Мигранты. Сетевики

корню:

– Вот видите, господа, сейчас по своей недостаточной жизненной ориентированности ушли отсюда, много, между прочим, потеряв, женщины. Ушли, скорее всего, потому, что в отличие от многих здесь присутствующих они вряд ли всерьёз хотят улучшить свою жизнь. Их смиренно устраивает малое. А если в глубине души и не совсем устраивает, то для достижения чего-то большего у них просто не хватает воли, нет достаточно мотивированного стремления. Это люди явно примитивного труда, привыкшие перебиваться с копейки на копейку. Естественно, им проще найти какую-то непритязательную работёнку и в Москве. При стабильном, но всё же, по большому счёту, унизительном заработке. Хотя мизерная по московским меркам зарплата в их мало чего хорошего видевших глазах может выглядеть и неплохо. По сравнению-то с колхозной… Жаль их, от души жаль. Преодолеть неблизкий и недешёвый путь из глубинки в столицу… а ради чего? Ну, пойдут они на рынок, ну – в уборщицы, в коммуналку тротуары мести за гроши. И что? А вот побыли бы здесь сейчас до конца – убедились бы, что у нас даже расклейщик листовок, если не лодырь и не дурак, имеет больше, чем их председатель колхоза, или как они там теперь называются – генеральный директор или даже президент ОАО, ЗАО, ООО4 «Агрофирма такая-то»… ну, неважно. Каким образом имеет? Вот

об этом-то речь – впереди. А пока что, Оленька, продолжайте!

Экзальтированная обладательница сногсшибательных внешних данных и не менее сногсшибательного жизненного опыта, на несколько минут не без труда, исключительно из уважения к незапланированно заговорившему из-за ушедших тёток Дроботову прервавшись, тут же с ничуть не убавившимся вдохновением продолжила своё блистательное выступление:

– Я заакцентировалась, кажется, на словах «Слава Тебе, Господи!» и готова повторять эти слова бесконечно. Слава Тебе, Господи, что подарил Ты мне встречу и знакомство с такими замечательными людьми, как доктор Дроботов и его коллеги! Эти люди вернули меня и мою семью к жизни. Причём, по двум важнейшим моментам.

Во-первых: я теперь здорова! Чудодейственные препараты и методики, возрождённые великим китайским наследным доктором Ли благодаря расшифрованным им манускриптам пятитысячелетней давности сделали своё доброе дело. О них вам подробнее и интереснее расскажут более опытные и квалифицированные специалисты, а я скажу только, что в нашей стране идеи доктора Ли успешно распространяет тот самый салон восточной медицины, в помещении которого мы с вами сейчас находимся, и плодотворно трудится на одном из главных руководящих постов которого вот этот необычайно талантливый, благородный, обаятельный, да и просто бесподобный человек – Антон Дроботов. Если бы вы только знали, сколько людей уже исцелено здесь от неизлечимых вроде бы болезней! А сколько просто похорошело и омолодилось, навсегда сбросив лишний вес!

Ну, а во-вторых… я теперь богата! Пройдя лично через страшную болезнь и чудесное исцеление, я с чистой совестью и знанием дела широко пропагандирую истины, постигнутые мною здесь, в этом салоне. И зарабатываю при этом та-а-кие деньги…

А мой муж, сидящий вот тут в первом ряду в шикарном смокинге с золотистым отливом? Разве можно узнать в этом холёном, солидном джентльмене человека, всего год назад спивавшегося из-за семейных несчастий и неурядиц! А ведь, не так уж и много надо было для того, чтобы такие радикальные изменения наступили: всего-навсего знакомство с этим уникальным во всех смыслах поистине Домом красоты и здоровья…

Да, о деньгах… мы с мужем сегодня действительно богаты. С удовольствием поделюсь очередной семейной радостью: сразу после этой презентации мы идём в автосалон покупать новую машину. И, не какую попадя, а самый настоящий «Мерседес»!

В этой связи поясню, что приобретение такой дорогущей «игрушки» реально и для любого из вас в самом недалёком будущем. Стоит только сильно захотеть этого, и вникнуть получше в суть дела. Ведь доктор Ли, кроме непревзойдённых познаний в древнекитайской медицине, обладает ещё и выдающимся талантом маркетолога. И маркетолог он, доложу я вам, поистине мирового уровня. Его бизнес-план и маркетинговые программы не имеют себе равных. Так что, заключив с нашей фирмой контракт всего лишь за сорок скромных долларов, любой из вас, благодаря этим программам, делая благое дело, помогая людям становиться здоровее и моложе, имеет прекрасную возможность повседневного и неуклонного повышения своего благосостояния невероятными по сравнению с любым другим бизнесом темпами. Сама бы не поверила, если б лично не убедилась в этом.

А теперь спасибо за внимание, и разрешите мне вернуть эстафету организатору этой презентации, удивительнейшему целителю тел и душ человеческих, почётному члену международной академии восточной медицины, магистру биоэнергетических наук, доктору Дроботову Антону Романовичу. Поаплодируем, господа! А я, с вашего позволения, пообщаюсь со своим горячо любимым мужем на тему предстоящей приятной покупки. «Мерседес» – это всё-таки классно!

Ш

Антон, доброжелательно оглядывая зал, с благосклонным достоинством пережидал где-то хлипкие, но в некоторых точках зала, особенно от первого

ряда, и бурные продолжительные, как в лучших традициях партийных съездов советских времён, аплодисменты. Будучи уже не только опытным практически, но и неплохо подготовленным теоретически оратором, специально изучавшим для пользы дела методику подготовки к устным выступлениям аж самого Ленина, он с быстротой высокоточного электронного прицельного прибора высматривал в массе присутствующих одно-два неглупых лица, за которые надо бы зацепиться во время своей предстоящей речи взглядом и на которых лучше всего сосредоточить силу своего слова. Встреча взглядами с такими лицами даёт ощущение живого разговора, активного диалога с аудиторией.

И – нашёл, как ему показалось, удачнее некуда. В дальнем углу зала, в заднем ряду, с неподдельным интересом наблюдая за происходящим, сидели и время от времени перебрасывались репликами трое, по всей видимости только что познакомившихся друг с другом, мужчин. Были они примерно одного возраста – чуть за сорок, от силы сорок пять. Как минимум – с высшим образованием, а, судя по видному и невооружённым глазом бесспорно их более высокому, чем у большинства окружающих, интеллекту, такой же безусловной интеллигентности в манерах, особенно у двоих с лёгкой проседью шатенов (третий был более жёсткий во взгляде и менее раскованный в движениях плечистый жгучий брюнет), и вполне возможно – с учёными степенями. А что? Перестройка с её капитализацией не только экономики, а и науки-техники своё дело сделала – из тёплых уютных кабинетов, институтско-университетских аудиторий и научно-исследовательских, конструкторских бюро и лабораторий выброшено на улицу столько кандидатов и даже докторов наук! Ведь, встретился же Антону на днях совершенно случайно один его знакомый ещё по прошлой, доперестроечной жизни – профессор, в своё время участвовавший в уникальных военно-технических разработках в авиакосмической отрасли, а ныне скромно торгующий мужскими носками и прочим дешёвым тряпьём в подземном пешеходном переходе. Да чего далеко ходить? Сам-то ты, Дроботов, откуда? Без пяти минут выпускник военной академии, чуть-чуть не дотянувший до майора капитан ракетных войск стратегического назначения, командовавший когда-то, и неплохо командовавший, между прочим, секретнейшими боевыми расчётами и подразделениями, содержавшими в безупречной боеготовности тот самый щит Родины, на который, по большому счёту, только и осталось теперь уповать раздербаненной до дальше некуда сильнейшей когда-то в мире армии. Вчера боевой офицер, а сегодня рядящийся в тогу экстра-целителя фальш-академик, шарлатан одним словом. В денежном отношении, правда, куда более успешный, чем тот профессор-носочник, но по сути такой же теперь никто, и звать тебя никак.

Кстати, профессора этого не мешало бы как-нибудь зазвать в гости. Нет, не на подобную происходящей в настоящий момент презентацию, такой приём был бы не очень уместным в отношении личности академического уровня. А – по-свойски, в гости к себе домой, пусть и на съёмную пока, но приличную квартиру. Или – в ресторан. Пообщаться, поговорить по душам «за рюмкой чая», рассказать немного о себе, порасспросить о его нынешнем житье-бытье. Вскользь, как бы между прочим, сравнить его и свои доходы на сегодняшний день. Постараться потоньше обыграть то немаловажное обстоятельство, что бизнес Дроботова, при всей его высокой доходности, не менее честен и порядочен, нежели уличная торговля дешёвыми носками. А там уже само собой, логично и естественно приглашение забежать в свободную минутку в офис, который расположен очень удобно – в трёх минутах ходьбы от станции метро в одном из популярнейших центральных районов города. Ну, а остальное – дело техники… Да-а, такая фигура не лишней оказалась бы в салоне для работы с клиентурой. Хотя, и без этого профессора сегодняшний урожай на приличных рекрутов обещает быть неплохим. Если, конечно, презентация закончится так же благополучно, как и начиналась.

Ну, ладно, Антоха, молчаливая пауза перед выплеском ударной

гвоздевой речи – штука, конечно, полезная с точки зрения науки о риторическом мастерстве. И, верно рассчитанная по длительности, она вносит в момент ожидания публикой первой фразы приготовившегося пленять её своим красноречием оратора некую интригующую нотку. Но, стоит оратору чуть переборщить, затянуть предваряющую речь паузу – велик риск попортить дело. Ведь успех выступления в целом чаще всего производен от удачного или неудачного его зачина. И лучший, конечно же, сигнал к атаке на благосклонность внемлющей тебе аудитории – начало затухания аплодисментов, звучащих как реакция на объявление имени выступающего. Так что, Дроботов, отмеренные тебе на осмысление ситуации секунды истекли, полный вперёд!..

– Итак, уважаемые гости, а в ближайшем будущем, надеюсь, и наши коллеги, – не желая повтора досадных сбоев успешного почти по всем параметрам хода мероприятия из-за глупости ещё какой-нибудь деревенщины вроде только что гордо удалившихся бабёнок, Антон решил на этот раз скорректировать обычную тактику: не тратить время на многословные вступительно-ознакомительные речи о теории и истории бизнеса, оставив их на потом, а с ходу брать быка за рога, – позвольте задать вам неожиданный на первый взгляд, но злободневный и важный, как вы сами тут же убедитесь, вопрос.

– Разрешаем! – солидно-добродушно изрекли в один голос с задних рядов как раз те трое великовозрастных слушателей, на которых сразу, с самого начала мероприятия обратил внимание Дроботов, и на которых он безошибочно, как подтверждала сейчас их весёлая живая активность, сделал ставку в качестве «центровых» сегодняшней аудитории.

– Ну, если разрешаете… – улыбнулся он и поднялся из-за стола, вышел немного вперёд, поближе к публике.

Публика застыла в ожидании.

– Может ли кто-нибудь из присутствующих показать прямо сейчас, не выходя из этого помещения, – Антон задорно обвёл взглядом зал, – ну,

скажем, десять тысяч долларов наличными?

Аудитория дружно молчала, настороженно-заинтересованно гадая, к чему бы это вдруг возник такой вопрос…

– Не бойтесь, вас не ограбят, в стенах нашего заведения любой гость в полной безопасности!

– А после презентации? – раздался несколько натужный в интонации, с оттенком недоверия мужской голос. – Может, среди нас наводчик какой нибудь замаскировался под обычного посетителя? И по сотовому телефону подельников своих сразу же, как начнём расходиться, полностью осведомит

о конкретном внешнем виде самого денежного из нас.

– Ну-у… – немного растерялся Антон, – вообще-то, между нами говоря, с такой хлещущей через край подозрительностью ужиться трудно в любом коллективе. А в таком, направленном на высокие задачи и цели, как наш – особенно. Вы кем, уважаемый, работали до сегодняшнего дня?

– Кем бы ни работал, а все до копейки деньги в моём активе –праведными трудами нажитые… и на сказочки ваши, на хитромудрые провокации с показом внутренностей бумажника меня не купите! Не магнат я, конечно, финансовый, но и того малого, что при себе сейчас имею, лишаться не хочу. Так что, извиняйте, мне здесь неуютно, пойду я.

В середине зала встал и начал пробираться к выходу аккуратно одетый мужчина без особых примет, как охарактеризовали бы его оперативники-розыскники из милиции, то есть ничем не примечательного, ни то, ни сё «конкретного внешнего», как он сам выразился, вида.

– Ну, а пять тысяч кто-нибудь мог бы продемонстрировать? – бодро продолжил своё презентационное выступление Антон Дроботов. Преувеличенно бодро, пытаясь оттянуть от уходящего посетителя на себя внимание зала.

Пока зал колебался, переключать ли немедленно своё внимание на оратора, тот без малейшей паузы повысил громкость голоса в децибелах до уровня торжественного объявления «гвоздя» цирковой или концертной

программы:

– А три тысячи? Тот, кто покажет эту сумму или её эквивалент в любой другой валюте, автоматически получает лично от меня, прямо здесь и сейчас, ровно такую же сумму в качестве супер-приза! Вот, пожалуйста…

Дроботов вынул из нагрудного кармана рубашки стопку стодолларовых

купюр, сноровисто отсчитал тридцать штук и положил на стол.

– А скидываться можно? – раздались опять почти хором весёлые голоса всё тех же «интеллигентов» с последнего ряда. – На троих мы если не трёшку, то уж тысчёнки полторы-две как-нибудь осилим!

– Нет, господа, до меньших сумм, тем более в складчину, мы ещё не дошли. Итак, три тысячи раз! Три тысячи два!..

– Есть три «штукаря»… – из первого ряда поднялся невысокий полненький лысенький потный краснолицый мужичок с мелковатыми для его крупной головы бегающими, похожими на поросячьи, глазками.

В начавшем пробуждаться от пассивности зале раздались протестующие голоса:

– Подстава! Свои не в счёт! Играют только гости с улицы!

– Принимается, – улыбнулся примирительно оратор, – играют только гости. Ну, трёх тысяч больше нет ни у кого? Тогда пусть кто-нибудь продемонстрирует тысячу долларов! Тоже за моментальную эквивалентную премию от меня. Только индивидуально, без складчины!

Антон уже просчитал, что в зале вряд ли у кого-то найдётся и эта сумма, если даже самые «передовые» гости наскребали на троих едва полторы-две тысячи, и за судьбу приза был спокоен – впрочем, как обычно.

– Что, и тысячи ни у кого? Ну, ладно, будем считать, первая часть эксперимента завершена, – Дроботов, забрав со стола свои деньги, вернулся в кресло председательствующего. – А в продолжение этого показательного пункта программы нашей сегодняшней встречи логично было бы передать слово моему коллеге, опытнейшему доктору, профессору медицины Моськину Владилену Владиленовичу. Он всё и разложит логически по

полочкам. Владилен Владиленович, прошу вас!

Из-за стола, тяжело отдуваясь, поднялся высокого роста невообразимо тучный, с тщательно зализанными назад и перетянутыми на затылке резинкой в хвостик полуседыми волосами – ни дать ни взять ветеран японской борьбы сумо – немолодой мужчина в очках:

– Мой младший брат, который, вот, находится за этим же столом, не даст соврать, – кивнул он в сторону восседавшего по другую сторону от Дроботова очень похожего на самого Моськина, тоже в очках, тоже крупнотелого, но не настолько пока заплывшего жиром розовощёкого крепыша, – меньше пятнадцати тысяч, долларов разумеется, в месяц я давно уже не имею. И никакого чуда здесь нет. Всё реально. Вот сейчас никто из вас не смог вынуть и показать даже скромную тысячу, а я, пожалуйста – демонстрирую свои повседневные карманные.

Моськин достал из нагрудного кармана так явно просвечивавшую сквозь тонкую ткань и так туго оттопыривавшую этот карман стопу бледно-зелёных многодолларовых купюр, небрежно швырнул на стол:

– Прошу какого-нибудь добровольца из зала сосчитать. Да не стесняйтесь, надо же и вашим рукам с какого-то момента привыкать к ощущению приличных денег!

Из предпоследнего ряда поднялся модно одетый молодой человек, без малейших признаков скованности подошёл к столу президиума, взял в руки предложенные для пересчёта доллары, прикинул на вес:

– Пятёрка железно!

– А вы всё-таки пересчитайте, не стесняйтесь, – подбодрили его члены президиума.

– Шесть «штук» без одной сотни, – доложил через минуту юноша, и той же свободной походкой вернулся на своё место.

– Слышь, парень, – с коварно-тигриной мягкостью тронул его за плечо мускулистый брюнет – один из троих сидящих прямо за его спиной зрелых мужей, объявивших несколько минут назад о наличии у них «полутора-двух

тысяч на круг». – Ты часом не штатный «доброволец из зала»?

– Зуб даю!

– И деньги сейчас считал перед публикой впервые? – включился в разговор один из двоих шатенов.

– Лично я – да. В натуре! Без приколов говорю…

– А кто-то ведь и регулярно этим занимается? Много здесь таких? – подключился другой шатен.

Парень пожал плечами, приподняв до предела брови, что, видимо, должно было означать «понятия не имею». Но вышло это на фоне суетливого ответа «лично я – да» как-то не очень уверенно, чем тут же хладнокровно воспользовались его собеседники, безжалостно усилив психическую атаку на

«добровольца».

– Значит, говоришь, зуб даёшь? – сурово наседал излучающий всем своим существом какую-то скрытую опасность брюнет.

– А что?.. – ответы становились всё более натянутыми.

– Не страшно?

– Ч-чего? – в глазах напрягшегося юноши мелькнула тревога.

– Жениться беззубым, как столетний дед. Ведь эдак у тебя до свадьбы ни зубика не останется, если за каждое враньё будешь отдавать их так запросто.

– Н-но это же условно. Присказка такая. Без прик… – заикнулся, лязгнув друг о дружку ослепительно белыми и безупречно ровными, без единой пока недостающей единицы рядами молодых здоровых зубов юноша.

– А мы люди простые, доверчивые, и всё за чистую монету принимаем, что слышим. В том числе и присказки типа «зуб даю»… – это тоже без приколов.

– Ладно гнать, «простые»… – юноша с опаской зыркнул глазами в сторону сурового брюнета. – Ну, хорошо, попробую ввести, как сумею, в курс дела, а пока прикиньтесь, пожалуйста, что слушаете не меня, а Пузыря. Вам надо, чтобы на нас обратили внимание и попросили заткнуться или покинуть помещение?

– Действительно, пузырь. Но как этот ваш Моськин, при таких-то собственных габаритах, не стыдится позиционировать себя супер-спецом по похудению и учить других правильному образу жизни? Да умудряется зарабатывать на этом деле не меньше пятнадцати тысяч, как он говорит, зелёных в месяц? Ведь звание профессора-диетолога обязывает, наверное, воздействовать на людей и личным примером, собственной здоровой внешностью?..

– Ну, вы, прям, завалили вопросами, – опасливая напряжённость в голосе сжавшегося буквально в комок юноши немного ослабла, чему поспособствовало, видимо, некоторое смягчение агрессивно-атакующего тона собеседников, особенно чернявого. – Давайте не все сразу.

Тем временем «доктор» Моськин со спокойной уверенностью, и в то же время в меру строго, внушительно, действительно как настоящий вузовский профессор с кафедры, обращал в свою веру уважительно внимающую ему аудиторию:

– Абсолютно доказано опытом всего человечества, что без страстного желания добиться в чём бы то ни было выдающихся результатов трудно. Наше дело – не исключение. Но, чтобы достигнуть в нём если и не моего уровня, то хотя бы догнать моего брата, который даже при его адской загруженности в своём секретном НИИ5 стратегических фармакологических разработок худо-бедно семь-восемь, а то иногда и десять тысяч долларов в месяц имеет спокойно, не забывайте главного врачебного постулата: не навреди. А поэтому, если вы не врачи по профессии, то не пытайтесь, пожалуйста, лечить людей. Наша задача – помочь им нетрадиционным, безболезненным и комфортным путём, используя исключительно диетологические и косметологические средства и методы, стать здоровыми и красивыми. А самим при этом прилично заработать. То есть богатеть, делая добро. Поэтому, в ходе встречи с клиентом, простите, с пациентом, перед вашими глазами должны стоять две вещи – максимальная денежная сумма,

перекочевавшая из его кошелька в ваш, и похорошевший, похудевший, постройневший этот самый клиент. Простите, пациент.

– Насчёт габаритов «Пузыря», это вы точно подметили, – полушёпотом разъяснял суть дела своим взрослым собеседникам молодой «доброволец из зала». – Но он не дурак, сам с клиентурой предпочитает непосредственно не общаться, а только по телефону консультирует. На продажи же, то есть на приём этих клиентов, то есть, правильнее пациентов, ставит стройненьких привлекательных, с хорошо подвешенным языком приезжих дистрибьюторш, специально отдрессированных под это дело.

– А ты сам-то продажами, или как, судя по твоей же поправке самого себя, вы тут называете, приёмом пациентов занимаешься? Деньги, поди, тоже

лопатой гребёшь?

– Я ещё не созрел. Бегаю пока целыми днями по городу, рекламные листовочки расклеиваю, – парень открыл стоящий под ногами портфель, достал пачку небольших красочных листочков бумаги с изображением двух человеческих фигур: одна – толстая до безобразия женщина, жирно перечёркнутая крест-накрест, вторая – красивая стройная девушка. Надпись под фигурами гласила: «Похудеть за неделю до 10 кг. Надёжно, комфортно, дорого».

– А слово «дорого» не отпугивает клиентуру, или, по-вашему, пациентуру?

– Что вы! Совсем наоборот – прямо и честно объявленная дороговизна по принципу «хорошее дёшево не бывает» ещё раз, наряду с внешней атрибутикой офиса, подчёркивает элитарность заведения. Да и сразу отсеивает несостоятельную праздношатающуюся публику.

– Резонно. Ну, а хоть что-то же, хотя б на хлеб, всё-таки зарабатываешь?

– За первый месяц триста баксов поимел. В этом надеюсь минимум пятихатку6 срубить. А пойдут собственные продажи, там уже, считай, всё в порядке.

– Это что, за простую листовочную расклейку так платят? «Пятихатка», это, надо понимать, полтыщи долларов? Больше, чем была моя офицерская зарплата в войсках? А если сволынишь? Скажешь командирам своим, что, мол, пошёл листовки клеить, а сам – пиво пить…

– Не-е, такие финты здесь не конают. Оплата только по конкретному результату.

– По результату – это как?

– Разъясняю для особо одарённых, – почувствовав ещё более заметное ослабление атакующего темпа его «допроса», парень не только расслабился, но и слегка повеселел. – Если по моей листовке откликнулся потенциальный клиент, его наши кадры, что поопытнее, обрабатывают сначала по телефону. Получилось вытянуть на встречу и раскрутить на какую-то сумму – половина прибыли по идее моя.

– А как узнают, что клиент именно с твоей листовки?

– Приписанный от руки индекс в уголке видите? «СМ 21-К-а» – это означает «Сергей Молодцов, 21 год, родом из Краснопартизанска, базовая профессия (не для клиентов конечно, а для внутриорганизационного контроля) – актёр», то есть я. Не перепутаешь и среди тысячи расклейщиков. Клиента при первичном телефонном разговоре-прощупывании обязательно спрашивают, с какой рекламы он на салон вышел, и если с листовки, то какие буквы в её углу стоят. И он регистрируется как мой.

– Ты что, настоящий артист? Кроме шуток? – восхищённо уставился на потенциальную звезду театра, эстрады, а возможно и киноэкрана чернявый атлет.

– Закончил нынче саратовское театральное, но речь не об этом.

– Хорошо, но потом как-нибудь обязательно расскажешь. Договорились? А сейчас давай, действительно, по делу. И что, товарищ артист-расклейщик, честно с листовщиками ваши «пузыри» расплачиваются?

– Приходится верить, куда деваться. Все, считай, поначалу через это проходят. Потом, когда подкоплю деньжат, смогу участвовать в оплате

газетно-журнальной рекламы. С неё заработки уже покруче, ведь по специальным тематическим, да и просто общеразвлекательным глянцевым журналам приходят более серьёзные и целенаправленные клиенты, чем по случайно обнаруженной на двери подъезда или под «дворником» машины листовке. Хотя, в любом случае, к самостоятельным продажам допустят не скоро – тут своя игра. Но зарабатывать и на самом деле можно недурно, если комплексовать не будешь и в струю попадёшь, вольёшься в команду.

– Надеешься влиться?

– А, иначе, какой смысл участвовать во всей этой дурилке, и тратить время, силы? Между прочим, у вас тут шансов, наверное, побольше: солидная внешность, возраст для мудрых лекарей подходящий.

– Слушай, Серёжа, – предложил, опять вступая в разговор, один из «интеллигентов», – да, кстати, не пора ли познакомиться, меня зовут Андрей Яковлевич, его вот – тоже Андрей, но Петрович… а не посидеть ли нам вечерочком, после этой презентации, где-нибудь в кафешке, да за кружечкой пивка не спеша, спокойненько проанализировать ситуацию? Наверное, и товарищ не будет против, – обратился он к хоть уже и не так сурово, как вначале, но всё ещё со строгим выражением лица «допрашивающему» сперва