На новом поприще

Предисловие

В предисловии к очередной, четвертой части записок Эдвина Таарда, которая нами, соавторами, представлена как приключенческий роман «На новом поприще» из серии «У истоков человечества», нам видится необходимым сказать несколько слов, предшествующих повествованию. Картина, которую раскрывает Эдвин Таард, как непосредственный участник событий, и лицо, играющее одну из ведущих ролей в становлении человечества и в обучении ведущих его представителей, богата красками и отражает колорит того времени, когда, под конец завершений цикла существования Атлантиды, на Земле происходят, без сомнения, эпохальные события.

Нас, людей, в нашем времени отделяет от них всего лишь примерно 13 750 лет. С одной стороны, это достаточно продолжительный срок, но с другой, учитывая тот факт, что цикл существования нашей цивилизации уже насчитывает более 12 800 лет в нашем цикле, – достаточно малый, как для становления цивилизации. Во всяком случае, в записках Эдвина расставлены все точки над «и» в деле действительного происхождения нашей расы, «людей разумных», как мы сами себя называем.

Тем не менее, хотя вроде бы прошло не так и много времени с тех пор, человечество полностью утратило связь не только со своими истоками и те достижения, которые ему были переданы представителями прошлой цивилизации, но исчерпало свой ресурс к нашему времени. Речь идет даже не о белых пятнах истории рода прямоходящих существ на Земле, а о вырванных страницах, тождественных целым эпохам, о которых современникам ничего неизвестно. Правда, в нашем времени многие люди не очень-то и хотят знать истинное свое происхождение во многом благодаря доминирующему мировоззрению, тем или иным догмам, идеям и принятым мнениям.

Информация, представленная в записках Эдвина Таарда, дает возможность благодаря рассказу прямого участника событий не только прикоснуться к реальной истории как элтов, так и первых людей – элосов, но и продолжить знакомиться с дневниками Адама и Эвии о самых существенных моментах в начинающейся истории человечества.

Эдвин уделяет особое внимание непростым взаимоотношениям между Адамом и Эвией, подробно описывая превратности судьбы и коллизии, с которыми сталкиваются ведущие элты по мере становления первых людей и нахождения ими своего места в жизни. Особенностью проживания ведущих лиц является то, что они подвергаются наибольшим ударам врагов лишь потому, что они такие есть, отстаивают определенные ценности и свое право жить свободными и делать независимо ни от чего дело, за которое взялись.

Элосы, как продукт внедрения в жизнь генных технологий, в первые десятилетия после своего схождения на землю не только успешно приживаются и адаптируются к новым условиям, но и обучаются. В Атласе и в Атлазиане, в двух ведущих на то время государствах, в которых правят единоличные владыки из числа черных магов, ждут времени, когда же элосы расселятся и обучатся, чтобы взять их под контроль. Областью, где идет расселение первых людей, становится Эйдэрм, расположенный к югу от Малого Кавказа. Именно эта область является родиной человечества. Именно за нее и в ней происходят эпохальные и самые значимые события в истории как элтов, так и человечества.

События в жизни Эдвина Таарда к тому времени складываются так, что он не только восстанавливается после плена той мерой, что успевает принять участие в войнах за Иблею (район Афганистана), побывать в сахэлсе, а также становится военным вождем инатов и соправителем Иблеи. Проект, из которого Эдвин Таард выбыл по причине плена и восстановления после него, остается где-то далеко, но, тем не менее, Адам не теряет Эдвина из виду, осознавая, что он во многом может вложить в дело становления человечества неоценимый вклад.

Сам Эдвин Таард уже во многом и не особо надеется на свое дальнейшее участие в проекте. Молодая жена из числа изгоев, которым Эдвин оказал помощь, дети, уважение горцев, положение соправителя Иблеи – все это, что ни говори, само по себе требует заботы и участия. К тому же, несмотря на перипетии военных действий, которые с небольшими перерывами почти непрестанно идут в Иблее и ее окрестностях, Эдвин за годы, проведенные в горах и в сахэлсе, существенно упрочивает свое положение и здоровье. Он повышает уровень сил и не только возвращается к самому себе, которым он был до плена, но и превосходит себя по целому ряду показателей.

Когда Эдвину исполняется 114 лет, он по приглашению Адама перебирается на постоянное место жительства из Иблеи в Эйдэрм. Эдвин, как и другие элты, перейдя столетний рубеж, только лишь подходит к расцвету сил и способностей, несмотря на закат расы атлантов и родов элтов, в которых все с большей силой проявляются тенденции вырождения. Все ведущие элты, реализующие проект на основных постах, также ко времени возвращения Эдвина в строй перешли отметку в сто лет за исключением единиц. Адаму исполнилось уже 154 года.

Адам, рассчитывая на навыки и умения Эдвина, назначает его правителем Эйдэрма с тем, чтобы, когда он пообвыкнет и вновь почувствует вкус работы, Эдвин с чистого лица начал обучение элосов, и не просто элосов, а самых способных из их числа. Наиболее одаренных людей элты между собой называют экзахами. Именно на них у элтов наибольший расчет и надежда, несмотря на все усиливающуюся работу против экзахов и элосов всех без исключения магических групп и противников элтов, в том числе и перебежчиков на сторону владык Атласа и Атлазиана из среды свободнорожденных.

После небольшого вступления, предоставляем слово Эдвину, а также мыслям Адама, запечатленным в его дневнике, которые Эдвин приводит как есть, для того, чтобы словами ведущего куратора проекта и человечества в целом кратко, но емко описать положение дел на некоторых, по большей части главных этапах его становления.

Глава 1

Снова в деле

В жизни иногда наступает время, когда мы все начинаем с чистого листа. Как будто бы не было ничего предшествующего этому: нет груза ошибок и разочарований, нет тяжкого бремени просчетов, повисшего на плечах. Мы видим себя бодрыми, полными сил и здоровья продолжить начатое дело. В такие минуты кажется, что жизнь – одна только радость.

В такие мгновенья хочется иногда сказать: если бы в таком состоянии я пребывал вечно, то счастье мое было бы бесконечным. После этих слов необходимо поймать себя на самообмане и отдать отчет в том, что подобная оценка – лишь минутная слабость, и этого не может с тобой произойти по причине того, что условия, сложившиеся вокруг тебя, не предполагают подобного.

Элты слишком начали тяготеть к мнимому благополучию, к тому, чтобы нас не трогали и дали нам жить так, как мы это видим, но этого тоже никогда не произойдет, пока мы будем хотеть быть и жить свободными, а маги будут при власти в конфедерации, образовавшейся после распада Атлантиды.

Сотни лет прошли с тех пор, как единой империи не существует, но государства, образовавшиеся после ее распада, продолжают ту же политику, уничтожая всякое свободомыслие и саму возможность жить хоть немного свободными.

Война в Иблее, в которой я продолжительное время участвовал, изменила меня. Я стал другим Эдвином, расчетливым, уверенным в себе, проявляющим силу в любом действии, чего бы оно ни касалось. Под моим руководством в Иблее было в самом начале восемьдесят воинов, а когда так сложились обстоятельства, что мне нужно было покинуть эту страну, я командовал уже почти что бригадой, в состав которой входили пять отрядов по, примерно, в сто воинов. В общем, с функциями военного вождя я справлялся. Во всяком случае, ни у кого из моих соратников, в том числе и у Эйтрофа, ко мне претензий не было. Замечаний, конечно, хватало, но мой авторитет рос с каждой успешно проведенной операцией год от года.

Доверие инатов было не так-то легко заслужить, но мне удалось это сделать, что, в свою очередь, позволило мне почувствовать себя нужным кому-то помимо той задачи, которую я выполнял ранее, будучи начальником службы безопасности у Адама. Да и чего скрывать, после плена и того, что я едва не потерял сам себя, я долго восстанавливался и порядком подзабыл прошлое, а то, чем я в нем занимался, отошло для меня на задний план. У меня были инаты, Альнэя и дети, горы, которые сопровождали меня на протяжении всей жизни. Что еще нужно элту, когда он после того, как едва выкарабкался из переделки, заново начинает жизнь? Ничего. Я был, пусть хоть и ненадолго, но счастлив тем, что могу слушать себя и окружающее, вдыхая с чистым горным воздухом безграничную свободу, которая еще не покинула здешние места.

Горы, их суровость и величественная красота благотворно влияли на меня. Здесь, в Иблее, они были немного не такими, как в Эльклее, но в этом-то и была изюминка. Горные пики в Иблее вздымались кое-где на километры, но я все-таки жил в долинах. Тем не менее, имея в своем распоряжении эсен (двухместный воздушный скутер), я, когда еще не было войны, почти что каждый день отправлялся на один из утесов, окружающих Алвим, а то и дальше в горы.

Пейзажи, открывавшиеся моему взору, поражали своей красотой, величием и непередаваемым разнообразием красок, игрой полутонов и сменой состояний в любое время года. Можно было смотреть и смотреть на их причудливые изменения, но времени, чем больше я становился самим собой, у меня становилось все меньше, а когда началась война, то и вовсе не стало. Тем не менее, все, что необходимо для того, чтобы встать снова в строй, я получил в здешних местах. Вернулись ко мне и мои прежние способности вместе с силой. Я снова стал воспринимать, как и раньше, прошлое и будущее, если хотел и это было нужно.

Без видения и слушания чувствуешь себя обычным инатом. Мне надо было отдохнуть от себя, постоянно решающего какие-то сложные задачи. Думаю, если бы не плен, то со мной что-то бы вскоре точно случилось. Возможно, я бы заболел, вскрылась бы травма или дали бы о себе знать давние ранения. А так внутренние пружины, сжатые почти что до отказа, постепенно разжались, а накопленная с годами усталость, можно сказать, постепенно уходила от меня. Я становился бодрым и активным, готовым к любой работе. Пассивные состояния уже не имели надо мной былой силы, когда я в сопровождении помощников едва передвигался, раздражаясь от собственной беспомощности и неуклюжести. Эти чувства и состояния прошли, чему я был несказанно рад. Боевые действия только лишь лишний раз подтвердили мой диагноз: я был полностью здоров и переносил все нагрузки, в том числе и гравитационные, без какого-либо серьезного вреда для здоровья.

Свежий воздух, слепящая белизна снегов, ледяное безмолвие зимой, а весной насыщенность всеми возможными звуками и запахами, свет солнца и чистое небо постепенно год за годом, несмотря на войну, исцеляли меня. Я становился таким, каким был раньше: уверенным в себе, веселым, сильным и здоровым мужчиной, но обогащенным опытом прожитых лет и определенным знанием. Я, признаться, прекрасно понимал, что мое прошлое никуда не ушло и придет время, когда оно потянет меня обратно в Эйхал или в Эйдэрм. Так оно впоследствии и случилось.

Адам вспомнил обо мне тогда, когда я был готов к тому, чтобы продолжить участие в последней и решающей стадии проекта. Честно говоря, у меня тогда особого желания или не желания продолжать участие не было. Я с какой-то особой ясностью ощущал себя и окружающее, ценя каждую минуту бытия и существования. Можно сказать, я научился ценить жизнь и жил, как будто понял и осознал для себя что-то новое, ранее непознанное мною. Это не было жаждой или желанием утолить жажду, или напиться до невозможности делая что-то. Скорее, наоборот, подобные чувства возникали потому, что я снова приходил к себе сильному, молодому и здоровому мужчине, отдающему отчет в происходящем и влияющему на него.

Альнэя с нескрываемой радостью наблюдала за изменениями. Эта женщина не переставала меня удивлять своим поведением. Для своих лет и без надлежащей подготовки она научилась делать то, что не всегда умели делать взрослые и опытные элты, давно закончившие обучение и получившие путевку в жизнь. Дочь вождя заметно прибавила во всем. Особенно это касалось ее сверхчутья и проявления силовых способностей, а также в телепатии и левитации. Кое-чему подучил Альнэю я, некоторые секреты передал ей Тилм. В общем, жена не только занималась детьми и моим сопровождением. С другой стороны, эта мнимая бездеятельность сыграла с ней чуть позже злую шутку.

Кто является воином, тот меня поймет. Когда ты не живешь, ходя по лезвию меча, тогда жизнь, чем бы ты не занимался, теряет для тебя прежний смысл. Эта болезнь называется фадл. Причина ее в том, что наша психика, все наше естество привыкают к определенному времяпрепровождению, когда все чувства напряжены, а наш организм, как пружина, готовая в любую минуту распрямиться, чтобы совершить определенное действие, в котором проявятся состоятельность, навыки и умения, только и ждет, чтобы разрядиться и явить себя в полноте действия. При этом каждый организм вырабатывает адреналин и сопутствующие вещества. Когда нет поля деятельности, где можно себя проявить, жизнь кажется тебе пустой. У тебя складывается такое впечатление, что ты не реализуешь себя, живешь в обыденности при отсутствии подходящего для себя дела.

Я поверхностно и просто описал болезнь фадл и зависимость, возникающую от нее. Дело в том, что ею, так или иначе, болели и были подвержены ее действию все без исключения элты и изгои. Разве что в некоторых из них она проявлялась с меньшей силой или не проявлялась вообще, как в Адаме. Но не проявление болезни совершенно не означало, что ее нет. Рано или поздно приходило время, когда все тайное становилось явным, а ты, сам того не замечая, совершал поступки. Совершаемые поступки, как тебе казалось, вызывали в тебе высшее удовольствие от хождения по лезвию меча, от того, что тебя «проносило» или только лишь слегка оцарапывало, но все это, потомки, происходило лишь до поры до времени, пока не пробивал твой час. И если тебе везло, то ты лишь на продолжительное время выходил из строя «залетая», в противном случае смерть закрывала твои глаза, рассматривая на твоих устах только лишь застывшую улыбку прощания с жизнью.

Что касается Адама, то его я часто вспоминал, находясь в Иблее. Мы редко общались. Эстарх, как всегда, был занят, но обо мне не забывал. Чаще я общался по видеосвязи с Чиринатом или Ивтангом. Они отмечали во мне положительные изменения, но в последнее время я также был занят. Война и командование, как-никак, требуют участия и отнимают все свободное время. Я знал, что Эйдэрм, куда меня отправил Адам для разведки, за почти что двадцать четыре года моей отлучки, не только обустроен из ничего, но и уже заселен первыми людьми. Эйхал к тому времени уже потерял былое значение кузницы новой расы. Основные события теперь разворачивались, точнее, будут разворачиваться именно в Эйдэрме.

Я не слишком переживал, что многое не увидел. Как оказалось, самые интересные события я не пропустил, пока вынужденно отдыхал. Альнэя мне всегда говорила: «Ты вернешься снова на работу в самый подходящий момент и на самом интересном месте. И ничего не пропустишь». Ее слова оказались пророческими. Сама жена, если честно, в Эйхале или в Эйдэрме жить не хотела, мотивируя свое решение тем, что там тесно и ей негде будет развернуться. Она слегка хмурилась, еле заметно морщилась, как будто съела что-то кислое и невкусное, показывая мне этим, что ей в Алвиме лучше, чем где бы то ни было. В прежние места, где жило племя изгоев, она тем более возвращаться не хотела.

Эйтроф также недвусмысленно намекал мне в беседах на то, что мне вскоре придется заняться прежним делом. Он вздохнул с облегчением. Теперь я мог помочь ему не только на посту военного вождя, но и в работе по выяснению информации о противнике, о будущем и не только. Эйтр лишь щурился, когда глядел на меня и красноречиво молчал, маленькими глоточками потягивая хавэй, местный горячий напиток, заваренный на травах. Он пока что был явно удовлетворен тем, как складываются дела в Иблее. И не удивительно, ведь, несмотря на войну и потери, позиции инатов существенно укреплялись.

Местные пили хавэй чашками утром, днем и вечером. Так было заведено. И я точно так же, как и они, приучился пить настойки из разных травных сборов, закусывая их медом и сухими кэрками (печенье). Более крепкие напитки я не употреблял. Впрочем, в связи с войной у инатов они были запрещены. Если кто-то из военных вождей и командиров замечал за подчиненными склонность к излишнему увеселению посредством принятия внутрь веселящей влаги, то для задержанных с поличным нарушителей наказанием была яма. А в ней было холодно и неуютно.

К тому же законы инаты во время войны строго соблюдали. Поэтому нарушителей было мало. Иногда для надлежащего эффекта нарушителей выводили из ямы под крики детей и женщин, которые иногда награждали несильными ударами палок провинившихся. Честно говоря, подобных экзекуций на моей памяти была всего одна. И то под смех собравшихся соплеменников незадачливого воина быстро окружила толпа, а жена, обняв его, долго не отпускала, показывая этим, что все прощает кормильцу. После этого подгулявший воин обещал больше во время военных действий ничего подобного не допускать.

К чести инатов надо сказать, что воинами они были дисциплинированными и отважными. В плен к хургам многие инаты вообще не сдавались, предпочитая сами лишить себя жизни. Элты были больше индивидуалистами, инаты же взаимодействовали коллективно. Маленький рост и недостаток силы и вооружения они восполняли слаженностью и настойчивостью, граничащей с упорством. Надо сказать, что небольшой рост для горной местности был более предпочтителен, чем мой. Я чувствовал себя великаном рядом с инатами, но великаном неуклюжим и нерасторопным.

Эти дети гор карабкались по кручам, как дикие ошлы (горные бараны), преодолевая по тропам между поселениями зачастую огромные расстояния. Я же перемещался преимущественно на эсене. Лиши меня скутера, и я был бы без него в здешних местах беспомощным и уязвимым, но Адам, позаботившись обо мне, передал для меня сразу три эсена. А по здешним меркам владелец воздушного скутера был богачом.

В Алвиме у местных жителей, когда я появился в здешних местах, было в обиходе не больше полутора десятков скутеров. И то, большая часть эсенов были устаревшими моделями, эксплуатирующимся уже десятки лет. И летали многие инаты на них вопреки всему благодаря антигравитационному двигателю и зарядным батареям нового образца, служившим долго и особого ухода за собой не требовавшим. Об оружии инатов я уже говорил. Если бы не Адам и не ауроматовцы, то какие-либо военные действия против хургов были бы в принципе невозможными.

Были у инатов и домашние животные. Наибольшей любовью среди них пользовались могучие урги (яки), поросшие густой шерстью. Только в наше время эти животные были более мощными и габаритными, чем те, которые вы будете видеть в вашем. Также молоко давали валги (животное сходное с козой). Особым почетом у инатов пользовался предок барса. Местные жители называли его ласково и кратко – агл. Увидеть крадущегося агла считалось добрым знаком. Впрочем, Эйтроф, например, так не считал.

Аглы очень редко нападали на инатов. Местные жители тоже очень редко за ними охотились. Поэтому аглов в округе водилось великое множество. Когда они мешали, их отгоняли. Эйтроф, правда, разрешил с некоторого времени отстрел животных вокруг Алвима, но инаты, несмотря на потери скудных стад, имея в руках подходящее оружие, не спешили убивать аглов. Я же по известным причинам вообще не охотился, считая данное занятие бессмысленным. Еды мне и так хватало. Искусственного белка, лепешек и другой пищи мой организм требовал не так уже и много, как для габаритов моего тела.

Продовольственные посылки с неизменным постоянством на лерфах отправлял мне из Эйхала Чиринат, так что я никогда не жил впроголодь в здешних местах, даже делился с местными жителями присланной едой. В теплицах Эйхала выращивались абсолютно любые овощи и фрукты, в том числе и те, которые в силу местных условий не могли здесь произрастать. Тем не менее, мясом я частенько в небольших количествах лакомился. Изгои были умелыми охотниками и часто в соответствии с принятыми в их среде обычаями готовили себе обед из туши. Мои слова о том, что в этом нет необходимости, на них особого впечатления не производили. Они какое-то время никак не могли понять, как это в Эльклее не принято охотиться на диких животных.

Впрочем, я рассказываю о деталях, вспоминая жизнь в Иблее лишь для того, чтобы потомки не представляли этот, по-своему богатый край, таким уже диким и забытым. Тут также жили прямоходящие существа, более приспособленные, чем мы, элты, к суровым горным условиям. Их жизнь проходила на грани выживания, но, несмотря на это, инаты на свою жизнь не жаловались, были добрыми, сердечными и отзывчивыми существами, готовыми помочь и отдать самое дорогое, что у них было, другим, если в этом была необходимость. Бедность, как говорится, не порок, а богатство – не всегда достоинство…

Где-то за полгода до моего появления в Эйдэрме мне приснился сон, в котором я встретился с Зиагаардом. Учитель был одет в светлые, праздничные одежды и подпоясан широким силовым поясом, на боку которого привычно висели короткий меч и метательные диски в чехле. Зиагаард тепло смотрел на меня и усмехался. Я подошел к нему, стоящему на вершине холма, и по обычаю поприветствовал, пожелав быть сильным. Паадх какое-то время молчал, а потом, слегка усмехнувшись и дотронувшись правой рукой до эрсена (обруч на голове), как бы поправляя его, произнес:

– Рад видеть тебя сильным и здоровым. Скоро тебе придется потрудиться. Адам ждет тебя даже больше, чем ты думаешь.

Я был несколько удивлен тем, что увидел учителя здесь. Я знал, что тонкие тела Зиагаарда находятся в граальге, и он не может находиться на земле, поэтому спросил:

– Почему ты пришел сюда, в горы?

Зиагаард еле заметно усмехнулся и произнес:

– Чтобы встретиться с тобой. Больше я не смогу спуститься вниз, чтобы посмотреть на Родину, увидеть школу и передать привет Алчите. Когда закончишь с Адамом, возвращайся в Эльклею и стань импром. Тебе придется на склоне лет править твердой рукой. Готовь себя для такого правления.

Я не нашелся, что ответить, стоял и молча смотрел на Зиагаарда. Его внимательные и добрые глаза смотрели сквозь меня. Силуэт паадха внезапно исчез, как будто его и не бывало. Я стоял на вершине холма и смотрел с него на окружающие красоты. Внизу передо мной простиралась Эльклея, а в небе я увидел облако, чем-то напоминающее лицо Зиагаарда. В следующее мгновение я проснулся. Какое-то время я лежал, а потом встал и пошел заваривать себе зерлой. Горячий напиток успокоил меня. Я начал думать, к чему мне этот сон. Значит, предположил я, скоро грядет мое возвращение в команду Адама, но не это волновало меня.

Какой-то неприятный осадок после встречи с Зиагаардом все же не уходил. Что-то ускользало от моего внимания. Что это было, я пока не знал. Спать больше не хотелось. Меня ждали неотложные дела. И тут, маленькими глоточками выпивая зерлой, я понял, что мне нужно будет вернуться на какое-то время в Эльклею. Зачем? Тогда я еще не знал, но был уверен, что это необходимо не только мне. Короткую поездку в Эльклею я осуществил накануне своего окончательного переезда к Адаму. Я навестил школу и побеседовал с Алчитой. И эта была моя последняя встреча с женой Зиагаарда. Я также дождался неутешительных новостей об Ювитии, после чего снова вернулся в Иблею.

Алчита заметно сдала. Глядя на нее, я понял, что Алчита готовится к уходу. Совет Эльклеи делал все для того, чтобы продлить ее годы, но, похоже, Алчита не хотела дальше жить, хоть и могла. Как я узнал позже, один из внуков Алчиты и Зиагаарда погиб, воюя против новой формации где-то в горах на границе с Тулплеей. Алчита хотела поехать на место, но ее отговорили. Так получилось, что вместо Алчиты на место поехал я для выяснения деталей гибели и беседы с очевидцами.

Поездка заняла не так уже и много времени. Группа, которой командовал Ардух, так звали внука Алчиты, попала в засаду. Вариантов спастись не было. Что я мог сказать Алчите, вернувшись? Разве что успокоить, призвать к тому, чтобы она держалась. Алчита в ответ передала мне одно из посланий Зиагаарда, оставленное мне паадхом.

– Держи, это тебе от Зиада, – вручила она мне маленький серебристый кулончик в футляре. – Вставишь в ноокл и просмотришь. Зиад сказал передать тебе, когда ты вернешься из Иблеи после плена и восстановления. Чувствуешь себя сильным?

– Да, – бодро откликнулся я, чем немного развеселил Алчиту, после чего она снова стала печальной.

– В последний раз видимся, – заметила она. – Когда я уйду, не приезжай. Незачем.