Различные миры моей души. Том 3. Сборник повестей

Я пододвинулась, и он прилёг рядом. Я обнажённая недвижимая и холодная, лежала, глядя в пустоту. Он облокотился на локоть и посмотрел сверху вниз на моё лицо. Я видела своё отражение в его глазах: острые бледные линии моего лица словно застыли и, если бы не лёгкое мое дыхание, ему могло бы показаться, что рядом с ним лежит греческая статуя. Он оглядел меня. Да, с телом мне ещё повезло: чистый высокий лоб, прямой нос, свежие пухлые губки, ровный подбородок, маленькая нежная шейка, тонкие белые руки с длинными тонкими пальчиками, маленькая крепкая грудь, упругий плоский живот, кончавшийся тёмными кудрями, скрывавшими маленький розовый клитор, округлые небольшие бёдра, переходившие в стройные рельефные ножки, и маленькая стопа Золушки с нежно-розовой пяточкой. Словом, идеал женщины.

Он кончиками пальцев прикоснулся к моей груди и несколько раз, почти не касаясь, очертил сосок. Я не первый день жила на свете. Я помнила все свои телесные ощущения, но всё равно не могла совладать с собой – моё тело зажглось, сердце под его рукой застучало сильнее, а кровь быстрее побежала по венам. Моё тело засветилось: вместо мраморной бледности оно окрасилось бледно-розовым цветом. Он прикоснулся к другой моей груди. Моё тело сильнее затрепетало. Оно стало розовым, но словно покрытым прозрачной плёночкой. Он слегка прикоснулся к моим губам. Затем медленно провёл тонкую полоску от шеи до моих кудрявых зарослей внизу живота. Я уже не могла сдерживаться: спина моя выгнулась, а я, схватив его за шею, приникла к его губам. Я крепко прижимала к себе его голову и гладила по волосам. Я прижимала его к себе всё сильнее и сильнее, как будто хотела срастись с ним. Наконец он вырвался из моих рук и повалил меня спиной на кровать, прижимая своим разгорячённым телом. Я опять схватила его голову и впилась в его губы. Он, осмелев, начал мять мою грудь и зад. Соски мои, мирно лежавшие под его руками, набухли и потемнели, грудь приподнялась и затвердела, стала упругой, как надутый мячик. Я ласкала его спину, впившись в его губы, а он всё яростнее мял мне груди и зад. Вдруг меня словно что-то подбросило: я вырвалась из его рук и с размаху села на него верхом. Боли я не почувствовала, только его член внутри себя. Он застонал. Отражаясь в тёмном окне в сумраке ночи, я казалась себе вавилонской блудницей, сидящей на библейском звере: волосы разметались по плечам и спине, глаза горели так, что даже искажённое отражение окна не могло скрыть их блеск, тело пылало, и мне казалось, что по моим венам бежит раскалённый жидкий металл. Я оседлала его и не хотела прекращать скачку. Затем, достигнув пика, я упала ему на грудь и снова впилась в губы. Я видела, что моя кровь текла по его ногам, но я не чувствовала боли. Судя по нему, он вообще ничего не замечал. Вдруг он резко развернулся и лёг на меня, целуя в шею и грудь. Я всё яростнее ласкала его спину, шею и плечи, а он, лёжа на мне, целовал моё бархатистое тело и заросли кудрей внизу живота. Он несколько раз прикасался к моему клитору, вызывая в моём теле маленькие взрывы наслаждения и истому с яростным желанием пика. Я сладострастно стонала, выгнув спину, а он продолжал двигаться внутри меня.

Наконец он устал и положил голову мне на грудь, но я хотела продолжения. Я перевернула его и снова села сверху. Недовольная его отдыхом, я, задыхаясь, шептала ему:

– Ну что же ты?.. Что же?

– Какая же ты… – прерывисто дыша, шептал он в ответ. – Какая же… ты…

– Какая? – спрашивала я, продолжая ласкать его. – Ну, какая?

– Ненасытная ты… – бормотал он, не отрывая глаз от меня.

– О-о! А ты… – Видя, что продолжения от него ждать не следует – его член обмяк во мне и выскользнул уже, как умершая гусеница. – А ты! Ну что же ты! – презрительно бросила ему я и соскочила с постели.

– Какая же ты… – шептал он, полузакрыв глаза.

А я стояла в свете луны – прекрасная и неутомимая. Мои волосы шевелил ветер и, казалось, что они живые.

– Какая же ты… – продолжал шептать он и открыл глаза. Я возвышалась над ним, гордая своей победой над несовершенством мужского тела.

– Кто ты? – вдруг вскричал он.

И было от чего. Мои светлые волосы стали угольно-чёрными, прямой нос мой выгнулся и слегка загнулся, губы стали ещё полнее и чувственнее, а лба вообще не было видно – отражение в стекле хоть и не обладало чистотой зеркала, но давало представление о тех изменениях, которые вдруг начали происходить в моём облике. В глазах этого смертного я видела отражение жёлтого блеска своих глаз.

– Кто ты? – со страхом повторил он.

Огромная радость наполнила меня и я крикнула во всё горло:

– Да! Это я! – Крик мой отражался от стен и наполнял собой всю палату. Я рассмеялась диким смехом. Его сатанинские раскаты так же отскакивали от стен и исчезали где-то под потолком. – Я! Это всё я! А ты – ты только посмотри на себя!

Он опустил глаза на своё изменившееся тело и вскрикнул: оно, некогда могучее и мускулистое, которому могли позавидовать спортсмены, скукожилось, высохло, похудело и покрылось сетью морщин. Он схватил с ближнего стола небольшое зеркало и поднёс к своему лицу. На него смотрел череп с натянутой на него старческой кожей. Запавшие глаза, обведённые чёрными кругами, тускло смотрели мёртвым светом, пересохшие истончившиеся губы потрескались. Он поднял свою некогда накачанную руку, но увидел лишь кости скелета с натянутой на них дряблой кожей.

– Что ты сделала? – яростно хотел прокричать он, но не узнал своего некогда зычного голоса – из его горла раздался лишь какой-то скрежещущий хрип. – Что ты со мной сделала, ведьма? – Он закашлялся.

– Я колдунья, а не ведьма. – Я встала перед ним, во весь свой ставший высоким рост. – И разве ты не знал, что за ночь любви с колдуньей смертный платит жизнью? Что безнаказанно меня иметь может только такой же колдун, как я? Ты разве не знал этого?

– Нет, – тихо прошелестел он.

– Так теперь знаешь, – снова заорала я и рассмеялась. Энергия, переполнявшая меня, хоть и не нашла выхода в этом человеке, требовала выхода иным способом. – Теперь ты знаешь, смертный!

Приподнявшись было, чтобы посмотреть на себя или ударить меня, он упал на кровать, выронив зеркало.

– Ты поимел меня, но не удовлетворил, – Я презрительно бросала слова в это человеческое недоразумение. – А теперь ты умрёшь. Не надо пытаться трахнуть женщину, если хочешь просто утолить свою похоть. Её может оказаться сильнее. Ты поимел меня, – повторила я. – А теперь умрёшь, – прошипела я ему в лицо.

В этот момент за окном сверкнула молния и грянул гром. Он, снова приподнявшийся было на кровати, упал и испустил дух.

– Мой господин! – заорала я во тьму окна. – Его душа со мной! Я иду к тебе! – И, сжав невесомое нечто в кулаке с неестественно длинными ногтями, я прошла сквозь стекло окна, как будто его и не было. Я взлетела над уродливым квадратным домом, бросив последний взгляд на кровать с худым коричневым трупом, над которым поднимался какой-то сладковатый белый дымок, который медленно растворялся в воздухе. Я же свободная и восторженная, летела в черноту неба…

Внезапно я проснулась. Что за чёрт! Приснится же такое! Я вцепилась в край простыни и попыталась её потянуть. Что-то мешало мне. Я оглядела кровать и похолодела: охранник, который сопровождал меня на прогулке в палисадник вчера, без движения обнажённый лежал в ногах моей кровати лицом вниз. Простыня была в каких-то бурых и красных пятнах. Я взглянула на свои руки – они были в засохшей крови. Я приподняла простыню: низ живота и ноги так же были в крови. Я резко села на кровати и чуть не закричала от нестерпимой боли во влагалище. Боже! Что же это? Дрожащей рукой я попыталась нащупать пульс на шее санитара. Его не было. Я попыталась развернуть его. И тут моим глазам предстало страшное зрелище: его член, как будто вырванный с корнем, валялся рядом с кроватью в огромной луже крови. В его паху зияла чудовищная рана. Мои глаза заволокло туманом, и я истошно закричала, падая на подушки. Небытие накрыло меня своим успокаивающим покрывалом.

Что было дальше, я не помню. Действительность я воспринимала как сквозь толщу воды. Вокруг меня были какие-то люди, что-то кричали, меня куда-то несли. Меня кололи, но я не чувствовала боли. Меня избивали, но я не защищалась. Я даже не знала, были мои глаза открыты или закрыты, снова вокруг сон или явь. Меня о чем-то спрашивали, снова били, кололи, но я ничего не воспринимала. Такое состояние бывает, когда отходишь от наркоза: тот свет ты уже покинул, но на этот ещё не вернулся. Я не знаю, сколько прошло времени. Я не знаю, куда унесли тело санитара и начали ли следствие. Когда я очнулась, была глубокая ночь. Или мне так показалось, потому что я очнулась в полной темноте и тишине. Я попыталась повернуться, но оказалось, я опять привязана к кровати. Простыня серым пятном выделялась в полной темноте. Благодаря ей, я поняла, что не ослепла.

Я лежала с открытыми глазами без мыслей в голове и ощущений в теле. Я не чувствовала ни голода, ни холода, ни раскаянья, ни сожаления. Я была как бы вне тела, времени и пространства.

– Ну и зачем ты это сделала? – услышала я вдруг низкий и густой голос. – Твоя задача была искушать её знаниями, а не помогать ей убивать.

– Но Господин, – раздался другой, женский, голос. – Это было так скучно. Те искушения, которым я её подвергла, свели её с ума. Её душа жаждала увидеть. Я дала ей такую возможность.

– Увидеть? – прогремел первый голос. – Это не твоя работа! Хочешь быть наказана? Грязной работы ещё много. Могу обязать тебя её выполнить.

– Нет, Господин, – Во втором голосе слышалось и разочарование, и недовольство, и страх.

– Ты взялась делать не свою работу, – Первый голос был не на шутку рассержен. – Оставь её. Когда ты будешь нужна, я тебя к ней призову.

– Да, Господин, – смиренно ответил второй голос.

Я изо всех сил напрягла зрение. И вдруг я увидела у стены два светлых пятна: одно было ярче и больше, второе мелкое и тусклое. Яркое на мгновение вспыхнуло и погасло. А тусклое осталось на месте. Постепенно оно приняло очертания человеческой фигуры. Медленно эта фигура направилась ко мне. По мере её приближения она приобретала женские черты. Когда она оказалась совсем рядом, я увидела… себя.

– Что же, жаль с тобой расставаться, – сказала сущность. – С тобой было весело. Господин забил твою голову такой чушью, что получилась богатая фантазия. Мне было из чего выбрать. Ты забавная. Особенно, когда стала считать меня собой и наоборот, – Сущность улыбнулась. – Но слово Господина – закон. Они не позволят ослушаться. А искушать алкоголиков на новую бутылку водки не так интересно, как заставлять искать истину интеллектуала.

– Кто ты? – спросила я хрипло.

Сущность, уже повернувшаяся, чтобы уйти, удивлённо обернулась.

– А, так ты видишь меня, – с непонятным разочарованием произнесла она.

– Я видела тебя и второе пятно света.

– Господина? – Сущность искренне удивилась. – Надо же. Чем же ты их привлекла, что они дали тебе их увидеть?

– Их?

– Господин – это всё. Это и слово, и мысль, и разум, и мужчина, и женщина.

– Бог? – Я со страхом слушала эту сущность. Неужели я на самом деле схожу с ума?

– Вы, люди, и так его называете.

– А как ещё?

– Дьявол, сатана, Вельзевул, чёрт, бес…

– Что? – Я дёрнулась, чтобы вскочить, но ремни меня держали крепко. – Бог – это дьявол?

– Дура, – снисходительно сказала сущность. – Это всё. Это и свет, и тьма, и добро, и зло.

Я закрыла глаза. Да, определённо, я сошла с ума. Как бог может быть дьяволом, а свет – тьмой? Я сплю, у меня галлюцинации, я сошла с ума. Так или иначе, этого всего нет. Это моя фантазия.

– Твои сны, которые так похожи на реальность, это тоже твоя фантазия? – внезапно со злостью сказала сущность. Я вздрогнула.

– Кто ты?

Сущность села на единственный стул в комнате, который я в темноте не увидела.

– Можешь считать меня демоном искушений, Анита, – Она невозмутимо положила ногу на ногу и скрестила на груди руки.

– Как? Анита?

– Если точнее, Анн-Мари Лефевр, профессор истории религии Сорбонны, кандидат наук демонологии и изучения оккультизма. То, что я сейчас тебе рассказала, лишает меня дома. Но Господин и так мной недовольны. Так что, чем скорее развязка, тем лучше.

Анн-Мари Лефевр, профессор… кандидат наук… Я вдруг вспомнила свой кабинет в университете, сплошь забитый книгами по религии, истории, демонологии, оккультизму, сатанизму, язычеству, дьяволопоклонничеству. Я вспомнила свой дом, который купила в пригороде, когда ещё была замужем. Его я отдала мужу после развода. В городе, где я стала проводить большую часть жизни, он мне не нужен. Я вспомнила курьера с почты, веснушчатого парня, которого дразнили Питер Пен за его имя Питер-Пол. После десятой доставки книг за неделю мы подружились. Я разрешала выкупать посылки за меня, когда забывала или не успевала сама. Конечно, я ему приплачивала немного за его любезность… Я вспомнила кошку соседки по этажу – чёрную длинношёрстую ленивицу, которая даже хвостом не шевельнёт, если перед ней упадёт кусок колбасы… Я вспомнила всё… Возможно, это произошло за секунду, возможно, прошло полдня…

– А-а, вижу, ты обрела себя… – Сущность встала. – Что ж, пора прощаться. Господин будет недовольны. Но они всеведущ, должны понять.

– Не поняла, – Я открыла глаза и уставилась в своё лицо. – Не поняла, как то, что я себя вспомнила, может тебя прогнать?

Сущность села, подавшись вперёд и расставив ноги. Сцепленные в замок руки она положила на колени.

– Видишь ли, – начала она. – Господин увидели в тебе что-то, что ему не понравилось. Ты слишком близко подошла к пониманию его сути, когда копалась в своих книжках. Хоть ты и католичка, но в тебе жил гностик, с которым я и свела знакомство. Моё дело было искушать тебя знаниями непознанного, таинственного, чтобы, ударившись в мистику, ты позабыла бы о поиске бога. Частично мне это удалось. А потом мне стало скучно. Католичка в тебе умерла, гностик ушёл, ты стала слепее, чем была до нашего знакомства. И я решила развлечься. Ты помнишь свои сны? – внезапно спросила она. Я вздрогнула. – А-а, помнишь. В них было всё так реально, да? Так вот, это была я. Я в тебе, а ты во мне. Я руководила, ты действовала…

– А санитар? – перебила я. – Кто его убил?

– Я твоими руками, – она улыбнулась.

– Зачем? – Я закричала. Я хотела вырваться, поймать, растерзать эту гадость за то, что она со мной сотворила.

– Глупый, никчёмный тип, – пожала плечами сущность. – Его срок и так был близок – он должен был умереть спустя два дня под колёсами грузовика. Я ему устроила прекрасную смерть – от любви.

– Ты… ты… – Я металась под ремнями, но ничего не могла сделать. – Убирайся! Твой господин зря не наказал тебя, дрянь!

– Ну вот, – с деланным разочарованием сущность встала. – Я позволила ей узнать все тайны Земли, устроила путешествие по времени, дала возможность быть всесильной, а она… – Сущность махнула рукой.

Резко раскрылась дверь. В комнату вбежал человек в халате со шприцем в руке. Вслед за ним влетело ещё несколько человек и трое санитаров.

– Она очнулась. Она пришла в себя, – бросил первый человек со шприцем другим.

– Я Анн-Мари Лефевр, в девичестве Морильяк. Я профессор истории религии университета Сорбонны, кандидат наук демонологии и изучения оккультизма Йельского университета, доцент кафедры прикладной философии института Тулузы, профессор истории языческих культов мира Пражского университета… – я чётко произносила свои титулы, которые всплывали у меня в мозгу. Сущность, скрестив руки, с улыбкой кивала позади людей в белом. – …Доцент кафедры аномальных явлений Кембриджа и профессор демонологии Принстона…

– А с Папой вы не общались? – заворожённый моими перечислениями, мужчина со шприцем очнулся. – В Ватикане давно были?

– В Ватикане мне отказали в учёной степени.

– Что так? – нагло ухмыляясь, спросил он.

– Разошлись во взглядах на понимание бога с Папой Римским.

– А, ну как же, как же, – всё так же нагло ухмыляясь, он сложил руки на груди, выставив шприц.

Я прикрыла глаза. Когда я снова посмотрела на него, у него в руках была толстенькая папка, документы в которой он быстро пробегал глазами. С его лица не сходило недоумённое выражение.

– Это всё действительно вы? – недоверчиво спросил он.

– Да, это я. Я вспомнила.

– Вспомнила, – Сущность скривила моё лицо. – Кабы я тебе не сказала имя, ты бы так и осталась овощем.

– На смей! – заорала я и дёрнулась. Мужчины, столпившиеся около папки, вздрогнули и отпрянули. – Когда я увидела вас обоих, я была в своём уме. Это ты, ты лишила меня моей личности!

– В своём уме! – Сущность ядовито улыбнулась. – То-то твой врач так на тебя смотрит! Ещё бы – разговаривать с пустотой – это быть в полном рассудке, – Она снова засмеялась.

– Простите, доктор, – сказала я человеку со шприцем. – Но неужели вы не видите женщины рядом с дверью? У неё моё лицо. Она говорила со мной.

– Давай, давай, – веселилась сущность.

Мужчины переглянулись. Тот, который держал шприц, внимательно осмотрел дверь.

– Хорошо, – сказал он. – Женщина с вашим лицом.

Я облегчённо закрыла глаза. Тут же резкая боль пронзила мою ногу: опустив глаза, я увидела, как он вынимал из неё пустой шприц.

– Не отвязывать, – рявкнул он санитарам и быстрым шагом вышел. Я хотела крикнуть ему, но мой рот как будто забили ватой. В глазах поплыло, в ушах застучало. Резкий свет из коридора, пробивавшийся в открытую дверь, стал меркнуть. Последним растаяла сущность с моим лицом и её издевательский смех…

У костра сидела группа молодых людей. Один что-то напевал под гитару, девушка в красной куртке зябко жалась к нему, другие напевали по мере своего слуха. Костёр весело потрескивал, взметая искры в темнеющее небо. Красное солнце медленно садилось, полная яркая луна выкатывалась из-за редкого леса, плотный белый туман надвигался с поля. Мой бог! Неужели снова эта пытка? Явь или сон? Видение или реальность? Я попыталась закричать, затопать, но у меня ничего не получилось. Как будто меня нет, или я смотрю кино через стереоочки. Я кричала, прыгала, махала руками – бесполезно. Меня для них не было.

Когда музыка кончилась, компания сидела некоторое время в молчании, которое нарушало лишь потрескивание поленьев в костре. Вдруг послышались тихие осторожные шаги, словно кто-то шёл к ним через лес. Молодые люди обернулись, а один парень, трагически понизив голос, произнёс:

– Вы знаете, что сегодня тринадцатое июля, пятница – день шабаша нечистой силы?

– Нет! – заорала я в отчаянии. Но они снова меня не слышали. Тринадцатое июля? Что за дата такая? Об этом я ничего не знала. Может этот парень хотел напугать тринадцатой пятницей?

Я внимательно смотрела на них. От его слов девушка в красной куртке вздрогнула, и её глаза засверкали в темноте.

– Я бы не отказалась побывать на таком шабаше. Душу бы отдала, чтобы увидеть вживую сатану. Только жаль, что его нет.

Из леса вынырнула фигура женщины с распущенными чёрными волосами. Она неуловимо напоминала ту сущность, с которой я беседовала недавно. Тот же отрешенный взгляд, мягкая грация движений. То же спокойствие и как будто всезнание того, о чем ты даже не догадываешься.

Она медленно подошла к костру. Её странно блестевшие глаза обратились на только что говорившую девушку.

– Зря вы так думаете, милая, – хрипло произнесла она. – И бог, и дьявол есть. Только дьявол сильнее.

Я видела скептический взгляд парня с гитарой и как будто прочитала его мысли: «Наверное, очередная дьяволопоклонница. Из тех, что собираются по пустырям, подвалам и помойкам и орут всякую чушь при свечах, поливая себя украденной кровью с донорского пункта приёма. Безудержные оргии, убитые животные, героин и костры до небес».

– Вам не страшно бродить одной по лесу? – спросил он вслух.

– Меня спасает моя вера, – Женщина странно сверкнула глазами и улыбнулась. Её улыбка была притягивающе очаровательной. Парень мгновенно забыл о девушке, которая прижалась к его плечу. Он видел только эти глаза, в которых вспыхивало и загоралось пламя. Я тоже видела их. И я испугалась того, что видела в них. Я видела его нараставшее желание и как будто слышала: «Мой бог, мне кажется, я хочу её»

Я снова пыталась орать и махать руками. Компания не реагировала. Только женщина повернула ко мне лицо и, казалось, заглянула в самую мою душу. Я поперхнулась и замолчала. Я смотрела в мрачную темноту, которая воплощала в себе всё зло, подлость, боль, обман и предательство мира. Я содрогнулась. А женщина вновь смотрела на парня и улыбалась.

– Если вы не против, проводите меня до деревни. Это здесь, рядом, – сказала она, не сводя с него глаз.

Парень встал странно неуклюже. Очевидно взгляд женщины парализовал его волю и конечности. Я видела его глаза. «Я хочу её», – говорили они уверенно. Он шагнул к женщине.

– Ты куда? – требовательно крикнула девушка в красной куртке. Женщина перевела взгляд с парня на неё. Словно она была из стекла, я увидела, как в ней заклокотала страшная ревность, однако, к моему удивлению, на её лице ничего не отразилось.

– Надо проводить, – не сводя глаз с женщины, ответил парень. – Мало ли что может случиться.

Чёрные всплески ревности охватили уже всю девушку, но она сказала:

– Ну-ну, быстрее возвращайся.

Что-то в её тоне очевидно показалось парню странным. Он нахмурился, но, взглянув в глаза женщины, моментально забыл об этом. Женщина отошла от костра. Парень пошёл вслед за ней, и вскоре шум их шагов затих.

Молодые люди у костра некоторое время молчали. Потом они начали оживлённо обсуждать странное поведение своего гитариста. Девушка в красной куртке незаметно отошла от костра и быстро зашагала за странной женщиной и парнем, прислушиваясь к тишине леса. Я последовала за ней.

Пройдя минут десять, она остановилась. Как она смогла найти дорогу в сумерках и тумане пусть редкого, но леса, и как смогла следовать за этой женщиной, я не понимала. Однако, в темноте деревьев были пятна и слышались осторожные шорохи.

– Ты такое чудо, – слышался прерываемый страстью голос парня. – Ты ведьма! Ты богиня! Ты сама страсть!

– Я не ведьма, я колдунья, – раздался насмешливый и холодный голос женщины. Он мне напомнил тот кошмарный сон-реальность, когда я очнулась с мёртвым санитаром на своей кровати. – Я колдунья тьмы. Я хочу тебя, – говорила женщина, – Но больше всего я хочу твоей крови.

Раздался приглушенный щелчок, как будто клацнули зубы животного, затем странный звук достиг меня и девушки в красной куртке. Я видела её парня, прислонившего спиной к дереву женщину. Она склонилась над ним, сверкая на нас глазами. Затем послышался противный булькающий звук. Женщина подняла голову и кроваво-красными губами, с которых стекали капли крови, произнесла:

– Наконец-то я наелась! – Глаза её сверкнули, и она оттолкнула парня, который мешком свалился у её ног.

Застывшая в ужасе девушка подняла от него белое лицо и посмотрела на женщину.

– Ты убила его! – закричала она. Охватившие её гнев и ревность постепенно приводили её в себя.

– О нет! – Женщина взглянула на неё. – Я его только поцеловала. Он скоро придёт в себя. Правда, секс его интересовать будет не так сильно, как раньше, – Женщина плотоядно облизнулась. – Но ты ведь хотела увидеть сатану. Ещё не передумала?

– Нет, – Я видела, что злость и ревность в девушке тают, а их место занимает любопытство и скептицизм. Холодными льдинками они как будто высвечивали её душу. Я хотела схватить её за руку, встряхнуть – ведь только что какая-то женщина убила или чуть не убила её парня! Но моя рука прошла через её тело. После минутного поединка взглядов я с изумлением увидела, как женщина и девушка в красной куртке поднялись в воздух. Я снова попыталась схватить девушку, но всякий раз моя рука проходила сквозь неё.

Только они исчезли в ясном без звёзд небе, как парень вздохнул и медленно поднялся, опираясь о дерево. Он потряс головой, посмотрел на полную луну и пробормотал: «Чёрт, как же я голоден!». Он выпрямился и медленно направился обратно к костру. Я пошла за ним. «Холодно, как же холодно!» – бормотал он, пробираясь через лес.

Наконец он вышел к костру и вытянул руки к самому огню.

– Что-то ты рано, – произнёс светловолосый парень, прикуривая от горящей ветки. – Чего дрожишь? Тётечка не так горяча оказалась?

Раздались редкие смешки.

– Деревня была близко, – произнёс первый парень, поворачиваясь спиной к огню.

– А где Аннет? – спросила девушка с короткой стрижкой.

– Понятия не имею, – отозвался он и, поднявшись, подошёл к светловолосому, и пристально глядя ему в глаза, произнёс:

– Ты не хочешь со мной закурить?

Тот медленно поднялся и, ни слова не говоря, пошёл за ним в лес.

Через несколько минут он вернулся, утирая рот.