Меценаты зла

Глава пятая

Что-что, а водить Жак умел. Кирилл подкармливал француза кусочками курицы, словно домашнего кота, прибежавшего на кухню. За час они проехали почти столько же, сколько преодолели за все это время пешком.

Джип с широкими колесами и антигравитационной подвеской скрадывал ямы и кочки. Иногда Жак притормаживал и объезжал овраги, густые кусты или каменистые холмики.

– Скоро светать начнет.

– Ненавижу рассвет, – отозвался Жак, поднимая левую руку с обрубками мизинца и безымянного пальцев.

– Волков не видно, – улыбнулся Громов, выбрасывая последнюю косточку от второй курицы.

– Не боишься, что они собак пустят?

– Любой идиот и без собак найдет наши следы, – отмахнулся Кирилл. – Нас спасает только то, что на базе ждут патрульных вместе с захваченными террористами.

– Это ненадолго, – вынес очередной вердикт Жак.

– Наслаждайся! Возможно, это последние полчаса спокойной жизни, – подбодрил звездолетчик. – Или вообще жизни.

– Водителем родился, водителем жил, водителем и умру, – пошутил Жак глухим голосом.

– Патриотично.

В этот момент темное небо стало еще темнее.

Кирилл поднял голову одновременно с автоматом.

– Дракон?! – спросил первое, что пришло в голову Кирилл.

Над ними летела огромная рептилия с десятиметровым размахом крыльев. Из крыльев уродливо торчали лапы, с тремя длинными пальцами. На удлиненном черепе, напоминающем затупленную кирку великана, блестели черно-красные бусины глаз. Кончалось непропорциональное тело коротким хвостом и близко посаженными четырехпалыми задними конечностями.

Жак резко крутанул руль, уходя из-под надвигающейся тени птеродактиля. Кирилл поставил лазер на непрерывный режим излучения. Стрелять громкими пулями не хотелось. Видимо, конструкторы оружия на Тайле не считали шум чем-то неудобным. Возможно, они даже специально оставляли его – для устрашения.

– Похоже, мы обидели хозяина этой птички, – сказал Громов и нажал на курок. Рептилия продолжала нестись на них, словно не чувствуя выжигающей силы лазера.

– Ее тоже, – ответил Жак, смахивая со лба крупные капли пота. Француз заново научился бояться.

Автомат в руках звездолетчика повторял движения птеродактиля. Стоило уродливому дракону снизиться или сдвинуться в сторону, как оружие тут же копировало маневр, словно между ними была невидимая пуповина.

– Когда скажу – резко затормозишь, – следя за противником широко распахнутыми глазами, сказал Кирилл.

Громов не отпускал курок, пока рептилия с криком злобы и боли не устремилась обратно в серое предрассветное небо. В крыле, недалеко от туловища, звездолетчик заметил прожженную дыру. А может, просто показалось.

Птеродактиль полетел в сторону дороги. Кирилл следил за ним в бинокль, пока тот не приземлился в паре километров от них. Стало светлее, и Жак прибавил скорости. Ветер, будто только этого и ждал, упруго ударил в лицо.

– Интересно, это живая тварь или биоробот? – спросил Кирилл.

– Кто это вообще? Я даже не слышал о таких чудовищах.

– Были такие рептилии на Земле во времена динозавров. Примерно семьдесят миллионов лет назад вымерли.

– Они просто перелетели на Тайлу, – скривив губы, предположил Жак.

За ночь Ламберт приблизился почти вплотную. Теперь его очертания, несмотря на то, что город стоял в низине, были хорошо видны и без бинокля. Тянущиеся к небу высотки, укутавшись в одеяло утреннего тумана, показывали миру только редкие светящиеся окна. Казалось, что дома подмигивают улицам, обещая вскоре выкинуть на них бесконечный поток людей.

– Судя потому, как птеродактиль долго терпел излучение – это биоробот. Я тридцать процентов батарейки на него всадил. Удивительно крепкое покрытие. Броня патрульных по сравнению с ним – бумажная промокашка. Точно биоробот.

– Или мутант какой-нибудь с заниженным болевым порогом.

– Может и мутант, – задумчиво кивнул Кирилл. – Не удивлюсь, если наш дракоша вернется спустя полчаса с латкой на крыле.

Птеродактиль вернулся спустя три минуты. Вынырнул из облаков и понесся на джип.

– Что ему нужно?! – в панике вдавливая кнопку газа в руль, воскликнул Жак.

– Хороший вопрос! – откликнулся Громов. – Поиграть, наверное, хочет, а может – подружиться.

Автомат плевался свинцом, испускал луч смерти, слепил ярким фонарем, но рептилия лишь иногда подергивалась с глухим писком, словно от щекотки.

– Опускай крышу! – проорал Кирилл, когда понял, что в этот раз птеродактиль собирается идти в атаку до конца.

Крыша с едва заметным жужжанием начала выдвигаться из задней части машины. Когда она дошла до середины салона, Кирилл выпустил в бронебойную тварь последние пули. Птеродактиль регенерировал на глазах. Ожоги превращались в пузырящиеся волдыри, которые через несколько секунд лопались, оставляя под собой свежую кожу – еще толще и прочнее. А металл если и причинял рептилии какие-то неудобства, то она этого никак не выказывала.

Громов схватил край крыши и дернул на себя, ускоряя процесс «панциризации». Словно черепаха, ищущая спасения в хрупкости зубов врага, он надеялся на прочность патрульной машины.

В отличие от древних пресмыкающихся, джип еще и двигался. И, чем сильнее нервничал Жак, тем быстрее.

Раздался звук удара, переходящий в скрежет сминаемого металла. Друзей бросило вперед. На мгновение машина, придавленная к земле, заревела и забуксовала на месте. Птеродактиль сделал в крыше восемь вмятин, и теперь в салоне появилась россыпь гигантских пупырышек, словно джип был живым и изрядно замерз.

– Зачем ты сказал про полчаса жизни?! – с суеверным ужасом, риторично спросил Жак.

– Не одному ж тебе пророчествовать, – ответил Кирилл, вставляя в автомат последнюю обойму и заряженный под завязку аккумулятор.

В крышу снова ударило.

– Эх, сюда бы лес. Там бы мы точно схоронились.

– Нашел время мечтать, – всматриваясь в несущуюся под колесами равнину, сказал француз.

Машина зависла в нескольких метрах над землей и с грохотом упала обратно. Крыша покрылась двумя дюжинами пупырышек, пару из которых лопнули, обнажив острые края. Джип завилял, Жак пытался выровнять машину, крутя руль и сбрасывая скорость. Антигравитационная подвеска вышла из строя, не выдержав резкого приземления.

– В этой консервной банке нам точно не выжить, – выбрасывая в окно обе сумки, нервно заметил Кирилл. – Тормози и сразу выскакивай. Ты беги на север, я – на северо-восток. Может, один из нас и выживет. Был рад знакомству, ты храбрый мужик.

– Я за эти дни прожил целую жизнь, – выдавил из себя улыбку Жак.

Лицо его осунулось, кожа стала бледно-синей, а в глазах играл лихорадочный блеск. Но так он казался Кириллу все равно более живым, чем когда разгружал продовольствие на правительственный склад.

– Тормози, – кивнул Громов, приоткрыв дверь.

Жак вжался в спинку кресла, напряг руки и нажал на педаль тормоза. Громов рыкнул – руки дернуло во всех суставах. Едва не опробовав крепость панели и стекла, он все-таки удержался на кресле.

Машина скользила вперед, закапываясь в землю. Из-под колес летела земля с пучками вырванной с корнями травы. Не дожидаясь, пока джип остановится полностью, Кирилл десантировался, оттолкнувшись от внешней ступеньки.

Земля ударила в ботинки, Громов сделав несколько быстрых шагов, и все-таки растянулся на траве, больно ударившись грудью об автомат. Вскочив вначале на колени, звездолетчик оглянулся назад. Рептилия неслась к джипу, криво изогнувшись, выставив перед собой задние лапы. Жак улепетывал в сторону Ламберта, ничуть не уступая по скорости патрульному джипу. Автомат он бросил, оставив из оружия только пистолет. Через несколько минут, убедившись, что бронированный дракон за ним не гонится, Жак перешел на быстрый шаг, оглядываясь, каждое мгновение.

Птеродактиль продолжал терзать машину. Несколько раз он ее поднимал на десяток метров и бросал боком вниз. От таких кувырканий, даже бронированные стекла покрылись сеткой белых морщин.

Кирилл, не спуская с рептилии глаз, двигался к валяющимся сумкам. Монстр из прошлого колыбели человечества не обращал на людей и крупицы внимания.

Одна из бутылок лопнула от удара, залив сумку водой. Остальное нехитрое имущество было в порядке. Кирилл вытряхнул воду, взвалил обе сумки на плечи и легким бегом стал догонять француза.

Птеродактиль еще пару раз трахнул джип об землю и, удовлетворившись результатом, полетел прочь.

– Рептилия – это такая сигнализация патрульных джипов от воров. С функцией выведения машины из строя, – сообщил Кирилл Жаку, словно ничего не случилось, и они просто выехали из города на пикник. – Ну и втопил же ты.

Француз нахмурил лоб и произнес:

– Это же невыгодно экономически.

– Если враг смог захватить эту технику, значит, ей не место в вооружении Рекса третьего.

– Если верить слухам о безумии диктатора и его помощников, то, может, ты и прав.

– Или просто тестируют новое вооружение таким образом, – продолжал предполагать Громов.

Жак забрал сумку и пошел за выброшенным оружием.

– Не судьба, – сказал он.

На земле лежал погнутый, с почерневший от микровзрыва автомат. Видимо, птеродактиль уронил на него джип.

– Такую штуку потерял, – с сожалением сказал звездолетчик.

– Что-то она не особо помогла, – поморщился Жак.

– Ты это патрульным скажи, – мрачно произнес Кирилл. – Пойдем, а то мы как на ладони.

Спустя полчаса, когда до Ламберта остались считанные километры, в небе появилась точка. Кирилл бросил сумки и Жака под ближайшие невысокие кусты, а сам включил на форме режим маскировки и улегся лицом вверх.

– Неужели за нами вернулся?

Громов молчал.

– Это грузовой флаер, – вскоре сказал он. – Джип забрал и улетел.

– Подозрительно, – заметил Жак. – Почему они нас не ищут?

– Думаю, у них есть кому возить продовольствие, – осадил его Громов.

– Кирилл, это не шутки, – пропустив шпильку мимо ушей, сказал Жак, – тут какая-то подстава, ловушка. По идеи, они давно должны были оцепить весь район и потихоньку выкурить нас отсюда.

– Ты уверен, что они знают, где мы? Может, на Тайле в порядке вещей убийство патрульных. Просто обычным людям этого не говорят, – звездолетчик поднялся на ноги. – Разве мы не можем сейчас сидеть в столице в каком-нибудь подвале, а группировка борьбы за свободу уничтожить патруль?

– Ну-у… – поднимаясь на ноги, протянул Жак.

– Ты обо всем так говоришь, словно возглавлял ведомства Рекса вместе с Эгоном Шульцем и Светлячком Теодором! – не скрывая раздражения, протараторил Кирилл. – Не нагнетай, пожалуйста.

– Я предупреждал, – обиженно буркнул Жак и зашагал к упирающимся в небо домам.

Ламберт выглядел более живым, чем столица. В воздухе носились сотни гражданских флаеров, многие здания украшали ярко светящиеся полотна с названиями фирм и корпораций. Хоть население и было меньше, чем в Гротенбурге, людей на улицах гуляло значительно больше.

Во всех четырех системах знали, что Тайла находится в стальных тисках диктатуры. Но даже шипастых рук Рекса третьего хватало только на столицу. В Гротенбурге живут самые верноподданные, самые властные, самые запуганные, самые глупые и самые умные люди в галактике.

Кирилл и Жак вошли в Ламберт и легко слились с местными жителями. Громов, в темно-салатовом костюме и синей сумкой, выглядел как работник по озеленению мегаполисов низкого ранга, а Жак и вовсе вел себя как обычно. Лишь коротко стриженые волосы зачесал на бок с таким видом, словно бы эта нехитрая маскировка могла сделать его неузнаваемым.

– Космодром на другой стороне города, – сообщил Жак озирающемуся спутнику. – В центре тоже есть небольшая площадка, но это для правительственных кораблей.

– Там мне хочется появляться меньше всего.

– Мы выглядим очень подозрительно, – продолжал искать поводы для беспокойства экс-водитель. – Если у нас спросят документы…

– Подозрительно до обыденности, – кивнул Кирилл. – Два рабочих идут на нехитрую службу. В сумках – инструменты и еда. Личного транспорта нет, на общественном… экономим.

– Нет, давай все-таки прокатимся, – покачал головой француз. – Подземный монорельсовый поезд – дешевле еще ничего не придумали.

Станцию они нашли в полукилометре от первых двух кварталов. Рядом ютилось полдесятка скромных магазинов. Возле входа на станцию стоял высушенный голодом и болезнью мужичок с протянутой жестянкой.

На глазах у спутников патрульные заломили нищему руки и надели на него наручники. Бедняк что-то причитал, пытаясь оправдаться.

– На Тайле нет нищих, – шепотом объяснил Жак, когда «преступника» погрузили в обширный кузов машины патрульной службы города.

– А социальной службы разве для этого нет? – нахмурился Кирилл.

– Есть, ты ее видел, – усмехнулся Жак. – Проверят, есть ли у него родственники и отправят работать на какой-нибудь закрытый объект.

– Удобно, – вздохнул Громов, становясь на платформу эскалатора. – Как в той древней поговорке: «нет человека, нет проблем».

Самодвижущаяся лестница продолжала нести их в недра подземной инфраструктуры. Внизу, в ступеньках тридцати, ехало четверо мужчин. Больше никого Кирилл не заметил. Лишь несколько запыленных глазков камер бесстрастно следили за происходящим.

– Сюда патрульные почти не заходят. Считают это ниже своего достоинства, – заметив взгляд спутника, объяснил француз. – Камер достаточно.

– Запустенье. Неужели все перебрались на личный транспорт?

– На Тайле ограничивают власть и свободу, но не капитал и материальные радости.

– С помощью денег тоже многое можно сделать, – пожал плечами Кирилл. – Деньги могут дать иллюзию власти…

– Иллюзию свободы, – уточнил Жак. – А если ты имеешь в виду коррупцию, то только не на Тайле. За любую мало-мальскую взятку пожизненный приговор: «работа на закрытом объекте без права выезда осужденного и въезда родственников».

– Хуже смертной казни. А как же подпольные общества? Производство оружия? С деньгами есть возможность все организовать.

– А вот для этого и существуют патрульные, шпионы и прочие доносчики. Хотя, как показывает история, у кого много денег, тот особо и не рвется в борьбу за свободу. Ему и так хорошо.

– Всего лишь девяносто семь лет прошло с колонизации системы Rex, а кажется, будто здесь инопланетяне живут. Причем много веков.

Жак несколько раз кивнул и сказал:

– Да-а, многое создавалось с расчетом на далеких потомков, но загнило раньше, чем подросли внуки первых колонистов.

Наконец-то ступеньки превратились в плоский стальной коврик, и спутников вынесло на бетонно-керамическую станцию. До прибытия поезда оставалось четыре минуты. Секунды медленно, словно нехотя, текли в обратном направлении, приближая приезд огромной подземной гусеницы.

Жак и Кирилл подошли к одному из трех аппаратов. Четверка тихо переговаривающихся мужчин с беспардонным любопытством рассматривали спутников. Кажется, салатовый наряд Кирилла вызвал среди них смех.

Жак опустил одного серебряного принца в щель, аппарат коротко вжикнул и выдал четыре серых билета с изображением паровоза. Француз спрятал два билетика в карман, другие зажал тремя пальцами покалеченной руки.

– На обратный путь надеешься? – спросил Громов, перекидывая сумку на другое плечо. Автомат, топор и еда ощутимо тянули вниз.

– Система такая, – пожал плечами Жак, – один принц – четыре билета. Среди бедняков это еще один вид валюты.

– Даже на Spes большинство взаиморасчетов – безналичные. Компьютер сам дробит платиновый цент на сотни долей и переводит нужное количество продавцу.

– Вообще налички нет?

– Ну, почему. Бывают любители расплачиваться за крупные покупки платиновыми центами. Или даже земными рублями. А вот ваши короли и принцы почти не в ходу, хотя из чистого золота и серебра. Наш бортинженер любил их. Я, кстати, у него помощником был.

– За что? – с вялым интересом спросил Жак. – На Тайлу собирался переезжать?

– Нет, – усмехнулся Кирилл. – Из королей и принцев он делал отличную термопасту. Лучше заводской.

Поезд выехал из жерла туннеля, когда на табло загорелось четыре нуля. Хотя поездом его можно было назвать с большой натяжкой. Три узких вагона десятиметровой длины распахнули двери в немом приглашении.

Кирилл и Жак зашли в лицевой вагон, где сидело лишь две женщины почти вековой свежести. Француз сразу бросил два билета в аппарат, напоминающий ящик для пожертвований.

– Чего стоим? – спросил Громов, когда прошло больше минуты.

– Пока все вновь вошедшие не скормят по билетику, поезд не поедет.

– Гениально, – с сарказмом сказал звездолетчик. – Все для людей.

– Зато полная автоматика.

– Этим давно никого не удивишь.

Наконец створки дверей закрылись, и поезд с места рванул в темный туннель. Кирилл не знал с какой скоростью двигается транспорт, потому ему казалось, что станции натыканы одна на другой. При каждой остановке в вагон заходила пара человек, а один выходил. Громов усмехнулся, проследив эту закономерность к третьей станции.

Никто друг на друга не смотрел, и звездолетчика это полностью устраивало. Кирилл пытался нашарить глазами камеры, но, не достигнув успеха с первой попытки, решил больше не привлекать к себе внимания.

На пятой по счету станции в вагон вошел жандарм. Сердце Кирилла ускорило ход, рядом ощутимо вздрогнул Жак. Громов весь подобрался, словно готовился к прыжку.

– Готовим документы на проверку, – сухим голосом, словно обращался к роботам, произнес жандарм.

– Он один проверяет? – шепотом спросил Кирилл. – Или в каждом вагоне по жандарму?

Жак развел руками.

– Можно выйти? А то я тороплюсь…

– Предъяви документы и иди, – повернувшись к Громову лицом, сказал городской патрульный.

Звездолетчик этого только и ждал. Неожиданный удар тяжелым ботинком в грудь повалил жандарма на пол и на миг выбил из него сознание. Надо отдать должное стражу порядка. Даже лежа на полу и тряся головой в надежде поскорее прийти в себя, он начал вытаскивать оружие. Громов двумя движениями вышиб из руки парализатор и сломал рацию.

– Сзади! – послышался окрик Жака.

Двое мужчин вскочили с сидений, но Кирилл выхватил пистолет и рявкнул:

– Сидеть смирно!

Желающие выслужиться перед хранителем правопорядка послушно шлепнулись на задницы. От вида оружия в их глазах сразу появился животный страх и покорность. Ведь если оружие не у представителя власти, значит его владелец – террорист. А террористы – психи, от которых можно ждать чего угодно. Так учили в школе. Еще в школе учили обезвреживать подобных субъектов любой ценой, но, видимо, эти знания усвоились не столь хорошо.

Громов приложился кулаком ко лбу жандарма, вырубая его, и сказал Жаку:

– Следи за ним. Да вытащи ты пистолет уже! Когда скажу – выкинешь этого олуха из вагона.

– А мы? – робко спросила одна из пассажирок.

– Сидите тихо, не мешайтесь и никто не пострадает, – отрывисто пообещал Кирилл и бросился к закрытой двери кабины, где можно было взять, как он надеялся, управление поездом на себя.

Открыть дверь оказалось самым трудным. Кирилл открыл сумку и вытащил автомат, чем вызвал всеобщий испуганный вздох. Пока все шло тихо, потому даже если в соседних вагонах и есть жандармы – вряд ли они что-то заметили. Тем более, как показывал опыт Кирилла, уверенность и гордость делает людей почти глухими к окружающему миру.

Но если шандарахнуть свинцом, то услышат, наверное, и наверху. Громов включил лазер. Опуская палец на спуск лишь на мгновение, он принялся срезать замок. Стрелять приходилось снизу вверх, чтобы не повредить излучением приборную панель и ходовую часть поезда.

Вагон наполнился запахами горелой краски и расплавленного металлопластика. Кирилл ударил ногой в то место, где по его представлениям должен был быть замок. Дверь открылась, и от нее протянулось несколько тягучих нитей расплавленного пластика. Громов, не обращая на них внимания, вбежал в тесную кабину.

Внимательного взгляда помощника бортинженера космического корабля хватило, чтобы разобраться с нехитрым управлением монорельсового транспорта. После нажатия приметной кнопки, напоминающей слегка уменьшенную баночную консервную крышку, поезд оказался во власти Громова.

– Выбрасывай! – крикнул он Жаку.

Француз замешкался. Убирать пистолет не хотелось, а поднять и вытолкнуть жандарма покалеченной рукой было невозможно.

– Ты чего тормозишь?! – послышался оклик Кирилла. – Влюбился в него что ль?!

Жак направил пистолет на двух пассажиров, которые порывались остановить Кирилла.

– Взяли его и вытащили из вагона! Быстро!

Мужики подхватили стража порядка под руки и выскочили на платформу вместе с ним. В то же мгновение двери закрылись, и поезд стронулся. За спиной оставалось два вагона – Громов избавил локомотив от балласта.

Стоило въехать в туннель, как кабина погрузилась в темноту. Кирилл выругался и включил подствольный фонарь. Еще раз оглядев панель управления, звездолетчик нажал две соседние кнопки, с изображением лампочек с лучиками. Туннель и один-единственный рельс, уходящий, казалось, в бесконечность, осветились голубовато-белым светом. Над головой загорелась круглая светодиодная лампа.

Поезд продолжал ускоряться, но использовать пневматическую трассу на полную мощность Кирилл боялся. Сощурив глаза, он всматривался в подземную кишку Ламберта.

– Жак! – позвал Громов. – Сколько еще ехать?

Показался свет станции, но Кирилл и не подумал снижать скорость. Все же он успел выхватить, словно сфотографировал, неописуемое удивление на лицах несостоявшихся пассажиров. Кто-то даже открыл рот.

Поезд с одним вагоном приехал раньше времени, указанного на табло и затем стрелой пролетел мимо; для жителей Тайлы это было сродни сотому чуду Вселенной.

Француз, посоветовавшись с пассажирами-заложниками, ответил:

– Еще семь станций! Потом депо с разворотным кольцом!

Снова Кирилл бежал, словно галактический разбойник, на чей след после долгого перерыва вышла служба безопасности. Бежал вперед, не считаясь со средствами и не зная, что будет делать через несколько минут, когда окажется в очередном тупике.

Стоило промелькнуть еще одной станции, как резко начала падать скорость. Видимо, кто-то из инженеров догадался отключить питание ветки.

Лампочка над головой и фары потускнели, но продолжали светить. Кирилл судорожно соображал, как подключить локомотив обратно к энергетической ветке. Здесь нужен пират-программист, хакер высокой квалификации.

В этот момент бортовой компьютер пикнул и вывел на экран несколько надписей: «Внешнее питание отключено. Все системы поезда функционируют в штатном режиме. Включить аварийное питание?» А ниже два прямоугольника для подтверждения или отказа.

«Интересно, надолго ли хватит аккумуляторов? – подумал Кирилл, с радостью принимая предложения компьютера. Маленький электронный бедняга даже не знал, что своей услужливостью стал соучастником в терроризме. Содействие опасным субъектам налицо. «На свалку пойдешь», – предсказал судьбу поезда звездолетчик.

Промелькнуло еще две станции. Кирилл вглядывался с прежней сосредоточенностью, и увиденное ему не понравилось.