Клозе вернулся с визуальной инспекции повреждений и уселся в кресло второго пилота.
– Готов докладывать, – сообщил он.
– Валяй.
– Нам попали в склад, – сообщил Клозе. – Разгерметизация устранена в аварийном режиме, но добраться до того, что там осталось, при условии, что там хоть что-то осталось, мы не можем.
– И что мы имеем?
– Жопу, – сказал Клозе.
– А нельзя ли более детально? – попросил Юлий.
– Полную жопу. Жратвы осталось в обрез, – сказал Клозе. – Но это х…я. Воды – самый минимум, но это тоже х…я. Потому что с кислородом – полная жопа. Один рециркулятор накрылся окончательно и восстановлению не подлежит. Второй дышит на ладан и готов последовать за первым в любой момент. А что у тебя?
– Передатчик накрылся, связи, соответственно, нет. Ходовой реактор в норме, основной двигатель не в норме, но в рабочем состоянии, гипердвигатель в норме. Вооружение – ноль, ты все нафиг расстрелял, но при нашем раскладе оно нам и нафиг не нужно.
– У тебя результаты получше, чем у меня.
– А толку? Все упирается в твои результаты. Мы еще поживем и даже полетаем, но жизнь наша будет недолгой и крайне некомфортной.
– Теперь о менее важном, капитан. Астрофизику кранты. Ударился башкой и, идиот этакий, ее себе проломил.
– Я приказал всем пристегнуться. Несколько раз.
– Ты же не виноват, что он не выполнил приказ, – сказал Клозе. – В общем, его уложили в автохирург, но автохирург ему на хрен не нужен. Мозг мертв. Если он у него изначально был. Что весьма сомнительно.
– Мозг мертв, а астрофизик жив?
– Растение. Таким и останется.
– Он не растение, – сказал Юлий. – Растения выделяют кислород, а он его поглощает.
– Похоже, наши мысли текут в едином направлении, – сказал Клозе. – К сожалению.
– Как остальные гражданские? – спросил Юлий.
– Опять же, к сожалению, живы. Целы и, мать их, невредимы.
– И что у нас осталось из продуктов?
– Сухпаек.
– А кроме?
– Кроме сухпайка только сухпаек.
– Зашибись, – сказал Юлий. – Ладно, иди, успокой пассажиров. Я тут пока чего-нибудь посчитаю.
– Не переусердствуй.
Клозе положил диск со своим отчетом ему на стол и ушел.
Юлий посчитал. Результат ему не понравился, и он еще раз посчитал. Ничего не изменилось. Юлий посчитал в третий раз и ударил кулаком в стену, проломив тонкую панель внутренней обшивки.
Тогда он позвал Клозе.
Клозе тоже был нерадостный.
– Зайду издалека, – сказал Юлий. – Воды нам хватит, чтобы не умереть от обезвоживания. Естественно, про бритье, умывание, ванны и влажные компрессы придется забыть, но мы протянем.
– Это были хорошие новости, – сказал Клозе. – Теперь какие на очереди?
– Теоретически половины плитки сухого пайка хватает, чтобы поддерживать жизнедеятельность организма при интенсивных физических нагрузках в течение суток. У нас тут особых нагрузок не намечается, так что мы можем сжирать по одной плитке в день на всех. Тогда нам придется поголодать только пару дней в самом конце полета.
– Это тоже звучит достаточно неплохо, – сказал Клозе. – Когда ты перейдешь к плохим новостям?
– Уже. Кислорода на все время полета нам хватит на четверых только в том случае, если мы будем дышать через раз и по очереди. К сожалению, эту функцию организма мы контролировать пока так и не научились.
– На четверых? – уточнил Клозе.
– Экипаж плюс пассажиры минус растение.
– Жестко, но необходимо. А на троих кислорода хватит?
– В обрез.
– Что ты предлагаешь? Точнее, кого ты предлагаешь?
– Как раз это я и собирался обсудить.
– Пассажиры?
– Исключено. Они гражданские.
Сегодня они понимали друг друга с полуслова.
– Хрен ли с того? Они знали, на что идут.
– Она – женщина, он – старик.
– Его и… Он свое отгулял.
– Майор Клозе, вы готовы сказать это ему в лицо?
– Могу. Он мне с самого начала не нравился. Больно умный.
– Я бы предпочел женщину. Она стремная.
