Не место для людей

– Думаю, ба, – сказал Виктор. – У вас-то странностей не наблюдается? Волки в деревню не заходят?

– Волки? – удивилась бабушка. – А! Живёт у сторожа псина, с виду чистый волк. Старый кобель, беззубый… Подкармливаю из жалости.

Баба Вера помолчала, потом всплеснула руками.

– Да что ж я стою… У меня же тесто на блины заведено, печь пора!

У неё действительно была русская печь. И дом был старый, бревенчатый, окружённый большим заросшим садом, и печь древняя, огромная, настоящая, на дровах. Виктор уплетал блины, поливая их густым янтарным мёдом, намазывая малиновым вареньем, а бабушка рассматривала свежие фотографии и между делом расспрашивала. Всё ли в порядке в Срединном Мире? Доволен ли народ? Не мутят ли воду маги? А как внуки? Какая в них проявилась сила? Как Тэль? Всё такая же юная и упрямая? Всё ли хорошо у Виктора с ней? Не ходит ли он налево?

Тут Виктор поперхнулся блином и возмущённо уставился на бабушку. Та как ни в чём не бывало развела руками и снова принялась жаловаться на смутную тревогу, на с чего-то вдруг удумавшие ныть кости, а потом, совершенно неожиданно, на повышение пенсионного возраста.

– Ты ж давно на пенсии! – удивился Виктор.

– Так я не о себе, я о народе тревожусь! – ответила баба Вера. – Мы когда-то загордились, стали нос задирать – вот и начались беды. Ты смотри, народ-то не обижай. А то сам знаешь, что в одном мире случается – то в другом отражается. У нас народ обидят, а бунтовать у тебя начнут! Или наоборот.

– Не начнут, – сказал Виктор твёрдо. – И я не позволю, и оснований к тому не дам.

Бабушка вроде как успокоилась. Но на прощание опять сказала:

– Тревожусь я. Стряслось что-то, а понять не могу. Ты подумай о том, подумай хорошенько!

И Виктор думал. Всё время, пока «Ласточка» везла его в Москву, к точке перехода.

Лишь такое чудовищное скопление человеческих эмоций, страстей, желаний, любви и ненависти способно открывать и удерживать тропы меж Изнанкой и Срединным Миром.

Эрик вначале снял футболку, потом расстегнул ремень и стащил джинсы, ловко ухитрившись сбросить их вместе с кедами. Будь он двадцатилетним накачанным юношей на людном пляже – поймал бы десятки оценивающих девичьих взглядов. Но Эрик был тощим и слегка сутулящимся юнцом лет пятнадцати, да и вокруг был не людный пляж в полдень, а пустынный вечерний берег Амурского залива и несколько ровесников.

Оставшись в одних выцветших плавках, Эрик посмотрел на Антона.

– Ну? Зассал?

– Чё ты агришься? – сказал Антон, неловко оглядываясь на ребят. – Это ж крипота!

– Го, Антоха, – сказал Эрик спокойно. – Ватафак? Так ты плывёшь? Кто первый повернёт, тот и слился.

Антон посмотрел на тёмную воду залива, в которой качались огни Русского моста. Сглотнул.

– Я выпиливаться не собираюсь, – ответил он.

– Пока, – Эрик подобрал джинсы, запрыгал на одной ноге, натягивая их. – Моё.

– Да ну тебя, хикка конченый, – Антон повернулся и пошёл от берега. – Го, парни. Пфф.

Ребята пошли за ним – все, кроме Кости. Тот остался стоять рядом с неторопливо одевающимся Эриком. Подобрал футболку, протянул ему.

– Держи тишку.

– Спасибо, – сказал Эрик.

– Чё завёлся? – спросил Костя. Понизив голос, добавил: – Ты же плаваешь как отстой. Если бы он подписался?

– Антоха с темноты ссытся, – ответил Эрик. – Ночью не поплывёт.

Костя пожал плечами. Эрик был друг, хоть и странный, Антон и впрямь понтовался не по делу и подзуживал Эрика без всякой причины. Но у Кости возникло нехорошее ощущение, что обычный спор едва не кончился бедой.

– Идём?

– Нет, я домой, – Эрик пригладил волосы и словно переключился – из обычного подростка превратился в примерного старшеклассника. – Обещал родителям вернуться до десяти.

– Уже опоздал.

– Успею.

Эрик развернулся и пошёл к дороге. Костя помедлил несколько секунд, пожал плечами и двинулся к ребятам. Антон что-то громко говорил, наигранно веселясь и пытаясь увести разговоры в сторону. Всё-таки Эрик его уделал.

Автобус довёз Эрика к дому в половине одиннадцатого. Хоть он и бравировал, но не успел вовремя. Зато на четвёртый этаж Эрик поднялся по лестнице, чтобы звук лифта его не выдал, дверь открыл очень тихо и проскользнул в коридор. Может быть, родители уже спят?

Но родители не спали. Сидели на кухне и разговаривали. Эрик на цыпочках двинулся по коридору к своей комнате, ловко проскочил опасный участок напротив кухни (краем глаза заметив спину отца и стоявшую у окна мать). И уже двинулся было дальше, но замер, вслушиваясь.

– Был бы родной – иначе бы себя вёл, – сказал отец раздражённо. – Шастает до полуночи не пойми с кем…

Эрик застыл.

– Мы его воспитали, – сказала мать. – Он родной и есть.

Отец фыркнул.

– Вместе же решили, – сказала мать. – Не моя вина, что своих не родили…

– Ну попрекай меня, попрекай! – тяжело произнёс отец. – Что на работе надрывался, что здоровье загубил…

Эрик стоял, прислонившись к стене. Пытался вспомнить, когда отец жаловался на здоровье. Вроде не было такого. Да и работа у отца была спокойная – в управлении порта.

Впрочем, почему у отца?

Оказывается, что у чужого человека.

Он дошёл до своей комнаты, проскользнул в открытую дверь. Не раздеваясь, лёг на кровать. Полежал минуту, слушая бубнёж из кухни. Родители никогда особо не ссорились, да и сейчас, разве это ссора? Вот у Костяна, когда ссорятся – даже кот с синяками ходит…

Эрик достал из кармана наушники, воткнул в уши, запустил трек. Группа «Тёмный пластилин» гнала рэп – опускала Тимати и прочих старпёров по-чёрному. В дверях мелькнул силуэт – Эрик сделал вид, что не заметил.

– Эрик!

Он вынул наушники. Посмотрел на родителей.

– Ты давно дома? – спросил отец растерянно.

– Да с полчаса, – ответил Эрик. – Уроки сделал, музыку слушаю.

Мать и отец переглянулись.

– Ну… хорошо. – Отец ушёл. Мать постояла, потом зашла, прикрыла дверь. Села на кровать.

– Что… мам? – спросил Эрик.

Она почувствовала заминку. А он не смог её спрятать. Или не захотел. Обычно у него всё получалось – как сегодня, когда пришлось ругаться с Антоном. Эрик мог быть своим в любой компании, мог общаться с кем угодно и кого угодно убедить в своей правоте. И мать мог убедить. Но сейчас – будто не захотел.

– Ты слышал, – сказала мать.

Эрик молчал.

– Мы тебя любим, – сказала мать. – Отец просто переживает, он тоже тебя любит. Он сгоряча… от волнения.

Эрик подумал, что это, в принципе, правда. Может и получал он порой выволочки, а пару раз, в детстве, ремня по заднице – но всегда по делу. И подарки ему дарили хорошие, и прикид был правильный, и когда он заболел китайским гриппом – отец и мать сидели рядом, переживали…

– Да всё в порядке, мам, – сказал Эрик. – Ты чего вообще?

Мать заколебалась. Понимала, что сын услышал правду, но хотела поверить, что ничего не произошло.

– Спи давай, – она натянуто улыбнулась. – Завтра в школу.

– Завтра суббота, – поправил Эрик. И зевнул. – Но я сейчас, да. Буду спать.

Мать вышла, поглядывая на него. Он остался лежать. В груди бухало сердце, было противно и тоскливо, хотя с чего бы вдруг? Антон с мачехой живёт, Костя с отчимом. Наверняка среди компании есть и приёмные ребята. Что он распереживался? Не младенец, чтобы сопли на кулак наматывать.

Но что-то изменилось.

Даже не в его отношении к родителям. Оно, пожалуй, хуже не стало.

Но словно… словно якорь какой-то оборвался.

Эрик даже обрадовался, когда поймал себя на этой ассоциации. Оборвался якорь. Его что-то держало, крепко-накрепко, и он к этому привык, смирился. А теперь свободен.

Эрик встал, кровать слегка скрипнула. Подошёл к окну. Сквозь деревья и дома виднелся краешек моста над бухтой Золотой Рог. Владивосток – красивый город, Эрик его любил: и летний – тёплый, и зимний – промозглый, и осенний – дождливый, и весенний – туманный.

Но сейчас он вдруг ощутил, что город – чужой.

А ему надо… надо… туда…

Без всяких прощаний и записок. Они всё равно никого не успокоят и ничего не изменят. Если корабль сорвало с якоря, то он отдаётся на волю волн. А родителям, наверное, тоже стоит побыть без него. И решить, кто он для них.

В старой однокомнатной квартире, куда некогда он, Виктор, привёл явившуюся за ним Тэль, всё осталось по-прежнему. Видавшая виды, советская ещё мебель, потёртый, но любимый плед, книги на полках. Туда, в обиталище Дракона-хранителя, он взял всё новое, словно часть души непременно должна была остаться в этих стенах.

А на полке внимательно глядел чёрными пластмассовыми глазами собранный из «Лего» дракон.

Нотти возилась с ним чуть ли не месяц. Но – собрала и настояла, чтобы он стоял у папы «в другом доме».

В квартире было тихо и чуть затхло. Но думалось Виктору лучше всего именно здесь.

Никогда за все двадцать три года баба Вера не была так встревожена. А чутью её Виктор доверял. Что же могло случиться – здесь, в Изнанке? Кто-то опасный ищет дорогу в Срединный Мир? Чепуха, волшебство здесь не развито, оно противоестественно для рационального и логичного человеческого мира. Люди порой проявляют волшебный дар или просто становятся чужды миру Изнанки, тогда он их выкидывает, выбрасывает, они находят тайные тропы или скрытые двери – и попадают в Срединный Мир. Кто на радость себе и другим, кто на горе. Кто становится магом, кто живёт обычной жизнью, но большой беды от того нет.

А может, в Срединном Мире появился новый Убийца Драконов? Однако в прошлый раз его творили всеми кланами, было восстание – как следствие возомнившего о себе правителя, была война – Драконы против всех. Теперь же тишь да гладь. И зря тревожится баба Вера, правителем Виктор был строгим, но справедливым, простые люди его побаивались, но уважали, магам тоже не приходилось жаловаться.

Тогда что же?

Опасность из Мира Прирождённых, которую баба Вера почувствовала даже сквозь барьер Срединного Мира?

Некоторое время Виктор размышлял об этом. Отношения с порождениями Хаоса и магии никогда не были хорошими. Но после того, как он дал отпор флоту вторжения (Виктор нахмурился и потёр лоб – не хотелось вспоминать), открытых конфликтов не было. Он даже разрешил Обжоре – после долгих переговоров и клятв, хотя что значат клятвы для Прирождённых? – посещать Срединный Мир.

Наверное, зря.

Прирождённые никогда не успокоятся. Их сотворённый Хаосом мир – сплошная магия. Они рвутся к Изнанке, как положительно заряженная частица стремится к отрицательно заряженной. Смысл их существования – взбаламутить, нарушить порядок вещей, опрокинуть всё, от законов человеческих и до физических констант.

Видимо, что-то удумали.

Что ж, придётся поговорить с Хранителем. Поговорить как Дракон. Как повелитель Срединного Мира, как уроженец Изнанки. Он в ответе и за свою родину, и за мир, ставший новым домом.

Приняв решение, Виктор сразу успокоился.

Он включил телевизор на новостном канале, сделал звук погромче и отправился на кухоньку. Путь домой неблизкий, бабушкины пирожки и блины остались в прошлом (метаболизм у него теперь был совсем другим, драконьим). Надо перекусить.

Раз в неделю квартиру Виктора навещала женщина из клининговой конторы, с которой был заключён договор. Наверное, она считала эту работу подарком судьбы – прийти в пустую тихую квартиру, пропылесосить и смахнуть пыль (честно говоря, этим она сильно не утруждалась) и заполнить холодильник продуктами по списку. Старые, но ещё не успевшие испортиться продукты она забирала себе, и это служило гарантией того, что на полках всё будет самое лучшее.

Виктор открыл дверцу холодильника, вспомнив старую шутку, что «даже пустой холодильник имеет в день два-три просмотра». Яйца – он улыбнулся, вспоминая, как Тэль кормила его яичницей со скорлупой. Курица в упаковке. Колбаса, сыр. Хлеб. Молоко, творог. Бутылка вина.

С курицей долго возиться, а вот вино с сыром – это замечательно.

Виктор быстро накромсал ломтями твёрдый швейцарский грюйер (раньше он настаивал на английском чеддере, но потом возникли какие-то проблемы, с которыми он не стал разбираться, и чеддер исчез), открыл вино – холодный и ароматный совиньон. Мимоходом подумал, что бабушка бы укорила его за то, что сыр и вино «заморские». Бабушка была очень патриотична – так бывает с людьми, которые благодарны новой родине. Ладно, надо будет велеть покупать лучший российский сыр. И вино. Он где-то слышал, что в России начали делать хорошее вино. Кстати, а зачем бутылку вина-то менять каждую неделю? Оно ведь не прокиснет… Ох уж эта прислуга, во всех мирах любит выпить хозяйское…

С сыром и вином он вернулся к телевизору, сел перед экраном. Новости не слишком-то радовали – где-то опять случайно сбили самолёт, где-то началась эпидемия, экономисты ждали нового кризиса, крупного полицейского чина арестовали за взятки, кинопродюсера обвиняли в том, что сорок лет назад он сделал актрисе двусмысленный комплимент, что является явным посягательством и домогательством… В России беды были одни, в других странах другие, но безмятежности и спокойствия не было нигде.

Насколько всё лучше в Срединном Мире!

А так ли уж лучше?

Виктор сделал большой глоток вина, закусил сыром.

Просто в Срединном Мире мелкие конфликты решают на уровне бургомистров и городских старейшин. Средние – гасят маги, каждый клан отвечает за ту или иную территорию. Ну, а уж если заварушка крупная или несправедливость совсем большая – дело выходит на его суд.

Но всё ли так хорошо, как он привык думать?

Если нет покоя в Изнанке, то лихорадит и Срединный Мир.

Надо, надо стряхнуть самодовольное спокойствие и заняться делами государственными посерьёзнее!

И в этот момент в дверь позвонили. Долго, уверенно.

Виктор крякнул, сделал глоток из бокала и пошёл в прихожую. Не заглядывая в глазок, открыл.

Двое мужчин. Один помоложе, интеллигентный, гладко выбритый, похожий на студента-старшекурсника или аспиранта, другой старый, седовласый и бородатый. Казалось, они были удивлены тому, как легко им открыли.

– Да? – спросил Виктор.

– Телеграмма, – сказал молодой.

– Вы что, телеграммы вдвоём носите? – удивился Виктор.

– Он стажёр, – быстро произнёс старик.

– А, – Виктор кивнул. – Логично. Ну, давайте.

– Что? – придушенно спросил молодой.

– Телеграмму!

Молодой и старый переглянулись.

– Я же говорил! – с неожиданной плаксивостью воскликнул молодой. – Мы не готовы!

– К чёрту! – выругался старый.

И вскинул руку, направляя её на Виктора.

Ощущение было – словно ударило боксёрской грушей. Случился с Виктором в юности такой конфуз, после чего он с боксом завязал.

Виктора отбросило назад шага на три-четыре, он не удержался на ногах и упал, больно ударившись копчиком.

Это что такое было?

Старик же его не коснулся!

Если честно, то выглядело всё так, будто Виктора ударило магией. Но он же в Изнанке!

– Зови! – тем временем скомандовал старик своему спутнику, и фальшивый «стажёр» кинулся вниз по лестнице. Старик же стал медленно приближаться к Виктору, по-прежнему держа руку перед собой. Нечто вроде невидимой мягкой стены пригибало Виктора к полу, не давая подняться.

Да, это магия. Какая-то стихийная, сразу и не разобрать. Либо воздушный «пресс», либо магия Земли.

Страха, впрочем, не было. Виктору нечасто приходилось творить волшебство в Изнанке – чаще уж этим занимается Тэль, то здоровье свекрови подправляя, то что-то с бабой Верой колдуя. Но была пара случаев, когда и Виктор, забывая о том, где находится, совершал чудеса.

Однажды столкнул с пути мчащегося автомобиля парнишку на велосипеде – тот ушибся, но зато остался жив. В другой раз Виктор, встретив знакомого, с которым вместе учился в институте, вдруг почувствовал в его крови затаившуюся смертельную болезнь, о которой тот и сам-то не подозревал, или подозревал, но отказывался верить. И Виктор, не размышляя, интуитивно вычистил из него заразу, исцелил. После обоих случаев ему было нехорошо, дурно, до самого возвращения в Срединный Мир он маялся слабостями и болями. Но магия работала и здесь, просто брала за это высокую цену.

Значит, надо быть осторожным. Он справится с этими неожиданными изнаночными колдунами; а заодно и выяснит, откуда они взялись, такие умелые.

– Лежи и не двигайся, – велел старик. – Понял, кто мы такие?

– Нет! Кто? – воскликнул Виктор искренне. И гораздо менее чистосердечно добавил: – Что вы сделали? Как это?

– Всё ты понял, – зловеще сказал старик. Виктор обратил внимание, что двигается тот совершенно спокойно, не оглядываясь, не стреляя глазами по сторонам. Значит – уверен, что Виктор в квартире один. И уже бывал тут. В холодильник, небось, заглядывал. В шкафах рылся. Старенький ноутбук включал. В унитаз, небось, поссал, по-стариковски медленно и натужно.

– Ничего я не понял!

– Мы из ордена Красных Беретов, – сказал старик торжественно.

Вот это точно ничего не разъясняло!

– Чего? Каких ещё беретов?

– Красных, – сказал, входя, ещё один пожилой мужчина. Был он горбоносым, видать с какими-то кавказскими кровями, с шевелюрой пышной и не тронутой сединой – может, и парик, а может, хорошая генетика. За его спиной суетился в подъезде молодой «стажёр» и с жадным любопытством смотрела женщина средних лет. Симпатичная, только лицо очень жёсткое, со следами тяжёлых боёв за красоту.

Троица вошла, «стажёр» закрыл за собой дверь.

– Да кто вы такие? – взмолился Виктор, не делая попыток встать. – Что вы хотите? Деньги? Берите!

– Усадите его, – игнорируя вопросы, сказал пожилой.

– Связать? – услужливо спросил «стажёр».

– Не надо, – решил «кавказец». – Мы же не враги. Мы поговорить пришли. Помощи попросить.