Симпсоны. Вся правда и немного неправды от старейшего сценариста сериала

Шел апрель моего выпускного года, и никаких карьерных планов у меня не было. Казалось, что раз уж я отучился в Гарварде, Бог все устроит. И они так и поступили. (Я политеист.)

Прорыв случился, когда мне позвонил Тэд Манн, редактор «Национального пасквиля». В период своего расцвета «Национальный пасквиль» был единственным рупором язвительного, взрослого юмора в Америке; он был как The Onion, The Daily Show и Saturday Night Live в одном флаконе. Тэд сказал: «Мы читали ваши публикации в «Гарвардском пасквилянте» и хотели бы пригласить вас на работу».

«Вы читаете «Гарвардский пасквилянт»?» – пораженно спросил я.

«Годами уже читаем, – ответил он. – Но там раньше не было ничего интересного».

Заодно они наняли моего соседа по общежитию и соавтора Эла Джина. Так что через месяц после выпускного мы переехали в Нью-Йорк и поселились в Сохо, в шикарном лофте над шляпным заводом. В «Национальном пасквиле» у нас был свободный график; мы писали что хотели и зарабатывали по 22 500 долларов в год. Сегодня кажется, что это немного, но в 1981 году это все равно было очень мало.

Мы с Элом быстро отличились публикацией под названием «Судья Тергуд Маршалл: Как смотреть грязищу». Звучит нелогично, но факт: в восьмидесятые годы Верховный суд был вынужден отсматривать огромное количество порнографии в рамках дел, связанных с Первой поправкой к Конституции. Некоторые судьи отводили глаза во время просмотров, другие вообще их бойкотировали. Судья Тергуд Маршалл приносил поп-корн!

Это была дурацкая, издевательская статья, где мы приписали Тергуду много сомнительных шуток типа: «Феликс Зискер, пососи мою сосиску» и «Скажите медведю, что я тут единственный черный и волосатый». Мы небезосновательно думали, что Тергуд никогда этого не прочитает. Но если уж прочитает, то ему наверняка понравится!

Десять лет спустя, когда Маршалл скончался, его некролог был опубликован на первой полосе Los Angeles Times. Первый абзац рассказывал, что он был первым афроамериканцем, назначенным в Верховный суд. Второй абзац – о его карьере юриста и нашумевшем деле «Браун против Совета по образованию». Уже в третьем абзаце говорилось: его настолько взбесила публикация в «Национальном пасквиле», что Маршалл инициировал расследование ФБР в отношении журналистов. То есть да, где-то на меня заведено дело.

Хоть нам и нравилась работа в «Национальном пасквиле», мы с Элом мечтали о чем-то большем. Поэтому после работы мы садились за другие проекты – наброски книг, пилоты для ТВ – в надежде, что что-нибудь выстрелит. Однажды мы даже написали сценарий для рок-звезды Мита Лоуфа. Когда мы принесли текст мистеру Лоуфу (так его надо было называть), его секретарша сказала: «Приходите на следующей неделе, и мы дадим вам пять тысяч долларов».

Мы пришли на следующей неделе… а мистер Лоуф исчез. Офис стоял пустой. Насколько я помню, они заколотили окна досками на случай, если я приду за гонораром. и окажусь зомби.

Это была моя первая работа в кинематографе.

Последняя работа в кинематографе была в 2016 году. Я продал оригинальный сценарий очень известному продюсеру, обладателю «Оскара». Он до сих пор должен мне 250 000 долларов. Мораль такова: «Успех не измеряется в заработанных деньгах. Он измеряется в количестве людей, готовых вас на эти деньги напарить».

Через десять месяцев после того, как мы начали работать в «Национальном пасквиле», нас с Элом позвали в Голливуд писать шутки для новой комедии. Об этом фильме вы, возможно, слышали. Он называется «Аэроплан 2: Продолжение». Возможно, вы его смотрели – это настолько ужасная комедия, что она получила награду во Франции. (В последнее время отношение к фильму изменилось. Кто-то недавно прислал мне подкаст, в котором его нахваливает Квентин Тарантино, а ведущий постоянно переспрашивает: «Вы точно имеете в виду «Аэроплан 2»?»)

По поводу фильма нам позвонил его сценарист и режиссер Кен Финкельман. Сначала он хотел привлечь наших друзей Тома Гэммила и Макса Просса, но они были заняты и порекомендовали нас. (Возможно, вы помните их по первой главе: они отказались от работы в «Симпсонах» и порекомендовали нас.) Финкельман позвонил в воскресенье вечером; в понедельник утром мы уволились из «Национального пасквиля», отменили аренду квартиры и помчались в Голливуд. Наша квартирная хозяйка не без горечи, как мне показалось, отправила в Лос-Анджелес единственную коробку с нашими пожитками – там были зимние куртки.

Вечером вторника мы были уже на съемочной площадке «Аэроплана 2». Съемки были в разгаре, и, когда какая-то шутка не получалась, нас просили придумать что-то посмешнее – и быстро. Мы работали в крохотном деревянном сарае прямо в павильоне, где было страшно жарко из-за осветительных приборов. Это был, в сущности, карцер, куда запирают заключенных в южных фильмах про тюрьму.

Это была тяжелая, напряженная работа – отличная тренировка перед будущей карьерой на ТВ, и многие наши шутки попали в финальный фильм. Еще мы тусили со звездным актерским составом, включавшим множество приятных людей. И Уильяма Шатнера.

Годы спустя мы вернули долг Кену Финкельману, дав ему постоянную работу в «Симпсонах». Он пришел в офис, решил, что ему не нравится, и через два часа уволился – рекорд «Симпсонов».

Где Джонни?

После «Аэроплана 2» мы с Элом получили еще одну работу – писать сценарий черной комедии под названием «Трусы», действие которой происходило во Вьетнаме. Эл отправил копию реальному ветерану Вьетнама, который ответил: «Я хотел бы убить того, кто это написал».

Желание ветерана исполнилось: этот сценарий убил нашу карьеру. Фильм так и не был снят, а нас выгнали из кинобизнеса. (Мы вернулись туда только через двадцать лет, когда писали «Симпсонов в кино».)

Шел 1984 год, и мы оказались без работы в Лос-Анджелесе, где никого не знали. Эл пытался поступить в бизнес-школы, а я присматривался к карьере в алкоголизме, когда нам позвонили из «Вечернего шоу с Джонни Карсоном». Главный автор хотел нас нанять, но для этого нужно было пройти собеседование с самим Карсоном. Когда мы пришли в его офис, оказалось, что он оформлен в точности как съемочная площадка «Вечернего шоу». Мы сели на диван, Джон – за свой стол, и болтали ровно двенадцать минут – столько длится эпизод «Вечернего шоу». Карсон пошутил, мы посмеялись, собеседование закончилось. Если бы он мог переключиться на рекламу, он бы это сделал.

Работу мы получили, чему страшно обрадовались. Но Джонни переживал не лучшие времена: ему было под шестьдесят, шоу шло уже двадцать лет, в разгаре был его третий развод. Он настолько мало общался с авторами, что мы читали желтую прессу, чтобы узнать, как у него дела. Одна публикация в National Enquirer называлась «Бывшая Джонни требует на пять тысяч долларов больше алиментов в неделю». Микки Роуз, соавтор сценариев классических фильмов Вуди Аллена «Бананы» и «Хватай деньги и беги», повернулся к другому автору и сказал: «Смешно, мы зарабатываем пять тысяч в неделю на двоих».

В бухгалтерии, видимо, тоже это поняли – через несколько дней их обоих уволили.

«Вечернее шоу» было трудной работой. От нас с Элом ждали шестьдесят шуток в день. Шестьдесят в день! А если у нас писательский блок? Ну, у авторов вечерних шоу не бывает писательского блока. С чего бы он у вас был? У других профессионалов не бывает блока. Сантехник никогда не скажет вам с порога: «Я не буду чинить ваш унитаз, у меня сантехнический блок».

А бухгалтер никогда не скажет: «Я не буду заниматься вашими налогами, у меня налоговый блок».

ЗРИТЕЛИ: Фу-у-у-у!

Откуда мы брали шутки?

Каждый день пятеро авторов сдавали по шестьдесят шуток руководителю авторской группы Рэю Силлеру. Из этих трехсот шуток он выбирал восемнадцать лучших. Из этих восемнадцати Карсон выбирал дюжину тех, которые ему нравились. Да, все так: двенадцать шуток из трехсот написанных – отбор проходили только четыре процента. И несмотря на это, каждый вечер одна из трех шуток проваливалась. Такая же история была все годы, что я управлял «Симпсонами»: один из трех сценариев проваливался на читке.

Ни один другой бизнес так не работает. Campbell's не может сказать: «Отличная работа, парни. Только одной из трех банок нашего супа можно отравиться!» Никто в Samsung не говорит: «Поздравляем, чуваки. Только один из трех наших телефонов взрывается». Хотя…

Однажды Джонни делал так называемый карнак: когда он давал ответ, и только потом слышал вопрос. Парень по имени Кевин Малхолланд написал лучший «карнак» в истории:

ОТВЕТ: Сис-бум-бах.

ВОПРОС: Как звучит взрыв овцы?

С гордостью сообщаю, что я написал худший «карнак» в истории:

ОТВЕТ: Красная площадь.

ВОПРОС: Как называется пятно на лбу у Горбачева?

Не буду объяснять нашим юным читателям, кто такой Горбачев и что было у него на лбу. Достаточно сказать, что шутка получилась отвратительная. И тем не менее она прошла все стадии отбора и попала в эфир. Когда Джонни исполнил ее тем вечером, в студии повисла мертвая тишина. Не то чтобы зрителям не понравилась шутка – они просто не поняли, что это была шутка.

Через полгода Карсон снова делал «карнак». Кто-то совершил ужасную ошибку, в результате которой была выбрана та же самая шутка: «Красная площадь».

Джонни прочитал ее. и студия взорвалась хохотом! Плюс-минус те же зрители, тот же исполнитель, та же студия, та же шутка – но с абсолютно противоположной реакцией. Тем вечером я усвоил важный урок: научные методы к комедии неприменимы. (Дэвид Коэн, один из создателей «Футурамы», со мной в этом согласен. А он реальный ученый.)

Готов признать, что две шутки на «Вечернем шоу» были абсолютно безотказными – обозвать звезду «Династии» Джоан Коллинз сучкой и произнести слово «макнаггетсы». Мы с Элом придумали на их основе идеальную шутку: «Джоан Коллинз устроилась на работу в McDonald's. Она стала лицом их нового продукта: «Сучьи макнаггетсы».

Ладно, это несмешная шутка. Я даже не уверен, шутка ли это вообще. Но Карсон прочитал ее в эфире и получил самый продолжительный хохот в истории шоу.

Как это можно объяснить? Ну, шли восьмидесятые. Вся Америка сидела на кокаине.

Я обожал недели, когда «Вечернее шоу» вела Джоан Риверс. Каждое утро она присылала нам темы для ее сегодняшнего монолога. Например:

СРЕДА

Чирлидерши

Роман Полански

Старшеклассники из Беверли-Хиллз

Мадонна выходит замуж за Шона Пенна

(По этой последней теме мы предложили такую шутку: «Частью ее наряда было что-то старое, что-то новое, что-то позаимствованное и что-то из голубого фильма, в котором она когда-то снималась».)

Однажды мы узнали, что у мужа Джоан Эдгара Розенберга случился сердечный приступ. Мы гадали, придет ли она на съемки на следующий день. В смысле, кто бы на ее месте пришел? На следующее утро от нее пришел список тем:

ЧЕТВЕРГ

Сердечный приступ Эдгара

Ужасный доктор Эдгара

Эдгар кокетничает с медсестрами

Где купить платье для похорон

Ситкомовая жизнь

Через две недели после «сучьих макнаггетсов» Карсон уволил нас безо всякой видимой причины.

Через две недели после этого он позвал нас обратно, опять без видимой причины.

Но мы с Элом уже начали писать сценарии для ситкома «Кувалда» – нового пародийного сериала о копе, похожем на Грязного Гарри. Канал ABC наказал сериал худшим эфирным временем в истории телевидения – девять часов вечера в пятницу, параллельно с «Далласом» и «Полицией Майами», двумя крупнейшими хитами эфира. Тем не менее «Кувалда» продержалась два сезона и до сих пор имеет культовый статус. Поскольку сериал снимался на пленку без студийной аудитории, каждый сценарий был как небольшое кино. Мы научились писать кинематографические сценарии, придумывая монтаж, склейки и пародии на киноштампы. Все это нам позже пригодилось в работе над «Симпсонами».

С «Кувалды» мы перешли на «Альфа» – сериал об инопланетянине, живущем в пригороде. Альф был куклой, ее озвучивал и ею управлял создатель сериала Пол Фаско, один из талантливейших людей, с которыми мне доводилось работать.

Что важнее, сериал оказался кое-чем новым для нашей карьеры – хитом!

Одной из вещей, которую мы перенесли из «Альфа» в «Симпсонов», стало жонглирование отсылками к массовой культуре. В пилоте «Альфа» была реплика, на которую обратил внимание каждый критик того времени. Когда семья на экране ссорится, отец кричит: «Мы, что, так ничему и не научились из «Шоу Косби»?»

Для 1987 года это была мощная реплика! Как однажды заметил Мэтт Грейнинг, герои сериалов никогда не смотрят сериалы. Это одна из причин, по которой в начале каждой серии «Симпсоны» падают на диван перед телевизором.

Фиксация «Альфа» на поп-культуре достигла своего пика в серии, где инопланетянину снится «Остров Гиллигана» – его любимый сериал. Мы собрали большинство актеров «Гиллигана» как приглашенных звезд – повторяйте за мной: Гиллиган, Шкипер, профессор и Мэри Энн. Для ребенка шестидесятых это был сон наяву – я писал шутки для Гиллигана. И кокетничал с Мэри Энн.

Поскольку Альф был куклой, мы знали, что дети и так посмотрят сериал, даже если не поймут шуток. Это дало нам свободу писать сценарии исключительно для взрослой аудитории. Одна серия была часовой пародией на «Вечернее шоу», которое идет на три часа позже времени, когда детям нужно спать. (Я даже использовал некоторые старые «карнаки»!) Это был еще один урок, пригодившийся в «Симпсонах»: не надо писать сериал для детей – надо писать для взрослых, которые будут смотреть его вместе с детьми.

«Альф» не то чтобы был в этом первопроходцем. Журнал Mad никогда не беспокоился, что аудитория чего-то не поймет: однажды у них на обложке был «Заводной апельсин», фильм с жестким возрастным ограничением, который его читатели по молодости посмотреть не могли. Много лет спустя «Симпсоны» в одной серии спародировали и «Заводной апельсин», и «С широко закрытыми глазами» – фильмы Кубрика с жесточайшим возрастным ограничением. Если ваши дети их смотрели, я звоню в службу опеки.

Истоки нежелания писать для целевой аудитории можно проследить до «Рокки и Буллвинкля» – сериала, который все авторы «Симпсонов» обожали в детстве. Очевидно, его сценаристы (включая Аллана Бернса, давнего соавтора Мэла Брукса) понимали: анимация сериала настолько ужасна, что спасти его могут только сценарии. Поэтому «Рокки и Буллвинкль» был сочетанием дурацких шуток и сложной сатиры на холодную войну; злодей Борис Баденов был отсылкой к Борису Годунову – русскому царю-регенту в шестнадцатом веке. Вы это знали, детишки? Конечно нет.

После года в «Альфе» мы с Элом перешли в «Это шоу Гарри Шендлинга» – сериал о парне, который знал, что он в сериале. Даже титульная песня была с подковыркой: «Это песня с титров «Шоу Гарри», / Открывающих титров «Шоу Гарри»…». Декорации были точной копией реальной комнаты Шендлинга.

Мало кто понимает, как многому «Симпсоны» обязаны «Шоу Гарри Шендлинга». Больше половины нашей оригинальной авторской группы – Сэм Саймон, Джей Коген, Уолли Володарски, Эл и я – работали в этом сериале. Шоу было непредсказуемым и обладало характерным для «Симпсонов» уровнем самосознания. «Шоу Шендлинга» также впервые начало приглашать случайных звезд-гостей; к примеру, Джефф Голдблюм и Том Петти играли сквозные роли самих себя в ролях придурочных соседей Гарри. В «Симпсонах» такое будет позже, но в «Шендлинге» все началось.

И хотя мы скакали с одной работы на другую, не особо выбирая предложения, все эти ситкомы научили нас важным вещам, оказавшимся незаменимыми в «Симпсонах».

Ситкомы

Когда сценарист рассматривает постоянную работу в ситкоме, существуют два основных критерия:

1. Сколько длится рабочий день?

2. Как далеко ехать в офис?

Рабочее время в ситкомах бывает очень разным: от тридцати пяти часов в неделю до сотни и более. А рабочая неделя может длиться пять, шесть или даже семь дней. «Восемь дней в неделю» – это не только песня Beatles, но еще и распорядок работы в ситкоме «Задержка в развитии». Его офис был рядом с «Симпсонами», и сценаристы торчали там, кажется, в любое время дня и ночи. Помню, я представлял, как потные шахтеры в Южной Африке говорят друг другу: «Ужас, конечно, но лучше, чем работать в «Задержке в развитии».

В «Симпсонах» рабочая неделя включала от сорока часов до более чем восьмидесяти – все зависело от того, кто был шоураннером. Сейчас у нас две параллельные авторские группы и все работает по-другому: первая группа уходит домой в шесть вечера, а вторая – работает допоздна, но с бесплатным обедом. (Я предпочитаю бесплатный обед!)

Поскольку дело происходит в Лос-Анджелесе, расстояние до офиса тоже важно. Какая разница, во сколько вы уходите домой, если вы все равно проторчите три часа в пробках в час пик. (В Лос-Анджелесе час пик – это любой час любого дня или ночи.)

Критики обожали «Это шоу Гарри Шендлинга», но они в нем не работали. Офис находился черт знает где, в восточной части Лос-Анджелеса, и мы редко уходили с работы раньше, чем в два часа ночи.

В этом смысле «Альф» был лучшей работой в моей жизни: рабочий день заканчивался в 19:30, а в 19:45 я уже был дома.

Вы, должно быть, думаете: «А что насчет качества сериала? Это вообще является критерием?»

А вы смешной. Вам тоже надо писать ситкомы!

Сюжет серии «Симпсонов», который заявляется в первом акте, по-настоящему начинается во втором. (Второй акт часто занимает половину серии.)

К началу этого второго акта этой книги я ушел из «Это шоу Гарри Шендлинга», чтобы работать в «Симпсонах». Здесь мы поговорим о внутренней кухне сериала – вы познакомитесь с авторами, актерами, мультипликаторами и продюсерами. Я по шагам объясню, как мы делаем сериал. К концу второго акта «Симпсоны» успеют вас окончательно задолбать.

Глава четвертая

Знакомство со сценаристами