Терракотовые сестры

Глава первая

– Я устал, – Кайно потер глаза, – притупились все чувства. Столько лет борьбы, хочется уже и результата. И покоя. – Солнце слепило, отражаясь от выбеленных плит внутреннего дворика. Фонтан в центре умиротворяюще журчал. Но приторно пахло жасмином. Откуда его только несет? Ведь терпеть не могу этот тошнотворно-сладкий запах…

– Обещаю, что сегодняшний бой будет последним, – голос Кали звучал по-прежнему чарующе, хотя много лет Кайно слышал его только в мыслях. Еще не одна сотня человек слышала этот голос, и потому волноваться не стоило: в голове не шизофрения, а магия. Восемь стрел Хаоса на теле – надежное обеспечение связи с повелительницей. – Я сама устала, но если получится, то завтра на рассвете я буду в твоих объятия во плоти. Как в первый раз. А чуть позже – нам с тобой вообще не нужно будет плоти, любимый. Истинная свобода, бессмертие Хаоса! – Вместо Кали другая женщина присела рядом на низкий, заваленный узорчатыми подушками диван. Сама раскурила кальян, вдохнула ароматный дым первой и молча протянула мундштук мужчине. – Попробуй, это новый сорт, – Кали шептала, словно была здесь лично, а молчаливая гурия улыбнулась белозубой улыбкой, невероятно яркой на фоне ее черной кожи, так, что никто не смог бы отказать. Её силуэт на фоне марокканских занавесей показался знакомым. Мужчина сделал глубокую затяжку. И чуть не задохнулся: вот откуда невыносимо несло треклятым жасмином! Но зелье Кали действовало мгновенно, с первого вдоха.

– Сэндей прилагается бонусом к новому сорту, делай с ней что хочешь. Или расслабься, она сама всё сделает. Освежит твои чувства, – прозвучало в голове. Как по команде, а может так оно и было, женщина чуть подалась вперед и под вышитой прозрачной галабеей зазывно колыхнулись зрелые прелести. Еще мгновение и Кайно ощутил как прохладная рука лежит у него на затылке. Потом женщина отдернула руку и сквозь истому и туман сознания, вызванный зельем, он осознал, что ласкают его уже совсем в другом месте. Да, было бы хорошо, как обычно. Если бы не этот приторный запах жасмина, который душил, душил, душил…

– Всё, что захочу? – вслух спросил Кайно.

Сэндей молча кивнула, «Да!», ответила Кали. И Кайно сомкнул пальцы на горле женщины и держал, пока она не перестала биться.

– Истинное бессмертие, без плоти, без ограничений, – дурман прошел. Злость и досада охватили Кайно. – Почему она не кричала? – вопрос был к Кали.

«Ты вырвал ей язык еще раньше, – был ответ. – Это ее добровольная жертва богине Познания. Мне то есть. Не помнишь?»

– Нет, – отрезал Кайно. И поднялся с дивана. Перешагнул через тело. Расшвыривал подушки и переворачивал узорчатую мебель, обрывал в ярости дорогие занавески и вышвыривал вазы вглубь двора. Наконец нашел то, что искал: дешевенький мобильник и сделал звонок:

– Абдулла, собирай друзей, мы поедем в гости к моей матери, отпразднуем день рождения, – хриплый смех на другом конце еще больше разозлил Кайно. И выругав Абдуллу самыми заковыристыми арабскими ругательствами (операторы мобильной связи обожают так много говорящих клиентов!) он добавил: – Моя мать всегда ждет сына и всегда готова встретить его друзей. Возьмите самые дорогие подарки! Едем к ней в последний раз!

Мужчину уже совсем не волновало, что на террасе лежит бездыханный труп, а на роскошной вилле – бедлам. Подойдя к резному позолоченному шкафчику, Кайно достал оттуда старинный сине-черный кривой меч со светящимся клеймом на рукояти. Маленький ручной гранатомет решил не брать. Последнее, что он сделал, уходя, так это разбил кальян о стену. Ему хотелось пожара.

Как только стихли нетвердые шаги, а по террасе поползли струйки дыма от рассыпанных углей, тело под вышитой кисеей дернулось. Судороги пошли по всем конечностям, согнулись все суставы разом и резким движением труп перевернулся на живот, затем встал и пошел походкой куклы-марионетки.

Голова на сломанной шее дергалась в такт каждому движению, одна сережка потерялась, а вторая задралась наверх и неуместно посверкивала. Нежить с перекошенным от удушья лицом наощупь передвигалась в сгущающемся дыму. Невидящие глаза бесцельно блуждали по комнате – тело явно подчинялось чьим-то командам извне. Восемь стрел Хаоса зеленым огнем сияли на предплечье убитой.

Тело натыкалось на мебель, но явно знало, куда идти. Целью был маленький тайник в углу задымленной комнаты. Огонь уже расползался по коврам, силясь лизнуть шторы. Умертвие добралось таки до нужного места и скрюченными пальцами выцарапало из стены нужный камень. Сорвав ногти и оцарапав кожу, труп запустил руку в узкий открывшийся лаз. Браслеты на руке впились в плоть, кость хрустнула в нескольких местах, но вместе с жизнью из тела уходит и боль. Зажав в искореженной руке свою добычу, мертвая марионетка двинулась к фонтану. Пожар всё разрастался, и занавески уже пылали, позволяя огню взбираться выше, на крышу. С треском кусок раскаленного пластика из проводки отлетел в сторону кадавра. Волосы на ней вспыхнули мгновенно, ткань галабеи задымилась и потекла, обнажая начавшую обгорать кожу, но тело не прервало движения и не выпустило ношу.

Уже пылая, оно добралось до фонтана, рухнуло в воду, придавив собой маленькую, размером две ладони самодельную куклу: приклеенные курчавые волосы, явно настоящие, смуглая кожа, черные глаза и одежда нежно-зеленого цвета. Хозяин виллы, Кайно собственной персоной.

Приехавшие на пепелище пожарные обнаружили помимо прочего в маленьком дворовом фонтане почему-то с соленой водой обгоревший труп темнокожей женщины, но решили ничего не трогать до приезда полиции. Та к месту несчастного случая не спешила. Кукла от воды размокла и разломилась на несколько частей…

Кали билась в своем саркофаге, спеленатая магией, как мумия бинтами. Ей всё труднее удавались сеансы управления телами. Сил, и без того таящих с каждым годом, уходило на каждую манипуляцию всё больше. Отвратительная дрожь терзала тело после каждой такой процедуры, а времени, чтоб восстанавливаться нужно всё больше с каждым разом. Свежее жертвоприношение помогло бы или лучше глоток из источника силы, который охраняет старая карга у мертвого моря. Сама не пьет и других не пускает, ведьма! Загубила столько амулетов за две тысячи лет, что хватило бы до пришествия Хаоса, и сидит там на своем могильнике магии, костями трясет!

Дрожь потихоньку отпускала, усилием воли Кали усмиряла ее – не хватало только еще тратить силы на злость! В конце концов мир Терры – это мир людей, а не мир магии. Почти все силы Упорядоченного здесь – пшик, не работают, а местные – слабые. Когда Кали это поняла, то сделала ставку на телепатию и интриги и не ошиблась. Даже из тюрьмы-саркофага она смогла управлять обращенными людьми. А где все те любители амулетов из сил и материй?! Где Локи, Схарм, Шахряр и другие?! После второй катастрофы их даже не слышно в этом закрытом мире. «А я жива, – уговаривала себя Кали, – жива и найду как выбраться! Некому мне помешать!» Богам Равновесия на Терру хода нет, Столпам Третьей Силы до нее нет дела, а со старухой и ее орденом до сих пор успешно справлялся любимый боевой голем – Кайно Казифи.

Больше двух тысяч лет он исправно работал, нужно было лишь вовремя подкармливать его свежей кровью, плотью и зельями. Но сейчас он выработал свой резерв прочности: устал. Пора его сменить. И выполнить свое обещание – как бы ни закончился бой сына с матерью сегодня, для Кайно он точно станет последним. Не зря же Кали столько сил потратила, чтоб руками жертвы утопить куклу вуду. «Пусть человечишко делает свою работу, а результат я использую по ситуации», – Кали сосредоточилась на мысленном наблюдении за Казифи. Хорошо хоть телепатия на этой треклятой Терре работала даже лучше, чем вовне, без переговорных залов и эритовых обручей…

Глава вторая

…Группа богатых иностранных любителей экстремальной экзотики подобралась что надо. В меру выносливые, в меру глупые обитатели офисов, заработав денег на производстве того, чего нельзя уронить на ногу, решили потратить их в поисках того, чего нет. Им хотелось «экзотерических чудес» Тибета. Да-да, так она тетка из группы и сказала: «Экзотерических чудес! Скрытных мест древней буддисткой силы! И чтоб не хаваное еще!»

Последнюю фразу Мэй поняла с трудом, ее английский был не настолько хорошо в слэнговых оборотах. Но основная мысль вырисовалась ясно: эксклюзивных впечатлений. Чтоб неизвестности побольше, и чтоб не как у всех! Мэй любила работать с таким контингентом. Нравилось придумывать истории для них, перемежая правду и вымысел, настоящее и ожидаемое, и вообще у нее была врожденная склонность делать то, что принято называть «шоу». Потому они с дедушкой Ло по стандартной программе для вида поорали друг на друга на местном диалекте, дедушка гневно повращал глазами и подергал себя за седую бороду, поразмахивал руками на суетно отвешивающую поклоны Мэй и вышел, хлопнув дверью. Свои сто юаней отработал.

Мэй с печальным лицом подошла к ожидающей пестрой группе.

– Учитель Ло разгневан вашим желанием и говорит, что вы одержимы гордыней. Идите, как и положено людям, к Ямдрок Цо и обойдите его кругом, чтоб получить благословение, оставьте там свои желания и не думайте, что можно купить чудо, спрятанное от посторонних, всего за пятьсот юаней.

Затем Мэй отвесила церемонный поклон:

– Я прошу прощения за речи учителя. И готова вернуть деньги, которые вы дали задатком.

Большинство туристов разочарованно загудело и потянулось за деньгами. Но пятеро остались, совещаясь между собой. И Мэй внутренне заулыбалась: «План сработал. Наживка проглочена». Теперь нужно правильно сыграть. И женщина, поклонившись еще раз, развернулась, чтоб уйти. Обычно она успевала сделать не больше десятка шагов, как ее окликали. Конечно, Китай многолюден и все его жители европейцам на одно лицо, нельзя потерять из виду будущую проводницу! В этот раз ее даже за рукав бесцеремонно схватили. Та самая любительница «экзотерических чудес».

– Мэй, а если мы удвоим цену?

– Нет, не меньше чем в пять раз… И то я сильно рискую, учитель Ло меня проклянет и сдаст китайской полиции. Лучше езжайте по новой дороге к Ямдрок Цо, – и Мэй снова попыталась уйти.

Стандартная фраза, стандартное предложение, стандартная цена, стандартный отказ… В конце концов, после беготни и совещаний с другими желающими обе стороны сошлись на тройной цене с носа. Обе стороны при этом считали, что отлично наварились. Права была, конечно, Мэй. Она же велела приготовиться к походу серьезно и тайно, сводила пятерых алчущих в маленький храм в одном из далеких кварталов Шанхая, в одной ей известных лавочках велела закупать амуницию и амулеты. И помогла соседям по дому, в котором снимала жилье сама: заставила своих подопечных приобрести по шелковому отрезу в их лавке, мол, понадобится в священном месте. А себе выторговала красное кимоно, как в китайских фильмах о феях и героях: давно такое хотела.

Аккуратно сложила его в походный рюкзак, рядом с шерстяным свитером и горными ботинками.

– Никак без него не обойтись, я смогу только в такой одежде умилостивить духов, – шепнула она любопытной «экзотерической» туристке. И сделала страшно-таинственное лицо. – Держите свой шелк наготове! – Та закивала с видом заговорщицы.

В общем, всё шло, как обычно, по отработанной со времен голодной юности схеме. За каждого приведенного покупателя Мэй получала по таксе, с каждой сделанной покупки – процент, и всё, что останется после «аттракциона» с туристами, за вычетом мзды местным и милиции, ее чистая прибыль. Выходило неплохо для четвертого ребенка в семье. К своим сорока годам Мэй скопила достаточно, чтоб вернуться к своим родным в деревню и жить там с шиком по местным меркам. Утереть нос тем, кто прямо говорил ей, что удел бастарда – хижина у края рисового поля. Но вообще ей нравилось водить туристов по горам. Шагая по горным тропам и суровым межгорным долинам, Мэй наслаждалась общением с вечностью и временами верила, что вся та фантасмагория про серьги богинь, цепь перерождений, драконов, демонов, героев и святых, которую она придумывала для туристов, могла оказаться правдой. И чем невероятнее или абсурднее, глупее, смешнее выдумывала Мэй истории и ритуалы, тем охотнее в них верили и участвовали ее клиенты.

Вот и сейчас она объявила мерзнущим и голодным иностранцам, что нынешний ночной привал – последний. Завтра они будут на месте, а потому надо достать заранее купленный шелк, соорудить из него каждому по знамени и написать там имя Будды три, шесть или девять раз – кто сколько языков знает.

– А когда будем спускаться к волшебному озеру, под крупные камни нужно класть что-то дорогое для вас, – вещала она. Туристы внимали с горящими глазами, – можно, конечно, просто монетки, но это – в крайнем случае!

Члены экспедиции бросились исполнять требования. Чудеса изобретательности проявили, надо сказать! В горах, где полно камней для ритуальных пирамид, с деревом – напряженная ситуация. Потому древко для знамени алчущие экзотерики делали из чего могли найти.

– Путь к знаниям тернист и благословения не даются просто, – вещала Мэй, – лишь избранные, чей разум открыт и гибок, достигнут искомого. Пусть не смущают вас условности – будьте настойчивы, – И наблюдала, как туристы, чертыхаясь потихоньку, мастерили свои знамена жадности. Разумеется, кто-то обязательно ударял себя по пальцу камнем или протыкал ногу лыжной палкой или резался перочинным ножиком, зажатым в кривых замерших пальцах … В этот раз увечилась всё та же грамотейка-экзотеричка. Подвернула ногу, свалившись, когда, сидя на корточках, карябала «Будда» карандашом для подводки глаз. Помаду и тональный крем она уже использовала в первых двух абзацах. И вот сейчас она сидела и мычала от боли. Слезы наворачивались: все четверо оставшихся здоровыми кудахтали вокруг, не зная, что делать.

– Аааа, как же я пойду?! Мммм, что же делать?! Уууу, надо вызвать врача!!! Оооо, я же почти дошла, – причитала больная.

Мэй и такое видела много раз. Сейчас она просто подошла к завывавшей, посмотрела ей в глаза и сложила руки лодочкой, как для молитвы. Затем женщина положил руки на больную ногу пострадавшей. Та затихла.

– Ошшшш, – произнесла женщина.

– Надо доктора, надо позвонить, надо что-то делать, – дышали ей в спину остальные из группы. Она остановила советчиков жестом.

– Омммм, – пропела и резко дернула тетку за ногу. Та взвизгнула и затихла, удивленная.

– Осссс, – спокойно сказали ей в лицо Мэй. Встала и прошла на своё место, к запасам продовольствия. – И вытрите слезы, а то обморозите кожу. Ее лечить придется дольше.

– Как ты, дорогая? – уже спрашивали экзотеричку, а та хлопала еще мокрыми глазами в изумлении: нога не болела совсем. Авторитет проводницы Мэй достиг высот Тибета. А ей это ничего не стоило: усмирять боль получалось само собой, с детства. И перевязанные ею раны заживали легче и быстрее. Со временем и такое своё умение Мэй научилась эффектно подавать. Так она и смогла выжить и выбраться из призрачной хижины у края рисового поля. «Мэй могла бы стать врачом, не будь она четвертым ребенком», – говорили её умершей уже матери. За те сорок лет, что Мэй прожила на свете, она слышала такое сотни раз. И тысячи раз хотела, чтоб этого не говорили.

Она уже решила, что на сегодня представления для туристов закончились и можно просто отдохнуть, как еще один пробил палец и уже сам подошел к Мэй. «Заговори боль!» – потребовал высокий мужчина. Мэй улыбнулась и взяла его за руку. Держать крепкую холеную мужскую ладонь было приятно. Такую большую и сильную, какая должна была бы быть у отца. Его она никогда не видела, но хотела бы, чтоб он имел именно такие руки. Можно даже без шрама на тыльной стороне запястья, выглядывающего из рукава туриста. Не рассмотришь толком, что там. Да и не важно.

– Шамбала, – сказала Мэй и подула на руку. Мужчина удовлетворенно хмыкнул и отошел. Боль прошла, кровь остановилась. Все они такие, эти мужчины: уходят, получив то, что хотели.

Говорят, что человек предчувствует, приближение важных перемен. Мэй не чувствовала. Спала крепко, спокойно, как всегда спала в горах на этом маршруте. Что могло произойти?! Туристы обработаны морально, ждут встречи с чудесным таинственным озером, материально – тоже: монетки под камнями – откат местным аборигенам во главе с народным милиционером Су Лей. Всё, как договаривались, много лет уже.

И вот, когда холодная ночь в горах миновала, а солнечные лучи осветили сияющие вершины гор вечного Тибета (так высокопарно думала Мэй, чтоб настроиться на будущую роль), пришло время выступать в последний переход к месту древней силы. Мэй надела сегодня два комплекта термобелья – здоровье не купишь, а шоу должно продолжаться.

Звонкий удар в бронзовый молитвенный колокольчик разбудил страждущих истины. На кристально чистый утренний воздух они выползали из своих палаток помятые и явно не выспавшиеся. Но на фоне искрящихся снежных вершин и бурых скал, среди раскиданных в небрежности походных вещей и косоватых палаток незавтракавших путешественников ожидала прекрасная женщина в красном шелковом наряде. Ветер трепал края ее одежд и волосы. Она словно сошла с небес, как заря, или как фея из кино. Сон с туристов сдуло моментально, разумеется.

– Торопитесь, путники, у нас есть полчаса на сборы, ибо к полудню мы должны быть на месте, – сказала фея Мэй с улыбкой вечно загадочного Востока (многолетние тренировки перед зеркалом). – Поднимайте свои знамена и следуйте за мной. Да будут духи милостивы к нам. А вы соблюдайте тишину и не пыхтите сильно.

И с этими словами Мэй удалилась к краю лагеря, сложив руки на груди, как на буддистских иконах. Отвернувшись от всех, она поскорее сунула озябшие пальцы в рукава, чтоб не отмерзли.

Туристы собрались меньше чем за полчаса. И еще около получаса процессия поднималась в гору. Наверняка это было живописно: прекрасная женщина-фея в развивающихся красных шелках шла впереди навьюченных тюками как мулы человек в пуховиках. Каждый, к тому же, еще и корявенькое знамя приторочил к своей поклаже.

Тропа между камней хоть и изгибалась, как змея, но шли бодро. Мэй не хотела портить свой новый наряд, потому не гоняла туристов по кручам. Полчаса петляния по склону вверх и проводница замерла. Остановились и путники.

– Мы пришли, – заявила она. – Поднимите знамена выше и приготовьте ваши дары духам перехода! Мы вступаем на берега тайного озера.

Для пущей важности Мэй встала с подветренной стороны и шелк широких рукавов теперь трепетал в сторону туристов, как крылья в ожидании полета.

– Я могла бы привести вас по хорошей дороге к одному из четырех священных соленых озер Тибета. Вы могли бы привязать свои флажки с желаниями к гирляндам из тысяч таких же. Вы могли бы пойти со мной к монастырю, где мужское и женское исчезает и где ламой была женщина. Я могла бы привести вас к небесному озеру, где можно увидеть себя в цепи перерождений: прошлых и будущих, как делали сотни до вас. Но вы выбрали лучший путь, путь избранных. Он не открывается всем и только один раз в двенадцать лет происходит чудо, к котором вы прикоснетесь сегодня!

Речь явно удалась: ни одного скучающего или циничного взгляда. Мэй продолжала, вдохновленная:

– Ни наука, в которую так верят люди Запада, ни магия, в которой сведущи люди Востока, не могут объяснить того, к чему вы прикоснетесь сегодня. Как Инь и Янь всегда вместе, борются и проникают друг в друга, так и в чудесном озере есть соленая и сладкая вода. Каждый цикл китайского гороскопа озеро возрождает себя, меняя воду из соли в сладость, из сладости в соль. Сегодня такой день и только вам пятерым предстоит окунуться в воды озера Друтсо и благодать сойдет на вас, а тела излечатся от любой хвори на двенадцать лет. Тление не коснется ничего из того, что сегодня окажется в водах озера, будь то кусок ткани или тело человека. Поднимите знамена, приготовьте дары! Я, принцесса Мэй из династии Кай, веду вас в свои заповедные владения.

И Мэй пошла вперед. Все двинулись за ней. Мэй перешагнула вершину и стала спускаться вниз, а глазам изумленных туристов предстало почти круглое голубое озеро с белесыми, словно седыми, но такими же круглыми островами.

– Озеро Друтсо, я читал о нем в интернете! – услышала женщина за спиной. – Ты – шарлатанка! Здесь нет никакой силы, оно даже священным у буддистов не считается!

И в спину Мэй ударил камень.

– Обманщица! Тянула из нас деньги всю дорогу! Да я тебя лично утоплю в этом твоем дурацком озере! – взвизгнула одна из женщин, и второй камень упал у ног проводницы – не попал в цель. «Принцесса» мысленно приготовилась к граду камней, сжалась и помчалась вниз, к озеру, едва не путаясь в развивающихся полах одежд. Такого поворота событий она, разумеется, не ожидала. Однако на берегу ей могло повезти больше, чем здесь. Перспектива быть забитой камнями радовала меньше, чем потеря части вырученных денег.

А разозленные уставшие обманутые туристы побросали свои дурацкие знамена и гнались за Мэй с визгом и руганью. Трое крупных брюзжащих мужчин и две женщины: коститстая и жирная, оказываются вдруг удивительно проворными, если их разозлить и предварительно неделю водить по горам, навьюченными как мулы. Без поклажи они не мулы, а арабские скакуны просто! Маленькая худосочная Мэй, пусть и была в хорошей форме, но уже молодой ланью по горам скакать не могла, сказки всё это про долгожителей Китая! Расстояние между ней и преследователями сокращалось быстрее, чем она хотела бы. Мешало кимоно и волосы лезли в глаза, то и дело Мэй рисковала оступиться и свалиться прямо под ноги разозленным туристам. Она уже спиной чувствовала, что ее вот-вот схватят за распущенные волосы и поволокут по острым камням или будут бить ногами, как в детстве.

– Нет, стойте, – закричала «принцесса», как только очутилась на более ровной поверхности. Маленькие ноги Мэй тонули почти по щиколотку в рыхлом гравии, смешанном с солью, убегать стало еще тяжелее. – Вам еще понадобиться моя помощь!

Но, как обычно, слова до разгневанных людей доходили не сразу: Мэй продолжала движение, на всякий случай. И первый догнавший ее, точнее, догнавшая ухватила женщину за волосы и дернула вниз, начала таскать, вырывая целые пряди. Мэй зашипела от боли, но двинуться дальше не смогла. Пришлось взывать к разуму и милосердию коленопреклоненной.