– Пока ты спал, опять была попытка прорыва. Толпы лицеклювых пошли на нас сразу с двух направлений через вторую и девятую заставу. На второй заставе их остановили, но на девятой они прошли, уничтожив в питомнике бойцов из отрядов заграждения. Пока группа реагирования двигалась ко второй вышке, отряд акремонцев вышел со стороны девятой. Хорошо, что сигнал тревоги подали вовремя и экипажи танков были готовы к бою. Как дали им из пушек, так только ошметки их вместо удобрения сейчас на полях валяются.
– А в чем беда такая большая?
– А то, что такого раньше с момента нападения на город не было… Пошли днем и организованными отрядами. Видимо, у них появился какой-то командир. А поперли они, скорее всего, для того, что бы отбить то паскудство шестирукое, что ты с Альбо ночью спас.
– Неужели из-за него? – задумчиво произнес Юрка. – А сколько наших погибло?
– Двадцать бойцов, как не бывало.
– Если они хотят его отбить, значит, он для них очень ценен, но, скорее всего, они хотят его убить. Я же был там и видел, как его гнали соплеменники.
– Это пусть Совет решает, но… не это самое страшное, – горестно вздохнул дед Миша.
– А что же?
– Дима Гошкевич – змея подколодная…
– Что? – предчувствуя худую весть, требовательно переспросил Юрка.
– А то…Гнида эта – Лао зарезал. Столько человек прошел по жизни… И так чудом живой остался, а тут собственный боец зарезал как барана.
– Как?
– А вот так… Сидел тот в карцере, а Лао ему обед понес… Перед судом пошли в карцер, а там – в луже крови Лао лежит, а в шее сзади нож Гошкевича нож, и самого его нигде нет… Убил и побег, как пес шелудивый. Говорил я – будьте осторожны с этим пустобрехом. Таких друзей, за одно место и в музей. Из него такой же разведчик, как из говна пуля, а вот видишь… и такая пуля убить может…
Дед Миша, что-то еще бормотал, но Юра его уже не слышал. Он шел сквозь толпу и вспоминал слова Димы о том, как тот потерял нож на дежурстве, кинув его непонятно в кого. А выходит – нож его был всегда при себе. Что бы человек убил человека – такого в городе еще не было.
Пробившись ближе к центру, Юра стал различать речи членов Совета более явственно:
– Синее чудовище надо убить и выкинуть труп на нейтральную полосу, – высказал свое мнение Хо Чан.
– Послушайте еще раз, – горячился Никита Сергеевич: – этот лицеклювый необычный и может не зря акремонцы, не считаясь с жертвами, пошли на нас в атаку? Может этот шестирукий наш козырь, который мы можем использовать против них?
– Какой такой козырь? – вступил в полемику индиец Акарш Алуру. – Мы даже допросить его не можем. Переговорник сломан, а трофейные не хотят функционировать. Не понятно, за что мы кормим наших техников?
– Может попытаться у них узнать зачем он им нужен и попробовать поторговаться? – вступил в разговор Рауль Гальярдо – представитель латиносов города.
– Хочу вам напомнить, что в прошлый раз, когда по вашему предложению договориться по поводу расширения охотничьих угодий, мы оправили переговорщиков на нейтральную территорию – никто не вернулся. Не думаю, что в этот раз что-то получится, – ответил на предложение Рауля Абидеми Эбале – коренной африканец.
– Не забывайте, что у нас заканчиваются запасы горючего и скоро нам придется частично заселять равнину, а значит усиливать охрану. Боеприпасов к стрелковому оружию еще хватает, но рано или поздно они закончатся. Водородных элементов для танков все меньше и меньше. Их боезапас тоже ограничен. Все бывшие населенные пункты в округе, доступные для дальности хода вездехода, мы уже исследовали, – активно жестикулировал здоровой рукой и обрубком Никита Сергеевич. – Акремонцы, в отличие от нас, плодятся намного быстрее, чем мы. В последнем бою у них был один молодняк, однако их силы превосходят нас по количеству. К тому же они стали организованными, что совсем не в нашу пользу. Как бы нам не пришлось в скором времени уходить с насиженного места на юг через их территории и тогда этот шестирук может послужить нам проходным билетом… Я предлагаю подождать и посмотреть, что будет дальше.
– Совет удаляется для принятия решения, – объявил Хо Чан и все члены Совета направились в совещательную комнату.
Юра хотел у кого-нибудь расспросить, что происходило в начале и, оглядевшись по сторонам, только сейчас рассмотрел, что в основном присутствовали на собрании женщины, слепые и дети. Мужчин было не больше ста человек.
Ближе всех к нему стояла Камила и что-то громко говорила на своем родном языке прямо в лицо Джессике, агрессивно потрясая полными руками в воздухе.
– Извините, а что обсуждали в самом начале? – обратился к женщинам Юра.
К нему обернулась Камила, и Юрка сразу же пожалел, что задал его именно ей…
Негритянка была пьяна в стельку. Запах ее оригинального самогона резанул Юрке не только легкие, но и глаза.
– Это ты во всем виноват! – закричала Камила. – Это привел сюда эту синюю тварь! Если мой Дастин не вернется из дозора, то я задушу и тебя и твою синюю зверушку одновременно! – все больше распаляясь, кричала она.
Юра счел благоразумным ретироваться от Камилы подальше, потому что знал, что в таком состоянии она очень агрессивная. Однажды он наблюдал, как с ней не могли справиться несколько воинов, когда та впала в ярость из-за того, что Дастин, по ее мнению, не очень радовался рождению очередной дочери. Поэтому Юра пригнулся и затесался в толпу слепых.
В это время на площадь из совещательной комнаты вышли члены Совета. Рауль Гальярдо попросил тишины и зачитал решение Совета, записанное карандашом на оборотной стороне, выцветшего от времени листа календаря:
– Совет постановил: первое – признать Гошкевича Дмитрия Франсовича изменником своего народа и избрать заочно в отношении него меру наказания в виде лишения жизни через повешение. Второе – акремонца, захваченного в плен, временно оставить в живых, до выяснения обстоятельств его бегства. Третье – на время выяснения этих обстоятельств объявить в городе чрезвычайное положение и усилить оборону города отрядами из числа женского резерва. Четвертое – довести постановление до всех жителей города.
– А слепые что? Пускай тоже помогают, а то жрут только, – заплетающимся языком, зычно высказалась Камила.
– И пятое, – спохватился Рауль: – на время чрезвычайного положения употребление, а также изготовление спиртного запрещено. Он достал карандаш и, присев на колено, дописал последний пункт…
По толпе прошел легкий гул, но возразить никто не посмел. Люди начали расходиться, и Юра уже хотел довести слепых до их спален, но его окликнул Никита Сергеевич:
– Икин, иди в лазарет, помоги Вазгену Ашотовичу.
А приблизившись к нему немного ближе, почти шепотом, добавил:
– И, пожалуйста, Юра, присмотри за своим синим трофеем. Боюсь, как бы не шлепнули его мои оппоненты… Я думаю, он нам еще пригодится.
Передав слепых детям, Юра прямиком двинулся в лазарет.
II
– Иди и подготовь к захоронению тела погибших, а я пока разберусь здесь, – недовольно буркнул Вазген Ашотович, как только Юрка вошел в помещение, где лежало четверо раненных бойцов.
– Может этим займутся люди из хозяйственной команды? – попробовал возразить он. – А я вам помогу.
– Мне поможет Фируз, а там осталось только два тела с девятой вышки. Их собрать не успели. Хозяйственники сейчас акремонцев жгут на склонах, что бы их собратья видели и не сунулись к нам больше.
– А где Давид?
– В усилении он. Тем более не надо ему этих мертвецов видеть.
– Почему?
– Да потому, – рассвирепел Вазген Ашотович: – что если бы те двое не занимались тем, чем не надо, то прорыва бы не было…
Больше вопросов Юра не задавал, а направился в самый глубокий ярус города туда, где располагался морг.
Мертвых в землю не закапывали, так как экономили посевную площадь, и не сжигали, что бы враги по дыму костров не знали о потерях среди населения. Трупы умерших оставляли в специальном склепе, высеченном в горной породе, располагавшемся на одном уровне с противовоздушными пушками.
Включив в морге свет, Юра увидел восемнадцать тюков с телами. На столе под лампой лежали куски человеческих тел. Приблизившись, он всмотрелся в них повнимательней…
Это были обнаженные части тел мужчины и женщины. Теперь Юра понял, что имел в виду Вазген Ашотович. Женские останки принадлежали Мелисе – фаворитке Давида, а мужские когда-то были парнем из недавнего пополнения разведчиков. Имени его, как Юрка ни старался, вспомнить не смог. Судя по тому, что они были обнажены и половой орган разведчика по-прежнему находился в детородном органе тела Мелисы, обрубленном серпом ниже колен и чуть выше поясницы, в момент смерти они явно были не на вышке, а, скорее всего, где-то в кустах поблизости…
