Книга След на золотом песке - читать онлайн бесплатно, автор Артем Черкизов
bannerbanner
Вы не авторизовались
Войти
Зарегистрироваться
След на золотом песке
След на золотом песке
Добавить В библиотекуАвторизуйтесь, чтобы добавить
Оценить:

Рейтинг: 0

Добавить отзывДобавить цитату

След на золотом песке

Артем Черкизов

Малыш убийца. След на золотом песке

Мучительно болело чуть ниже пупка. Малыш все время старался найти удобное положение тела. Но мешало дерганье вагона, который стремительно мчался по рельсам вслед за спаренными локомотивами неизвестно куда. Тем, кто вел головной локомотив, конечный пункт назначения был известен, но только не Малышу, волею случая оказавшемуся на этом товарняке пассажиром.

Наконец ему удалось пристроиться таким образом, чтобы боль немного утихла. Монотонное постукивание колес начало действовать на него, как снотворное. Он прикрыл глаза, погружаясь в дремоту. Малыш уже забыл, когда он мог позволить себе по-настоящему расслабиться и поспать, дать организму хоть немного отдыха.

Здесь, в закутке товарного вагона, он был уверен в своем одиночестве и мог отрешиться от всех событий, что произошли с ним за последние дни. Ему сейчас позарез нужен был отдых. Впереди его ждало неизведанное, надо было набраться сил, чтобы быть готовым ко всему.

Сквозь кровавые сполохи в его сознании проносились лица тех, с кем он столкнулся прежде, чем выбрался из города. Он обошел все капканы, поставленные на него теми, кто жаждал увидеть его мертвым, таким неподвижным, закостенелым клиентом городского морга, в котором он нашел себе пристанище последние месяцы. Иногда вдруг какой-нибудь эпизод всплывал в его затуманенном дремотой сознании, и он отчетливо видел каждую мелочь.

…Вот он видит себя выходящим из здания морга. На улице пустынно, нет никого. Вот он идет по тротуару и… каким-то чутьем, боковым зрением вдруг замечает едва заметное движение сбоку, чуть сзади, с той стороны, где примостились у тротуара киоски. И сразу же тело, не дожидаясь сигнала, разворачивается в ту сторону. Срабатывает многолетняя, отработанная до автоматизма длительными тренировками привычка реагировать на потенциальную опасность, не думая, не анализируя. Эта привычка много раз уже спасала ему жизнь. Он выигрывал благодаря ей иногда сотые доли секунды, но именно их ему и хватало, чтобы уклониться от смертельного удара или пули.

На этот раз ему повезло меньше, но все же он остался жив благодаря счастливой случайности. Не развернись он вовремя к тому, кто нажал курок пистолета, то лежал бы сейчас на одном из больших оцинкованных столов в здании, откуда только что вышел.

Спас его пистолет, который он заткнул за брючный пояс спереди. Пуля попала точно в него. Конечно, если бы она летела прямо, то кусок металла не смог бы стать для нее препятствием, но она летела под небольшим углом и поэтому срикошетила. Но удар был такой силы (стреляли с близкого расстояния, почти в упор), что он на какое-то время потерял сознание и упал на асфальт. Тот, кто стрелял, был уверен, что он мертв. И поэтому, не опасаясь, направился к Малышу.

Сквозь туман Малыш, продолжая лежать неподвижно, видел приближающийся темный силуэт. Потом весь обзор заслонило деформированное замутненным сознанием лицо, которое постепенно приобретало четкие линии. Склонившийся над ним человек оказался совсем молодым парнем, одетым в форму мента с лейтенантскими погонами. Взгляд его был испуганным, словно он стрелял в Малыша не целясь, а так, совершенно случайно.

Откуда-то донесся шум мотора, потом шаги бежавших в их сторону людей. Автоматически Малыш отметил, что их было двое. Он по-прежнему старался не подавать признаков жизни. Что-что, а притворяться мертвым он умел.

Лицо лейтенанта сменилось другим, на этот раз Малыш сразу же узнал судмедэксперта из морга.

«Вероятно, он сегодня дежурит и как раз в это время приехал с вызова», – мелькнуло в голове у Малыша.

– Да это же Малыш! Он у нас в морге работает санитаром!

Судмедэксперт отодвинул в сторону лейтенанта и склонился к Малышу. Профессиональным движением прижал руку к шее, проверяя, есть ли пульс.

– Жив, – сообщил он.

– Жив? – голос лейтенанта испуганно дрогнул, словно он не верил в то, что после выстрела с такого близкого расстояния обычный человек может остаться жив.

У Малыша все раздирало внутри от боли, но он понимал, что если он сейчас что-нибудь не предпримет, то его песенка будет спета. На этот раз его живым уже не выпустят. Уж очень старательно они его в этом городе доставали. Да и он не оставался в долгу. Тем более пока фактор внезапности был на его стороне. Противники были уверены, что если он и жив, то совершенно беспомощен и не способен на какие-то активные действия.

– Куда ты его? – спросил у лейтенанта судмедэксперт. Он никак не мог понять, почему в это утро у него на глазах какой-то незнакомый милиционер пристрелил тихого парня, не отличившегося за время работы в морге ничем, разве что исполнительностью.

– Не знаю, – голос лейтенанта по-прежнему дрожал.

– Крови нет. А что он такого натворил? Ты по нему, как по мишени в тире. Он год почти у нас работает, и всегда такой тихий.

– В тихом омуте черти водятся, – лейтенант сплюнул. – Из-за него сейчас весь город на ушах стоит, – в голосе лейтенанта звучали оправдательные нотки. – Он столько положил наших, что можно на роту расписать. Я его совсем случайно вычислил. У вас в машине рация есть?

– Нет, мы люди небогатые, а что?

Это был уже голос третьего, который стоял немного в стороне. Его Малыш не мог видеть, для этого ему надо было бы повернуть голову в сторону говорившего.

– Надо немедленно сообщить в городской отдел, – лейтенант кивнул в сторону здания морга. – Там телефон есть?

– Есть, – ответил судмедэксперт, который пока еще не переварил до конца ту информацию о Малыше, которую выдал ему сейчас лейтенант. – В кабинете дежурного. Но он закрыт.

– Пошли, откроешь мне, а ты присмотри тут. До приезда оперативной группы его лучше не трогать, пусть тут и лежит.

Лейтенант по-прежнему был уверен в том, что если Малыш и жив после его выстрела, то самостоятельно вряд ли сможет пошевелить даже пальцем.

– Может, ему хоть перевязку сделать? – сработал профессиональный инстинкт у судмедэксперта. – Хотя никак не пойму, куда ты ему врезал, крови совсем нет.

– Черт с ним, что ты за него переживаешь, словно он твой родственник! – отрезал лейтенант. – Все равно ему крышка, так и так вышка светит. – Голос у него уже не дрожал. – Подохнет самостоятельно, меньше хлопот будет. Такие до суда не доживают.

Последний аргумент окончательно убедил судмедэксперта в том, что все происходящее у него на глазах не сон и что надо делать то, что требует от него этот лейтенант. Он уже прикинул, какие неприятности его ждут в дальнейшем, если лейтенант не врет насчет Малыша. И послушно направился к зданию, забыв о своем желании хоть чем-то помочь полумертвому, как они все думали, Малышу.

«Хорошо, что рано, нет прохожих», – думал Малыш, пытаясь определить, как далеко от него стоит третий, оставшийся его охранять. Его по-прежнему мучила непрекращающаяся боль, но Малыш знал: если он до сих пор жив, то значит, уже не умрет. И значит, может действовать. Надо лишь только пересилить эту боль. Не обращать на нее внимания. А это он тоже умел.

«Конечно, звук выстрела слышали те, кто живет поблизости, но боятся высовываться. Сейчас любопытство у обывателя не в почете, оно может обернуться большими неприятностями. Вот подъедет бригада, тогда они все повылезают».

Третий, на попечении которого его оставили, топтался где-то рядом. Но Малыш ждал, когда наблюдатель приблизится к нему. А тот все не отваживался сделать этих несколько жизненно важных для Малыша шагов, хотя живому всегда хочется посмотреть в лицо умирающему, чтобы увидеть, что же происходит в момент прихода смерти с человеком. Извечная загадка, ответ на которую ищут тысячелетия.

«Надо помочь ему, – решил Малыш и едва слышно простонал. – Ага, кажется, клюнул!..»

…Товарняк промчался мимо какой-то небольшой станции, не останавливаясь на ней, но все равно обостренное чувство самосохранения сразу же вывело Малыша из состояния дремы, и видения рассеялись. Он прислушался, но понял, что ничего за это время вокруг него не изменилось. Все так же монотонно стучали колеса, все так же подрагивал вагон, ставший его временным убежищем, и он снова погрузился в пьянящую дрему. Малышу казалось, что он даже ощущает, как постепенно его мышцы покидает та свинцовая скованность, что появляется от смертельной усталости. Стоило ему закрыть глаза, и видения начали прокручиваться перед ним дальше, точно с того момента, на котором прервались.

Третий шагнул к нему и слегка наклонился, чтобы лучше видеть его лицо. Именно этого от него Малыш и добивался. Если бы не раздирающая боль, он давно бы покончил с третьим, но теперь ему приходилось опасаться, что его тело, такой послушный до сих пор механизм, может в самый ответственный момент подвести. А ошибаться ему сейчас нельзя было. На кону стояла жизнь. И он должен был выиграть эту ставку. Во что бы то ни стало.

Увидев сквозь узенькие щелки склоненное над ним лицо, он простонал еще раз, не открывая глаз, и чуть шевельнул губами, словно хотел что-то сказать. Этот трюк также сработал безотказно. Третий склонился к нему еще ниже, чтобы расслышать последние слова умирающего. Ведь его недаром натаскивали, что последние слова умирающего преступника могут быть именно теми важными словами, той информацией, ради которой и доставали его так долго и с таким упорством.

Как только лицо третьего оказалось на расстоянии вытянутой руки, Малыш резким движением выкинул вверх обе руки и изо всех сил, превозмогая боль, сдавил пальцы на его горле. Маска любопытства на побагровевшем лице третьего сменилась недоумением, потом испугом, глаза его увеличивались в объеме, вылезая из орбит, он попытался высвободиться, но было уже поздно. Если бы он это сделал сразу, то смог бы вывернуться от Малыша, силы которого съела адская боль в животе, но эффект неожиданности сработал в пользу последнего. Третий захрипел и отключился, рухнув прямо на Малыша.

Скинув его тело со своего, Малыш приподнял голову и посмотрел в сторону здания и машины, которая стояла рядом со входом в морг. Как он и предполагал, это была дежурка, в которой обычно судмедэксперты выезжали на вызов. В кабине машины никого не было. Это была удача!

Малыш тяжело поднялся с тротуара и направился к машине. Ключ был на месте, видимо, третий был и за водителя. Малыш не забыл вытащить у него из кобуры пистолет, по дороге проверил, на месте ли обойма. Сейчас он чувствовал себя столетним старцем, с таким трудом ему давалось каждое движение. Но он знал: самое трудное – это превозмочь боль в первые минуты, потом она отступит, сдастся, почувствовав, что тело, в которое она вселилась, сильнее ее. Так бывало уже не раз. Другой уже давно на его месте истлевал бы в безымянной могиле, однажды поддавшись боли и не сумев ее превозмочь.

Машина завелась не сразу, но Малыш не паниковал. Теперь, когда он сидел в ней, ему казалось, что все у него получится, что самое трудное уже позади. Он даже не смотрел в сторону выхода из морга. И машина завелась именно в тот момент, когда дверь распахнулась и оттуда вышли лейтенант и судмедэксперт. Малыш еще успел увидеть на их лицах неподдельное изумление, когда он проезжал мимо. Еще он успел заметить, как рванулась к кобуре с пистолетом рука молодого лейтенанта. А потом резкий поворот, и события последних тридцати минут остались позади, напоминая о себе лишь болью, которая и в самом деле как-то притупилась, смирившись с тем, что на нее не обращают внимания.

Пока у Малыша не было конкретного плана, куда ехать. Он просто вел машину по улицам, на которых просыпалась жизнь. Он понимал, что в запасе у него совсем немного времени, может быть, минут двадцать, пока те двое ринутся звонить обратно в кабинет дежурного судмедэксперта на третьем этаже, пока сообщат куда следует о том, что мнимый мертвец вдруг ожил и сбежал, вырубив своего сторожа, пока дадут наводку всем городским постам ГАИ и патрульным. Понятно, что его даже по самой захудалой дороге не выпустят из города, выезды перекрыты уже давно. И все же он направлял машину к кольцевой дороге, которая была как бы границей города. Когда он проезжал по мосту, медленно движущийся длинный товарняк и подсказал ему сумасшедшую мысль. Но именно в ней, он это сразу понял, и было его спасение. Возможно, это был тот самый шанс, один из ста.

Не останавливая машины, Малыш выскочил из кабины и одним движением перемахнул через невысокое ограждение моста. Внизу как раз тянулось длинное змеевидное тело поезда. Он прицелился и прыгнул с высоты примерно шести метров на крышу вагона, что был под ним. Когда-то такой прыжок был для него всего лишь детской забавой. А сейчас он лишь чудом не потерял равновесия и не скатился вниз, под колеса, потому что опять полоснула боль в животе. Он сразу же залег на крыше, прижался к ней и ползком добрался до пропасти, что отделяла этот вагон от следующего. Да, сейчас для него эти несчастные полтора-два метра были самой настоящей пропастью. Но он должен был ее преодолеть, чтобы спрятаться среди груза соседнего вагона, пока его случайно кто-нибудь не увидел.

Находясь уже за многие километры от города, Малыш не предполагал, что его маневр удался на все сто. Никто не видел в этот ранний час, как он выпрыгнул из машины. Тем более никто не видел, как он перебирался с вагона, на крышу которого удачно приземлился, в соседний. Не мог он знать и о том, как велико было удивление гаишников, которые прибыли на место аварии, происшедшей сразу же при въезде на мост, и обнаружили в виновнице аварии ту самую машину, на которую только что получили данные. Оставшись без управления, машина выехала на встречную полосу и в нее врезалась неповоротливая фура, незадачливый водитель которой не успел вовремя отвернуть от выскочившего прямо на него милицейского рафика.

Также не мог он знать и о досаде тех, кто с таким усердием ставил на него засаду. Дичь, за которой они гонялись, исчезла, растворилась, не оставив ни единого следа, ни даже самой тоненькой ниточки, за которую можно было бы ухватиться. Правда, справедливости ради, надо отметить, что через некоторое время кому-то все же пришла мысль о том, что преступник мог покинуть черту города на поезде, ведь железнодорожные пути проходили как раз тут, под мостом, но на каком именно, куда, в какую сторону?

Это надо было вычислить, труд кропотливый и требующий времени, а оно не стояло на месте, оно шло, двигалось так же, как двигался и товарняк, на котором все дальше и дальше удалялся от смертельной опасности Малыш.

То, что среди его преследователей есть далеко не дураки, сознавал и сам беглец. Но он также знал, что у него есть достаточное количество времени, чтобы не дергаться. Пока они вычислят этот товарняк, Малыша уже на нем не будет. Все, его след для них окончательно потерялся, возможно даже, что они вообще бросят его искать, выжидая момент, когда он появится снова. Ведь Малыш относился к той категории людей, которые не могут пропасть бесследно. Но все это было впереди, а пока он имел полное право расслабиться…

Малыш не заметил, когда лента видений кончилась, и мозг его погрузился в самый настоящий сон, который не прерывался ничем, потому что товарняк совершал свой самый длинный перегон и до ближайшей станции, где он должен был сделать остановку, оставалось еще не менее двух часов.

Обычно Малыш спал без сновидений, но в этот раз к нему во сне явился образ покойного отца. Тот появился именно таким, каким помнил его Малыш – маленький, сухонький, невозмутимый старичок-кореец, сидевший на потрепанном коврике, с которым он никогда не расставался во время постоянных переездов с маленькой цирковой труппой.

Этот коврик был единственной вещью, как рассказывал ему отец, сохранившейся после бегства с далекой родины. Отец этим незатейливым ковриком очень дорожил, и когда однажды вагончик, в котором они жили, загорелся, он бросился спасать его, рискуя навсегда остаться в пламени. Однако он спас его. Лишь края немного обгорели.

– Пока он со мной, я жив, – говорил он Малышу.

Вот и сейчас он снился ему с этим ковриком, хотя Малыш так и не помнил, исчез коврик до смерти отца (и это послужило причиной его смерти) или после того, как умер отец. Просто вместе со смертью отца исчез и коврик.

– Здравствуй, отец, – сказал Малыш.

– Здравствуй, сын, – невозмутимо ответил ему старичок, ожидая продолжения разговора.

– Как ты там? – после паузы, поняв, что отец первым не заговорит, спросил у него Малыш.

– Я хорошо, а вот у тебя, я вижу, дела идут не очень.

– Да, – согласился Малыш, – с тех пор, как тебя не стало, мне приходится трудновато.

– Ну рано или поздно, даже если бы я жил до сих пор, ты все равно стал бы самостоятельным человеком и мое мнение уже не играло бы решающей роли в твоих поступках, – усмехнулся отец.

– Но ты мог бы давать советы, я ведь был послушным сыном, – возразил ему Малыш. – Возможно, тогда моя жизнь пошла бы по иному руслу.

– Возможно, – согласился отец и снова замолчал.

– Ну тогда дай мне совет, что мне делать дальше?

– Остановиться на время, прислушаться к себе, – отец стал вдруг медленно растворяться в темноте, из которой он перед этим появился, но голос по-прежнему звучал так, что Малыш его слышал. – Ты разучился отстраняться от суеты, что кипит вокруг тебя, она тебя засасывает, не дает тебе возможности до конца быть самим собой, ты становишься рабом этой суеты.

Голос отца неожиданно пропал, и сколько Малыш ни ждал, что он снова зазвучит, ответом ему была лишь тишина. Он открыл глаза и понял, что спал. За много лет ему впервые приснился отец. Возможно, впервые с тех пор, как он умер. Малыш, как ни вспоминал, так и не мог вспомнить подобного сна. Ему стало даже стыдно, ведь он в последнее время вообще не вспоминал отца. И вот тот сам решил напомнить о себе.

Боли он почти не чувствовал. Как будто сон, в котором он увидел отца, подействовал на него, как лекарство. Малыш приподнялся, вылез из своего закутка и забрался на ящики, которыми был заполнен вагон. Высунувшись наружу, он понял, что товарняк приближается к какой-то крупной станции.

«Кажется, надо с ним прощаться, – подумал он о вагоне, который стал его спасением. – Пора искать новое средство передвижения». Малыш пока еще не думал, куда он направляется. Для начала он хотел бы узнать, куда он вообще попал. А там уже будет думать, что делать дальше.

Он критически осмотрел себя. «Все меня примут за бомжа, – усмехнулся он про себя. – Это плохо, любой встречный мент может потребовать документы. Надо что-то придумать».

Малыш осмотрел свои карманы и нашел в них деньги, которые брал с собой, выходя в это злосчастное утро из своего убежища в морге. Все остальное осталось там. «Вот кому-то из ментов повезет, когда будут делать обыск. Наверняка ведь зажилят, – подумал Малыш. – После моего исчезновения это уже не вещественные доказательства. А там есть на что посмотреть».

Он пересчитал деньги. «Кажется, на эту сумму можно привести себя в более или менее приличный вид, – решил он. Главное – без приключений добраться до первого магазина, торгующего шмотками».

Товарняк резко сбавил скорость, подъезжая к населенному пункту, и дальше потащился медленно, как огромный сытый удав, проглотивший на охоте по меньшей мере теленка.

Малыш всматривался в проплывающие мимо пригородные постройки, понимая по их численности и виду, что городок, куда забросила его судьба, не относится, по всей видимости, к самым маленьким. Это было хорошо, Малыш не любил маленьких городков, где все друг друга знают, как облупленные, и где каждое новое лицо сразу же привлекает к себе внимание. В большом городе всегда легче затеряться в толпе. Даже в таком непрезентабельном виде, какой был у него сейчас.

«Конечно, – думал он, – товарняк припаркуется не на первый путь железнодорожного вокзала, так что я все равно не смогу увидеть вывески с названием города. Засунут его куда-нибудь к черту на кулички, как обычно поступают с товарняками, потом придется оттуда добираться до цивильного места пехом. Не лучше ли мне соскочить где-нибудь поблизости от цивилизации, пока он тащится еле-еле?»

Он решил так и сделать. Но прежде достал ствол, который реквизировал у мента, оставшегося на свою беду сторожить его у морга, и любовно подкинул на ладони это смертоносное творение человеческого разума, прикидывая, брать его с собой или нет.

«Штука, прямо скажем, с одной стороны, очень даже полезная, – думал он, – но с другой стороны, столь же и опасная. Палка о двух концах».

Пистолет хорош в определенных ситуациях, например, когда против тебя много врагов. Но он не думал, что в ближайшее время такое может случиться. А отбиться от пары-тройки он в состоянии и голыми руками. А вот если его остановит какой-нибудь блюститель правопорядка, то пистолет может сыграть с ним плохую шутку. Тогда уж точно начнут выяснять, где он его взял, кто он такой, откуда появился, будут посылать во все стороны его приметы. Нет, решил он, придется с пистолетом все же расстаться, как это ни печально.

Малыш вздохнул и с некоторым сожалением сунул ствол в глубокую щель между ящиками. «Ладно, пусть покоится здесь, пока его кто-нибудь не обнаружит, – решил он про себя. – Понадобится – найду еще. Сейчас оружие можно найти везде, было бы желание и бабки. Только ленивый сегодня не сможет этого сделать. А я не ленивый».

Дождавшись, когда товарняк пополз среди жилых кварталов, он вылез из вагона и спустился по невысокой проржавевшей железной лесенке, которая давно должна была бы отвалиться от стенки вагона, но чудом держалась. Он уже хотел соскочить на проплывавшую внизу землю, как товарняк резко дернулся. Малыш потерял равновесие, ткнулся в эту ржавую лесенку и чуть не взвыл от полоснувшей его боли. В глазах у него потемнело, рука разжалась, и он полетел на землю совсем не так, как предполагал это сделать пару минут назад. При падении он ко всему прочему еще и заработал себе ссадину, которая окончательно испортила его внешний облик.

Малыш долго лежал на земле, глядя, как совсем рядом проплывали по рельсам колеса товарняка. Потом осторожно поднялся и прислушался к тому, что делается у него внутри. Боль не прошла, но притихла, словно хищный зверь, выжидающий в засаде, чтобы вновь неожиданным прыжком опрокинуть свою жертву и уже окончательно ее добить.

«Шиш тебе, – мысленно сказал ей Малыш. – Со мной этот номер у тебя не пройдет, не на того напала».

Он побрел в сторону домов, надеясь, что там он сможет сориентироваться, куда двигаться дальше. В принципе, все города похожи друг на друга. Если говорят, что все дороги ведут в Рим, то в городе все улицы должны вести к центру.

Стало смеркаться. Это Малыша устраивало: чем темнее, тем меньше будет он светиться. С другой стороны, ему надо было успеть добраться до какого-нибудь магазина, торгующего одеждой. Он прикинул, что у него есть в запасе несколько часов.

Сначала он шел по улице, на которой ям и колдобин было куда больше, чем ровных мест. Потом она вышла на другую – на этой улице уже преобладал асфальт. Сунулся было с вопросом к какой-то дамочке, но она так шарахнулась от него, словно он ее насиловать собрался, а ей сообщили, что он болен СПИДом. «Видимо, я и впрямь сейчас страшен», – невесело усмехнулся про себя Малыш. Наконец какой-то мужик, к которому он подошел, подозрительно посмотрел на него и, держась на расстоянии, сказал, что он идет правильно, в сторону центра.

Стали попадаться коммерческие комки, ларьки, где шел торопливый сбор товара. Видимо, тут боялись торговать позже определенного времени. О названии города он не стал спрашивать. Еще примут за какого-нибудь сбежавшего из психушки больного и позвонят куда следует.

Зажглись первые фонари. Малыш стал беспокоиться, пора было бы и набрести на нужный магазин. Но все попадались какие-то продовольственные, хозяйственные и мебельные, словно в этом городе люди только ели, спали, сидели, забивали гвозди, но не одевались, хотя голые на улице ему пока не встречались. «Черт, что же это за город? – гадал он. – Сколько шагаю, как пехотинец, а до центра, по всей видимости, еще пилить и пилить».

Но вот он наконец вышел на ровную, широкую, всю в огнях улицу, прочитал, что это проспект товарища маршала по фамилии Жуков. И сразу же народ валом повалил ему навстречу. И первого мента он вовремя увидел. «Да, тут надо держать ушки на макушке, а то среди этого благополучия я как белая ворона, – мелькнуло у него в голове. – Не успею приобрести приличный вид, как заметут».

Он стал прижиматься к домам, чтобы быть незаметнее. И через пару десятков метров уткнулся именно в то, что так долго искал. Витрина магазина говорила всем прохожим, что тут человек, если у него есть бабки, может одеться с головы до ног. Малыш понимал, что ему с такой рожей надо бы в магазин попроще, да и деньги нужно экономить, но выбора не было, время поджимало, ведь надо было еще побеспокоиться о ночлеге. И он, решившись, шагнул в стеклянные двери. Его сторонились, словно он нес на себе целую армию вшей и блох.