Пингвины зовут

3

Солнечные лучи отражаются от влажных скал, в расщелинах лежит пушистый снег, и я смотрю на бесконечную колонию пингвинов. Я чувствую запах рыбы и гуано. Я слышу щебет, визг и болтовню пингвинов. Меня окружают очаровательные коренастые птицы – они вперевалку бродят вокруг по гальке и льду. Надо мной проплывают стаи облаков. Вдалеке виднеются голубые вершины и ледники. В такие моменты мне удается прочувствовать, как прекрасна жизнь.

Я живу здесь, черт возьми, живу здесь, на этом крошечном островке к северу от Антарктиды, где обитают тюлени, альбатросы, поморники и чайки… и три человека. И еще пять тысяч пингвинов Адели. Никогда не думал, что в конце концов подсчет пингвинов станет моей работой. Но я так же никогда не думал, что найду богатую и эксцентричную бабулю, которая будет одержима этими пингвинами.

За последний год я окончательно привык к жизни на острове Медальон. Я ни капельки не скучаю по Болтону. Ладно, возможно я скучаю по Гэву и магазину велосипедов и телевизору и свежим овощам, но на этом все. Удивительно, как быстро местная дикая природа стала для меня домом. В этот момент мне не хватает только одного – чтобы Терри была рядом. Какая несправедливость, что нам приходиться работать в разных частях колонии. Было бы намного лучше, если бы мы работали вместе, даже если бы из-за этого мы периодически отвлекались от дел…

Терри всегда говорит, что мне стоит расслабиться.

– Мы ведь не должны постоянно быть рядом, чтобы доказать свою любовь друг к другу? – недавно сказала она, когда я снова приревновал ее к чему-то. Но мне ведь можно позволить себе быть страстным, так ведь? Я бы проводил с Терри каждую секундочку, если бы мог. Нет, конечно, жаловаться мне не на что. Это большое чудо, что она вообще хочет проводить время с таким неудачником, как я.

Я бросаю взгляд на часы. Уже три часа кряду я взвешиваю и подсчитываю пингвинов.

– Думаю, что заслужил хотя бы один поцелуй, – бормочу я.

Нахальный маленький пингвин смотрит на меня снизу-вверх своими глазами-бусинками, его пузо раздувается от чувства собственной важности.

– Нет, приятель, я не тебя имею в виду, – говорю я ему.

Мы вернемся на базу только через час. Думаю, мне стоит найти Терри и сопроводить ее на обед. Я достаю рацию, но затем, передумав, убираю ее обратно в карман. Я знаю, где она сейчас работает, а поэтому решаю, что будет здорово устроить ей сюрприз.

Я пробираюсь по скалам и камням так быстро, как только могу, поднимаюсь по склону. Температура воздуха сегодня всего 3,5 градуса по Цельсию, но на мне много слоев одежды, и от подъема мне становится жарко. Я снимаю парку и засовываю ее под мышку. Достигнув вершины, я останавливаюсь на мгновение, чтобы перевести дух. Отсюда открывается отличный вид на горы и далекое озеро, в котором отражается небесная голубизна. Этот остров называется так, потому что имеет овальную форму и на карте выглядит как медальон, а небольшое полукруглое озеро на севере острова образует отверстие, через которое можно было бы продеть цепочку. За ним я вижу океан, он ярко сверкает на солнце и усеян белыми вершинами айсбергов.

Часть колонии пингвинов, закрепленная за Терри, находится на другой стороне острова. Мне удается разглядеть ее оранжевую куртку – яркое пятно среди множества черно-белых фигур. Я направляюсь к ней, лавируя между пингвинами гнездами. В них сотни маленьких цыплят. Они уже достаточно выросли и начали повсюду бродить, поэтому мне приходится идти осторожно, чтобы не наступить на них. У взрослых пингвинов просто шикарное оперение, напоминающее блестящие смокинги с белыми накрахмаленными рубашками, но детеныши пока еще покрыты растрепанными серыми перышками. Они легко уместились бы на ладони, эти мягкие комочки. Но я не беру их в руки. Правила есть правила. Мы взвесим этих птенцов уже перед тем, как они поменяют оперение, но до этого трогать их нельзя. Даже со взрослыми особями мы контактируем только тогда, когда вешаем на них браслеты или замеряем их вес, и для этого есть специальная техника. Я с гордостью могу заявить, что теперь я считаюсь квалифицированным укротителем пингвинов.

Мамы и папы делают все, чтобы прокормить своих птенцов, по очереди следят за ними и ходят на океан, чтобы добыть пищу. Когда они возвращаются, их клювы до отказа набиты крилем, который они закладывают прямо в клювики птенцов. Язык пингвинов для меня – величайшая загадка, но взрослые особи и их цыплята узнают друг друга по голосу. Просто невероятно, что они могут услышать друг друга в такой какофонии звуков.

У меня щемит сердце, когда я вижу такую беззаветную родительскую любовь… Такую самоотверженность и верность. Было бы здорово расти в такой любви. Эти птенцы даже не подозревают, насколько им повезло.

Но хватит жалеть себя.

Вот прямо передо мной стоит Терри. Классическая Терри: на сто процентов сосредоточенна на пингвинах. Мое сердце начинает биться чаще, когда она оборачивается и машет мне. Лучи солнца играют в ее светлых волосах, и она направляется в мою сторону, аккуратно огибая гнезда с птенцами.

– Патрик! – она пытается перекричать писк пингвинов. – Что-то случилось?

Я отрицательно качаю головой.

– Нет, все в порядке. Что, мне уже нельзя прийти повидать свою девушку?

Я заключаю ее в объятия и крепко сжимаю. Мы долго и страстно целуемся, так что у нее практически спадают очки.

– Почему ты не связался со мной по рации? – спрашивает она, отстраняясь, чтобы перевести дух. Мы должны сообщать друг другу о своих передвижениях по острову – на всякий случай.

– То есть мне и правда нужно сообщать всем, что у меня приступ нежности?

– Не всем, – подчеркивает она. – Только мне, Дитриху и Майку.

– Дитриху и Майку этого не понять.

Терри слегка хмурит брови. Я провожу пальцем по ее лбу, чтобы она перестала хмуриться.

– Не волнуйся. Я ведь не поскользнулся и не сломал спину, так?

– Да, но…

– Я преодолел все опасности, только чтобы прийти и увидеть тебя, – на пути меня ждали скалы, лед, тюлени, даже пингвины… Подумал, что после такого ты согласишься пойти со мной на свидание?

Терри не удается сдержать улыбку. Она невероятно улыбается.

– Что ты задумал?

– Ну, я тут узнал, что неподалеку отсюда есть очень удобная, хоть и немного обветшалая исследовательская база, где можно найти сосиски в тесте, которые просто нужно разогреть в духовке.

– Я тебе устрою сосиску в тесте, – насмешливо отвечает Терри и пихает меня в бок.

– Очень надеюсь на это.

Терри настаивает на том, что ей нужно еще пятнадцать минут, чтобы закончить работу, так что я вызываюсь ей помочь.

Наш проект не такой большой, как некоторые другие научно-исследовательские операции на крупных антарктических станциях, которые занимаются морской биологией, океанографией и метеорологией. Мы исследуем пингвинов (пять тысяч особей – не так уж много для колонии пингвинов, представляете? Некоторые колонии насчитывают более тридцати тысяч особей). Тем не менее, нас четверых на все не хватает, именно поэтому Терри всегда старается сделать чуть больше. Она руководит проектом, но еще старается привлечь к нему внимание общественности по всему миру через свой блог. В прошлом году она много писала о бабуле Ви в своих публикациях, и это очень понравилось ее читателям. Дитрих – самый старший и квалифицированный среди нас четверых. Он изучал пингвинов всю свою жизнь и называет себя «пингвиноведом». Майк специализируется на биохимии, он анализирует состав крови, костей и фекалий пингвинов, чтобы подробно описать их питание и состояние здоровья. Мы все пашем как лошади – бесконечно наблюдаем за пингвинами,

считаем их, взвешиваем и помечаем. Собранные таким образом данные – самое главное в нашей работе. Эта информация многое говорит о состоянии всей нашей экосистемы, а численность пингвинов сейчас постоянно меняется с огромной скоростью.

– Тебя не беспокоит, что твоя девушка одновременно твоя начальница? – спрашивает Терри, когда мы поднимаемся по склону по пути на базу.

– Если тебя это не беспокоит, то и меня тоже, – отвечаю я.

Терри никогда не пользуется своим положением и не зарывается. Честно признаться, она самый мягкий руководитель в моей жизни.

– Но все-таки было бы неплохо почаще тебя видеть.

Надеюсь, что мои слова не прозвучали слишком слащаво.

– Дай подумать. Мне кажется, ты уже и так видел все и даже больше.

Мы хихикаем.

Но когда мы достигаем вершины, Терри возвращается к теме, которая явно не дает ей покоя.

– Ну же, признавайся. Тебе бы больше понравилось, если бы я руководила тобой в накрахмаленном костюме или дерзкой соблазнительной полицейской форме.

– Не-а. Что может быть соблазнительнее куртки-парки, шерстяных свитеров и пуховых жилетов?

Когда мы возвращаемся в центр, Дитрих и Майк уже там. Они многозначительно смотрят на нас, когда мы заходим внутрь – Дитрих с добродушной улыбкой, Майк без восторга. Майк вообще редко бывает приветливым. Они оба уверены, что мы постоянно обжимаемся, вместо того, чтобы считать пингвинов. Они уже успели разогреть сосиски в тесте и едят их с горохом и жареной картошкой.

– Присоединяйтесь, – приглашает Дитрих, его английский безупречен.

Так мы и делаем.

– С водой что-то не то, – произносит Майк обвинительным тоном и смотрит на меня, как он делает всегда, если что-то выходит из строя.

– Понял, дружище. Видимо, с фильтром обратного осмоса снова что-то случилось. Позже проверю.

Фильтр обратного осмоса используется для очистки морской воды, дистилляции и удаления любых химических или биологических загрязнений, чтобы она стала пригодной для питья. Это отличная замена бутилированной воде… когда все работает как следует. Полевой центр заметно обветшал, и все постоянно выходит из строя. Его построили для пяти ученых много лет назад, но все пришло в упадок из-за нехватки финансирования, и если бы не бабуля, проект бы вообще закрылся. Терри, Дитрих и Майк – квалифицированные ученые-экологи, а я лишь скромный гик-технарь, так что все связанное с ремонтом – моя задача.

– Ты видела Пипа сегодня? – спрашивает Дитрих, откусывая кусок картошки.

Терри грустно качает головой.

– Нет, сегодня нет.

Пип – наш любимый пингвин-найденыш. Мы стараемся быть беспристрастными, но когда тебе довелось пожить с настоящим маленьким пингвиненком, сложно остаться равнодушным.

После обеда я замечаю, что Дитрих обеспокоено потирает бороду – он всегда так делает, когда его что-то тревожит.

– Терри, можно тебя на пару слов? – тихо спрашивает он.

– Конечно.

Они уходят в лабораторию. Мы с Майком тщательно скрываем друг от друга любопытство и идем на кухню сварить кофе.

– Сделай его покрепче, – говорит Майк и добавляет еще одну ложку. – Мне нужно взбодриться.

Майк страдает от бессонницы и ночами напролет слоняется по полевому центру, видимо, поэтому он всегда такой раздражительный.

– Как думаешь, что стряслось у Дитриха? – спрашиваю я.

Майк пожимает плечами и нетерпеливо барабанит пальцами по кофейнику.

– Надеюсь, он не дергает Терри по пустякам. Ей и без этого непросто.

Когда Терри и Дитрих возвращаются, ученый явно выглядит повеселевшим, Терри же хмурится и кусает нижнюю губу.

– Ладно, я пошла! – объявляет Терри, уже натягивая ботинки, чтобы снова отправиться в колонию.

Я машу ей кружкой.

– А как же кофе?

– Нет времени, у меня много дел, – отвечает она и выбегает на улицу так быстро, что мне с трудом удается расслышать конец фразы.

Я поворачиваюсь к Дитриху и Майку.

– Она что, бросила меня?

– Конечно, нет, – выпаливает Майк в ответ. – У тебя богатая бабушка, которая финансирует наш проект.

– Я… ну да, наверное.

Я быстро выпиваю кофе, гадая, смогу ли догнать Терри. Слова Майка засели у меня в голове, и я прокручиваю их снова и снова. Неужели Терри терпит меня только ради бабулиных денег? Да, Майк любит отпустить колкий комментарий, но я не могу отделаться от мысли, что в его словах есть доля правды.

4

Надеюсь, я не была слишком резкой с Патриком. Мне нужно немного побыть наедине со своими мыслями. Я выбегаю из полевого центра и устремляюсь к подъему, размахивая руками, жадно вдыхаю свежий воздух и пытаюсь успокоиться. Меня очень взволновал разговор с Дитрихом. Я не смогла отказать ему, но не представляю, как мы справимся со всем. Придется перекроить все расписание. Бедный Дитрих. Я знаю, что он никогда бы не попросил меня о таком, если бы не случилось что-то серьезное. Когда мы оказались в лаборатории, подальше от посторонних ушей, я заметила тревогу в его взгляде. Он тяжело опустился в кресло за микроскопом и серьезно произнес:

– Терри. Кое-что произошло.

Дитрих нервно дергал себя за усы. По его выражению лица я сразу поняла, что новости будут невеселые.

– Выкладывай, Дит.

– В следующем месяце моей жене предстоит операция. Ничего серьезного, но ей придется провести в больнице несколько дней, и какое-то время уйдет на восстановление. Как думаешь, могу я вернуться в Австрию, чтобы позаботиться о ней и детях? Тогда мне придется уехать через две недели.

У нас уже слишком много работы даже для нас четверых.

– Конечно, можешь, – уверяю я Дитриха. – Семья – это самое важное.

– Я бы вернулся, как только все устаканится, но я знаю, что тебе и так непросто. Уверена, что справишься?

Я начинаю утвердительно качать головой и ободряюще улыбаюсь.

– Конечно, справлюсь.

– Спасибо. Она будет так благодарна. Как и я.

Вообще здорово, что он спросил меня, а не просто поставил перед фактом. Ведь до прошлого года Дитрих был главным в нашем полевом центре, а потом передал полномочия мне, и сделал это как раз потому, что хотел больше времени проводить с семьей. Просто сейчас совсем не подходящий момент. Сейчас у пингвинов пик брачного сезона, и мы и так еле-еле справляемся с работой.

– Хорошо, что теперь у нас есть Патрик, – сказал Дитрих, приближаясь к тубусу микроскопа, чтобы рассмотреть серую массу (порция наполовину переваренного криля из желудка пингвина). Затем он отодвинулся от микроскопа и добавил:

– Он быстро всему научился, не так ли?

Мне пришлось согласиться.

Дитрих ухмыльнулся.

– Но не стоит забывать, что у него был отличный учитель.

Я смущенно откашлялась.

– Думаешь, он счастлив тут? – спросила я.

– Как он может не быть счастлив в окружении гор, айсбергов, невероятной дикой природы и прекрасной девушки?

Было приятно услышать от Дитриха такие слова, но иногда я действительно переживаю за Патрика. Ему пришлось приспособиться к жизни здесь в такие короткие сроки, и эта жизнь кардинально отличается от всего, к чему он привык в Болтоне.

Мне стыдно, что я так быстро убежала и оставила его в растерянности. Но если мне удастся собрать сейчас больше информации о пингвинах, чем я планировала, когда уедет Дитрих, будет не так сложно. Дитриху придется самому рассказать остальным о своих планах. Уверена, Майк и Патрик сразу поймут, что нам всем придется работать вдвое больше после его отъезда.

Я так погрузилась в свои размышления, что совершенно не обращала внимание на происходящее вокруг меня. Оказывается, я уже добралась до вершины холма. Я рассматриваю испещренные снегом горные хребты вдалеке. Если прикрыть глаза, можно увидеть в снежных узорах черты лица, жутковатое зрелище, созданное естественным природным рельефом. Прямо надо мной высоко в небе кружат три чайки, темные фигуры на фоне белоснежных облаков. Что-то в моей голове не дает мне покоя, но я не до конца понимаю, что именно. Пытаюсь сосредоточиться на этом. Дело в Патрике. Он постоянно шутит и пытается казаться веселым, но иногда, когда ему кажется, что я не вижу, в его глазах можно уловить потерянность. Я чувствую, что внутри ему очень грустно. У Патрика есть нерешенные вопросы с семьей. Помню, как буквально на днях мы разговаривали, и я жаловалась ему на своих родителей.

– Им кажется, что я совсем спятила, раз живу здесь, – проворчала я. – Они бы предпочли, чтобы я обосновалась в Хартфордшире и нашла достойную работу, взяла ипотеку и завела накопительный счет в банке. Но мне всего двадцать шесть, и мне еще рано «оседать». Они совершенно меня не понимают.

– У тебя хотя бы есть родители, – мрачно ответил он.

Я поняла, какой бестактной я была, и попыталась подбодрить его и найти какие-то плюсы.

– Зато у тебя потрясающая бабушка, – сказала я. – Такую еще поискать.

Затем, по глупости, я решила показать ему, что моя жизнь ничем не лучше, чем его, и добавила:

– Моя бабушка состарилась в пятьдесят пять лет, совсем перестала выходить из дома к шестидесяти и умерла два года спустя.

– Да, бабуля Ви и правда крутая, – признал он. – Но родители – это очень важно.

Мы сменили тему, но меня не покидало ощущение, что он что-то скрывает, некую темную силу, которая кипит внутри него и отчаянно пытается вырваться наружу.

5

Когда мы возвращаемся в Баллахеи после утреннего сбора мусора, я намереваюсь принять горизонтальное положение и отдохнуть. Поэтому я решаю ненадолго оставить Дейзи с Эйлин. Однако не успеваю я дойти до прихожей, как внезапно из кухни выбегает Эйлин. Она закрывает за собой дверь.

– Миссис Маккриди, мы можем поговорить с вами наедине? – жужжит она мне на ухо.

– А как же Дейзи?

– Она увлечена просмотром «Покемонов», это отвлечет ее ненадолго.

– Очень хорошо. Но тогда мне потребуется чашка чая.

– Конечно. Кто бы сомневался, – бормочет Эйлин себе под нос.

Она снова исчезает за кухонной дверью, а я в это время бреду в уютную гостиную, гадая, что же могло произойти.
 Вскоре Эйлин присоединяется ко мне с чашкой чая в руках.

– Что случилось, Эйлин?

– Вам пришло электронное письмо. Оно от, – она понижает голос, – Роберта Сэддлбоу.

– А, от моего старого друга, сэра Роберта, – громко отвечаю я. Признаюсь, я горжусь этой дружбой.

– И еще одно письмо с острова Медальон. От вашего внука, Патрика…

– Я прекрасно помню имя своего внука, Эйлин, спасибо.

– Я их распечатала для вас. Вот они.

Эйлин протягивает мне два листа бумаги, и я тут же их выхватываю. Я оглядываю полку камина, комод и журнальный столик, но все тщетно. Моих очков нигде не видно. Они постоянно куда-то пропадают, и это чрезвычайно утомляет. Очень хотелось бы, чтобы люди перестали трогать мои вещи.

– Миссис Маккриди, извините. Я не смогла удержаться и прочла их, – признается Эйлин.

Это совершенно нормально, я прекрасно знаю, что она читает каждое письмо, отправленное мне по электронной почте. Просто не может устоять.

– Хотите, я прочитаю их вам вслух? – спрашивает она, очевидно сгорая от нетерпения сделать это.

– Ну, давай.

– Возможно, вам стоит присесть, миссис Маккриди.

Я опускаюсь в кресло королевы Анны, ее слова меня встревожили. Я замечаю, что Эйлин крайне взбудоражена, потому что, когда она забирает обратно письма, ее руки дрожат.

– Тогда я начну с письма сэра Роберта, да?

– Как пожелаешь, Эйлин.

– «Моя дорогая Вероника», – начинает она. От этих слов у меня тут же поднимается настроение. Уже много лет никто не писал мне такое в письмах. Представить себе, я ведь познакомилась с сэром Робертом всего несколько недель назад! – «Надеюсь, вы не будете против, что я прошу вас о таком странном одолжении в письме. Я хотел изложить суть дела письменно, и чтобы информация дошла до вас как можно скорее. Перейду сразу к сути. Во время нашего знакомства на Рождество я упоминал, что вскоре отправлюсь в Австралию и на Фолклендские острова, чтобы снимать там новый сезон документальной передачи о морских птицах».

Эйлин смотрит на меня и широко улыбается.

– Умоляю тебя, Эйлин, сделай одолжение, читай дальше.

Она повинуется.

– «Мы с продюсерами много обсуждали, как сделать программу более интересной для аудитории. Мы решили, что лучшим решением будет снять сериал про пингвинов, потому что это очаровательные птицы. Но, как вам известно, в последние годы я уже снял документальный фильм «Будни пингвинов», и нам очень хотелось бы показать свежий взгляд на этих замечательных птиц».

– Мне показалось, что он собирался перейти к сути, – ворчу я, а затем даю Эйлин знак продолжать.

– «Многие люди чувствуют свою беспомощность, когда речь идет об изменении климата, потому что отдельным индивидам не под силу что-то изменить. Поэтому продюсеры нашей программы решили рассказать о том, что может сделать каждый из нас, чтобы помочь сохранить дикую природу. Я вспомнил о том, как вы ежедневного собираете мусор на побережье. Благодаря блогу Терри про пингвинов вы стали очень популярны – храбрая женщина с невероятной историей, и возможно вы не осознаете этого, но у вас появилась собственная фанатская база в социальных сетях, когда Терри опубликовала ваши фотографии с Пипом. Теперь ваше имя неразрывно связано с пингвинами, их спасением, и вы стали настоящим… Как лучше это сказать? Настоящим амбассадором пингвинов». – Эйлин снова делает паузу. – Амбассадор пингвинов! Подумать только! – заключает она.

Я бросаю на нее укоризненный взгляд, и она продолжает.

– «Во время нашей встречи я также отметил, как невероятно вы умеете изъяснятся с помощью архаических слов и конструкций», – на этом моменте я невольно фыркаю, – «а еще у вас прекрасно поставленная, четкая речь – то, что нужно, чтобы стать прекрасной ведущей. Прошу вас, скажите, если моя просьба неуместна, но я не могу не спросить: не согласитесь ли вы отправиться в полностью оплаченное путешествие в Австралию или на Фолклендские острова, а может сразу в оба места, чтобы поучаствовать в съемках в качестве моей соведущей?».

Голос Эйлин становится все громче и громче, и на последнем параграфе она не сдерживается и переходит на визг.

– О, миссис Маккриди! Миссис Маккриди! Новое путешествие! И не с кем-нибудь, а с самим Робертом Сэддлбоу! Сэром Робертом Сэддбоу! И пингвинами!

Я изо всех сил пытаюсь сохранить самообладание. Но внутри меня просто кипят эмоции.

– Упоминает ли он, когда?

– Да, тут есть все детали. Совсем скоро. Он пишет, что уже в следующем месяце. Что вы будете делать?

– Сама идея такого предприятия кажется мне странной и нелепой, Эйлин.

– Но я думала… – она затихает, заметно расстроившись.

Я делаю глоток чая и аккуратно ставлю чашку обратно на блюдце.

– И правда, чрезвычайно странное и нелепое предложение, – повторяю я суровым тоном. – Поэтому я как следует его обдумаю.

Эйлин радостно хлопает в ладоши.

Я сижу неподвижно, но внутри меня переполняет приятное чувство, которое лучше всего может быть описано словом «восторг». Да, я в восторге. В восторге с головы, с самых кончиков моих седых волос, до ног, моих старых варикозных ног.

Затем я вспоминаю.

– А что насчет другого письма? – интересуюсь я.

Эйлин заметно мрачнеет. Она берет в руки второе письмо, и я вижу, что на листе напечатана всего одна фраза.

6

– Смотри, Вероника!

Какая наглость – поставить компьютер посреди обеденного стола, но я потакаю этому безобразию и смотрю на экран. Дэйзи выбрала фотографию. На ней красуется причудливое трио – девочка, пингвин Мак и я собственной персоной. Розовый цвет головной повязки Дейзи совершенно не сочетается с красными оттенками моего пальто, сумочки и помады, а также вступает в противоречие с желтыми перьями на голове Мака, вместе мы выглядим совершенно безвкусно. Но композиция снимка неплохая – я располагаюсь по центру, а две фигуры пониже стоят ближе к камере. Мак внимательно смотрит на Дейзи, его клюв направлен к ее лицу. Когда смотришь на фото, первым делом замечаешь торжествующую улыбку девочки.

– Это ее ты собираешься отправить Ноэлю? – спрашиваю я, отложив ручку, которой только что записала последнее отгаданное слово кроссворда.

Дейзи вздыхает:

– Не Ноэлю, Вероника! Ноа!

Мало того, что имя ее брата просто невозможно запомнить, так он еще упорно доказывает нам, что в Шотландии нет пингвинов. Дейзи полна решимости доказать ему обратное.

Пока Эйлин помогает ей загрузить фотографию в интернет (и отправить копии Терри и, по настоянию Дейзи, сэру Роберту), я молча погружаюсь в свои мысли. Позже мне предстоит встреча с сэром Робертом, что меня очень радует, но я не могу избавиться от тревоги из-за второго письма. Я тяжело вздыхаю.