Комбат. За личное мужество

Глава 4

Вернувшись на родину из Америки, Анжела Выспяньска купила себе коттедж в одном из подмосковных поселков, наняла прислугу и начала осваиваться в московском бомонде, куда ее ввел старый, еще школьный друг Гарик Сериков, который когда-то через своих друзей и познакомил Анжелу с господином Выспяньским, заокеанским бизнесменом польского происхождения. Голубоглазая, с длинными светлыми волосами и длинными и стройными ногами, юная Анжела старику настолько понравилась, что он не только сделал ей официальное предложение руки и сердца, но и настоял на том, чтобы в брачном договоре было указано, что в любом случае, даже если Анжела подаст на развод, половина его состояния останется за ней. И вот теперь, после десяти лет жизни за океаном, ей после смерти Выспяньского досталось все его состояние. Такова была его предсмертная воля.

Гарик Сериков первым из соотечественников позвонил новоявленной вдове.

– Здесь, в России, – убеждал он ее по телефону, – сейчас для таких, как ты, богатых наследниц просто рай. Поле чудес в стране дураков. Главное – грамотно вложить деньги. Но в этом я тебе помогу!

Анжела, несмотря на то что не утратила имиджа глуповатой очаровательной блондинки, была себе на уме. В Америке она даже получила высшее экономическое образование.

Гарик Сериков, который на деньги, вырученные за парочку таких же, как Анжела, юных дев, сосватанных богатым американцам, еще в начале нулевых открыл свое брачное агентство, хотел и Анжелу к этому делу пристроить.

Анжела, в девичестве Попкова, рано лишилась родителей, ее воспитывала бабушка, которая всячески старалась оградить внучку от бытовых проблем. А потом красавица Анжела попала в поле зрения Гарика и богатого заокеанского вдовца Выспяньского. В Америке все бытовые проблемы решались будто бы сами собой. Вернувшись в Россию и попытавшись уладить несколько элементарных житейских неурядиц, Анжела поняла, что без надежных помощников ей не обойтись.

Ведь если товары можно было заказать через Интернет, то за каждой мало-мальски важной бумажкой приходилось идти, сидеть в очереди, пропускать пенсионеров и инвалидов, выслушивать высокомерные замечания сидящих за столами ярко накрашенных, окидывающих ее завистливыми взглядами, полногрудых дамочек. Это было выше ее сил. И когда Гарик помог ей купить и обустроить коттедж, найти подходящую прислугу, она даже стала ежемесячно выплачивать ему приличную сумму денег. Интереса как любовница или потенциальная супруга она для Гарика Серикова не представляла. Все знали, что тот был геем и абсолютно от этого не страдал.

И все-таки Анжела не спешила вкладывать деньги в его брачное агентство. Ей хотелось самой осмотреться, разобраться, куда именно в России выгоднее всего вкладывать средства, так, чтобы как можно скорее удвоить, утроить доход. Как всякой красивой женщине, Анжеле хотелось прослыть еще и умной, доказать всем, что она и сама может деньги зарабатывать. Гарик, который не просто понимал, а чувствовал женщин, очень быстро обнаружил эту ее ахиллесову пяту и методично предлагал ей то одно, то другое дело, а принимая ее отказы, лишь пожимал плечами:

– Может, ты и права.

Но однажды, когда они вернулись с очередной светской вечеринки, Анжела, будучи, как говорится, подшофе, допивая сваренный им кофе, призналась:

– Скучно тут у вас! И как вы могли допустить, чтобы ни одного казино не осталось?

– А что, ты любишь азартные игры? – поинтересовался Гарик.

– А чем еще заниматься одинокой женщине с деньгами, которые хочется приумножить? – пожала плечами Анжела.

– В казино можно на самолете слетать, в Минск или куда подальше. Но у нас и покруче игры есть, – улыбнулся Гарик и кое о чем рассказал поподробнее.

И Анжела наконец сдалась и произнесла сакраментальную фразу:

– Вот это может меня заинтересовать.

Анжелу действительно заинтриговало развлечение, которое организовывал для богатых, точнее, очень богатых россиян расторопный Гарик. Он сводил вместе двух или трех любителей адреналина и принимал от них довольно солидные ставки. Потом каждому давал не столько физически, сколько психологически сложное задание. Кто держался дольше других, тот и получал дипломат со всеми деньгами. Кого-то Гарик, загримировав, посылал работать садовником к какой-нибудь капризной рублевской мадам, кого-то – пожить в коммуналке или поработать на подпольной фабрике по пошиву кепок. Кому-то довелось побывать бомжем, мусорщиком, уличным музыкантом или попрошайкой. Игра была настолько захватывающей, а ставки настолько серьезными, что адреналин засидевшиеся в своих кабинетах «денежные мешки», можно сказать, черпали ложками.

Что именно понравилось в этом развлечении Анжеле, трудно сказать. Но первое, о чем она спросила у Гарика, – это может ли она лично поучаствовать в нем. Гарик, имевший опыт общения с теми, у кого денег куры не клюют, сделал серьезное, можно сказать, пуленепробиваемое лицо и предупредил:

– В принципе это возможно. Но сначала ты должна спонсировать хотя бы одну игру.

Анжела, будучи человеком азартным, согласилась и спонсировала одну из последних игр, то есть добавила денег в тот самый заветный дипломат. В игре участвовало три уже известных ей бизнесмена. Двое – постарше и один совсем молодой, зять какого-то, как утверждал Гарик, суперворотилы. Им нужно было пожить жизнью бомжей. Обычно в таких случаях участников игры без документов, а то и без одежды высаживали где-нибудь за городом. Дальше они должны были действовать самостоятельно. Гарик рассказывал, что некоторые шли на свалку искать себе товарищей по несчастью, некоторые добирались до города и тусовались с бомжами в подвалах.

– Там же грязь, вонища, антисанитария, – брезгливо скривилась Анжела, вспомнив свою доамериканскую жизнь.

– Для богатых людей, поверь, не это самое страшное… – покачал головой Гарик.

– Не знаю, – вздохнула Анжела. – Я в Америке привыкла, что от людей пахнет в худшем случае дешевым дезодорантом или бензином, но никак не потом и мочой. Меня бы вытошнило от одного с ними соседства. Как вспомню мужиков с синюшными лицами, от которых за версту несло перегаром… Нет. Если и решу поиграть, то только не в бомжей.

– Да нет, – покачал головой Гарик, – парни довольно спокойно переносят и вонь, и грязь, и перегар, которым разит от бомжей обоего пола, они ломаются на совсем другом.

– А именно? – спросила Анжела.

– Они отвыкли жить в коллективе, – ехидно ухмыльнулся Гарик. – Все эти крутые бизнесмены – страшные эгоисты, они не умеют подчинять свои личные интересы интересам коллектива. И даже в бомжачьей шкуре они нет-нет да и проявляют гонор. Кто-то внаглую заначку сделает, кто-то не дослушает пьяную исповедь какого-нибудь бомжа-бедолаги, не уважит, откажется выпить и тому подобное. А за это бьют, жестоко бьют.

– И что, – уточнила Анжела, – бывает что и до смерти?

– Это коммерческая тайна, – резко свернул разговор Гарик.

Анжела не стала вдаваться в расспросы, но задумалась. А сама она смогла бы жить в коллективе? Ведь, живя с любящей ее бабушкой, а потом со старым, трясущимся над ней мужем, Анжела всегда ощущала себя пупом земли. Она и просить-то толком не умела, чаще отдавала приказы – поварам, горничным, садовнику, водителю, охранникам. Вспомнив про охранников, Анжела сморщилась, как от зубной боли.

Так получилось, что вчера у нее уволились двое охранников, а без Гарика найти новых она не могла. Так что оставалось ждать Гарика. Но долго сидеть сложа руки у Анжелы никогда не получалось, поэтому она встала из кресла-качалки и спустилась на первый этаж.

Дом, который Анжеле помог подобрать и купить Гарик, раньше принадлежал первоклассному повару, который долгие годы кормил сильных мира сего, а потом стал владельцем сети московских ресторанов. Неудивительно, что кухня, где теперь хозяйничала кухарка Регина Петровна, была оборудована по последнему слову техники. Бывший хозяин недавно уехал на постоянное жительство в Штаты, где сначала обжился его сын, и Гарик сумел договориться, чтобы он оставил всю встроенную технику. Интерьер, правда, они освежили и по просьбе Анжелы сделали поярче. Теперь на кухне вместо металлического блеска хай-тек доминировал сочный оранжевый цвет. Анжела думала, что дождливыми осенними днями именно он сможет поднять ей настроение и вдохнет в нее силы. Но теперь этот цвет ее явно раздражал. Но больше этого ее раздражала сейчас Регина Петровна, которая, вполголоса распевая какие-то странные песни, зачем-то жарила сало и лук. Анжела с детства терпеть не могла этот запах.

– Если муж не устраивает, разводиться нужно, а не выть белугой! – прокомментировала Анжела.

– Ой, это вы, Анжела Викторовна, – вздрогнула Регина Петровна, положив лопаточку, которой мешала на сковороде сало и лук, – а я и не услышала, как вы вошли. Я думала, что вы наверху отдыхаете. Вот хотела себе яичницу приготовить.

– Кофе мне сделай! – сказала Анжела все так же раздраженно и, наливаясь краской, добавила: – Я тебя сто раз просила сало с луком в моем доме не жарить. Я не переношу этого запаха!

– Так я же думала, это вы просили, чтобы вам я сало с луком не подавала. А я же не вам, я себе, – сказала Регина Петровна, вздыхая.

Пока она говорила с хозяйкой, лук начал подгорать и вся кухня наполнилась едким дымом.

– Что у тебя тут, Регина, пожар?! – звонко воскликнула горничная Юля, которая была едва ли не вдвое моложе Регины Петровны, но обращалась к ней исключительно на «ты».

– Кофе мне кто-нибудь сделает?! – выкрикнула Анжела.

– Тихо, тихо, радость моя, иди наверх, я сделаю тебе кофе, – неожиданно отозвался Гарик, который неслышно вошел в дом и на кухню.

– Гарик, поговори с ними, они меня в грош не ставят! – обиженно сказала Анжела и, развернувшись, вышла из кухни, поднялась наверх, опять села в кресло-качалку и попыталась проговорить про себя все то, чему учил ее в Америке личный психотерапевт, бывший эмигрант Роберт Карлович.

Мерно покачиваясь, Анжела сначала про себя, а потом полушепотом повторяла:

– Я спокойна, я абсолютно спокойна. Я сижу на берегу океана и слушаю шум прибоя. Он меня успокаивает, он меня успокаивает… Солнце садится за горизонт. Вот оно касается волн, и они одна за другой передают друг другу его свет… Я спокойна, я абсолютно спокойна…

В Штатах, как показалось Анжеле, психотерапевты были более востребованы, чем священники. Каждый уважающий себя американец имел личного или семейного психотерапевта. И здесь, в России, Анжеле очень не хватало Роберта Карловича. Самым лучшим его качеством было то, что он мог выслушивать человека, не навязываясь со своими комментариями и советами. Именно поэтому, уехав в Россию, Анжела регулярно общалась с Робертом Карловичем через Интернет. Она выговаривалась, и ей сразу становилось легче. Гарик тоже мог выслушать, но он обязательно начинал комментировать или, еще хуже, действовать.

И сейчас, когда Гарик наконец поднялся наверх, первое, что он сказал, было:

– Они обе уволены. Собирают вещи и сейчас съедут. Я сам рассчитаюсь с ними завтра. Ты дашь мне деньги, я встречусь с ними где-нибудь в городе и расплачусь.

– Зачем?! Зачем ты их уволил?! – возмутилась Анжела, вскочив с кресла. – Как ты мог без меня их уволить?! Ведь я, я же их хозяйка!

– Ну конечно ты! – попытался пойти на попятную Гарик. – Но ведь у тебя на них уже нервов не хватает.

– Разве можно быть уверенным, что новая прислуга окажется лучше старой? – вздохнув, пожала плечами Анжела.

– Ты хочешь, чтобы я их вернул? – удивился Гарик.

– Да. Да, да! – опять сорвалась на крик Анжела. – Верни, немедленно верни их!

– Айн момент! – сказал Гарик и сбежал вниз.

Вернулся он спокойный и удовлетворенный.

– Ну вот. Конфликт улажен. Обе дамочки абсолютно счастливы. Я сказал, что хозяйка успокоилась и решила не расставаться с такими ценными для нее кадрами. Так что ты теперь их благодетельница.

– Спасибо, – вздохнула Анжела. – Ты же знаешь, что я и так сижу без охранника. А если бы еще и эти уволились, совсем лажа…

– Все в порядке, – улыбнулся Гарик. – И охранника мы тебе найдем. Будет тебе охранник. Но нервы у тебя, мать, совсем швах.

– Знаю, – кивнула Анжела, нервно расхаживая по комнате.

– Так что ты делать собираешься? – поинтересовался Гарик. – Тебе же лечиться надо.

– Нет, – покачала головой Анжела. – Я просто давно не общалась с моим психотерапевтом.

– Ну-ну, – недоверчиво хмыкнул Гарик.

– Не хмыкай тут! – опять взорвалась Анжела. – Ты понятия не имеешь, какие у нас с ним отношения!

– Ах, так у вас с ним еще и отношения! Я смотрю, ты продолжаешь ему перечислять солидные гонорары, – сказал Гарик и тут же пожалел о сказанном.

Анжела в буквальном смысле взорвалась:

– Я попросила тебя проверить мои финансы не для того, чтобы ты учил меня, как я должна тратить деньги!

– Да тихо ты, Анжела, тихо, – проговорил Гарик, чуть приобняв ее, и добавил: – Тебе, Анжела, мужик нужен. Молодой, здоровый, полный сил и энергии. Может, в клуб тебя какой сводить?

– Сама разберусь, – чуть успокоившись, ответила Анжела, отстраняясь от Гарика. – Будет охранник – и сама разберусь.

– Разберешься, конечно, разберешься… – задумчиво пробормотал Гарик.

– Кстати, ты обещал, что придумаешь мне тоже какую-нибудь роль в этой твоей игре, – вспомнила Анжела. – Бомжихой я, конечно, быть не хочу.

– А давай я тебя поварихой или гувернанткой к кому-нибудь устрою, – не то в шутку, не то всерьез предложил Гарик.

– Поварихой – нет, – покачала головой Анжела. – А вот гувернанткой вполне. Я еще сильно не примелькалась. Постригусь. Покрашусь в какой-нибудь рыжий цвет, цветные линзы надену, может, очки для пущей важности нацеплю. Только сначала охранника мне найди. Кто-то ведь должен следить за моей безопасностью.

– Да, а то пропадешь, как иногда бывает. И кому тогда деньги? У тебя же ни мужа, ни детей, вообще никаких родственников, – как-то нехорошо взглянув на Анжелу, заметил Гарик.

– А разве в твоей игре бывает, что люди пропадают? – удивилась Анжела.

– Всякое бывает. Вот в последней игре двум парням из трех не по силам стало бомжевать. Одного какие-то отморозки так иссинячили, что на больничной койке оказался. А другому срочно приспичило любовницу свою с днем рождения поздравить. Думал, что наши люди не просекут. Зато третий как в воду канул. Может, прижился среди бомжей? Деньги мы жене передали. А где он, что с ним – нас уже не волнует.

– Когда ты охранника мне найдешь? – напомнила Анжела.

– Ты можешь хотя бы день подождать? – спросил Гарик. Теперь нервы, похоже, начинали сдавать уже у него.

Тут раздался звонок. Горничная поднялась наверх и, волнуясь, сообщила:

– Простите, там какой-то молодой человек предлагает свои услуги.

– Сексуальные? – спросил ее Гарик.

– Нет, – смутилась горничная, – он охранником может быть…

– Охранником?! – обрадовалась Анжела и тут же попросила: – Зови его. Пусть войдет.

Горничная, все еще смущаясь, молча кивнула и пошла вниз. Анжела же, победоносно глянув на Гарика, заявила:

– Ну вот. Видишь! Я сама, без твоей помощи, охранника себе нашла!

– Подожди, Анжела, – не на шутку испугался Гарик. – Ты что, собираешься пригласить в дом незнакомого мужчину? Может, он преступник…

– Я не преступник. И ты, Гарик, это прекрасно знаешь! – раздался с лестницы твердый мужской голос.

Гарик повернулся и побледнел.

– Вы знаете Гарика? – удивилась Анжела, с интересом присматриваясь к молодому человеку в кожаной куртке с заклепками и бандане. На плече у него висела спортивная сумка.

От незнакомца исходила та самая мужская энергия, которой Анжеле сейчас так не хватало. Она смотрела на него, как мышь смотрит на удава, который вот-вот готов ее заглотнуть.

– Кто ж в Москве не знает Гарика? – ухмыльнулся парень и, окинув всех пристальным взглядом, добавил: – Но знает ли меня Гарик – вот в чем вопрос. Гарик, ты готов за меня поручиться?

Гарику, видно, стало совсем не по себе. Он нервно сглотнул, а потом пробормотал:

– Но у тебя же была работа.

– Вот именно: была. Была, да сплыла, – сказал незнакомец и, чуть склонив голову, представился: – Меня зовут Константин. Если вам нужен охранник, я готов взять на себя ответственность за вашу жизнь и ваше здоровье.

– А рекомендации? Рекомендации у вас есть? – с трудом преодолевая волнение, спросила Анжела.

– Есть, конечно, – кивнул Константин и, улыбнувшись, окинул, точнее, ощупал Анжелу наглым оценивающим взглядом.

Анжеле в какое-то мгновение показалось, что он ее просто-таки раздевает. Она еще больше смутилась и покраснела.

А Константин, играя желваками, продолжил:

– Мой главный рекомендатель – это Гарик. Ведь правда, Гарик, меня не только можно, но и нужно взять на службу?

Гарик явно через силу кивнул и, взглянув на часы, добавил:

– Анжела, ты прости, но мне срочно надо отъехать в одно место…

– Езжай, – решительно сказала Анжела. – У меня же теперь есть Константин.

– Так вы берете меня? – спросил Константин, продолжая раздевать Анжелу взглядом.

– Простите, какую комнату ему подготовить? – спросила горничная, которая, оказывается, все это время стояла на лестнице и слышала весь разговор.

– Я сама покажу Константину его комнату, – заявила Анжела, чувствуя себя не в силах справиться с желанием остаться с этим мужчиной наедине.

Гарик, воспользовавшись моментом, поспешил ретироваться, горничная же продолжала стоять. Ей, очевидно, тоже не терпелось остаться с Константином наедине. Но Анжела на правах хозяйки заявила:

– Ты можешь быть свободна. И кухарка пусть уходит. Вы сегодня уже натворили дел.

– Но…

– Никаких «но»! – покачала головой госпожа Выспяньска. – Вы свободны. Чтобы через пять минут здесь и духу вашего не было.

Горничная обиженно поджала губы и спустилась вниз. Анжела же, вдруг решившись, резко повернулась и искоса, как бы отстраненно глянув на Константина, кивнула ему:

– Пойдем за мной.

Она открыла дверь своей спальни, где стояла огромная, покрытая мягким, леопардового окраса пледом кровать и зеркальный шкаф.

Константин сам прикрыл дверь и, очевидно почувствовав призыв изголодавшейся без мужского внимания дамы, набросился на нее и, сорвав одежду, принялся целовать, доводя до исступления.

– Ты хоть куртку сними… – простонала Анжела и добавила: – Заклепки… Больно…

Но в этом ее «больно» слышалось «сладко».

Когда Анжела после такого неудержимого порыва страсти наконец пришла в себя, Константин уже успел натянуть штаны и свитер.

– Ну, теперь, надеюсь, рекомендации мне не потребуются, – сказал Константин и усмехнулся.

Анжела лишь молча покачала головой.

– Жить я буду в соседней комнате, – заявил Константин, забирая свою кожаную куртку и вскидывая на плечо брошенную на пол сумку.

Анжела кивнула и отключилась.

Когда она проснулась, то поняла, что впервые за столько лет уснула без снотворного и, более того, наконец выспалась. В комнате было совсем темно, и Анжела не сразу поняла, вечер это или уже утро. Где остался ее мобильник, она не имела никакого понятия. Часов в спальне не было, пришлось подниматься и выходить из комнаты.

Дверь комнаты, где собирался поселиться, как сразу вспомнила Анжела, ее новый охранник, была чуть приоткрыта. Полоса света и шуршание бумаг свидетельствовали о том, что Константин не спит.

Анжела хотела поначалу резко распахнуть дверь и королевой вплыть в комнату, но передумала и, прижавшись к стене, попыталась заглянуть внутрь. Константин сидел за столом и внимательно изучал какие-то документы. Через некоторое время он оторвался от бумаг и набрал чей-то номер на мобильном.

– Ну что, – сказал он кому-то, стараясь говорить потише, – пришла в себя? Она не может не знать кода замка. Пригрозите ей. Помучайте немного. Только не до смерти. Она мне живая нужна. Я бы приехал, но она меня узнает. Вы папаше ее звонили? Мой человек уже приехал, а мы кода не знаем.

Он выслушал, что ему ответили, и прошелся туда-обратно по комнате. Потом снова взял в руки мобильный.

– Гарик, ну что там слышно? Малиновский не объявился? Ни живой, ни мертвый? Это я так шучу… – сказал Константин и хохотнул.

Анжела, увидев, что Константин, разговаривая по мобильному, отошел к занавешенному окну, пригляделась к столу. И ей стало не по себе. На столе, кроме бумаг, лежал нож с узким длинным клинком и три бруска какого-то вещества, похожего на мыло.

Глава 5

Комбат отлично знал, что полковник ГРУ Бахрушин по пустякам беспокоить его не станет. Он обращался за помощью к Рублеву лишь в случае крайней необходимости, то есть тогда, когда проблема, которую следовало решить, была крайне острой, а никто из сотрудников совладать с ней готов не был или, как это нередко случалось, требовался не штатный сотрудник, а человек со стороны. Отношения у них были чисто мужскими. Полковник Бахрушин ставил перед Комбатом проблему, Комбат старался ее решить. Без всяких условий и объяснений.

Звонок полковника застал Комбата в тот момент, когда он вышел проводить, а точнее сказать, проследить Василия Титовца, который отправился на какую-то встречу. Комбата насторожило то, что Титовец, который всегда делился с ним своими планами, будучи уверенным, что тот никому ничего не расскажет и даст дельный совет, ничего не сказал ему о предстоящей встрече. Кроме того, находясь в большом городе, всегда стоит хотя бы одного человека поставить в известность, куда ты направляешься. После двух убийств, совершенных, без сомнения, одним и тем же человеком, по соседству с ним, Рублев никак не мог отпустить Титовца на встречу без подстраховки. Поэтому, поговорив с полковником Бахрушиным, он решил сначала проследить за Титовцом, а уже потом поехать на явочную квартиру и встретиться со своим начальником.

Василий спешил и, не очень хорошо зная новые транспортные маршруты, вынужден был поинтересоваться у Бориса Рублева, как скорее доехать до кафе «Аравия», где, очевидно, ему и была назначена встреча. Увидев, что Титовец садится на подсказанный ему автобус, Рублев взял такси и оказался на месте раньше Титовца.

Комбат зашел в небольшой цветочный магазин, витрины которого были уставлены цветами и выходили как раз на окна кафе «Аравия», где скоро появился Василий Титовец. Василий вошел в зал и сел за один из столиков. К нему тут же подошел официант и подал меню. Развернув его, Василий прочитал что-то, изменился в лице, забрал, как понял Комбат, записку и, оставив меню на столике, вышел из кафе. На крыльце Титовец посмотрел по сторонам, еще раз перечитал записку, закурил и начал набирать чей-то номер на мобильном.

Наблюдая за кем бы то ни было, Рублев обычно ставил свой мобильник на беззвучный режим. И теперь не услышал, а скорее почувствовал, что звонит Титовец именно ему. Отойдя вглубь магазина, он ответил:

– Слушаю.

– Борис, мою встречу перенесли. Ты дома?

– Нет.

– А когда вернешься?

– Думаю, вечером, – сказал Комбат.

– Тогда я возвращаюсь, отключаю телефон и ложусь отсыпаться.

– Хорошо. Я понял, – сказал Комбат, вздохнув с облегчением, и попросил: – Отзвонись, когда приедешь.

Комбат дождался, когда Титовец завернул за угол, и пошел в другую сторону.

И опять, как случалось с ним все последние дни, вплоть до сегодняшнего утра, Комбат почувствовал, что за ним кто-то наблюдает, причем, скорее всего, не в бинокль, а в прицел снайперской винтовки. Эта мысль, точнее, нехорошее предчувствие, знакомый с боевых времен холодок между лопатками подсказали Комбату один отвлекающий маневр. Прежде чем повернуть за угол и выйти на оживленную улицу, он сделал шаг вперед, одновременно резко откинувшись назад. Этого было достаточно для того, чтобы посланная в него пуля попала в витрину. Тут же сработала сигнализация, на улицу из магазина выбежали люди.

Сориентировавшись, Комбат дворами добрался до параллельной улицы, поймал такси, проехал несколько кварталов, а дальше опять двинулся пешком.

Кто и зачем в него стрелял, было неясно. Но если опасность угрожала ему, то, вполне возможно, она угрожает и Титовцу. Комбат хотел уже было позвонить ему, но он отозвался сам.