Ладонью солнце не закрыть. Архимандрит Иоанн (Крестьянкин), архимандрит Авель (Македонов), митрополит Симон (Новиков)

За период нашей совместной службы были установлены более четкие в уставном отношении богослужения, порядок и последовательность в совершении таинств и исполнении церковных треб не только в храме, но и в домах близлежащих селений, примерно в радиусе до пятнадцати километров. Нашим общим стремлением было обставлять церковные службы как можно торжественнее, иметь хорошие новые облачения из парчи или шелка, чтобы престолы, жертвенники, богослужебные столы и аналои покрывались красивыми пеленами, цвет которых должен был соответствовать празднику. Чтобы были красивые светильники…

Стало вменяться в практику украшение храмовых и праздничных икон живыми цветами не только в летнее, но и в зимнее время. Надо сказать, что при помощи Божией нам с отцом Иоанном удалось достичь многого, и мы надеялись, что милостью Божией все, что следует, будет исполнено в храме, который вверил нам Господь».

Однажды протоиерею Иоанну Смирнову было видение, которое повторилось дважды. Он видел, будто в углу его комнаты стоит архиерейский жезл, источающий свет. Эти видения отец Иоанн (Крестьянкин) объяснил ему коротко и ясно:

– Ты станешь монахом, а потом архиереем.

Но отец Иоанн Смирнов, любящий свою супругу Варвару и дочку Людочку, и помышлять не мог о монашеском пути. Когда же после смерти Варвары он принял монашество с именем Глеб, а в 1976 году стал епископом, отец Иоанн прислал ему поздравительное письмо, в котором упомянул о его видениях и своем ему предсказании. Кроме этого, поздравляя своего бывшего летовского со-служителя, возведенного в сан епископа, он писал: «Все годы, прошедшие с тех пор, как разошлись наши жизненные пути, я вспоминал Вас в своих убогих молитвах, а в оставшиеся мои дни жизни буду молиться о Вас как архипастыре. Я также молюсь о здравии дщери Вашей и о упокоении усопших родителей».

При служении отца Иоанна (Крестьянкина) в Летово возникла большая нужда в совершении треб на дому. С просьбами о причастии преждеосвященными Дарами, о крещении, венчании или панихиде часто обращались из селений, которые отстояли от Летово на пятнадцать-двадцать, а порой и на двадцать пять километров. Добираться туда было делом нелегким. При этом такие просьбы поступали во множестве, но все они удовлетворялись. Такие посещения были настоящим праздником души для тех людей, которые по причине большой отдаленности не могли ходить в храм.

«Хорошо помню, – вспоминал отец Иоанн Смирнов, – что очень многие, принимая святые таинства или молясь во время молебнов, плакали… Большое значение придавалось тогда похоронам на дому, так как на похороны съезжались родственники усопшего из разных сел и городов. Большинство из них потеряли в своем сознании Бога, или искорка веры в них теплилась еле-еле. Особенно такое состояние наблюдалось у мужчин.

Помню: когда приезжаешь в дом и начинаешь облачаться у гроба, замечаешь, что у многих на лице появляется улыбка. Как бы не замечая этого, делаешь свое дело – свершаешь чин погребения, стараешься читать все так, чтобы были понятны смысл и глубина этих чтений всем окружающим. Видно было, как лица становились серьезнее, даже у мужчин появлялись слезы на глазах и поднимались руки к челу, чтобы осенить себя крестным знамением. Как было радостно на душе, ибо было заметно хотя бы временное оживление очерствевших сердец. Появлялась надежда, что, может быть, даже такое слабое молитвенное состояние преобразит человека и совершит благодатный переворот в его сердце. Случаев возвращения людей к вере, к Богу, о которых рассказывали мне в последующее время родные почивших, было немало».

Великим постом протоиерей Иоанн Смирнов сам выезжал в дальние села причащать тяжелобольных и всех тех, кто не мог прийти в храм. В таких случаях его возили на лошади. Но иногда он нанимал такси. Бывало, машина из-за бездорожья останавливалась, и приходилось идти по грязи пешком. Выезжал он ранним утром, а приезжал домой только поздним вечером. За это время он причащал по двухсот, а иногда и до трехсот человек.

Староста церкви Клавдия Голицина рассказывала, что отец Иоанн (Крестьянкин), так же как и отец настоятель, старался окормлять верующих далеких сел, где храмы были разрушены. Часто он отправлялся туда в дни престольных праздников этих уже не существующих храмов, чтобы отслужить литургию Преждеосвященных Даров. К приходу батюшки верующие приготовляли какой-либо дом, в котором и свершались затем совместные моления. Там подметали и мыли полы, вешали чистенькие красивые занавесочки с кружевами, сплетенными своими руками. Готовили также и место для «малого алтаря», куда затем возлагался антиминс. На табуретки ставили ведра с песком, в который ставили свечи. Свечей тогда хватало. Многие держали свои пасеки и из пчелиного воска сами изготавливали свечи.

Приезжал батюшка Иоанн и служил молебен в честь святого, именем которого был назван престол разрушенной церкви. Потом всех исповедовал, служил литургию Преждеосвященных Даров и причащал. После литургии служил панихиду. Эти исповеди и причастия верующие округи села Летово запомнили на всю жизнь.

А прихожанам Космодамиановской церкви особенно запомнились проводимые протоиереем Иоанном Смирновым и отцом Иоанном (Крестьянкиным) светлые, праздничные службы в честь Божией Матери, например Успение Пресвятой Богородицы. Сень для плащаницы изготавливали духовные чада батюшки Иоанна (Крестьянкина) – резчики-краснодеревщики. Сама же плащаница рисовалась и вышивалась бисером.

На специальной подставке вокруг плащаницы размещали вазочки с гладиолусами. Эти вазочки делали из кефирных бутылок (в то время кефир и молоко продавались в стеклянных бутылках). Эти бутылки наполняли для устойчивости влажным речным песком и обтягивали белыми бумажными салфетками. Так получались белоснежные стройные вазочки. В них ставили белые гладиолусы. Все это смотрелось как-то особенно празднично и торжественно. На особой подставке, в отдельной вазе, ставилась пальмовая ветвь, которую привозили из Рязани духовные дочери отца Иоанна. Они ходили в библиотеки либо в сберкассы, где росли декоративные финиковые пальмы, и уговаривали сотрудников срезать для храма одну или две ветви.

Все девушки приезжали на праздник в белых платьях. Во время крестного хода вокруг храма они шли с гладиолусами, а две маленькие девочки бросали под плащаницу другие принесенные прихожанами цветы.

Но служение отца Иоанна в Космодамиановском храме было не только благодатным, но и опасным. Однажды он рассказал отцу Виктору Шиповальникову зловещую, но одновременно и курьезную историю. Батюшке стали присылать письма с угрозами вплоть до физической расправы. И тогда отец Иоанн собрал все эти письма и пошел к уполномоченному. Пришел к нему и показал одно из писем. В начале этого письма отца Иоанна обругали матом, а затем прямо пригрозили: «Знай, поп, что твоему архиерею мы толстое пузо разрежем, а тебя, очкарик, на столбе повесим». Подпись под этими словами стояла такая: «Честное комсомольское».