– Я брал Инну с собой, когда несколько месяцев назад был в Филадельфии. Это самая свежая карточка.
– Спасибо, – Девяткин опустил фото в карман.
Он подошел к окну, отдернул занавеску. Окна спальни выходят на задний двор. Метров сто пятьдесят отделяет дом от ворот и калитки, через которую предположительно вышла девочка. Тот вечер воссоздан почти по минутам. Если верить протоколам, последние часы она провела перед этим вот окном. Сидела на стуле, как приклеенная. Слуга трижды приходил сюда, чтобы сказать, что ужин готов. Но девочка продолжала сидеть на стуле и смотреть в окно, от еды она отказалась. Ясно, что Инна ждала сигнала. Кто-то с дороги должен был мигнуть фонариком или фарами. По-другому подать сигнал просто невозможно.
У Инны не было мобильного телефона. Дробыш не хотел, чтобы она поддерживала контакты с легкомысленными сверстниками и бесцеремонными подростками, которые в этом возрасте начинают проявлять интерес к первым сексуальным опытам, поэтому все телефонные переговоры могли проходить только через стационарный телефон. Но вечером никто не звонил. Значит, она все-таки увидела тот сигнал с дороги. Инна надела плащ, взяла рюкзак с вещами, спустилась по темной лестнице, вышла во двор…
– Какое зрение у Инны?
– А, зрение… Кажется, нормальное. Она никогда не жаловалась.
– Спасибо, – сказал Девяткин, заканчивая осмотр. – Собственно, я приехал, чтобы услышать соображения о мотивах похищения. И еще хотел познакомиться.
Через десять минут он вышел из дома и сел в машину, которую подогнали к парадному крыльцу.
Глава пятая
Восемь с четвертью вечера. Путь занял ровно сорок минут. На задней парковочной площадке у ресторана «Бриз» Радченко оставил мотоцикл и пошел к летней веранде ресторана, держа шлем за ремешок. Ветерок колыхал темно-зеленый тент, натянутый над площадкой. Веранда была отделена от стоянки широкой полосой рыхлой земли с кустами камелий и веселенькими однолетними цветочками. За деревянным барьером, увитым декоративным плющом, между столиками сновали официанты. Народу к вечеру прибавилось, свободных мест почти не осталось.
У входа его встретила молодая девушка администратор. Радченко, заметив Наумова, сказал, что его ждет друг, прошел на веранду и сел за столик. Учитель сосредоточено жевал котлету, он глянул на Радченко и отложил вилку.
– На вашем мотоцикле нет номера, – сказал Наумов. – Полицейские не останавливают?
– Пытались. Но не догнали. Вы приехали один или с провожатыми?
– На стоянке с другой стороны серая «Ауди», – сказал Наумов. – В машине двое или трое. И вот еще машина. Следите за моим взглядом, справа «БМВ» черного цвета с затемненными стеклами. Двое провожатых сидят за столиком возле выхода на стоянку. Вы только что прошли мимо них.
– Что вы хотели рассказать?
Подошел официант, Радченко попросил принести стакан воды со льдом.
– На разговоры не осталось времени, – буркнул Наумов. – Инна все расскажет за меня. Я прошу вас: вывезите ее отсюда. Сейчас вы единственный человек, который может что-то сделать.
– Почему бы не вызвать полицию?
– Вы сами знаете ответ. В этом случае Инна переночует сегодня с Дробышем. А я в морге. На секционном столе.
– Не волнуйтесь вы так. Спокойнее.
– Я спокоен, – Наумов вытащил скомканный платок и вытер пот со лба.
– Да не тряситесь вы.
– Я не трясусь.
– Что я не вижу? – прошептал Радченко. – Как говорил классик: учитесь властвовать собой. У Инны есть мобильный?
– Да, я купил ей.
– Тогда позвоните ей. Спросите, видит ли она черный мотоцикл. Ну, который стоит наискосок от машины. Я заведу мотоцикл и остановлюсь рядом с вашей машиной. Пусть выходит. Идет ко мне и садится в седло сзади. У нее много вещей?
– Один рюкзак. Там кое-что из тряпок и все ее документы.
– Пусть наденет рюкзак еще в машине. Чтобы потом не терять времени. Когда мы уедем, вы некоторое время посидите за столом. Затем подойдите метрдотелю и скажите, что вы больной человек. Сердце прихватило. Он отведет вас в служебное помещение и вызовет «скорую». В помещении есть охрана. Подождете приезда полиции и «скорой». Тогда вас не тронут. Ясно?
– Куда уж яснее.
Наумов достал мобильник, отвернувшись, стал что-то тихо говорить в трубку. Радченко поднялся с места, взял шлем и неторопливо направился к выходу. Он не задержал взгляд на двух мужчинах средних лет, сидящих за крайним столиком возле выхода. Кивнув администратору, он спустился на три ступеньки и зашагал к мотоциклу. Остановился, застегнул «молнию» куртки, надел перчатки и шлем. Снял мотоцикл с подставки, залез в седло и завел мотор. Двигатель «Харлея» емкостью один и семь литра, перебирая холостые обороты, тихо заворчал.
Радченко, кося взглядом на веранду, видел учителя. Закончив телефонный разговор, он по-прежнему сидел за столиком возле перегородки и делал вид, что потягивает через соломинку холодную воду. Получалось как-то неубедительно. Рука подрагивала, лицо было покрыто розовыми пятнами, на шее появились узелки синих жил, а лоб блестел от пота.
* * *
Радченко тихо тронул мотоцикл и, сделав полукруг, остановился возле красного «Форда». Он мельком глянул в сторону машины. Девочка почему-то не выходила. Секундная стрелка наручных часов описала полукруг. Мужчины за столиком у выхода поглядывали друг на друга, кажется, они заподозрили неладное. Радченко подумал, что шлем надо бы отдать девчонке. Даже хотел снять его, но передумал. Тогда он не сможет быстро ехать, на скорости глаза будут слезиться от ветра. А залетевшая в глаз мошка может стать причиной аварии.
Люди Дробыша поднялись из-за стола. Это были два крепких мужчины в приличных костюмах. Тот, что повыше, с прилизанными седыми висками, бросил на стол деньги. Серый хорошо отутюженный пиджак не застегнут, слева заметна округлость подплечной кобуры. Учитель поднялся на ноги, сейчас он подойдет к администратору и скажет, что ему плохо. Вместо этого Наумов сделал несколько шагов вперед, остановился перед теми мужчинами и что-то сказал.
Водитель черной «БМВ», стоявшего в дальнем углу парковочной площадки, включил двигатель. Секундная стрелка прошла четверть круга. Почему девочка не выходит? Чего она там возится?
Радченко подумал, что события развиваются не по программе. Если «Ауди», стоявшая со стороны мотеля, перекроет выезд с парковочной площадки, все осложнится. И тогда уйти будет чертовски трудно. Учитель взял с чужого стола стакан, сделал пару шагов вперед и выплеснул воду в лицо мужчины с седыми висками.
Распахнулась задняя дверца «Форда». Долговязая девчонка с соломенными волосами до плеч, одетая в летние джинсы и красную кофточку, рванулась к мотоциклу. Попыталась забраться на заднее сидение, но сразу не смогла. Радченко обернулся, схватил ее под мышки двумя руками, приподнял над землей и помог сесть сзади.
Кто-то выскочил из темноты зала, ударил Наумова кулаком по шее. Но учитель устоял, успел быстро развернуться и пнуть нападавшего ногой в пах. Человек отлетел куда-то в сторону. Пронзительно закричала женщина. Люди поднимались из-за столиков, разбегались по сторонам. Кто-то выскочил из людского водоворота, ударил Наумова по голове.
Учитель упал спиной на столик, свалив на пол посуду. Но тут же поднялся, получил встречный удар в лицо. Кто-то повис сзади на его спине, пытаясь совершить удушающий захват. Другой человек снова ударил откуда-то сбоку. Учитель упал, схватил с пола горлышко разбитой бутылки и бросился в атаку, пытаясь дотянуться склянкой до своего обидчика. Радченко не увидел продолжения. Двое мужчин бежали к нему со стороны веранды, один полез в кобуру, кажется, он собирался вытащить пистолет.
– Держись, – крикнул Радченко, но голос, выходивший из-под шлема, за рокотом мотора был почти не слышен. – Держись крепко.
Он почувствовал, как девчонка ухватила его за талию, выжал сцепление и переключил передачу. Мотоцикл заревел, вырвался с тесной площадки. Объехал мотель и влился в поток автомобилей. Радченко занял правый ряд и врубил пятую передачу.
* * *
Багровое солнце уходило за лес, шоссе поднималось вверх. Если смотреть вперед, туда, где асфальт сходится с голубым покровом неба, кажется, что по дороге течет желтая река, размывавшая очертания автомобилей. Это горячий асфальт, впитавший зной прошедшего дня, медленно отдает тепло, остывает в ожидании скорой прохлады и ночного дождя.
Радченко увидел сзади в левом ряду черный «БМВ», прибавил газу. Выжав из мотоцикла сто десять километров, догнал седан цвета металлик, обошел его справа. Снова оказался в левом ряду, догнал другую машину, не уступавшую дорогу. Выскочил на встречную полосу и совершил весьма рискованный обгон. Радченко посмотрел в зеркальце, черный «БМВ» по-прежнему висел на хвосте.
Мотор заревел громче. Инна вжала голову в плечи, придвинулась еще ближе, изо всех сил вцепилась в кожаную куртку. Радченко подумал, что, может быть, выпадет минута, чтобы остановиться, отдать Инне куртку. Если на скорости сто километров девчонка сорвется с сидения и попадет под колеса идущих сзади автомобилей, – она погибнет. Но если машин сзади не окажется, шансы выжить есть. В этой ситуации кожаная куртка может защитить, обязательно защитит. По крайней мере, на асфальте не останется кусков человеческого мяса.
Радченко чуть сбавил скорость, обогнал машины, идущие в левом ряду, по встречной полосе, сейчас почти свободной. Занял место в среднем ряду, повиснув на бампере разогнавшегося грузовика. Его широкий кузов защитил от встречного ветра, давал Инне небольшую передышку, чтобы восстановить силы.
Водитель легковушки, идущей слева, опустил стекло и показал кулак. Вероятно, манера вождения Радченко показалась ему вызывающей.
– Тебе что, жить надоело? – заорал он, перекрикивая шум ветра. – И ребенка, гад, угробить хочешь?
Радченко выскочил в левый ряд. И снова увидел в зеркальце черный «БМВ», мчавшийся сзади. Преследователей отделяли от него корпус одного автомобиля. Надо что-то делать, но что делать? Он проскочил вперед, лавируя между машинами, но выгадал крохи, всего-то метров пятьдесят или около того. Дальше продвигаться между рядами стало невозможно. Впереди параллельно друг другу шли два грузовых фургона, между которыми не проскочишь.
– Ты как? – крикнул Радченко и, не услышав своего голоса, закричал сильнее. – Эй, как ты там?
