредите. Уж не знаю, умеете ли вы владеть собой, но я вижу, какой вы сейчас. Вы осел. Мы с мистером Гудвином вообще ни сном ни духом не ведали ни о вас, ни о мисс Брук. Вы наверняка не думаете, будто ваш отец нанял меня организовать убийство мисс Брук. И вы навряд ли…

– Это не то…

– Не смейте перебивать, когда я говорю! И даже в вашем теперешнем состоянии вы вряд ли подозреваете нас с мистером Гудвином в том, что мы организовали ее убийство по собственной инициативе. Однако вы, возможно…

– Я не…

– Не смейте меня перебивать! По понятным причинам вы можете предположить, будто мистер Гудвин, контактируя с различными людьми, невольно сказал или сделал нечто такое, что привело к смерти мисс Брук. Более того, вы даже можете предположить, что он был в курсе этого. В таком случае, по-моему, вы должны сесть на место и спросить его, но вежливо. Мистер Гудвин – человек весьма упрямый, его так просто не запугать. По крайней мере, лично я еще много лет назад оставил любые попытки это сделать. Что касается меня, я вообще ничего не знаю. Самолет задержался, мистер Гудвин вернулся всего час назад, и мы ничего не успели обсудить.

Данбар попятился и, натолкнувшись на край сиденья своего кресла, сел. Затем опустил голову, закрыв лицо руками.

– Не переживай, сынок, – сказал Пол Уиппл.

Я откашлялся и произнес:

– За много лет я здорово навострился дословно передавать разговоры, включая выражение лиц и реакцию собеседников. В этом мне практически нет равных, за исключением, пожалуй, одного человека по имени Сол Пензер. Я не верю, будто мог сказать или сделать нечто такое, что повлекло бы за собой смерть Сьюзан Брук. Но если мистер Вулф мне прикажет, ведь я как-никак работаю на него, то с удовольствием представлю вам полный отчет. Что, полагаю, станет пустой тратой времени. А если, по-вашему, я что-то скрываю, это бред сивой кобылы.

У Пола Уиппла задрожали губы.

– Мистер Гудвин, надеюсь, вы правы. Господь свидетель. Если я виноват в… – Он не смог закончить фразы.

Данбар, подняв голову, повернулся лицом ко мне:

– Я прошу прощения.

– Это совершенно не обязательно. Проехали.

– Но может, вы все-таки расскажете, с кем встречались и что вам сказали. Позже. Я знаю, что сейчас не способен владеть собой, у меня не осталось этой способности. Я не сомкнул глаз и не хочу спать. Я отвечал на вопросы всю ночь и все утро. Они решили, что я убийца. Ей-богу, они решили, что это я убил Сьюзан!

– Но вы ведь не убивали? – кивнул я.

Данбар уставился на меня невидящими глазами:

– Боже мой, так вы тоже считаете, что я это сделал?!

– Я ничего не считаю. Я вас не знаю. Я вообще ничего не знаю.

– Зато я его знаю. – Пол Уиппл посмотрел на Вулфа. – Он захотел прийти сюда, потому что предположил… именно то, о чем и сказал. Я не знал, что и думать, но испугался. Смертельно испугался, что я во всем виноват. Но теперь понял, что, возможно, это не так. Надеюсь, что не так. И пришел к вам совсем по другой причине. Они собираются его арестовать. Они считают, что мой сын убил ее. Его хотят обвинить в убийстве. Нам нужна ваша помощь. – Вулф в ответ лишь поджал губы, и Уиппл продолжил: – Я пришел попросить вас о помощи тогда, когда в этом не было необходимости. Да, я совершил ошибку и горько сожалею. Тогда я думал, что мои действия оправданны, но оказался не прав. Мне ужасно не хотелось рассказывать сыну о том, что я сделал, и все же пришлось. Он должен был знать. А теперь я должен попросить вас о помощи. Именно сейчас было бы правильно напомнить вам о той вашей речи. «Если вы прикрываете его, потому что он черный, можно сказать многое. Вы этим только упрочиваете ту несправедливость, против которой сами по праву выступаете…»

– Довольно! – отрезал Вулф. – Сейчас это совершенно неуместно. И не имеет отношения к данной ситуации.

– Имеет, хотя и косвенное. Ведь вы уговорили меня помочь вам, взывая к приверженности существующим в обществе договоренностям. Я был невежественным, незрелым мальчиком, и вы меня обманули. Нет, я не жалуюсь, то был законный обман. Я не провожу аналогий, но вы столкнулись с проблемой и попросили моей помощи, а теперь проблема у меня, и я прошу вашей помощи. Моего сына собираются обвинить в убийстве.

Вулф прищурился:

– Они допрашивали его много часов, однако не задержали.

– За этим дело не станет. Когда они будут готовы.

– Тогда вашему сыну понадобится адвокат.

– Ему понадобится кто-то более умелый, чем простой адвокат. Судя по всему. Ему понадобитесь вы.

– Быть может, вы несколько преувеличиваете угрожающую вашему сыну опасность. – Вулф обратился к Данбару: – Мистер Уиппл, вы наконец взяли себя в руки?

– Нет, не совсем, – ответил Данбар.

– И все же я попытаюсь с вами пообщаться. Вы сказали, они считают вас убийцей. Это всего лишь ваша фантазия или у них есть какие-то основания?

– Они считают, что у них есть основания. Но это не так.

– Вы уходите от ответа. Попробую еще раз. Почему они считают, что у них есть основания?

– Потому что я там был. Потому что мы с ней были… друзьями. Потому что она была белой, а я черный. Потому что нашли дубинку, полицейскую дубинку, которой ее убили.

– Тогда вам придется уточнить. Начнем с дубинки. Она ваша?

– Она была у меня. Это дубинка, которой полицейский из Алабамы отделал двоих цветных парней. Я ее раздобыл… не важно как… и оставил у себя. Дубинка несколько месяцев лежала у меня на столе в офисе.

– А вчера дубинка лежала у вас на столе?

– Нет. Сьюзан… – Он осекся.

– Да?

Данбар посмотрел на отца и перевел взгляд на Вулфа:

– Сам не знаю, почему я остановился. Я ведь уже объяснял это полиции. Мне пришлось, так как все об этом знали. Мисс Брук арендовала и меблировала маленькую квартиру на Сто двадцать восьмой улице, и дубинка была там. Сьюзан отнесла дубинку туда.

– Когда?

– Около месяца назад.

– Полицейские нашли на ней ваши отпечатки?

– Не знаю. Хотя сомневаюсь. Думаю, отпечатки были стерты.

– С чего вы это взяли?

– Потому что полицейские конкретно не сказали, что нашли на дубинке мои отпечатки.

Справедливое замечание. Похоже, парень наконец взял себя в руки. Необходимость отвечать на вопросы как нельзя лучше этому способствует.

– Логично, – согласился Вулф. – Но довольно об орудии убийства. Что касается возможностей, то вы там были. Впрочем, остается открытым вопрос: чем вы занимались в тот день до того? Скажем, начиная с полудня. Полиция наверняка вас об этом подробно допросила. Можете рассказать мне вкратце. Я сейчас рассматриваю официальную точку зрения, что вы ее убили.

Данбар напрягся и чуть выпрямился:

– В полдень я работал за своим письменным столом в офисе. Без четверти час я встречался за ланчем в ресторане с двумя мужчинами. В офис я вернулся незадолго до трех дня. В четыре я отправился на совещание в офис мистера Хенчи, исполнительного директора. Совещание закончилось где-то после шести, и, когда я вернулся в свой кабинет, на столе меня ждала записка. Мы с мисс Брук договорились встретиться на квартире в восемь вечера, и в записке сообщалось, что она приедет туда не раньше девяти, а может, и позже. Что меня вполне устраивало, поскольку я должен был встретиться за обедом с одним из тех, кто присутствовал на совещании. Мы расстались с этим человеком в восемь двадцать пять у входа в метро на Сорок второй улице, и в результате я добрался до дома на Сто двадцать восьмой улице и вошел в квартиру в пять минут десятого.

– И обнаружили тело?

Вулф посмотрел на часы:

– Вас не затруднит рассказать, что вы тогда сделали?

– Нет. Она лежала на полу. Кругом была кровь, и я слегка измазал руки и рукав. Какое-то время, уж не знаю, как долго, я словно оцепенел. Дубинка валялась там же на кресле. Я к ней не прикасался. Вызывать врача не имело смысла. Я сел на кровать и попытался решить, что мне делать. Вы наверняка сочтете это неестественным. Она, мертвая, лежит на полу, а я беспокоюсь о своей шкуре. Быть может, это и впрямь неестественно, но я поступил именно так. Вам никогда не понять, потому что вы белый.

– Пф! Вы человек, и я тоже.

– Вы все так говорите. Слова, слова. Я понимал, что должен посмотреть правде в глаза или что-то… с этим сделать. Наверное, мне так и следовало поступить, однако у меня хватило здравого смысла осознать, что мне не удастся просто так отвертеться. Тогда я нашел в телефонном справочнике номер полицейского участка и позвонил. Времени было без двадцати десять. Я провел в квартире более получаса.

– То, что вы промедлили, было опрометчиво, но вполне объяснимо. Вы определенно попали в трудную ситуацию. Но обвинение в убийстве? И как они собираются найти мотив преступления?

– Вы это серьезно?! Чернокожий парень и белая девушка!

– Вздор! Нью-Йорк явно не страна Утопия, но и не южные штаты.

– Все верно. Окажись мы на американском Юге, я не сидел бы в красивой большой комнате и не рассказывал бы известному детективу об убийстве. Здесь, в Нью-Йорке, они более осторожны, выбирают нужный момент. Но что касается мотива… Если в деле замешан афроамериканец, в мотиве они точно не сомневаются. Он черномазый, он ошибка природы, у него с рождения имеются мотивы, которых не бывает у белых людей. Возможно, для вас это глупости, но не для остальных. Таково положение вещей.

– Для подонков наверняка. А еще для придурков и идиотов.

– Для всех. Хотя большинство из них об этом и не подозревают. Большинство из них никогда не скажут «ниггер», хотя это слово сидит у них в голове. Буквально у каждого. Задвинутое в дальние уголки памяти, оно похоронено, но не умерло. Некоторые из них даже не знают, что слово «ниггер» всегда с ними, и упорно это отрицают, однако оно там. Я понимал, что мне именно с этим придется иметь дело, когда прошлым вечером сидел на кровати и пытался решить, как лучше поступить.

– И вы приняли верное решение. Избавиться от тела, пусть даже весьма изобретательно, было бы роковой ошибкой. – Вулф покачал головой. – Что касается ваших комментариев относительно слова «ниггер», его особое значение для вас искажает ваше понимание. Рассмотрим слова, которые отнюдь не похоронены и которые вы используете. Так, вы сказали: «Жирная обезьяна». Могу ли я предполагать, что мужчина, похожий на обезьяну, или тот, которого считают жирным, или и то и другое вместе, не может услышать из ваших уст подобных эпитетов? Определенно нет. На подсознательном уровне разум, или душа, или дух – выбирайте любой термин на свой вкус – абсолютно каждого человека представляет собой нелепое сочетание выгребной ямы и сада. Одному лишь Богу известно, какие синонимы к слову «женщина» рождаются в моей голове. Я рад, что сам этого не знаю. – Вулф повернулся к Уипплу-старшему. – Мистер Уиппл, лучшую услугу, которую я могу оказать вам и вашему сыну, – это накормить вас. Скажем, омлетом с грибами и водяным крессом. Двадцать минут. Вы любите водяной кресс?

Уиппл растерянно заморгал слезящимися глазами:

– Значит, вы не собираетесь нам помогать?

– Тут я бессилен. Я не могу отразить удар. Он уже нанесен. Предположение, что вашего сына непременно обвинят в убийстве, возможно, весьма призрачно. Вы сейчас просто не в себе.

– Грибы и водяной кресс, говорите? Нет, благодарю покорно. – Криво усмехнувшись, Уиппл достал из внутреннего кармана пиджака чековую книжку. – Сколько я должен?

– Ничего. Ведь я вам обязан.

– За поездку мистера Гудвина. В Расин.

– Вы его на это не уполномочивали. Это я отправил туда мистера Гудвина. – Вулф отодвинул кресло и встал. – А теперь прошу меня извинить. Дела не ждут. Я жалею, что взялся за эту работу. Очень легкомысленно с моей стороны. И я вам очень сочувствую. – Вулф направился к двери.

Он явно финтил. На часах было 15:47, а вечерняя сессия в оранжерее проходила строго по расписанию: с четырех до шести вечера.

Глава 5

Прошло пятьдесят часов.

Как и все остальные люди, я пользуюсь разными источниками информации о происходящем: это газеты, журналы, радио, телевидение, таксисты, случайные разговоры то тут, то там, друзья и враги. Но у меня есть два особых источника информации: Лон Коэн, доверенный помощник издателя «Газетт», и женщина, находящаяся в близких, хотя отнюдь не в семейных, отношениях с одним высокоуважаемым гражданином, которому я однажды оказал большую услугу. Однако новости об аресте Данбара Уиппла я узнал лично от инспектора Кремера из отдела по расследованию убийств, которого, строго говоря, не могу назвать врагом, хотя и к числу друзей тоже причислить не могу.

В течение двух дней я не только читал газеты, но и пару раз звонил Лону Коэну узнать, нет ли чего-нибудь новенького об убийстве Сьюзан Брук, о чем не писали в газетах. Ничего новенького не было, если не считать того, что Кеннет, брат Сьюзан, начистил клюв помощнику окружного прокурора или что слухи о беременности Сьюзан Брук, которые пытались замять, не подтвердились. Она не была беременна. Ну и конечно, в газетах напечатали кучу подробностей: что в ее сумочке, лежавшей на столе в квартире, было более ста долларов; что на платье осталась дорогая золотая булавка, а на пальце – кольцо с большим изумрудом (я видел это кольцо); что незадолго до восьми вечера она купила бутылку вина в винном магазине и еще кое-что в магазине деликатесов; что ее мать крайне подавлена и недоступна для журналистов; что все в КЗГП подверглись допросу или еще допрашиваются и так далее и тому подобное. В «Ньюс» напечатали фотографию Сьюзан Брук в бикини на пляже в Пуэрто-Рико, но зато в «Газетт» появилась фотография Данбара Уиппла. Красивого и жизнерадостного.

Меня не слишком удивило, когда в четверг в 18:03 к нам явился инспектор Кремер. Я ожидал его, или сержанта Пэрли Стеббинса, или по крайней мере звонка от них уже с полудня среды, когда мне позвонила мисс Лили Роуэн рассказать, что ей нанес визит представитель закона. Они, естественно, проводили рутинную проверку последних контактов Сьюзан Брук, и кто-то из КЗГП, естественно, рассказал о ланче с мисс Роуэн и о сделанном той крупном пожертвовании, и полицейские, естественно, навестили мисс Роуэн, а та, естественно, рассказала посетителю обо мне, поскольку иначе это сделал бы кто-нибудь другой, например консьерж. Итак, мы ждали гостей, а когда позвонили в дверь, я, увидев на крыльце грузную фигуру, красное круглое лицо и потертую фетровую шляпу, открыл дверь и раздраженно сказал:

– А я смотрю, вы не очень-то торопились. Мы ждем вас уже несколько дней.

Инспектор заговорил со мной прямо в прихожей. Иногда он этого не делает и прямиком топает в кабинет. Однако на сей раз он со мной заговорил и даже поблагодарил, когда я взял у него пальто и шляпу, а это свидетельствовало о том, что он пришел не требовать, а просить. Войдя в кабинет, Кремер, естественно, не подал руки Вулфу, зная, что тот терпеть не может рукопожатий, но, прежде чем опустить свой зад в красное кожаное кресло, пробормотал вежливое приветствие и даже попытался завести светский разговор, спросив: