Звонок другу

Глава первая

Трое молодых людей, оставив «Жигули» на развилке в паре километров от дачного поселка, последний отрезок пути преодолели на своих двоих. Шли друг за другом, стараясь не наступать в глубокие промоины на грунтовой дороге.

Показавшийся вдали поселок утопал в густых предрассветных сумерках. Влажный хвойный лес, обступивший дома, еще спал. Низко нависло небо в темно-серых клочковатых тучах. Ни огонька, ни птичьего крика, ни человеческого голоса.

Первым, легко перескакивая через лужи, шагал Костян Кот в потертой кожанке и высоких ботинках на шнуровке. Изредка в просветах между тучами появлялся молодой, острый, как серп, месяц, и тогда Костян выключал фонарик с подсевшей батарейкой. Когда месяц снова заслоняли тучи, он нажимал кнопку на плоском корпусе, и желтый световой круг выхватывал из темноты рыхлый снег и глубокие лужи.

За Котом, стараясь попадать в след, пыхтел Леха Килла. Он тащил на плече тяжелую спортивную сумку с инструментом, который может пригодиться в деле. Леха прятал в ладони оранжевый огонек сигареты, другой рукой смахивал с черной куртки падавшие с елей капли. Его переполняли недобрые предчувствия…

Леха уговаривал себя, что настроение у него плохое только потому, что накануне он засиделся в одном питейном заведении, где по видику крутили фильмы ужасов. И вместо того, чтобы покатать бильярдные шары, насмотрелся лабуды про оживших мертвяков. Да и последний стакан водяры был лишним.

Килла жалел, что не взял с собой ствол – с пушкой спокойнее. Но Кот сказал, что они идут не на мокруху, а угонять тачку. И вообще, пачкаться кровью в их деле – ни к чему. В самом крайнем случае, если хозяин «мерседеса» проснется и выскочит во двор, можно навернуть ему по морде. Если не успокоится, отоварить бейсбольной битой.

Шествие замыкал Петя Рама. Он тащился, понурив голову и запустив руки в карманы куртки, словно ждал от жизни только подлянки. Рама часто останавливался, сплевывал, и прибавлял шаг, чтобы нагнать товарищей. Он думал о том, что фарт не катит. Белый мерс Е-класса с четырьмя фарами они пасли уже давно. В Москве все было готово, чтобы оприходовать тачку. Но не сложилось. Больше откладывать нельзя, все сроки вышли. Мерс они обещали пригнать в конце прошлой недели, но хозяин тачки, некто Николай Семенович Коршун, вместе с какой-то белокурой шалавой, которая годилась ему в дочери, неожиданно отчалил в свой загородный дом и залег там, будто от ментов прятался. Видимо, у Корзуна разыгрался первый пугающий приступ мужского климакса, иначе он не позарился бы на эту худосочную девку, долговязую и ломучую. Похожую на селедку, нацепившую очки.

Корзун наплел жене, что уезжает по делам и другой город. А дел у бизнесмена, имеющего четыре собственных мукомольни, два зерновых элеватора и несколько оптовых складов, под завязку забитых мукой, выше головы. И уже пять дней Корзун и его селедка не высовываются из двухэтажного особняка на окраине дачного поселка. Белый «мерседес» мокнет за забором, потому что у Корзуна гараж на одну машину и место под крышей занял «ситроен» подружки. Но это все семечки. Обидно, что дело стоит на месте и неизвестно, когда с него сдвинется.

У Рамы на этот счет было свое мнение. Заказчик мерса ждал тачку без малого три недели, подождет еще, не треснет. Вот вернется Корзун в город – и они за пятнадцать секунд уведут машину, как лопатник у пьяного лоха. Легко и элегантно. Когда карман оттягивают ключ и брелок сигнализации, проблемы и принципе не существует. Но соваться в дачный поселок опасно. Каждый человек на виду, даже глухой ночью. Главная проблема уйти незамеченными. Но Кот был непреклонен. Он считал, что выгодный заказ выскользнет, как обмылок из руки. Подобную тачку угонят другие, а они останутся с хреном. Ждать возвращения Корзуна в Москву нельзя. Надо действовать, а не размазывать сопли по тарелке. Вот и весь разговор.

Рама не любил, когда решения принимаются коллегиально, общим голосованием, как на колхозном сходе. Если Кот решил так, пусть так и будет. Люди делятся на две категории: начальники и дураки. Пусть Кот будет начальником, если ему так нравится. В конце концов, брать тачку в Москве или в Подмосковье – разница невелика. И риск тот же. Почти тот же…

– Господи, когда-нибудь это дерьмо кончится? – возмутился Килла, зачерпнувший воду ботинком. – Каким хреном нас сюда занесло? И вообще…

– Не скрипи зубами, – Рама медленно нагонял его. – Я встречался с одной девчонкой, временной невестой, она врач. Так вот, врач говорит, что у тех, кто часто скрипит зубами, – глисты. Это не художественный свист, а медицинский диагноз. Жестокий, но правильный. Лечись, братан.

– Это у тебя глисты, – оглянулся Килла. – Только не в брюхе, а в башке. И половину твоего мозга они уже сожрали. Рабочую половину. Ту, что немного соображала. Так что теперь тебе думать нечем. Остается только за временными невестами повторять всякую хрень.

Кот светил фонариком и, не оборачиваясь, не обращая внимания на перепалку, шагал дальше. Рама вместо ответа толкнул Киллу в спину, придавая его движению правильное направление. Топай, мол, без тебя тошно. От нечего делать Килла стал считать свои шаги. Двадцать… сорок пять… Семьдесят… Кот остановился, навел фонарик на калитку в глухом заборе и, щелкнув кнопкой, выключил лампочку.

– Пришли, – обернувшись назад, тихо скапал он. – Килла, остаешься здесь.

Димон Ошпаренный, сидевший за рулем угнанных вчерашним вечером «жигулей», маялся от скуки. Машина, съехав с грунтовки, стояла метрах в тридцати от дорожной развилки, в тени деревьев. Сквозь лобовое стекло просматривались две дороги. Одна к дачному кооперативу «Сосны», вторая к песчаному карьеру. Димон, стараясь чем-то себя занять, тыкал кнопки радиоприемника, стараясь найти приличную музыку. Но по всем станциям гнали попсу, вызывавшую тошноту. На других частотах передавали подделочки под блатную музыку. Это немного лучше, хотя с первой же ноты, с первого слона песни, понимаешь, что ее автор не хавал баланды и не катал тачку по зоне. Димон успокоился, когда нашел джазовые импровизации на темы «Серенады солнечной долины».

Он выключил печку, потому что в салоне стало слишком жарко, опустил стекло и прикурил сигарету. Это дачное приключение, эта ночь, туман и сырость не нравились Димону. Он не мог избавиться от ощущения, что сегодняшнее мероприятие закончится плохо. Возможно, очень плохо.

Димон вдруг вспомнил, как он однажды угнал японскую машину из дачного поселка. Но то был не бизнес, а пьяный кураж, стремление повыделываться перед одной подругой, имя которой давно стерлось из памяти. Девчонка сказала: «Тебе слабо». Но Димон придерживался иного мнения. Он просто вырубил хозяина, тщедушного мужика, прицельным ударом по затылку. Обшарил карманы, выудил ключи. Сел за руль, посадил рядом с собой ту стервочку и на полную катушку врубил магнитолу. А потом на лесной дороге, не вписавшись в поворот, разворотил передок «ниссана», поставил его на уши. Хорошо хоть живы остались и ноги не поломали. Выбрались из раскуроченной машины, лесом дошли до трассы и рванули к Москве на попутке. Вспоминать все это стыдно. Дешевое фраерство, пьяная тупость…

Сейчас другой случай. Костян Кот познакомился с перекупщиком ворованных тачек, серьезным мужиком по имени Иван Павлович Глотов. Перекупщик интересовался исключительно новыми немецкими машинами и давал хорошую цену, не требуя новых документов. Условие одно: угнанная тачка должна строго соответствовать всем требованиям заказчика. Уже дважды они выполняли поручения Глотова, все выходило без кидалова. Перекупщик платил те деньги, которые обещал. На этот раз заказчику потребовался мерс Е-класса не старше года, с четырьмя фарами. Цвет «белый жемчуг», трехлитровый движок, механическая коробка плюс масса наворотов. Минус бортовой компьютер и система глобального ориентирования на местности, по которой тачку можно найти со спутника или через стационарные пеленгаторы. Начали с того, что перелопатили базу данных на владельцев «мерседесов», отметили несколько походящих кандидатов. Но конкретного лоха не выбрали, это дело не одного дня. Помог случай. Петя Рама шестой месяц работал в фирменном сервисном центре «мерседес», куда его приткнули за добрую взятку. Те капиталовложения окупились после первого же дела. Все классно. И работенка бумажная, не бей лежачего. Не надо крутить гайки, сидя в смотровой яме. Чистенький костюмчик, письменный стол и кресло на колесиках. Принимай заказы, выписывай квитанции и стряхивай пыль с ушей.

Пару недель назад к сервису на своем белом «мерсе» подъехал Николай Семенович Корзун. Поднялся в контору, положил на стойку металлический жетон, на котором выдавлен код магнитного ключа. Накатал заявление, мол, потерял запасной ключ от свой тачки, прошу изготовить новый. Петя пробил машину по компьютеру: «мерседес» Корзуна – то самое, что хотел заказчик. В Германию, где за семью замками в базе данных фирмы хранились метки траспондерных иммобилайзеров, встроенных в ключи зажигания, ушел заказ на изготовление не одного, а двух экземпляров. Через неделю Корзун получил свой ключ, не глядя расписался в квитанции и отчалил. Второй ключ осел в кармане Рамы.

Еще через два дня Петьку и еще трех сотрудников, попавших в черный список за компанию с ним, выперли с работы. Эти фокусы с ключами случались не в первый раз, и терпение руководства лопнуло. До ментов дело решили не доводить, большой скандал, который повредит репутации солидной фирмы, никому не нужен. Кажется, Рама остался доволен своим увольнением. Ясно, ему осточертело восемь часов протирать штаны в офисе, улыбаться всяким жлобам и строить из себя придурка. Оставалось решить вопрос с сигнализацией. Ну, это не самая сложная задача. Костян Кот несколько дней ездил по Москве за Корзуном, отслеживая его маршруты, стараясь понять, откуда безопаснее уводить мерс.

Ошпаренный видел Корзуна только один раз, когда тот выходил из подъезда и садился за руль «мерседеса». Он напоминал отъевшегося мучного червя: дряблая бледная физиономия, широкая грудь и огромный живот, будто Корзун на сносях и ожидает большой приплод: двойняшек или тройню. Услугами телохранителей Корзун не пользовался, тачку водил уверенно, даже лихо. Еще недавно он ездил на «лендровере дискавери», но решил сменить внедорожник на более породистую машину, сам того не подозревая, получил вместе с мерсом бесплатный мешок неприятностей.

С помощью портативного сканера, установленного на передней панели Костиной тачки, считали код сигнализации «мерседеса». Изготовили брелок-шпион, который ее отключает. Оставалось взять машину голыми руками.

И тут у Корзуна наклюнулся бурный роман с этой сучкой по имени Марина. Девчонка работала менеджером по продажам в одной из его московских контор. Затащив Корзуна в постель, она рассчитывала на скорое продвижение по служебной лестнице. По всему видно, девочка очень старалась, и теперь никаких преград на пути ее карьерного роста уже не наблюдалось. Прямая дорога наверх. Корзун проглотил наживку, видно, женщины не часто баловали его вниманием. Вместе с Мариной он слинял из города на дачу и вот уже пятый день торчал в своем доме, не высовывая носа на улицу. Его мобильный телефон не подавал признаков жизни, жена Корзуна отвечала, что муж в командировке, когда вернется, знает только он один.

Все последние дни перекупщик Глотов проявлял беспокойство, донимая Кота своими бесконечными звонками, многозначительно вздыхал в трубку, делал странные намеки. Мол, если дело не по зубам, нечего было на него подписываться. Костян назначил встречу Глотову в кабаке «Лазурный берег», Ошпаренный напросился на стрелку. Решил, что дело общее, поэтому и базар надо держать вместе.

Глотов производил впечатление солидного упакованного чувака. Высокий и худой, лет пятидесяти с гаком, седые волосы он зачесывал на макушку, пряча небольшую розовую плешь. Пиджак из английского твида с вставками из замши, куплен явно не в магазине «Копейка», плюс швейцарские часы «Фрэнк Мюллер» и золотые запонки с камушками. Дело портили вечно бегающие темные жиганские глаза и слишком беспокойные руки. Глотов шарил пальцами по столу, как слепой, ощупывал крахмальную скатерть, осторожно передвигал приборы, будто хотел стырить мельхиоровую вилку или опустить в карман рюмку с фирменным клеймом ресторана.

Костян коротко обрисовал ситуацию, сказал, что потребуется еще какое-то время. Тачка, можно сказать, лежит в жилетном кармане его костюма. Вариант стопроцентный, верный. Но сейчас, когда Корзун на даче, трудно к машине подступиться. Надо немного подождать.

– К черту, – взорвался Глотов. – К такой матери! Слушать не хочу! Мы не на вьетнамском рынке, а ты торгуешься, как в базарный день. Дайте ему еще пару суток… У вас было время решить все проблемы. Но вы чего-то ждали, хотя знали, что заказ срочный.

– Корзун скоро вернется. Не век же ему…

– Слушай, – Иван Павлович теребил скатерть и блуждал взглядом по сторонам. – У меня есть на примете пара таких же тачек. И есть парни, которые все сделают быстро и за меньшие деньги. Можно сказать, за гроши все обтяпают.

– Какая-нибудь залетная урла?

– Не имеет значения. Урла, не урла… А ты кто сам, прямой потомок князя Шереметьева? С голубой мочой вместо крови, да? Не хрена строить из себя… Главное в нашем деле – это работа, конечный результат и сроки, в которые работу выполняют. Эти парни не станут взламывать противоугонные системы, придумывать хитроумные комбинации, воровать магнитные ключи с иммобилайзерами. Они все делают проще. Притирают нужную машину, бьют хозяина в пачку так, чтобы он час не мог очухаться. И быстро смываются. А потерпевший потом часами вспоминает, как выглядели его обидчики.

– Случается, что и вспомнить не может, – поправил Кот. – Потому что потерпевшие после таких дел часто оказываются в морге или инвалидном кресле. Это самый дерьмовый вариант, какой только можно придумать. Самый рискованный. Грязная работа. И пахнет кровью. Мы доводим дело до верного.

– Я не могу больше ждать, – покачал головой Глотов. Кажется, его голос дрогнул. Он действительно многое наобещал и не мог кормить заказчика новыми обещаниями. – Ни одного дня у меня нет. Или вы работаете, или я отказываюсь от ваших услуг. На меня наезжает этот хрен. Наконец, я взял аванс. Просроченный день – это потерянные бабки. Выбирайте.

– А кто заказчик?

– Какая разница? – Глотов поморщился. – Блин, ты задаешь слишком много вопросов. Ну, один солидный коммерсант. Приезжий.

– Какой-нибудь чурбан? Хачик?

– Я уже сказал: это не имеет никакого значения. Он немного с придурью, но честный. Он платит реальные деньги – это главное.

– Что за человек? – Костян проявил настойчивость. – Имя у него есть?

– Хотя вам эти подробности знать совершенно не обязательно, – Глотов осуждающе покачал головой, – его зовут Витя Ольшанский.

– Из блатных?

– Ни-ни. Он работал в Челябинске, занимался экспортом черных и цветных металлов. И, судя по всему, имел неплохой навар. Но, сам понимаешь, Челябинск – это провинция. Там не развернешься. Прозябать там всю жизнь – не лучшая перспектива. Ольшанский закрыл свою лавочку, перебрался в Москву. И теперь думает, куда двинуть бабки, чем тут заняться. Он никуда не торопится, осматривается, приглядывается.

– А заодно уж решил, ну, пока есть время, начать со скупки угнанных тачек? – Кот выпил шампанское и поморщился. Кажется, так называемое «Коллекционное» здесь щедро разбавляли водой из-под крана. – Хорошее капиталовложение.

– Ольшанский не тот человек, кто станет бросаться деньгами. Если есть возможность купить мерс подешевле, зачем переплачивать? У Ольшанского есть «чистая» тачка, на которую он молится. БМВ семьсот пятидесятый. А мерс нужен для представительских целей, раз в неделю на нем выехать. Пустить лохам пыль в глаза. Ведь у нас по-прежнему встречают по одежке, по тачке…

– Что-то тут не склеивается. Если он честный фраер, то плохо начинает на новом месте. И вообще все это пахнет знаешь чем? Дерьмом.

– Брось, – Глотов махнул рукой, едва не опрокинув бутылку. – Это его проблемы, его деньги. Ольшанский дает двадцать процентов от рыночной стоимости тачки. Это потолок. Ведь ты работал и за десять процентов. А теперь задом крутишь и ломаешься. Я бы никогда не связался со случайным человеком. За него поручились верные люди. А вы отвечаете только за техническую сторону дела. И все, и точка. Теперь я должен услышать ответ: ты собираешься работать или страдаешь…

Костян пощелкал пальцами, подзывая официанта, сделал заказ, даже не раскрыв карту вин и меню.

– Ладно, – сказал он после минутного раздумья. – Передай этому кенту, что тачка будет у него через два дня. Но у меня тоже есть одно условие. Раз он немного того, с придурью, как ты говоришь, на стрелку поедем вместе.

– Ты что, не веришь мне? – удивился Глотов. Впервые он посмотрел в глаза Коту. – Это я веду переговоры с заказчиком. Я получаю лаве и банкую.

– Верю. Но на стрелку едем вместе.

– У нас так заведено, – подал голос Ошпаренный. – Ну, если возникают какие-то проблемы… На всякий случай.

– Хрен с вами, – сдался Глотов. – Поедем. Когда тачка будет у вас. Через два дня. Только знайте, что двое суток – это предел.

Глотов быстро расправился с ужином, выпил два фужера калифорнийского вина, цветом и вкусом напоминавшего портвейн «Кавказ» и отдававшего пробкой. Великодушно разрешив Коту расплатиться за угощение, встал и растворился в табачном дыму, оставив друзей доедать десерт.

– Не нравится мне этот хрен моржовый, – сказал Ошпаренный. – Глаза у него вороватые. Как у последней сволочи. Такой может запросто нас обуть. Глазом не моргнет.

– Ясный пень, он тебе не нравится. Кажется, в твоем вкусе девочки, а не пятидесятилетние дядьки, – возразил Кот. – Или ты уже сменил ориентацию? А я и не заметил…

И заржал на весь зал, будто сказал что-то очень прикольное. Так заржал, что люди стали оборачиваться. Ошпаренный смутился и замолчал. Спорить с Котом не имело смысла…

Кот потянул на себя ручку калитки. Заперта. Просунул руку в щель – с внутренней стороны забора массивная задвижка и амбарный замок. Кот махнул рукой в сторону забора, перешагнул канавку, полную талого снега. Подпрыгнув, ухватился руками за край забора, подтянулся, через секунду он уже сидел наверху, протягивая руку Раме.

– Сам залезу, что я – инвалид?

Рама натянул перчатки из тонкой кожи, вскарабкался на забор и спрыгнул вниз. Приземлился неудачно, на кусты шиповника. Колючки поцарапали запястье, проткнув джинсы, впились в мякоть бедра. Рама, готовый гаркнуть во всю глотку, едва сдержался. Лизнул сухим языком запястье. Коту повезло больше, он плюхнулся на ровное место, даже удержался на ногах. Отошел от забора на несколько шагов, дожидаясь, когда Килла с другой стороны перебросит сумку, предварительно вытащив оттуда бейсбольную биту. В носу защекотало, Кот чихнул и отступил в сторону. Спортивная сумка, перелетев через забор, едва не грохнулась ему на голову.

– Черт, мать твою, – прошептал Кот. – Ты меня пришибить решил? Хоть бы спросил, куда сумку бросать, обормот.

– Темно, как в могиле, – тихо отозвался Килла. – Откуда я знаю, куда кидать?

Сжимая в правой руке узкую рукоятку бейсбольной биты, он подошел вплотную к забору и сквозь щель между досками постарался разглядеть, что происходит с другой стороны. Молодой месяц появился в просвете между облаками и тут же исчез. Но за несколько коротких мгновений Килла сумел кое-что увидеть. Двухэтажный особняк красного кирпича с летней верандой и огромным балконом на втором этаже явно был построен недавно, но смотрелся старомодным и убогим, лишенным изюминки. Просто кирпичная будка с верандой и балконом. Видимо, архитектор, нанятый Корзуном, и прежние времена долго работал на селе. Проектировал свинарники или сенные навесы.

На участке разрослись яблони, возле дома посадили несколько кустов туи, но они засохли, не прижились. Мерс стоял на асфальтированной площадке метрах в десяти от ворот. Главное – тачка на месте, остальное вопрос техники. По носу ударила тяжелая дождевая капля. Килла, перепрыгнув канаву, вышел на дорогу.

Его задача стоять на стреме и, как говорится, обеспечить пацанам силовую поддержку. Если ненароком сюда забредет страдающий бессонницей сторож или комендант садового товарищества «Сосны», надо, выскочив из темноты и тумана, свалить его прицельным ударом по репе. Связать руки ремнем, сунуть в рот тряпку и оттащить с дороги, чтобы машиной не переехать. Пусть вон в канаве отлежится, отдохнет от трудов. Вероятность такого развития событий ничтожно мала, но Кот сказал, что сегодня облажаться нельзя. И учесть нужно все. Если тачку не взять с первой попытки, о ее существовании лучше забыть навсегда.

Придется спешно искать другой вариант. Сколько времени уйдет на эту бодягу? А заказчику мерс нужен срочно. Всегда так: срочно, срочно, срочно… Будто нельзя лишнюю неделю потерпеть. Килла услышал, как звякнула толстая цепь, стягивающая створки ворот. Это Кот перерезал пневматическими ножницами дужку замка. Намотал цепь на руку, осторожно положил на землю.

Рама подошел к машине вплотную, нажал кнопку брелка, отключил сигнализацию. Мерс грустно пискнул. Вспыхнули и погасли габаритные огни.

Так, с сигнализацией порядок.

Глава вторая

Рама осторожно открыл переднюю дверцу, сел в водительское кресло. Набрал полную грудь воздуха, задержал дыхание. Первое волнение уже прошло, сердце билось ровно и спокойно. Рама оглянулся назад. Видимость почти нулевая, но можно разглядеть, как Кот копается с воротами. Помимо цепи и замка, предстояло поднять металлический костыль, фиксирующий створки, потянуть в сторону задвижку. Затем капнуть из масленки в петли ворот, чтобы не скрипели, когда их откроют. Эти манипуляции надо проделать быстро и бесшумно.

Кот поднял металлический костыль, закрепил его, бросил в раскрытую сумку масленку. Кажется, с петлями все. Кот потянул на себя правую створку ворот, вытащил камень из альпийской горки, сложенной рядом с забором, подложил его под ворота. Потянул на себя вторую створку. Ржавые петли, даже смазанные маслом, неожиданно заскрипели. Этот скрип, похожий на крик проснувшегося младенца, оказался таким громким, что, кажется, его услышали на другом краю поселка. В ту же секунду Кот сгинул где-то в тумане.

– Мать твою, – Рама врезал кулаком по спинке пассажирского сиденья. – Вот же сука.

Теперь он смотрел на окна дома. Если хозяин проснется, то первым делом выглянет в окно, а затем врубит свет. Это займет минуту, не больше. Нужно немного выждать. Корзун, разумеется, сразу заметит, что машина на месте. Но спросонья в такой темноте, может, не разглядит, что створки ворот распахнуты настежь.

Капли падали на ветровое стекло, постукивали по крыше и капоту. Рама уставился на светящийся в темноте циферблат наручных часов. Дом, большой и мрачный, как склеп, кажется, спал. Вдали за забором поднималась стена хвойного леса. Секундная стрелка сделала полукруг. Второй полукруг. Ни одно окно не засветилось. Кажется, пронесло.

Кот открыл заднюю дверцу, положил сумку на коврик, устроился на диване.

– Ждешь, когда Корзун проснется? – прошептал он. – Заводи.

Рама расстегнул молнию внутреннего кармана, достал электронный ключ, не похожий на обычные автомобильные ключи. Никакой планки с зубцами, только продолговатая рукоятка, похожая на узкий брелок. Подобно обычному ключу она вставляется в видоизмененную прорезь замка.

– С богом, – сказал Рама.

Он сунул ключ в замок. Через секунду сработала система электронного распознавания «свой-чужой». Система разблокировала руль, включила зажигание и стартер. На холостых оборотах двигатель работал почти бесшумно.

– Смотри, – Рама указал на нижнее крайнее окно.

В окне мерцал едва заметный огонек, будто в комнате засветили яркую свечу или керосиновую лампу. Кажется, изнутри кто-то отдернул занавеску, потянул в сторону вертикальные жалюзи. Точно, хозяин уже на ногах. Через мгновение в квадрате окна показался мужской силуэт. Саженные плечи, толстая шея, всклокоченная голова. Корзун опустил шпингалет, дернул на себя ручку, но оконный блок, разбухший от сырости, не поддавался. Корзун дернул сильнее, едва не выдрав ручку.

– Давай, жми, – заорал Кот. – Ну, давай. Жми, тебе говорят.

Рама включил задний ход, вырулил на улицу, слишком узкую, покрытую талым снегом. Килла, истомившийся от ожидания, упал на переднее сиденье, хлопнул дверцей.

– Ну, сегодня наши не пляшут, – сказал он и вытер кулаком мокрый нос. – Жми, Петя, жми. Все получится.

Окно распахнулось. Корзун высунулся наружу, уперевшись левой рукой в мокрый подоконник, выставил вперед правую руку. Грохнул выстрел. За ним второй. Из ствола револьвера вылетел сноп искр. Колеса проворачивались в снежном месиве. Рама вывернул руль, дал передний ход, затем задний, снова передний. Машина едва не повалила соседский забор. Вцепившись в руль мертвой хваткой, Рама выровнял машину. Из-под протекторов вылетел фонтан грязи.