Вместе тоже можно
Девушки облегчённо расслабились, разминая затёкшие шеи, поясницы и ноги. Блондинка, рыжая, шатенка, брюнетка. Каждая в буквальном смысле «девушка с обложки» – настоящий цветник.
– Наконец-то, – заныла рыженькая, стаскивая с себя неудобные туфли от известного российского бренда. – Я ног не чувствую. На два размера меньше, это же садизм.
– Ага. Зато платья на мамонтов, – запричитала другая, шатенка с каре. – Помогите снять прищепки со спины.
– А я есть хочу, не успела позавтракать, – блондинка была вполне довольна и собой, и проделанной работой. Честно говоря, Женя вообще не помнила, чтобы та когда-либо на что-то возмущалась. Это остальные вечно скулили и жаловались, будто целыми днями вспахивали землю на солнцепёке, Сашка же, так её звали, не закатила скандала даже когда её ткнули до крови булавкой, подбирая юбку, чтоб сидело, как влитое. Тут с этим было строго. Одежда должна выглядеть на идеальных фигурах как с иголочки – привычка, которую Козырь переняла и в обычную жизнь. – Хочу до пекарни дойти, она тут неподалёку.
– Нет, я сейчас на жидкой диете, так что никакого мучного, – только что не перекрестилась рыжая, стаскивая с себя обтягивающее платье.
Шатенка тоже отказалась.
– Евгеш, а ты? – поинтересовалась блондинка у Жени. – Сходишь со мной?
– Прости. У меня другие планы, – торопливо стирая с себя боевой раскрас, вежливо отказалась та, склонившись у подсвечиваемого светодиодами зеркала.
– Жаль. Так неохота одной, – Александра, в узких кругах Сан Саныч, сунула нос в пудру, забавно сморщив носик. Такая куколка. Только недавно родила, а уже снова в строю. – Куда спешишь, если не секрет?
– Надо заехать домой. У Паши на сегодня была запланирована встреча, надеюсь, не столкнёмся. Надо забрать кое-что.
Рано или поздно это сделать пришлось бы. Не вечно же ей ходить в одном и том же. К тому же у Залецкого остался её ноутбук, не говоря о других личных вещах. Не хотелось бы, чтобы они пропали.
– Значит, слухи не врут? Вы расстались?
– Давно пора было это сделать.
– Это верно, – кивнула Саша. На неё недоумённо вскинули голову. – Ты прости, но Паша же редкостный козёл. Я удивлена, что ты его так долго смогла терпеть.
– Были свои резоны.
– Да уж. Кстати, насчёт этого? Как продвигаются дела с пробами?
Близкими друзьями они никогда не являлись, но общей информацией делились. Без этого в женском коллективе было нельзя.
– Никак. Полный штиль.
– Жаль. Хочешь, попробую помочь? Муж моей подруги давно крутится в актёрской сфере, подыщет тебе что-нибудь стоящее.
– Нет. Спасибо. Пока не надо. Пока я ещё верю в собственные силы. Вот отчаюсь, тогда можно и клянчить.
– Как скажешь. Но ты, если что, дай знать. Я буду рада помочь.
Правда будет. Сан Саныч была такая: светлая и искренне добрая. Что всегда удивляло Женю, так как в подобном серпентарии среди конченых стерв и лицемерок слишком сложно, да практически невозможно, наработать толстую броню и при этом остаться мягкой.
Козырь улыбнулась, тоже смягчившись. В сложившихся обстоятельствах, когда она и так потеряла вместе с бывшим парнем половину нужных ей связей, было бы совсем некстати лишаться и оставшихся. Тем более таких.
– Ладно. Давай сходим в твою пекарню, только недолго, хорошо? Не хочу напороться на Залецкого.
– Конечно! – обрадовалась Саша. – Съездить с тобой? Как моральная поддержка?
О, нет. Это точно лишнее. Не нужно никому знать внутреннюю кухню их взаимоотношений. Женя очень тщательно дозировала личную информацию, чтобы та потом не оказалась в руках СМИ.
По неопытности она давала маху в самом начале, и больше повторений не хотелось. Жёлтая пресса редкостная тварь, любящая танцевать на чужих костях, поэтому нечего подкидывать голодным шакалам лишнюю возможность.
Так что в элитный район, где исключительно ради пафоса покупали жилье местные звёзды и миллионеры, она приехала одна. И прогадала.
Паша оказался дома.
И был не очень рад её видеть.
Беседа вышла бурной, громкой и неприятной. Настолько, что ещё спустя час Козырь выскочила из очередного такси, как ошпаренная. Пристальный взгляд водителя в зеркало заднего вида едва не прожёг на ней дыру. Сколько бы та не пыталась изворачиваться.
Максим, тем временем, работал с ребятами возраста юниоров. Самыми перспективными: теми, кого можно попытаться вывести до уровня профессионального бокса.
Да, не о тренерстве мечтал Майер, но в сложившихся жизненных обстоятельствах выбирать не приходилось. То была хоть какая-то причастность к спорту, с которым в своё время он жёстко пролетел.
Женю, тенью застывшую возле стены и наблюдающую, как ребята отрабатывают связки ударов в дружеском спарринге, он заметил не сразу.
Короткий кивок в сторону служебной комнаты означал, чтобы она подождала его там, в просторном кабинете со всеми удобствами: комфортной зоной отдыха, рабочим столом, заваленным папками с документами, и мини-кухней.
Ждать пришлось недолго.
– Мы скоро заканчиваем. Подождёшь? – донеслось от двери.
– Да, хорошо, – ответили ему, не оборачиваясь.
– Чай, кофе на полке слева.
– Спасибо, – кивнули, но всё так же не обернулись.
Макса это сразу напрягло. Он пусть и знал новую подругу недолго, но то, что та всегда общается с собеседником лицом к лицу, успел уяснить.
– Что не так?
– Обещай не психовать.
– Женщина! Я уже психую. Говори.
Вместо ответа та повернулась, смущённо заправляя падающие на лицо волосы за ухо и открывая на обозрение темнеющее пятно, обещающее перейти в ближайшее время в синяк.
Добротный такой, задевающий и глаз, и скулу.
Костяшки сжатых мужских кулаков начали белеть.
– Он?
Козырь кивнула. Глупо отпираться. Она ведь сама приехала. Почему сюда, а не на квартиру? Наверное, побоялась, что взбешенный Залецкий может поехать следом. Рядом с Максом же она чувствовала себя… в безопасности.
Надо заметить, об батарею Паша приложил её случайно, а вот она швырнула в него в отместку тяжёлые настольные электронные часы специально.
Случайно, ха… Случайно-то, конечно, случайно, вот только душил он её перед этим вполне себе осознанно.
– Поехали.
– К-куда?
– Вместе навестим гниду.
– Не надо. Мы уже обсуждали это…
Обсуждали. И именно после сегодняшнего разговора Женя поняла, что пора окончательно разделаться с токсичными отношениями и поставить в них точку.
– Поехали, я сказал! – рявкнул Макс тоном, которому нельзя не подчиниться.
Второй раз за день он повышает на неё голос, вот только страшно за себя ей сейчас не было.
Страшно было за Павла Залецкого.
***
– О, вернулась, – высокий худощавый парень с сальными, словно немытыми из-за геля волосами и нелепой козлиной бородкой, смерил Женю презрительным взглядом. Перевёл фокус правее, и с тем же пренебрежением с ног до головы окинул Макса. – Ещё и подкрепление привела, шлёндра. Когда уже успела найти себе хахаля?
– Умоляю, не надо… – видя, как сжались кулаки у спутника, в который раз пыталась вразумить Майера Козырь. Подраться дело нескольких секунд, а вот расхлебывать потом последствия…
– Иди. Собирай. Вещи, – цедя каждое слово велел тот, пялясь в упор на сплошное недоразумение, от которого почему-то фанатеют глупые школьницы. И что в нём находят? Залецкий стоял в рубашке нараспашку, и все его рёбра можно было без труда пересчитать. Тощие руки. Ноги как спички. Долговязый. Глаза заторможенные – сегодня может не принимал, но со вчера мозги явно пока не успели очиститься. На лбу набухает шишка – последствия запущенных женской рукой часов.
– Пожалуйста… – Женя предприняла очередную попытку воззвать всех к здравому смыслу, но, кажется, сейчас только она одна могла мыслить адекватно.
– Мне сделать это за тебя? – шикнул на неё Максим, устав от препирательств.
– Не надо, – не предвещая ничего хорошего, она поспешно юркнула вглубь обставленного с замашками на стиль “техно” логова синтипанк-звезды и поспешила в когда-то их общую спальню.
– А я-то думаю, чего она так подорвалась. Столько держалась, чтобы не просрать всё и вдруг показала характер. А тут вон оно что.
Залецкого стоящий напротив оппонент нисколько не пугал. А зря. Максим был шире раза в четыре. Правда притом немного ниже, однако развитая мускулатура определённо выигрывала на фоне бесполезного роста.
– Может, потому что не надо быть мудаком?
– Подумаешь, решили развлечься немного.
– Это так теперь называется?
– Эта сука должна быть благодарна. Ты бы знал из какой помойки я её достал и отмыл. Да она до конца жизни обязана меня ублажать и выполнять любую прихоть, но вместо этого ломается как целка и закатывает истерики.
Короткий, но угрожающий шаг вперёд.
– Повтори, – рыкнул Майер
– Ты глухой? Говорю, эта фригидная сука и тебя кинет, когда получит то, что ей надо. Хотя с чего тебя взять-то… Ты кто вообще такой?
– Тот, кто закопает тебя там, где никто не найдёт, если ещё хоть раз увидит рядом с ней.
– Да эта шмара сама ко мне обратно прибежит, когда поймёт, что никому не нужна. Кто она без моих… – Паша не договорил, вырубленный с одного короткого удара. Какой хлюпик. Хоть до третьего приличия б ради дотянул.
Когда несколько минут спустя Женя снова появилась в поле зрения, тело звезды валялось распластанным на паркете.
– Он жив хотя бы? – вздохнула обречённо она.
– Не знаю, скорее всего. К сожалению. Это всё? – короткий кивок на небольшой чемодан на колёсиках, что волокли за собой.
– Да.
– Тогда пошли. Тут воняет притоном, потом не отмоешься, – у неё забрали чемодан, легко, словно пушинку, оторвав его от пола.
– Зря. Зря ты это всё… – уже в машине, когда Ниссан покинул частную территорию элитного комплекса, невесело покачала головой Козырь.
– Разберёмся. Ещё скажи, что тебе жалко эту сволочь. Как с такой тварью можно было находиться под одной крышей дольше пяти минут?
– Раньше он таким не был. Начало заносить, когда слава по башке ударила. Ну и наркота своё дело сделала.
– Вот тогда и надо было валить. Сразу. Без оглядки. Или ты саму себя не уважаешь?
Пассажирка отвернулась к окну, чтоб он не видел её лица.
– Не учи меня как жить.
– Мне уже поздно рыпаться. Это должны были делать родители.
– Должны. Если бы были. Вот только они подбросили меня в приют, когда я под стол пешком ходила. Пришлось самой учить: что хорошо, а что плохо.
Её ответ прозвенел в салоне автомобиля как невидимая оплеуха. На несколько секунд повисла тишина.
– Прости. Я не знал.
Офигеть. Они знакомы всего несколько дней, а он уже второй раз извиняется. Это на два раза больше, чем Максим делал за всю свою жизнь.
– Не знал. Вот и нечего лезть с нравоучениями. У меня ничего не было, когда детдом вышиб меня на улицу. Только поганое детство, где приходилось выгрызать правду всеми способами. А тут такой шанс. Кастинг на клип, я подхожу по внешности. Да если бы Залецкий резал по ночам девственниц, я бы всё равно с ним спала. Чтобы иметь то, что имею сейчас. И можешь осуждать меня сколько угодно, мне всё равно: каждый борется за своё счастье так, как умеет.
Снова тишина.
– Нет. Я не осуждаю, – хорошенько подумав, отозвался Майер. – Не скажу, что мне импонирует такой подход, но ты права: каждый борется так, как умеет.
Надо же. А Женя уже была готова слышать в свою сторону самые разные эпитеты, максимально мягкими из которых были "меркантильная дрянь" и "аморальная подстилка".
– Спасибо.
– Но порой нужно думать о последствиях…
– Заткнись, очень прошу, – вы посмотрите, опять учить вздумал! – Я не драчливая, но врезать могу.
Водитель, не отрываясь от дороги, рассмеялся. Настоящий дьяволёнок, а не девушка. Вроде адекватная, но в тихом омуте, как говорится…
– К слову о девственницах… – решил уточнить он.
На него непонимающе обернулись.
– Нет. Никого он не резал. Мне об этом, по крайней мере, неизвестно.
– Да я не про то. Я про тебя.
– Я тоже не девственница. Мне казалось, мы в этом удостоверились ещё пару месяцев назад.
– Да блин, нет. Эта мудила был у тебя первым?
– А, нет.
– А каким?
Женя строго прищурилась.
– Зачем задавать вопросы, ответы на которые ты не хочешь знать?
– Цифра так ужасна?
– Нет.
– Тогда я хочу знать.
– Хм… – собеседница заметно смутилась. – Три.
– Сколько-сколько?
– Трое. Ты третий, – машина резко дёрнулась, за что заработала сердитый гудок сзади и пованивающий палёной резиной скрежет. – Эй, ну не мешок картошки же везёшь, – поправляя впившийся в плечо ремень, возмутилась пассажирка. Её так мотнуло, что в шее хрустнуло. Зато в лобовое не влетела. Да здравствует техника безопасности.
– Я случайно. Педали перепутал. Просто… – Максим недоверчиво хмыкнул. То, что она вытворяла в их прошлый раз совсем не походило на столь скромное число. Признаться, он полагал, что партнёров у неё было куда больше. ГОРАЗДО больше. – Точно три?
– Я умею считать до трёх. Ни разу ещё не ошиблась.
– Тогда это круто. А первый раз… эм…
– Тебе подробности нужны? Нам было по двадцать. Всё взаимно. Ещё вопросы?
– Двадцать? Реально? Так поздно?
– Представь себе, раньше я была более целомудренной. Верила в большую и светлую любовь.
Женя понимала его удивление. Чуть ли не монашка, а к нему в кровать прыгнула через пару часов знакомства с готовностью портовой шлюхи. Но кто ж знал, что одноразовая встреча выльется в… то, что происходило у них сейчас?
Тогда это был порыв. Отчаянное желание испытать то, чего ей никто ещё не давал. С Ромой, её первым парнем, отношения с которым так и не сложились, она лишь успела попробовать секс на зубок, не раскрыв его для себя в полной мере. И к сожалению, потом этого сделать тоже так и не получилось.
Всё, что было у неё с Залецким, укладывалось в рамки "тупого перепихона" и никогда за них не выходило. Завязанный на страсти, потом от безысходности, редко когда эмоциональный, но всегда перепихон. Да и Паша был из тех мужиков, что заботился только о своём удовольствии.
С Максом же…
Ну, там всё решили за неё расшалившиеся гормоны, обуздать которые было невозможно. От Майера за километр разило тестостероном и чем-то таким первобытным, что обещало получить звёздочки в глазах, которых ей ещё не доводилось видеть.
И которые она получила. Такие, что едва не теряла сознание. А потому отчаянно хотела испытать всё снова… Когда угодно. Где угодно. Главное, с ним.
– А сейчас не веришь? – жаль Майер этого не чувствовал, продолжая разговор, который ей не хотелось продолжать.
– Она мне пока не встречалась. А тебе?
– Я не знаю… – честно признался тот.
– Суровая правда. Вот будет обидно, если её реально нет.
– Да есть, наверное. Столько миллионов человек не может ошибаться, – сигнал входящего сообщения прервал философскую тему. Макс бегло глянул на подсвечивающийся экран. Несколько секунд раздумья и быстро набранное в ответ короткое предложение. – Я сегодня буду поздно. Отвезу тебя и нужно отлучиться по делу.
– К девушке? – ревниво насупилась Женя.
– Нет.
– И с тобой нельзя?
– Нет.
– Ладно, – согласно кивнула Козырь, хоть новость ей не понравилась. Не потому, что её не стали посвящать в подробности, а потому что чисто на интуитивном уровне она чувствовала, что дело нечисто. От чего заранее начинала беспокоиться.
Как оказалось, не зря.
Вернулся Максим лишь часам к четырём утра. С разбитым лицом и содранными костяшками. Вечеринка с размахиванием кулаков продолжалась.
Глава 4. День и ночь
Женя в это время не спала. То ли день выдался насыщенным, то ли она реально чуяла неладное и переживала. Поэтому, когда услышала шорох и лязганье ключей, выскочила в слабо освещённый настенным бра коридор, огороженный от гостиной стеллажом.
– Боже, кто тебя так… – невольно зажала рот рукой Козырь, с ужасом разглядывая его опухшее лицо и разбитые губы. Кровь смыли, а вот ссадины и назревающие гематомы светились светофором на недавно безупречном лице. – На тебя толпа в переулке напала?
– Нет, конечно, – отмахнулся Макс, скидывая кроссовки. – Ты почему не спишь?
– Потому что мой сожитель явился под утро, похожий на новогоднюю ёлку! – его рассержено схватили за руку, заставляя замереть и разглядеть получше. – Ты обрабатывал раны?
– Умылся.
– Дурак. Тут у тебя была где-то перекись, – Женя полетела в ванну, громыхая там несколько секунд и возвращаясь со всей скромной аптечкой, что нашлась в квартире. Зелёнкой, перекисью и пластырем. Как будто последний поможет в данном случае. – А ну сядь.
– Успокойся.
– Сел быстро! – шикнули на него, грозно топнув ногой.
С учётом того, что собеседница была снова одета в хорошо знакомую маечку и шортики, которые и шортиками-то тяжело было назвать, получилось не столько грозно, сколько мило. Но запал Максим оценил.
Эта особа тоже умеет командовать. Не хуже его.
Решив не сопротивляться, он покорно позволил себя отвести к разобранному дивану. Садиться, кстати, оказалось неприятно. Видимо, печени тоже досталось.
Включилось частичное освещение торшера и на него уселись сверху так, что женская грудь оказалась аккурат возле его лица.
– О, такое лечение мне нравится, – Майер потянулся было к тонкой талии, но его сурово отлупили по рукам, не пожалев сбитые костяшки.
– Не шевелись, – одёрнули его и следующие несколько минут тщательно дезинфицировали ранки и разбитую кожу.
Макс покорно терпел, с жадностью разглядывая прекрасное зрелище перед собой. Он уже чувствовал, как отзывается тело на полуголую красотку: с встрёпанными волосами, немного утомлённую, но от того ещё более сексуальную.
– Это у тебя встал на меня или ты просто мазохист и любишь боль? – от Козырь не укрылось его возбуждение, она ведь так удачно сидела.
– Если только она дозирована.
– По морде твоей лупили явно не дозированно. Ты мне расскажешь, что произошло?
– Нет.
– Я надеюсь, это не Залецкий?
– Издеваешься? – презрительно скривились. – Конечно, нет.
– А кто тогда?
– Какая разница?
– Это несправедливо, – Женя невесело закрутила колпачок у почти опустевшей бутылочки. – Ты лезешь в мою жизнь, но в свою не пускаешь. Я совсем о тебе ничего не знаю.
– Спрашивай.
– Так спросила уже.
– Кроме этого.
– Такая тайна?
– Нет. Но так не объяснишь. Может, позже.
Может? Весьма туманно. Но лучше так, чем вообще никак.
– Хорошо. Позже, так позже.
Максим благодарно моргнул, слегка задержав опущенные веки со светлыми ресницами. Только что его собеседница заработала дополнительный балл. За ненавязчивость.
– Ещё вопросы?
Козырь задумалась.
Вопросов было много. Что ему нравится? Почему он не послал её и так заботится? Почему до сих пор один? Что за женский шампунь с розовой зубной щёткой лежат в ванной? Кому они принадлежат? Некой Нелли? Она не спала тогда в вечер матча, только дремала и слышала их с Никитой разговор.
Столько всего хотелось узнать и не хотелось знать одновременно, чтобы не разочароваться в том образе прекрасного принца, что она успела выстроить для себя. И сейчас, когда Женя чувствовала каждой клеточкой то, как сильно он её хотел, видела, как заворожённо на неё смотрел…
А стоит ли тратить на вопросы время?
Сейчас? Разве его потом у них не будет?
Вместо того чтобы что-то сказать, она молча стянула с себя майку. Макс жадно сглотнул. Напрягся. Взгляд сконцентрировался, как на охоте, но смотрел не на обнажённое тело, а ей в глаза. Грудная клетка вздымалась всё медленнее. Дыхание стало горячее.
Хорошая реакция.
Ей нравилось вызывать у него такие эмоции.
– Это вопрос? – чуть хрипло уточнил Майер.
– Вопросы будут потом… – она склонилась к нему, и её кожу пронзило электрическим разрядом, когда привыкшие к физическим нагрузкам шершавые мужские руки хозяйски легли на её грудь, сжимая лаская и играя ею.
Разбитые, но такие безумно нежные губы провели влажную дорожку по шее вниз, замерев на чувствительном соске, задорно прикусывая и оттягивая один. Благодарный стон не заставил себя ждать.
Доведя до безумствующих мурашек набухшую и уже изнывающую грудь, губы поднялись обратно наверх, требовательно нашарив её. Новый стон не заставил себя ждать. На этот раз умоляющий.
Феерия на грани фола. Запал раскалялся, поцелуи становились жёстче и глубже, а нутро разрывало от перевозбуждения. Внизу живота нарастал и готов был взорваться обжигающий пульсирующий сгусток, устремляющийся туда, где всё изнывало в преддверии разрядки.
С Максима торопливо стащили толстовку, оставляя отметины ногтями на крепкой и безумно сексуальной спине. Мало. Хотелось большего, но Козырь была осторожна – всё же его только что побили.
А вот Майер об этом, кажется, уже и позабыл.
Её без предупреждения повалили на диван, накрыв собой. Запах пота, смешанного с остаточным дезодорантом, буквально сводил с ума. В чистом виде запах секса, мощи и мужественности, доводящий до экстаза.
Хотелось всего и сразу.
Сделать ему приятное. Получить приятное самой…
Рокировка. Теперь Макс лежал на спине. Сильные рельефны мышцы (господи, спасибо за такого мужчину!) стали каменными, когда, ласково коснувшись губами багровеющего синяка на рёбрах, Женя начала медленно и очевидным намерением спускаться ниже.
Звякнула бляшка ремня. Мужские джинсы и боксеры были скинуты на пол, позволяя насладиться масштабностью мужского тела в полной мере. Оба сердца замерли, пропустив такт, после чего раздался новый стон сквозь стиснутые зубы.
Только теперь уже его.
Мужские пальцы нашарили и сжали женские волосы на затылке: откровенно говоря, не столько в порыве импульсивности, сколько сдерживая женский энтузиазм, потому что этот шустрый ротик и коварный язычок настолько умело управлялся с его членом, что был велик слишком быстро кончить.
Тело уже сводило до подступающих судорог. Блять, ну а кто не любит минет, а? Тем более такой! Тем более от такой знойной красотки…
– Иди сюда, – понимая, что ещё немного и точно придётся заканчивать, притянул её к себе обратно Макс.
Нет, заканчивать не хотелось.
Хотелось продлить удовольствие.
Они снова поменялись местами. Её благодарно поцеловали в опухшие мягкие губы, оставляя дразнящие следы пальцев на точёной ножке: от щиколотки до бедра. Скользнули на внутреннюю часть и с восторгом запустили пальцы под тонкие шорты.
Охренеть.
Охренеть, насколько она была горячей и мокрой. А с какой охотой отзывалась на малейшие ласки, задыхаясь и умоляя не останавливаться? Ещё и сама с энтузиазмом насаживалась на его пальцы, срывая все тумблеры к чертям собачьим…
– Я сейчас, – тихо предупредил Макс. Пальцев было недостаточно, ему не терпелось оказаться в ней целиком.
– Нет, – капризно обхватили его коленями. – Не пущу.
– Тогда пошли вместе, – подхватив её, словно та ничего не весила, Женю понесли в ванну.
В темноте, не прерывая голодных поцелуев, вслепую была нащупана упаковка презервативов и зачерпнуто несколько пакетиков. Должно хватить, потому что на одном разе они явно не остановятся.
Недовольно заскрипел диван – это на него снова рухнули тесно сплетённые тела. Улетели куда-то последние элементы женской одежды. Зашебуршала фольга и почти сразу послышался восторженный обоюдный стон.
Скрипели надрывно пружины, стучала от бешенного темпа об стену спинка, дурманил запах секса, а по всей комнате растекались звуки неконтролируемой страсти.
Бедные соседи, простите.
Тело под Максом, что тот с восторженным упоением трахал будто в последний раз, извивалось, выгибалось и дрожало, лаская слух сладкими криками. Зубки Козырь, конечно, впивались куда придётся, пытаясь их пригасить, но…
Фригидная? И это она фригидная?
Каждое прикосновение Жени вызывало в нём всевозможные спектры импульсов, словно он был сплошной эрогенной зоной. Это не она фригидная. Это кто-то не умел обращаться с тем сокровищем, которое ему досталось.
Максим не мог и не хотел от неё отрываться. Но даже оторвавшись, после, когда они вышли покурить на балкон и перевести дух, не смог долго держаться.
В несколько крупных затягов окурок дотлел до фильтра и полетел в открытое окно. Туда же отправилась едва начатая сигарета закутанной в тонкое одеяло Жени. Раскрасневшейся, встрёпанной, вспотевшей и невыносимо соблазнительной…
Схватив её в охапку, Майер молча уволок её обратно в комнату: хохочущую и не сопротивляющуюся.
Заново. Снова.
А потом ещё раз…
Ну, а дальше как карта ляжет…
***
Карта легла так, что уснули они только под утро, когда уже начало светать. Простыня стекла на пол, одежда валялась там же, даже подушка затерялась непонятно где.