В Крым на велосипедах

– Ну, да. Азовское море вообще мелкое, а здесь детский пляж, – открыла она мне Америку.

– Детский?!

– Детский. До шестнадцати лет.

– Ну, слава богу, уложился! А вам тоже до? – рассмешил ее.

– Я с ним, – показала она на малыша, – С ним пускают. А тебе лучше к порту пойти. Там глубоко. А нам туда еще рановато, – улыбнулась она.

– Да там пляж какой-то убогий, и весь забит.

– Ну, да. Места лучше с утра занимать, а то эти отдыхающие, – обреченно махнула рукой, – А ты что, к кому-то приехал? Я смотрю, загар не наш.

– Приехал из Харькова.

– Смотри, сгоришь. Рубашку одень, – посоветовала соседка.

– Не сгорю, – самонадеянно возразил ей.

Но, искупнувшись еще разок, вдруг почувствовал признаки солнечных ожогов. Вот это да! Обсохнув, оделся и, попрощавшись с соседкой, отправляюсь на врачебный осмотр.

– Новенький? – спросила врач.

– Нет, Стаскевич, – пошутил я.

– А-а-а! Это ты родственник нашего Жоры?

– Не знаю я никакого вашего Жору.

– Ну, Георгия Васильича.

– Ему, да, – не стал пикироваться, решив, что “от перестановки мест…”

– И кем же ты ему приходишься?

– Внуком.

– Как это?! Его же Толик еще не женат.

– Ну, и что. Я незаконнорожденный.

– Как это?! Он же старше тебя всего лет на десять.

– На одиннадцать. И что тут такого?

– Путаешь ты что-то, хлопче! Раздевайся!

– Совсем?

– Не умничай! О! Уже сгорел! Щиплет?

– Да нет. Я уже пол-лета загорал.

– Да хоть всё! В общем, два дня без моря. Понял? Я проверю!

– Понял, – ответил врачу, зная, что уже завтра, конечно же, отправлюсь на пляж. Быть у моря без моря! Бред!

Ну, а что делать сегодня? Ведь уже по дороге в столовую солнце обожгло даже через рубашку с длинными рукавами.

В обед познакомился с однокашниками моего стола. Две молодящиеся старушки лет сорока и такой же старичок-бодрячок. Меня восприняли на “ура”, и все втроем дружно взяли надо мной шефство.

– Чем тут заниматься, если на море нельзя? – сходу спросил шефов.

– Вечером фильмы показывают. Телевизор можно посмотреть, в бильярд поиграть, – просветил шеф.

– Танцы, – смущенно опустив глазки, с придыханием добавили шефини.

– Библиотека есть, но хороших книг мало или на руках, – добавил шеф.

– Это вечером. А днем?

– После обеда “мертвый час”. А вообще, можно в город съездить, – сказала одна из шефинь.

– А мертвый час обязательно?

– Конечно. Это же санаторий. Не выпустят, пока время не кончится.

– Концлагерь натуральный! – снова от души возмутился я.

Странные люди эти взрослые. Телевизор посмотреть, в бильярд поиграть, почитать, а для теток – непременно танцы. Тут целое море под боком, а им в город съездить.

– А морские путешествия здесь бывают? – спросил шефа.

– Не знаю, – ответил тот, – Говорили, будет экскурсия на “Азовсталь” и в какие-то музеи Жданова, а вот о морских прогулках – ничего.

– Жаль. А сбежать с мертвого часа можно?

– И не пытайся, Толик. За нарушение режима могут из санатория турнуть.

“Все равно сбегу. Не заметят”, – решил я.

Но, вернувшись с обеда в комнату, неожиданно для себя, завалился спать. Даже в детстве никогда не спал днем. А тут. “Похоже, море сморило”, – подумал, засыпая.

Проснулся часа через три. Вот это поспал!

Спустился в холл. Какой-то старичок изумительно играл на пианино.

– Что это вы играете? Да еще без нот, – удивился я.

– Да так, все подряд. А ноты, молодой человек, у меня здесь, – тронул он голову, – Намечаю программу, то есть, что хочу исполнить за вечер, и играю.

“Как радио”, – отметил я, и все слушал и слушал его неотрывно, до самого ужина.

После ужина переместился в биллиардную. Скучно. Но вахту отстоял до самого отбоя. Что ж, первый день позади. Осталось семнадцать.

Прямо с утра съездил в город. Не Харьков, конечно, но жить можно – вполне приличное местечко, да и море рядом, хоть и мелкое. А поехал, потому что, складывая вещи в шкафчик, обнаружил кем-то забытую маску для подводного плавания. Не было только трубки. У местных узнал, что купить ее можно и на пляже, но втридорога. Узнал и адрес магазина туристических принадлежностей.

Вернувшись, обнаружил свалку вещей и смятую вторую койку. Похоже, кого-то подселили. Но, до обеда целый час, и я отправился на опустевший пляжик, что прямо у лестницы.

Не теряя времени, сбросил одежду и обомлел от нежданного “подарка”: прямо передо мной, притворяясь спящей, нагло раскинулась молодая женщина в темных очках. Её вызывающая поза словно кричала: “Нате вам всем!” А единственная на ней одежда – полупрозрачные эротические трусики – откровенно “демонстрировала” любому страждущему всё, что по идее должна скрывать. Лишь аккуратненькие загорелые персики, небрежно “прикрытые” скрещенными на груди руками, казалось, беззвучно посмеивались глазками-сосочками: “Ну-ка, попробуй тронь”. В общем, зрелище не для слабонервных.

Ничего подобного за свои неполных шестнадцать еще не видел. Хорошо, до ближайших “соседей”, уткнувшихся носами в пляжный песочек, метров тридцать – не меньше, – и я невольно ощутил себя наедине с женщиной, с которой можно всё.

“Вот это да!” – лихорадочно заколотилось сердце, а в плавках вдруг стало невыносимо тесно, – “Вот бы…” – мелькнула и тут же угасла крамольная мысль, – “Ещё проснётся”, – и я застыл, словно под гипнозом, не в силах отвернуться.

Но долго стоять столбиком неудобно – вдруг действительно проснется, а прямо над ней, заслоняя солнце, озабоченный нахал в одних плавках, напяленных на откровенно выпирающее причинное место.

Попробовал осторожно присесть, но природу не обманешь: ткань и резинки ненадежные оковы для восставшего хулигана. Сообразив, что вернуть его в темницу никакими усилиями невозможно, не мешкая бросился в воду и плыл-плыл-плыл, пока не понял, что спасательный катер направляется не куда-нибудь, а ко мне. Развернувшись, устремился к буйкам.

Когда выбрался на берег, соблазнительницы уже не было. Спугнул ли столь поспешным бегством её “безмятежный сон”, или, наоборот, разочаровал, заглотив наживку и в последний момент сорвавшись с крючка, – так и осталось загадкой. Но, с тех пор места на пляже выбирал осмотрительней, ибо чувствовал в себе силы необъятные, бороться с которыми еще не научился.

После обеда познакомился с соседом по комнате. Виктор прилетел сюда аж с Сахалина – родители отправили на море по профсоюзной путевке.

– Так у вас же целый океан под боком, – удивленно напомнил ему.

– Ну, не совсем под боком, да и купаться холодно. А тут бесплатная путевка на материк и самолет за полцены. Грех не воспользоваться, тем более, мы с отцом вместе работаем.

– Ты работаешь?! А я думал, школьник.

– Да ты что, Толик! Школу в прошлом году окончил. В институт два раза поступал. Правда, мимо, – удивил он. А я-то принял его за ровесника.

После мертвого часа вдвоем отправились на море, в сторону порта. Там чуть получше, чем напротив лестницы, да и море, конечно же, глубже, чем на детском пляже. Первым делом опробовал снаряжение. Видимость в мутной воде не ахти, зато плавать в маске гораздо удобнее. Теперь на воде мог держаться часами, причем, ничуть не напрягаясь. Несколько раз намеренно заплывал за буйки, а заметив спасательный катер, успевал вернуться. Ласты бы, но на них денег не было.

Вечером, отправив Виктора в биллиардную, снова слушал пианиста.

И полетели-помчались дни-близнецы. К жаре быстро привык, солнце уже не беспокоило, а в теплом море мог находиться часами, плавая вдоль берега в зоне буйков.

Вечера не тяготили. Прямо под окнами танцы под хорошую музыку. Взрослые обитатели санатория меня не интересовали, как и их танцы. Но музыку слушал с удовольствием. Первое время Виктор приглашал за компанию, но я лишь смеялся:

– С кем танцевать? С тетками и старушками? Я даже с девочками на школьных вечерах не танцую.

– Ну, и напрасно, Толик. Здесь такие симпатичные тетки. Ну, как хочешь, – объявлял он и уходил вниз, а я, устроившись на лоджии, наслаждался теплым вечером и наблюдал за похождениями приятеля.

Удивляло, что молодой мужчина тянулся к зрелым женщинам и приглашал только их, игнорируя девушек своего возраста. Когда спросил, он лишь рассмеялся:

– Чудак ты, Толик. Тетку уговаривать не надо. Раз, и в дамках!

– А зачем уговаривать? Пригласил, и танцуй, – невольно развеселил молодого ловеласа.

– Ну, Толик! Танцы – это так. Самое интересное потом.

– А что потом?

– Да, всё! Ты что, с девочек трусики не снимал? – насмешливо глянул Виктор.

– Нет. А зачем?

– Ну, с тобой все ясно. Значит, не видел, что у них там?

– Почему не видел. Сами показывали. В детском садике еще, – сообразив все же, о чем это он, ловко соврал про детский садик, в котором никогда не был.

– А в яслях не показывали? – рассмеялся он.

– Нет, – обиделся я и даже отвернулся, внезапно ощутив, как лихорадочно забилось сердце от одних только разговоров на животрепещущую, но наглухо закрытую для меня тему, – Так вы что, и по-настоящему? – покраснев, все же спросил опытного в этом деле приятеля.

– Нет, как в детском садике! – окончательно развеселился тот.

– И где, интересно, вы этим занимаетесь? – спросил на всякий случай. А “случай” уже вторую неделю бессовестно ломился в душу подростка видением пляжной соблазнительницы, неотступно будоража и без того пылкое воображение.

– В кустиках, конечно! Где же еще?! – как сквозь ватную пелену, расслышал бурные сентенции приятеля.

– Издевательство какое-то, – живо представил отнюдь не “райские кущи” санатория, где, по его представлению, в перерывах между танцами блудливые парочки наспех предаются любовным утехам.

– Зато романтично. Сунул, плюнул и бежать! – пошло пошутил по этому поводу змей-искуситель и громко рассмеялся.

– А волосики не мешают? – невольно вырвалось, когда в памяти вдруг отчетливо возникла пикантная складочка соблазнительницы, полуприкрытая прядью золотистых колечек.

– Какие волосики? – не понял Виктор, но, сообразив, рассмеялся, – Извини, Толик, не заметил. Знаешь, когда невтерпеж, и тюрьма не помеха. А ты говоришь, танцы чепуха. Слушай! Идея! Давай, я завтра свою даму прямо сюда приведу.

– Приводи. Не жалко. А мне можно?

– Что можно? – удивленно глянул он.

– Ну, с дамой, – решился все же спросить, сообразив, что приобщиться к взрослым утехам хоть и осуждаемый, но, пожалуй, сейчас единственный для меня выход.

– Да ты что, Толик! Ты потанцуй, или у моря погуляй. Желательно до самого отбоя.

– Не бойся, погуляю. Я в принципе.

– А-а-а! Зацепило! Конечно, можно! Найди тетку и действуй.

– Какую тетку? – не понял, обрадованный наметившейся перспективой исполнения желаний, но, разумеется, с дамой, а не с какой-то там рыночной тёткой.

– Да любую, какая даст!

– Что даст?

– Что-что. Ты, как маленький.

– И даже по-настоящему?

– А как ещё!

– Слушай, Витя, а как такую найти, с которой по-настоящему?

– Да она сама тебя найдет. Они для этого сюда ездят! Как увидишь, что намекает, подходи смело.

– Да ты что?!

– Вот тебе и что. Только не говори, что школьник. И пару годков прибавь для солидности. А главное, не дрейфь! Тётки молоденьких любят. В прошлом году штук десять испробовал по полной программе и всем говорил, что впервые. Даже уговаривать не пришлось. Так что, давай, не теряйся.

– Я так не смогу. К девочкам не знаю как подойти, а тут. Еще за придурка примут, а то и в милицию заявят, – разочарованно махнул рукой, хотя и давно сообразил, почему так нескромно разлеглась на пляже та дама в темных очках. Наверняка для этого приехала. Уж очень откровенно намекала, а я, дурак, не понял, сбежал. Где её теперь искать? Разве что, как Виктор, на танцах?

– Ну, Толик, ты даешь! Девочки для этого не годятся. Визгу много, а шерсти, как с той свиньи, – рассмеялся своей шутке приятель, – Ладно, Толик. Найду тебе тетку. А завтра вечером погуляй у моря. Договорились?

– Договорились.

На следующий день, едва начались танцы, отправился к морю. Как ни странно, любителей вечернего купания хватало. Да и у моря прохладней, чем на площадке у санатория. А какие потрясающие закаты продемонстрировала в тот вечер природа! В городе таких не увидишь.

Но я ждал зрелища необычного – хотелось хоть одним глазком взглянуть на “лунную дорожку”, о которой немало прочел еще в детстве. Но луну скрывали тучки, а потом она совсем пропала. Словом, лунная дорожка так и осталась где-то в стороне.

А в номере, лежа на койке, меня с нетерпением ждёт возбужденный Виктор:

– Ну, Толик, нашел тебе тетку! Завтра познакомлю.

– Где?

– На танцах, конечно.

– Да я танцевать не умею.

– Научит. Всему научит. Знаешь, как обрадовалась, когда узнала, что ты целка.

– Я целка? – невольно смеюсь истерическим смехом.

– А кто же еще! Думаешь, так только девочек называют? Ладно, завтра она сделает тебя мужиком.

– Она хоть симпатичная?

– Да какая тебе разница! Ничего. Не крокодил. Не понравится, другую найду.

– Слушай, Витя! А вдруг дети?

– Какие дети! Откуда?!

– Ну, вы же по-настоящему? Или как?

– Как получится. Да тебе какое дело?! Может, у нее муж неспособный. Вот и поможешь, сделаешь ей ребеночка. У тебя получится, – ржёт приятель.

– Слушай, Витя, а о чем с ней говорить?

– Да о чем угодно. Это их заводит. Ну, а поймешь, что готова, делай с ней, что хочешь.

– И это самое?

– И это самое, – смеётся наставник, – Главное, не торопись.

– Ну, и когда уже можно?

– Когда-когда… Вот пристал. Не маленький уже. Сообразишь.

– Слушай, Витя, ты мастер. А тут… Расскажи хоть, как это делается. По порядку и с подробностями.

– Ну, Толик, нашел мастера… Что рассказывать? Ты же пробовал в детском садике.

– Я никогда не был в детском садике, – невольно покраснев, признаюсь, что соврал.

– Ха-ха-ха! – ржёт он во весь голос, – Выходит, ты и правда целочка?! Ха-ха-ха! – продолжая смеяться, крепко хлопает по плечу, но заметив, что я обиделся, умолкает, – Ладно, целочка, завтра тебя лишат невинности. А пока давай спать, – отворачивается он к стенке и мгновенно засыпает.

Мне же не спится. Мысли-мысли-мысли. Вспомнил “больших” девочек (скорее всего, десятилетних), которым “попался” в качестве наглядного пособия еще в пятилетнем возрасте:

– Ух ты, какой! Цэ мы граемо. А ты кукла дурна. Лэжи соби тыхэнько, и нэ дрыгайся, а то получишь, – трепали они по очереди “отросток”, как звала ту штучку бабушка, и, прикрыв мне глазки, чтобы ничего не видел, прикладывали его к чему-то мокрому.

А через год меня основательно “просветила” тринадцатилетняя дурочка Нюрка, с которой долго лежал в изоляторе инфекционной больницы:

– Смотри, пацан, откуда берутся детки, – подошла она к моей койке и распахнула больничный халатик.

Конечно же, посмотрел. Под халатиком не оказалось даже трусиков. А увиденное поразило настолько, что так и не удосужился спросить, причем здесь дети.

– Сюда смотри, – заметив мою реакцию, усмехнулась Нюрка и растопырила какие-то складочки, спрятанные в самом низу животика. Смотреть, в общем-то, было не на что, но, затаив дыхание, смотрел и смотрел, словно в гипнотическом сне.

– Посмотрел и хватит, – оправила она халатик и принялась “городить” такое, что не укладывалось в опустевшей от потрясения голове. Ведь и мама, и бабушка рассказывали совсем другое, а они-то знали, откуда взяли нас с братиком.

Но перед глазами маячил чудной животик Нюрки, в котором, якобы, “заводятся детки”, а мой детский разум безнадежно пытался осмыслить нечто, сокрушающее представление о мире.

Уже под занавес “урока” Нюрка объявила, что вечером, когда погасят свет, научит меня “колдовать, шоб у нее в животике были детки”.

Но, к вечеру поднялась температура, и, периодически проваливаясь в полусон-полудрему, Нюркиных сказок почти не слушал. Да и колдовские действия совсем не удивили – дылды, как теперь понял, делали со мной то же самое. В общем, сказки кончились, а в истину не верилось.

И вот уже много лет ничего, кроме неодолимого желания, подогреваемого обилием полуобнаженных женских тел, распластанных на горячем песочке морского пляжа, да откровениями бывалого Виктора. Ведь для любознательных девочек я давно “дяденька”. Затаились до времени и повзрослевшие одноклассницы, осознавшие свое предназначение и опасность таких игр с ровесниками. Ну, а для блудливых тёток – я все еще глупенький мальчишка, с которым, мало ли, что. Тут уж действительно, опупеешь.

И до самой полуночи взбудораженная душа металась, обуреваемая величайшим из людских соблазнов и страхом показаться глупым несостоятельным мальчишкой.

Всю оставшуюся ночь снились кошмары – черно-белые снимки из толстенной книги “Акушерство”, тайком позаимствованной у снимавших комнату студентов-заочников медицинского вуза. Женщины с фото внезапно оживали, ловко подхватывали улыбающихся карапузиков и предлагали влезть на их место.

– Да, как я туда помещусь? – с ужасом прикидывал очевидную нелепицу.

– Девочки говорят, любой влезет. Там у нас растягивается, как резина, – голосом Нинки сообщила какая-то тетка, растопыренная на гинекологическом кресле, – Лезь, не бойся, а то так и останешься целкой, как твой Виктор.

– А он, что?!

– Испугался. Лезь скорей. Я вижу, Толик, ты меня не помнишь. Или не узнал?

– Не узнал.

– Я же Верочка!

– Да ты что! Не может быть!

– Может. Мы, девочки, растем быстрее мальчиков и взрослеем быстрее. Ты вот еще мальчик, а я уже давно тетка. Лезь! – сердито захрипела она, растопырив промежность огромными, как на картинке, щипцами. В ужасе проснулся. Рядом громко храпел соблазнитель Виктор.

К утру почувствовал себя разбитым, как никогда. Ощущения, как в канун болезни.

– Ну, что, Толик, готов потерять невинность? – насмешливым тоном спросил на редкость бодрый приятель.

– Слушай, Витя, а ты меня не разыгрываешь? Может, ты все выдумал?

– Что значит, разыгрываешь? Не понял!

– Что тут понимать. Предложу тетке, а она мне пощечину влепит за такое предложение. А ты скажешь, пошутил.

– Ну, Толик, ты и фантазер! Ладно, предупрежу. Сама предложит, – обиделся Виктор, – Давай, умывайся и пошли на завтрак.

Как же медленно тянулся день. Хорошо, немного поспал на пляже. Вот только чувствовал себя, как невеста перед брачной ночью.

– Ну, что, пошли? – поднялся, наконец, Виктор, приглашая на танцы.

– Пошли, – обреченно ответил ему.

– Не дрейфь, пацан. Вечером посмеемся, – хлопнул по плечу приятель.

На площадке Виктор куда-то исчез и вскоре вернулся с двумя тетками. Одну уже видел, правда, с лоджии третьего этажа.

– Знакомьтесь. Толик, – представил он меня.

– Фаина, – протянула руку статная шатенка плотного телосложения.

“Она”, – уже не сомневался я. На вторую даже не обратил внимания, и парочка почти мгновенно испарилась.

– Потанцуем, или как? – улыбнулась Фаина.

“Вроде не страшненькая”, – незаметно осмотрел потенциальную подельницу.

– Или как. Танцевать не умею, а позориться не хочу, – ответил ей.

– Тогда пошли к морю, – предложила она и взяла под руку.

– Пошли, – облегченно вздохнув, согласился с ней.

Я искоса поглядывал на идущую рядом женщину и не мог поверить, что через полчаса она предстанет передо мной в неглиже и даже позволит невозможное – сделать с ней это по-настоящему. Вот только как это – “по-настоящему” – для меня до сих пор скрыто мраком.

На мгновение представил её тринадцатилетней Нюркой в сером больничном халатике, надетом прямо на голое тело. Уж та девочка наверняка знала, что должен делать мальчик в её постели. Конечно же, наши детские игры в “это” наверняка не похожи на предстоящие со зрелой женщиной.

А сумею ли я справиться с ней, как опытный Виктор? И понравится ли ей это, в общем-то, гнусненькое мероприятие?

Улыбается… Пока улыбается. А может, она тоже боится? Я же не знаю о ней ничего, а мой “жених” уже зашевелился от одних только мыслей о предстоящем. Нет уж, лучше мыслить вслух и о чем-то отвлеченном. Глядишь и найдем общий язык даже в этом безнадежном деле.

От возбуждения не заметил, как перешли на “ты”. Не удивляло, когда так обращались ко мне, но с дамой подобным образом разговаривал впервые. И едва установились неформальные отношения, меня понесло. С серьезным видом излагал ей, словно девочке-ровеснице, какую-то галиматью, а она, взрослая женщина, непрерывно смеялась, как ребенок.

Не спеша, прошлись по набережной, полюбовались закатом. Что еще? “Похоже, всё”, – подумал, взглянув на часы, и, оказалось, ошибся.