За последней чертой
– Хорошо. Я все понял. Когда вам нужны ключи?
Костин улыбнулся. Ему явно нравилась оперативная хватка полковника Наумова.
– Чем раньше, тем лучше, и еще мне нужны люди, чтобы оперативно прикрыть супругу Кулика.
– Хорошо. Я представлю вам сегодня кандидатов, вы сами выберете этого человека. Все люди проверены и надежны.
Костин закурил и посмотрел на Наумова.
– Скажите мне, какие излюбленные места, где любит отдыхать ваш командующий округом.
Наумов задумался. Александр продолжал смотреть на него, ожидая ответа.
– Я подготовлю вам список этих мест.
– У меня пока все. Жду ключей… Надеюсь о моем прибытии.
– Я все понял…
Они пожали руки, и Наумов вышел из комнаты.
***
Три последних дня Костин только и делал, что занимался оперативно-техническим прикрытием квартиры Кулика. К вечеру все было готово: люди подобраны, квартира и служебный кабинет напичканы подслушивающей техникой.
– Товарищ подполковник! – позвонил ему комендант железнодорожного вокзала. – Интересующий вас поезд прибудет через полтора часа. Какие будут указания?
– Спасибо, майор, – ответил Александр и взмахом руки подозвал к себе молоденького лейтенанта. – Поедите со мной.
– Есть, – ответил офицер и словно на «крыльях» устремился во двор, где стояла служебная автомашина.
– На вокзал! – приказал офицеру Костин.
Паровоз пронзительно свистнул и, обдав людей белым паром, остановился на перроне вокзала. Из вагонов стали выходить люди, таща за собой чемоданы, баулы и мешки. Дверь третьего вагона открылась. Проводник соскочил на перрон и, вытащив из кармана белую тряпку, протер поручни. Первым из вагона вышел генерал Кулик. К нему, расталкивая людей локтями, направился майор из штаба округа в сопровождении трех бойцов.
– С прибытием, товарищ генерал-майор. Командующий округом, генерал Гордов, ждет вас в штабе.
– А что он не приехал меня встретить? – спросил Георгий Иванович офицера.
– Не могу знать, товарищ генерал-майор.
Вслед за генералом показалась молодая интересная женщина. Генерал подал ей руку, помогая выйти из вагона.
– Товарищ генерал, не беспокойтесь. Бойцы помогут вашей супруги с вещами. Машина ждет вас. Для нее – другая машина.
Кулик обернулся и посмотрел на жену.
– Кира! Я в штаб округа. Бойцы помогут тебе с вещами. Когда вернусь, пока сказать не могу. Не жди меня, отдыхай. Слепнев, помоги Кире, а затем ко мне. Понял?
Он посмотрел на офицера. Тот направился в сторону выхода с вокзала, где их ждала служебная автомашина. Костин с интересом рассматривал генерала. Время заметно отразилось на внешности Кулика. Он постарел, походка его стала тяжеловатой. У Александра сложилось впечатление, что он стал даже ниже ростом.
Кулик сел в «Опель-адмирал» и машина, набрав скорость, устремилась в сторону штаба округа. Лейтенант посмотрел на Костина, ожидая от него приказа.
– Поехали на квартиру, – приказал он лейтенанту.
Легковушка буквально сорвалась с места и, повизгивая тормозами, помчалась по улице города. Остановившись около небольшого двухэтажного дома, водитель стал ждать, когда дежурный сотрудник откроет ворота. Костин вышел из машины и поднялся на второй этаж.
– Как слышимость? – обратился он к сотруднику.
– Все в пределах нормы, товарищ подполковник, – ответил сотрудник, сняв наушники.
– Пишите все, потом посмотрим, что выбрать.
Сотрудник, молча, кивнул головой, давая понять, что понял приказ начальника. Пройдя в соседнюю комнату, Александр открыл сейф и достал из него папку с документами. Сев за стол, Костин углубился в изучение документов, которые ему передал Абакумов. События тех дней, снова вернули Костина в июнь 1941 года.
***
Прибывшие из Москвы маршал Шапошников остался в штабе фронта, а Григорий Иванович Кулик отправился в 10-ю армию, которой командовал генерал Голубев. Десятая армия была одной из сильнейших армий и превосходила другие армии по количеству танков Т-34, КВ-1, противотанковой артиллерии и авиации. Однако, несмотря на все это вооружение, армия отходила на восток, бросая технику и неся большие потери личного состава.
Кулик сидел в штабной «Эмке», которая в сопровождении мотоциклистов охраны мчалась в сторону Белостока. Эту небольшую механизированную колонну, двигающуюся в западном направлении, несколько раз обстреливали немецкие самолеты, и лишь по счастливой случайности она сумела добраться до места назначения. Маршал молчал, он, похоже, находился в состоянии транса. Отходящие в беспорядке на восток войска, абсолютное господство немецкой авиации в воздухе, моментально сломали боевой дух маршала. Город горел, кругом царила паника. Жители города метались по улицам, бросая чемоданы, мешки и баулы. По улицам летал пепел сгоревших бумаг, то здесь, то там слышалась винтовочная и пулеметная стрельба. Это стреляли в спины отходящих войск немецкие диверсанты и националисты.
– Что здесь творится? – словно коршун налетел он Кулик на начальника штаба 10 армии. – Драпаете? Кто будет защищать город?
Кулик хорошо знал, что в ночь на 22 июня в штаб 10-й армии поступила директива начальника штаба Западного военного округа генерала Климовских об отводе войск 10-й армии на новые рубежи, где занять оборону. Однако, по неизвестным причинам эта директива выполнена была.
– Григорий Иванович! Что делать? – обратился к нему командующей армии. – Части отходят самостоятельно, связи с дивизиями и корпусами нет….
– Это я тебя должен спросить, что делать, а ты спрашиваешь меня! Проспали войну, сволочи! – грубо выругавшись, произнес Кулик. – Что ты не знал, что немцы готовят нападение? Знал, а почему ничего не предпринял?
– Ждали директивы из округа, – тихо ответил командующий армией.
– Почему нет связи с войсками?
– В тылу много немецких диверсантов и националистов. Они валят телеграфные столбы, взрывают мосты, сеют панику.
– Где твои чекисты? Почему они не уничтожат их? Может, мне прикажешь этим заняться!
Голос его сорвался. Впервые за все это время он осознал, какая опасность нависла не только над сотнями тысяч бойцов и офицеров, но и над ним лично. Ведь именно его вождь направил сюда, чтобы он принял здесь меры по нормализации положения и организации обороны.
Он замолчал и обессилено опустился на стул.
– Отходить нужно, – произнес Кулик, – пока нас здесь не загнали в котел. Город, похоже, нам не удержать….
Командующий армии тяжело вздохнул и посмотрел на маршала.
– Ты хоть можешь мне показать, где немцы, а где наши? – спросил он командующего армией.
Генерал взял в руки остро отточенный карандаш. Где-то совсем рядом со штабом раздался громкий взрыв. Кулик закрыл голову руками. Вылетевшие из окон стекла усыпали осколками пол помещения и стол. Мелкие стекла, словно бриллианты, засверкали, на разложенной, на столе карте.
– Нужно отходить, – снова произнес Кулик.
Он произнес это так тихо, что его не услышал никто. Сейчас он думал лишь об одном, чтобы командующей армии не попытался передать ему управление армией. Он быстро надел на голову фуражку и молча, направился к выходу из штаба.
***
Колонна штабных автомобилей, в которой была и легковая машина с маршалом Куликом, в перерыве между налетами на город, вышла из города и стали набирать скорость. «Юнкер» вынырнули из-за леса и, включив сирены, устремились в атаку. Колонна рассыпалась, словно карточный городок. Началась ожесточенная бомбежка. Григорий Иванович лежал в дорожной пыли, прикрыв голову своими большими руками. Одна атака следовала за другой. Кругом горели машины, танки, сопровождавшие штабную колонну. Земля содрогалась от взрывов, создавая умопомрачительную какофонию. Одна волна немецких самолетов заменяла другую и, казалось, что этому не будет конца. Наконец, истратив все боезапасы, самолеты улетели. Кругом валялись трупы людей, между горящими машинами сновали санитары.
Кулик поднялся с земли и стал отряхивать с себя пыль. Автомобиль, на котором передвигался маршал, лежала в кювете вверх колесами. Около машины лежал обезображенный труп водителя. К нему подбежал старший лейтенант Слепнев.
– Вы не ранены, товарищ маршал? – спросил он Кулика.
– Бог миловал, – ответил Григорий Иванович.
Из лесного массива показалась механизированная колонна. Григорий Иванович толкнул адъютанта локтем и показал ему на танк.
– Все понял, товарищ маршал, – произнес офицер, и ловко минуя дымящие воронки, бросился к первому танку.
– Стой! – закричал он, размахивая рукой. – Стой, говорю!
Танк остановился, подняв облако серой пыли. Из башни показалась голова танкиста.
– Ты что, охринел? Куда лезешь? Сомну!
– Я адъютант маршала Кулика! Заберите его!
Танкист снял с головы шлемофон и вытер ладонью вспотевший лоб.
– Куда я его заберу, это же не легковая машина?
– Это не просьба, это приказ! За невыполнение приказа, знаешь, что будет?
– Ты меня не пугай, я пуганный, – ответил танкист и сплюнул. Ему явно не хотелось брать с собой маршала. Немного подумав, он махнул рукой.
– Хорошо! Пусть садиться…
Офицер махнул рукой. С земли поднялся маршал и чуть ли бросился к танку. Он быстро забрался внутрь башни.
– Куда вас, товарищ маршал, – спросил его командир танка.
– Подальше от этого места!
В небе вновь появились немецкие «Юнкерсы». Танк мчался между разрывами бомб, все дальше и дальше уходя по проселочной дороге вглубь леса. Оказавшись в лесу, танк остановился.
– Почему встал? – спросил танкиста маршал.
– Нужно подождать, товарищ маршал. Может кто-то еще уцелел….
– Доберутся, не пешком же идут. Трогай, – приказал он танкисту.
Машина дернулась и, выпустив из моторного отсека столб черного дыма, двинулась по проселочной дороге.
***
Григорий Ивановичу не спалось. Шел уже пятый месяц, как он жил и служил в Куйбышеве. Он часто вспоминал свою жизнь в Москве, свою большую и уютную квартиру. Рядом с ним посапывала его супруга. В противоположность ему она быстро нашла в городе подруг, с которыми проводила все свободное время, которого у нее было в избытке. Кулика душила обида, которая буквально наваливалась на него вечерами, когда он оставался один на один со своими мыслями. От этих тяжелых мыслей, у него появились боли в сердце.
Григорий Иванович хорошо понимал, что это его ссылка в Куйбышев не какая-то прихоть Сталина, а целенаправленная работа его врагов: Берии, Булганина и других, которые предпринимали неоднократные попытки унизить его в глазах вождя, сломать их старые дружественные связи. Что греха таить, похоже, им удалось это сделать. Он хорошо понимал, что враги не остановятся на достигнутым, а попытаются уничтожить его, как личность и как военачальника.
– Гриша! Ты, что не спишь? – спросила его жена, сонным голосом. – Когда ты только успокоишься?
– Спи, Кира, – ответил Кулик и поправил съехавшее с ее плеч одеяло.
Она что-то произнесла, но Григорий Иванович не разобрал, ни одного ее слова. Он поднялся с кровати и, шлепая по паркету голыми ступнями, направился на кухню. Достав из буфета бутылку с водкой, он налил себе рюмку. Опрокинув содержимое емкости, он крякнул и закусил ее соленым огурцом. Достав из пачки папиросу, он закурил.
О том, что враги будут его «добивать», он не сомневался и поэтому очень осторожно относился к окружающим его офицерам. Он догадывался, что отдельные из них, наверняка, работают на службу Лаврентия Берии и поэтому был сдержан в своих высказываниях и поступках. Вот сегодня его непосредственный начальник – Командующий округом не совсем лестно отозвался о Сталине. Гордов считал, что институт политработников в армии полностью изжил себя. Кулик не поддержал этот разговор, так как не исключал, что Гордов, просто, провоцирует его.
Сейчас, сидя на кухне, Григорий Иванович, полностью разделял мнение командующего. Он тоже считал, что настало время полностью реформировать армию, а соответственно и менять политико-воспитательную работу в войсках. Однако, все свои соображения, он держал при себе, боясь произнести это среди офицеров.
«Скоро День сталинской конституции, – подумал он. – Нужно пригласить к себе Гордова и начальника штаба округа Рыбальченко. Он кажется неплохой мужик и достаточно близок с командующим округом. В конце концов, нужно обмыть мою «прописку» на новом месте».
Он обернулся, в дверях стояла Кира.
– Что с тобой, Гриша? Ты раньше по ночам не пил?
– Раньше я жил в Москве, а вот теперь живу в Куйбышеве.
Супруга развернулась и направилась в спальню. Вслед за ней, направился и Кулик.
***
Костин затянулся дымом и посмотрел на молодого человека, одетого в военную форму.
– Скажите, Сивцов, вы член ВЛКСМ? – задал вопрос Александр.
– Так точно, товарищ подполковник. Вступил в 1942 году на фронте.
– Это хорошо, Сивцов, сейчас нельзя быть не членом компартии или ВЛКСМ, не то время. Вот скажи мне, что должен делать комсомолец? Молчишь? А я тебе скажу, комсомолец должен любить свою родину, бороться с ее врагами до последней капли крови. Я правильно говорю или ты со мной не согласен.
– Почему не согласен, товарищ подполковник, конечно согласен.
Костин снова затянулся дымом папиросы.
– Ты, наверное, думаешь, что вот закончилась война, победили мы немцев и на этом все закончилось? Ты ошибаешься, Сивцов. Война никогда не заканчивается победой одной стороны над другой. Помимо внешнего врага, которого мы победили, есть и другой враг – внутренний. Его сразу не увидишь, он замаскирован и его трудно распознать. Ты понимаешь, о чем я тебе говорю?
Судя по лицу, сидящего перед Костиным молодого человека, тот всячески пытался понять, к чему клонит офицер.
– Мне кажется, что ты не совсем понимаешь, о чем я с тобой говорю. Тогда начнем от простого. Вчера ты днем, когда тебя отпустил генерал Гордов, вместо того чтобы ехать в гараж, ты поехал на улицу Ухтомского, где посадил в машину женщину, которую отвез на рынок. Выходит, что ты в свободное время «калымишь», товарищ Сивцов, используешь служебную машину в корыстных целях. Ты знаешь, что за это бывает? Два дня назад ты продал две канистры с бензином…. Может, продолжим этот список.
Костин сразу обратил внимание, как побелело лицо Сивцова, а руки, лежавшие на его коленях, затряслись. Стараясь скрыть это, он положил одну кисть руки на другую.
– Что-то с голосом твоим, Сивцов, почему я не слышу оправданий?
Александр внимательно наблюдал за водителем генерала, следил за его реакцией. Он играл в открытую игру. Искушенный в подобных играх человек, легко бы понял эту игру, но Сивцова затрясло в прямом смысле этого слова.
– Простите меня, товарищ подполковник. Больше подобного не повториться….
– Не нужно меня уговаривать, я не девушка. Тебе грозит трибунал….
На последнем слове, Сивцов, молча, сполз со стула и оказался на полу.
«Слабоват, парень», – подумал Костин, наблюдая за водителем.
Когда у того задергались веки глаз, Александр произнес:
– Не бойся, Сивцов. Если бы я хотел упрятать тебя в тюрьму, ты бы давно уже был там. Ты это понял? Садись, бери ручку и пиши….
– Что писать?
Костин начал ему диктовать. Водитель писал, то и дело, облизывая свои губы предательски сухим языком. Когда тот закончил писать и поставил свою подпись в конце текста, Александр приступил к его инструктажу.
***
Вечером Александру позвонили из приемной генерал-полковника Абакумова.
– Подполковник Костин. Слушаю, – произнес он.
– Это полковник Марков. Виктор Сергеевич просит вас прибыть в субботу к 14-00. Быть готовым к докладу.
– Понял, товарищ полковник. Еще, какие будут указания?
Услышав гудки отбоя, Костин положил трубку. Александр вышел из кабинета и направился в дежурную часть.
– Мезенцев! Узнай, когда летит в Москву наш борт.
Вернувшись в кабинет, Костин стал готовить документы. Он перебирал сводки наружного наблюдения, прослушки разговоров Кулика, Гордова, Рыбальченко, стараясь найти в них самое важное, то, для чего он прибыл в этот город на Волге. Взяв руки красный карандаш, он подчеркнул фразу, высказанную женой бывшего маршала, в беседе с домработницей:
– Я, Валя, в войну жила хорошо, многие еле перебивались, а я жила по тем временам очень хорошо. Когда моего Григория «поперли» из маршалов, то есть разжаловали в генералы, я подумала, что это конец, что он никогда уже не поднимется, а он встал на ноги и снова все нормализовалось. Он у меня человек вспыльчивый, но отходит быстро. Думаю, если бы не его дружба с вождем, то его, наверняка, давно расстреляли. Расстреляли же генерала Павлова с другими генералами, а Григория он почему-то пощадил. Он ведь тоже был там, на Западном фронте, когда там была полная неразбериха, да и задача у него была помочь Павлову организовать надежную оборону. Выходит не помог Григорий Иванович Павлову, раз того расстреляли, что он не смог наладить управление войсками.
Костин отложил в сторону сводку и взял в руки другую. Это была расшифровка разговора Кулика с командующим округом Гордовым. Он быстро пробежал по ней глазами и снова красным карандашом отметил в ней главное, что компрометировала Кулика.
– Нужно срочно реформировать армию, – утверждал Гордов.
Голос его звучал резко и довольно убедительно.
– Сталин не хочет этого делать, следовательно, Григорий Иванович, наша с вами задача убедить его сделать это.
– Нужно убирать из армии политработников, менять систему политического воспитания, – в такт ему вторил нетрезвым голосом Кулик. – Необходимо разделить армию и политику. Неужели, он не понимает все это.
– Но как ему все это преподнести? Мы маленькие люди и к нему доступа не имеем.
– А если через Булганина? – предложил ему Кулик.
– Не думаю, что это лучший вариант, – сделав небольшую паузу, ответил Гордов. – Нужно убедить в этом Жукова и других маршалов.
Кулик засмеялся.
– Им это зачем? Как мне кажется, им и так хорошо. Жукову сейчас любое телодвижение грозит чреватыми последствиями. Ты, слышал, что наш Константин сам ходит под мечом. Копают под него и копают вполне осознано и целенаправленно.
– Похоже, Сталин всех хочет загнать под колпак. Ведь так проще. Скажи Григорий, это тебе ничего не напоминает? А вот мне снова снится 1937 год…. Ты знаешь, я и тогда не верил в вину Тухачевского, Гомарника, Якира…. По-моему, ты тогда тоже был в расстрельных списках?
Кулик промолчал. Ему не хотелось вспоминать те страшные для него дни. Костин отложил в сторону документ и взяв в руки чистый лист бумаги, начал писать справку о результатах оперативной разработки Григория Ивановича Кулика.
***
Костин и Марков сидели в приемной, ожидая аудиенции у начальника Главного управления СМЕРШ. В помещении было так тихо, что Александр отчетливо слышал, как напольные часы, стоящие в углу кабинета отсчитывали секунду за секундой. Сидевший за столом референт генерала просматривал документы из лежавшей на столе кожаной папки. Костин взглянул на начальника отдела. Тот сидел с закрытыми глазами, и трудно было понять, то ли дремлет он, то ли решает какую-то оперативную задачу. Часы пробили два раза. Дверь кабинета Виктора Абакумова открылась и из нее вышли три человека: генерал и два полковника.
– Проходите, – произнес референт. – Начальник СМЕРШ ждет вас.
Они вошли в кабинет генерал-полковника и застыли по стойке «смирно».
– Проходите, присаживайтесь, – произнес Абакумов. – Кто будет докладывать?
Марков посмотрел на Костина, давая тому понять, что именно он и должен докладывать генералу о результатах оперативной работы.
– Товарищ генерал-полковник, – начал Александр, – первый этап оперативной комбинации завершен. Нам удалось плотно прикрыть агентурой и техническими средствами все фигурантов этого дела. Сейчас началась работа по фиксации документированию преступной деятельности Григория Ивановича Кулика. Пожалуйста, это первые сводки.
Абакумов взял в руки документы и начал читать. Александр обратил внимание, как искры интереса буквально загорелись в глазах генерала. Дочитав оперативные сводки, он посмотрел на Костина.
– Хорошая работа, подполковник, – произнес он. – Могу сказать лишь одно, что вождь недоволен нашей работой, считает, что мы слишком затягиваем ее. Поэтому, подполковник, необходимо активизировать вашу работу. Какие вам необходимы силы?
– Товарищ генерал-майор, мы обеспечены всем необходимым. Я считаю, что всей этой информации вполне достаточно для ареста Кулика и его внутри камерной разработки.
– А вы как считаете? – обратился Абакумов к полковнику Маркову.
– Мне трудно судить о готовности подполковника Костина к аресту генерала Кулика. Преждевременный арест без достаточной доказательной базы может сломать всю эту оперативную комбинацию.
Абакумов посмотрел сначала на Костина, а затем перевел свой взгляд на полковника Маркова.
– Вам не кажется, что мы можем упустить время? – обратился он к Маркову. – Я не хочу, чтобы это дело забуксовало на месте, как дело по маршалу Жукову. Если бы я знал, что Сталин не изменит своего решения в ближайшие сроки, то я бы принял бы ваши замечания, полковник. Вы не забывайте, что вождь и Кулик когда-то были приятелями, а это значит, что сегодняшнее решение Сталина по Кулику, завтра может принять другие формы.
Абакумов замолчал и посмотрел на Костина.
– Как вы считаете, подполковник, нам удастся качественная реализация этого дела?
– Да, товарищ генерал-полковник. Я и мои люди в состоянии разработать группу генерала Кулика.
– Вы представляете, что вас ожидает в отрицательном случае?
– Так точно, товарищ генерал-полковник.
Абакумов на какую-то минуту другую задумался, а затем произнес:
– Приступайте подполковник. Доклад ежедневно в 8 утра.
Костин и Марков поднялись из-за стола и направились к выходу из кабинета.
***
Григорий Кулик проснулся от сильного и настойчивого стука в дверь. Стук был таким сильным и настойчивым, что он выругался матом и поднялся с койки. Он невольно взглянул на будильник, который стоял на прикроватной тумбочке. Часы показывали начало третьего. За окном серел рассвет и свежий весенний ветерок. Медленно раскачивал из стороны в сторону штору.
«Кто это так рвется? – подумал – Может, сыграли тревогу? Нет, я бы знал об планируемых учениях».
Он давно уже отвык от подобных подъемов ночью. Шлепая голыми ступнями по дубовому паркету, он направился к входной двери. Он посмотрел в глазок. На ярко освещенной лестничной площадке, стоял местный участковый инспектор, за спиной которого, переминаясь с ноги на ногу, виднелись несколько мужчин.
– Кто там? – громко спросил он. – Кому не спится?
– Откройте! Государственная безопасность! – раздался из-за двери грубый мужской голос. – Открывайте дверь или мы ее выломаем.
«Зачем я им? – подумал Григорий, снимая с двери цепочку. – Неужели арест?»
От этой мысли внутри Григория Ивановича что-то произошло. Какой-то непонятный до этого комок подкатил к его горлу, от которого ему стало трудно дышать. Он дрожащей рукой открыл замок и снял цепочку с двери.
Отстранив его в сторону, в прихожую вошли трое мужчин. Несмотря на штатскую одежду, в каждом из них чувствовалась военная жилка. Григорий Иванович был в полной растерянности. Участковый инспектор остался стоять у двери квартиры.
– Может, кто-то из вас объяснит мне, что все это значит? – обратился к ним Кулик. – Кто устроил весь этот балаган?
Мужчина в сером костюме с интересом посмотрел на бывшего маршала. Григорий Иванович сразу определил в нем старшего этой группы.
– Пройдемте в зал, гражданин Кулик, – ответил худощавый мужчина в сером светлом костюме. – И еще, я вас убедительно прошу, не устраивайте здесь спектакль. Вы сами хорошо понимаете, если мы пришли к вам, значит, есть за что.
Кулик был в прострации. Он перебирал свои носильные вещи, перекладывая их с одного места на другое.
– Что все это значит? – настойчиво снова спросил его Кулик. – В чем дело? Кто вы такие?
Голос Григорий Ивановича слегка дрогнул, и ему показалось, что это молчание мужчины в сером костюме, было намного страшнее той причины, по которой к нему и вошли эти люди в штатском.
Тот, кто был в сером костюме, приказал одному из сотрудников пригласить в качестве понятых соседей по лестничной площадке.
– А вас я попрошу одеться, Григорий Иванович. Я бы не хотел, чтобы ваши соседи запомнили вас нижнем белье.
Кулик, моментально сник. Он, по-стариковски шаркая пятками, в сопровождении одного из сотрудников СМЕРШа направился в спальню. Минут через пять, он вышел из спальни в галифе, по бокам которых выделялись малиновые лампасы. Григорий Иванович взглянул на мужчину и буквально плюхнулся в большое оббитое бархатом кресло, которое словно человек, жалуясь на свою нелегкую судьбу, громко и противно заскрипело под ним. Похоже, его плохо держали ноги.