Быть добру. Перед рассветом

Смертники

В камерах смертников колонии № 1488 было холодно и сыро. Отъявленные преступники, те, чьё дальнейшее существование представляло безусловную угрозу для общества, ждали своего часа. Их должны были расстрелять по законам военного времени.

Когда придут за ними – ни один из них не знал, и это сводило с ума. Каждый раз, когда в коридоре были слышны скрипы солдатских сапог, все шестеро преступников прижимались к дальним стенам своих одиночек и в ужасе ждали, что железный засов лязгнет именно на двери в их камеру.

Сиплый, Штырь, Урод, Глаз, Гарпия и Осьминог – шестеро извергов, на счету которых были десятки убийств, грабежей и прочих тяжких уголовных дел, услышали звук шагов в коридоре в три пятнадцать ночи. Уйдя в глубины своих тёмных камер, они прижимались спинами к сырой стене, и так стояли, дрожа от ужаса приближающейся к одному из них смерти.

А в коридоре, шаг за шагом, медленно и размеренно, словно на променаде, шёл тот, кто приговорит одного из мерзкой шестёрки.

Шаги замерли. Холодный пот стекал по лицам и спинам заключенных. Каждому из них казалось, что именно у его камеры остановился палач. Осьминог услышал, как его засов начал медленно выходить из петель. Его горло сдавило, словно чья-то невидимая рука стальными холодными пальцами сжала и больше никогда не отпустит.

Засов был полностью отперт, и дверь начала медленно открываться. Кто-то за дверью явно не спешил, словно наслаждался страхом загнанного животного, поскольку и сам был животным.

В камеру Осьминога вошёл спортивный мощный мужчина в форме надзирателя колонии. Свет из коридора сквозь щель у дверных петель падал на глаза несущего смерть, поэтому Осьминог не мог видеть его глаз.

– Здравствуй, Осип, – проговорила тёмная фигура холодным металлическим голосом.

– Давай, не тяни, или ты почирикать зашёл? – преодолевая нечеловеческий страх прошипел Осьминог. Свою кличку он получил не только потому, что его звали Осип, но и потому, что он искусно мог подделать любые документы, подписи и прочее. То есть, имел дело с чернилами, потому и стал Осьминогом. В камере смертников он оказался уже после 2014-го, его обвиняли в убийствах нескольких человек.

– Не спеши, Ося, сегодня ты не умрёшь, – сказал незнакомец. – Боле того, сегодня я подарю тебе свободу, а ты, в благодарность, сделаешь кое-что для меня.

Недоумению Осипа не было предела. Он не мог поверить в это. Незнакомец сделал шаг вперёд и лунный свет из щели, которую называли окном, осветил его лицо.

– Фа…фа… Фашист?! – он буквально попятился назад.

– Это только бренная оболочка. Нас тьма. Стань в наши ряды, и я подарю тебе свободу во всех её смыслах.

Смертнику Осьминогу, которому терять уже точно было нечего, ничего не стоило согласиться. Единственное, что его пугало, это вся загадочность ситуации. Где охрана, как прошёл Фашист, к слову, его давний знакомый по кумарному дурману, и почему он выглядит, словно Ахиллес? Куда делось его тряпичное тельце?

– Согласен, – сказал Осьминог. – Что мне нужно делать?

– Подойди ко мне, – сказал Фашист.

Осип сделал несколько шагов и остановился рядом с загадочным знакомым. Фашист коснулся плеча смертника, и в тот же миг на месте прикосновение появился ожог в форме головы козла.

– Пока на тебе моё клеймо, ты будешь делать всё, что я скажу. Остальных я тоже возьму с собой. У нас впереди много дел. Ты будешь главным.

Фашист вышел в коридор, кивком головы позвав за собой Осьминога. Они остановились в коридоре. Вдруг засовы на остальных камерах синхронно открылись, и за дверьми показалась чернота последних пристанищ жутких головорезов. Фашист выстроил их в ряд и поставил каждому козлиное клеймо. После чего его помощники получили инструкции и спокойно вышли из хорошо охраняемой тюрьмы. По дороге они видели, как охрана и другой персонал застыли каждый в своем положении, словно играли в «море волнуется раз…».

На экранах мониторов видеонаблюдения лишь снежила радиоволновая зима, а все решётки были отперты. Сами заключённые шли, словно в тумане, будто во сне, не имея малейших сил сопротивляться происходящему. Да они и не хотели, понимая, чувствуя внутри, что с таким предводителем, как Фашист, у них будет всё, что им нужно, и даже больше.

Диверсия

Чёрная стальная дверь одной из городских катакомб была закрыта на плотный засов. Это был мощный бункер, построенный десятки лет назад для защиты от возможной атомной угрозы. В бункере были запасы еды, воды и медикаментозная база. В комнате отдыха на диване сидели беглые зеки, в центре, на высоком стуле восседал Фашист.

В помещении царила тишина. Демон глазами Жижи цепко всматривался в непонимающие, опьяневшие от внезапного освобождения и алкоголя глаза спасённых им преступников. Они не могли понять, что они так и остались смертниками, только теперь умереть им придётся, помогая Фашисту. Он наслаждался властью, наслаждался тем, что после долгих лет заточения, он, наконец, вернулся, чтобы сеять зло, страх и хаос. Зачем? Вопрос риторический. Это была его сущность, это было его кредо и задание свыше, вернее, «сниже», из самых низов, что находятся у раскалённого земного ядра.

Извечная вражда двух сил, в простонародье называемых добром и злом, не прекращалась никогда, со времён появления Вселенной и всего, что могло появиться. До этого не было ничего. И как выглядело это ничего, не знает никто. И не узнает. Борьба этих двух сил, антагонистов, происходит ежеминутно, ежесекундно во всем мире, во всех его уголках, и во всех уголках необъятной Вселенной, как посредством войн и глобальных конфликтов, так и в бытовых мелочах. Это словно шахматная партия белых и чёрных с бесконечным числом фигур и клеток. И теперь на чёрной половине этой доски появилось шесть фигур, которым предстоит сделать несколько кардинальных шагов.

В планах Фашиста был мощный теракт в одном из ключевых штабов российских войск южного фронта. Он был уверен, что после подрыва россияне озвереют и ударят по Украине чем-то мощным, в следствие чего в конфликт официально вмешается НАТО и планета начнёт свой путь к уничтожению. Это было бы неизбежно, поскольку ядерная угроза и направленные тысячи боеголовок Америки и России друг против друга, рано или поздно выстрелят, как чеховское ружьё на стене.

Несмотря на могущественные силы, самостоятельно демону было не справиться. Да и потом, он был живучим, но не бессмертным. Если оболочку, в которой он пребывает, расщепить на мелкие частицы, демон тут же отправится обратно в ад, в вечное заточение. Поэтому план диверсии разрабатывался долго, и наконец он был готов. Взрывчатку можно было доставить к штабу только наземным транспортом.

Но россияне были на чеку и проверки на дорогах были жёстче обычного. А для большого урона нужен был большой взрыв, и значит, много взрывчатки, которую не так легко замаскировать. Продумав всю траекторию движения, преступники проговаривали план снова и снова. Резервуары с взрывчаткой планировалось везти, петляя и путая следы, через Болгарию, Армению и Украину. Для этого нужна была идеальная документация со всеми разрешительными бумагами. Это была задача Осьминога. Фура с зарядом, соблюдая график, должна была проехать по автотрассе, максимально близко подъехать к штабу и направляясь к складам с боеприпасами разнести там всё в пух и прах. Важным условием был день диверсии, когда в штаб должны были прибыть представители верховного командования. Синергия взрывов должна была полностью разрушить штаб и убить, по подсчётам Фашиста, до нескольких тысяч человек.

При этом фура должна была пройти все инстанции в базовом виде, а за несколько десятков километров до штаба грузовик должен был заехать в потайной подземный бункер, где на фуру навесили бы броню, чтобы под обстрелом она могла максимально дальше въехать вглубь расположения. За рулём будет смертник. Им будет Штырь.

Глаз – профессиональный снайпер – будет прикрывать фуру на подъезде и снимет часовых. Сиплый и Урод, как бывшие подрывники, занимались сбором взрывчатки и логистикой. Гарпия остался на побегушках у Фашиста.

В штабе ВС РФ кипела работа. Сегодня сюда прибыли военные для переброски к линии фронта, а также ожидали приезда командования, поэтому суетились. По периметру усилили охрану, в небе дроны давали обзор местности, работали радары – штатный режим, ничего необычного.

Фура с гуманитарной помощью подъехала к блокпосту. Объехав зигзаг из бетонных перекрытий, грузовик остановился. С водительской стороны к машине подошёл военный. Представился. Российские номера немного расслабляли напряжение, связанное с участившимися диверсиями.

– Добрый день, что везёте?

– Гуманитарку, – ответил водитель.

– Документы, пожалуйста, – вежливо попросил военный.

Водитель молча протянул несколько необходимых бумаг. Тем временем второй военный обходил по периметру фуру с зеркальной лапкой, исследуя днище автомобиля, и ещё один – с собакой. Не обнаружив ничего подозрительного, он подошёл к проверяющему документы и сказал:

– Чисто.

– Водитель, кузов откройте, – проговорил спокойно проверяющий.

Штырь выпрыгнул из кабины и зашагал к дверям кузова.

– Здесь опломбировано, с меня потом спросят, – почесал он озадачено голову.

– Ничего не поделаешь, такой порядок, открывайте.

Штырь повернул левую ручку створки кузова, предварительно сорвав одну пломбу, и распахнул створку. В кузове лежали мешки с сахаром, мукой, крупами и прочей бакалеей. Военный с собакой подошли к открытой двери, собака не реагировала.

Замявшись, Штырь начал потихоньку открывать вторую створку, делая вид, что возится с пломбой.

– Не надо, проезжайте, на весы только заедете. По накладным груза 10 тонн, но что-то рессоры просели. Нужно взвеситься.

– Хорошо, начальник, – по привычке ответил Штырь.

Военный повернулся, поскольку такой ответ его немного насторожил. В нём явно присутствовало что-то тюремное. Однако, проводив Штыря взглядом, он всё же решил, что нет ничего сверхъестественного. Мало ли что было у человека в жизни. Сейчас заключённые воюют за Донбасс не хуже обычных солдат. Судьба у каждого своя.

Штырь подъехал к весам и начал медленно заезжать. Его чёрное сердце бешено колотилось, поскольку всё днище фуры под защитой было выложено взрывчаткой, она была в запасках, в канистрах с запасным топливом, везде, где можно было её замаскировать. Кроме того, цистерны, предназначенные для взрыва, лежали под мешками с гуманитаркой.

Общий перевес фуры составлял около двух тонн. Но, к сожалению, для проверяющих и счастью для Штыря, весы были сломаны и показывали примерные значения, поэтому въехал на них Штырь просто для протокола. На весах показался перевес в две тонны, а затем, следом, недовес в полторы. Проверяющий вздохнул и махнул рукой: «Проезжай».

Штырь громко выдохнул и медленно выехал из-под навеса. Впереди предстояло проехать очередной лабиринт из перекрытий, и дальше путь был свободен. До штаба больше блокпостов не предвиделось.

Вдруг он услышал, как позади военный, который проверял его, громко кричал: «Стоять! Стой!».

Штырь побледнел. План был на волосок от провала. Что он заметил? Что случилось? Почему останавливает?

Зек вспотел, но быстро вытер испарину со лба ладонью, опустил стекло и высунулся из окна:

– Что не так, начальник? – с натянутой улыбкой спросил он.

– Сидел? – серьёзно спросил военный.

– Было дело, по малолетке. Теперь всю жизнь жалею, – ответил Штырь, изображая на лице удрученность горьким жизненным опытом.

– Документы забыл, – протянул разрешительные бумаги в кабину проверяющий. – Устал, что ли, давно едешь?

– Давно, – ответил Штырь.

– Отдохни, а то не довезёшь до пункта назначения, опрокинешься, да птицам рай устроишь, – по-товарищески посоветовал военный и, повернувшись, зашагал обратно к пункту пропуска.

Штырь надавил на газ, и тяжёлая фура поползла по битому снарядами асфальту. Его лоб просто горел, словно он им, заснув, прислонился к камину. Штырь сообразил – от того, что вытер пот ладонью, ведь фура была полностью покрыта концентратом жгучего красного перца, чтобы собаки не почуяли взрывчатку. Проехав около четырёх километров, он свернул в лесополосу на проезженную колею. Проехав ещё метров пятьсот, колея внезапно закончилась. Штырь остановился в точке, куда привёл навигатор. Вдруг огромный квадрат земли вместе с фурой начал медленно снижение вниз. Штырь удивился, откуда здесь, посреди степи, под землей, взялась такая конструкция с огромным подземным ангаром.

В ангаре было около десяти человек в респираторах и в оранжевой спецодежде. Повсюду лежали сваренные части будущего бронированного панциря фуры Штыря. Задумка была в том, чтобы фуру полностью обшить броней для максимального проникновения вглубь штаба. По подсчетам Фашиста броня выдержала бы до десяти выстрелов гранатомёта, пулемётный обстрел БТРа и несколько танковых попаданий. Очень важно было защитить колёса, поэтому размеры очень тщательно, до миллиметра, были рассчитаны и обвесы были сварены идеально.

На смотровом стекле оставалась лишь узкая полоска для обзора водителя. Все мешки с продуктами заменили на мешки с металлическими деталями, так называемой шрапнелью, разброс которой взрывной волной уничтожает всё на своем пути. Собирать панцирь предстояло не меньше суток. По времени укладывались. Фашист спокойно сидел в кресле в углу ангара и наблюдал за работой своих прихвостней. Остальные зеки тоже были здесь. Работа нашлась каждому. Адская кузня работала постоянно, изредка делая перерывы на короткий отдых.

К утру бронефура была готова. Обшитая чёрной броней, она походила на футуристическую машину из постапокалиптической утопии. До штаба от места расположения машины было около десяти километров. Фашист принял решение ехать не по асфальтированной дороге, а просёлочной, используя костлявые руки февральских деревьев в качестве хотя бы какой-то минимальной маскировки. Натовские «товарищи», помимо вооружения, поставляли украинским нацистам спецприборы и другую электронику, в том числе, радиоглушилки. Поэтому Гарпия уже направил портативную спутниковую антенну и специальную радиопушку на беспилотники, курирующие периметр штаба россиян. Он ждал сигнал, после которого был готов уронить все дроны на землю.

Глаз лежал на небольшом холме с прошлогодней травой и кусками снега в километре от штаба в полной маскировке. Рядом лежали две заряженные снайперские винтовки, в руках была третья с полным магазином. Снайпер разглядывал в прицел часовых и две пулемётных точки. Он понимал, что в его сторону работать не будут, поскольку всё внимание будет обращено на мчащегося на чёрной фуре Штыря.

Урод лежал рядом с Глазом, смотря в бинокль, и расплывался в отвратительно радостной улыбке.

– Смотри, Гар, сепары суетятся. Даже не подозревают, что скоро взлетят на воздух. Кровищи будет! – в предвкушении трагедии кровожадный Урод так широко улыбался, что даже поскрипывал коричневыми от героина и табака зубами.

– Заткнись, – прошипел Глаз, – сосредоточься, смотри внимательно и корректируй.

– Веселуха скоро начнётся, – не унимался Урод.

В полутора тысячах метров от затаившихся убийц остановился чёрный внедорожник. Из него вышли двое – Деки и Волк.

– Я здесь, брат, залягу, – сказал серб и хлопнул по плечу Коровина. На само деле профессиональный снайпер Деки, один из лучших в своём деле, собирался не залечь, а засесть на высоте. Огромный дуб, раскидав свои ветви, словно беспокойная женщина в недоумении руки, стал его пунктом.

Взобравшись на высоту примерно второго этажа «хрущевки», серб выбрал раздвоенную ветку в качестве опоры для спины. Таким образом, усевшись удобно верхом на толстую ветку и уперевшись спиной в две других, он восседал, словно испанский «патрон» в большом родовом кресле. Определившись с ветром, снайпер внёс коррективы в настройки оптики винтовки.

Деки принимал участие в войне в Югославии в составе регулярной армии, потом в качестве добровольца. Поэтому он был знаком с натовскими способами «защиты мира» уже давно. После войны он попробовал себя в частном предпринимательстве, став производителем пластиковых окон и дверей. Однако вскоре его небольшая конторка закрылась, поскольку Сербия начала движение в сторону «светлого европейского будущего», и заказывать конструкции из пластика из Евросоюза было дешевле.

Но Деки был не из тех, кого пугали трудности. Недолго думая, он переехал в Россию, в Сочи, и устроился прорабом на одной из крупнейших строек страны – Олимпийской деревни в Сочи. А потом пришла война в Донбасс. И принесли её всё те же «миротворцы», которые боевой авиацией по частичкам разбирали Белград, спонсировали албанских террористов, уничтоживших тысячи сербов, те, кто несли «мир» под названием смерть.

Деки на своём месте на дереве изучал отвратительные рожи своих целей.

Волк был уверен: если за дело взялся Деки, врагу не уйти. Сам Коровин сел в машину и надавил на газ. Его задачей, которую накануне обозначил Колдун, было во что бы то ни стало остановить адский грузовик. Коровин мчал из всех сил по асфальтной дороге, рядом на сиденье напряженно вглядывался в прибывающее бесконечное пространство асфальта и деревьев опытный пехотинец Медведь, а через восемьсот метров, параллельно внедорожнику, по просеке ехал бронированный грузовик, фаршированный взрывчаткой, словно огромный бурито, лопающийся от избытка начинки. На выхлопных трубах стояла современная система глушения, так что перемещалась железная анаконда практически бесшумно. За рулём сидел Штырь. Фашист накачал Штыря наркотой и «промыл» зеку мозг, мол, его, как настоящего викинга – а недотепа Штырь действительно считал себя древним скандинавским воином – ждет Вальхалла – рай для всех викингов. Но для этого он должен пожертвовать собой ради борьбы со «всемирным злом». А Штырь слушал и верил, и был готов на все, расплываясь в идиотской щербатой улыбке.

В кузове внедорожника Коровина лежало два заряженных гранатомёта и один трофейный американский противотанковый ракетный комплекс «Джавелин» – украинская мечта, с которой неонацисты собирались выиграть войну у тех, кто её никогда не проигрывал. По крайней мере, так пишут летописцы разных эпох с момента первых упоминаний государства русского.

Антон чувствовал нутром, каким-то необъяснимым шестым чувством, что развязка близко. Впереди, через четыреста метров, справа, виднелся съезд на просеку. Он был довольно сложным, весь в промерзших колдобинах, словно кто-то специально поливал водой землю, чтобы затруднить путь. А съезжать нужно было на скорости, чтобы не отстать от адского состава.

Штыря не по-детски штырило, и он, с бешеными, широко раскрытыми глазами, не убирая ногу с акселератора, тем не менее искусно вёл грузовик по мёрзлой грунтовке. Большую часть жизни он провёл за баранкой. Сперва на самосвале шофёром зерно возил. Потом подался в дальнобойщики, а затем в банде был всегда за рулём и вытаскивал своих подельников из, казалось бы, уже безвыходных преследований.

Коровин повернул вправо, на грунтовку. Машину сильно подбросило на глубокой и незаметной с первого взгляда выбоине, водитель и пассажир почувствовали темечком внутренний рельеф крыши через обшивку. Справившись с управлением, с холодным взглядом Волк продолжал погоню за грузовиком. Антон знал, что впереди грунтовка разойдётся на две полосы, и они, обогнав грузовик, заехав к нему с «морды» и преградив путь, должны успеть выбежать, сделать несколько выстрелов из гранатомётов, после чего грузовик, в надежде протаранить преграду, врежется в их автомобиль и рванёт вместе со своим зарядом. Внедорожник Антона был заминирован управляемым СВУ. Для того, чтобы выстрелить и отбежать на безопасное расстояние, у них было не более двадцати секунд.

– Гарпия, твой выход, – сказал в наушник Фашист.

– Делаю, – ответил уголовник. По очереди Гарпия с помощью радио-магнитной пушки уронил на землю все российские дроны. В российском штабе подняли тревогу и приготовились к атаке.

– Мы ослепли! – кричал в рацию главный техвзвода. – Поднимайте авиацию, будет атака!

– Плюс, – ответили в генштабе и передали приказ на поднятие «Сушек» в воздух.

Штырь увидел разветвление дороги, Фашист, следивший за происходящим глазами водителя-смертника, в наушник заорал: «Направо!». Но Штырь уже повернул левее, и направил бомбо-поезд по левой стороне раздвоившейся грунтовки. Антон ехал позади, в четырёх секундах. На развилке Волк ушёл вправо и утопил педаль газа в пол так, что на коврике осталась вмятина. Но внедорожник ехал столько, сколько мог, на большее был не способен. Время уходило. В штабе приготовились к атаке, командование переместилось в спецбункер, по периметру выехали БТРы, в небо направили зенитки, въезд в штаб перекрыли два танка и рота солдат с АГС и ПЗРК. Штаб был полностью защищён от вторжения.

Антон выжимал максимум из японского двигателя, слева, не сбавляя скорости, мчал адский гонщик. Волк видел, что тяжёлая машина вдруг начала сбавлять скорость, правая сторона присела на колеса, возможно, не выдержала рессора.

Впереди виднелся штаб. Антон начал обгонять грузовик. Он засунул руку в карман куртки, там лежал взрыватель.

Всё хорошо, ещё пару сотен метров, и он преградит путь монстру. Из-за лопнувшей рессоры грузовик потерял в скорости, но продолжал движение. Антон, достаточно опередив бронефуру, крутанул руль влево, и, пропрыгав колесами по мёрзлым кочкам, внедорожник Коровина резко остановился на пути Штыря. Волк с напарником резко выбежали из машины, открыли багажник и достали гранатомёты.

– Выстрел! – крикнул Медведь и выпустил ракету в приближающийся грузовик.

– Выстрел! – на секунду позже крикнул Волк.

Первый снаряд ударился в бок грузовика, слегка качнув его. Выстрел Антона был более точным, под днище. Бронированная решётка отлетела от радиатора тягача. Антон схватил натовский «Джавелин» и выстрелил. Зигзагом снаряд полетел в кабину, но в конце движения, вдруг, сбившись с траектории, улетел в молоко.

– Тьфу, натовские сапожники! – выругался Антон. – Уходим! – крикнул он, повернувшись к напарнику. Они побежали, что было сил.

Штырь, вцепившись в огромный руль, яростно вёл фуру. Вдруг он почувствовал, как справа грузовик качнуло. Не имея зеркал заднего вида и обзора впереди, он просто заржал, как конь:

– Страшно?

Второй выстрел он почувствовал жёстче, разбив о руль нос.

– Ааааа! – хрипло орал Штырь окровавленным ртом, подавляя страх приближающейся смерти. В узком окошке лобового стекла он увидел на пути внедорожник с открытыми дверьми.

– Сдохните, черти! – Антон нажал кнопку взрывателя. Смятый в гармошку внедорожник, повиснув на морде фуры, рванул. От бронированного панциря грузовика отлетело несколько сегментов, огромные языки пламени лизнули его бока, но машина продолжала ехать. Медленнее, но всё ещё достаточно быстро. Вариантов не было. Вдруг Волк услышал в небе рокот реактивных двигателей. Подняв глаза, он увидел дымный след от залпов. Российская боевая авиация работала по грузовику. Сразу две ракеты попали в кузов, длинный прицеп накренился, и раздался мощный взрыв.

– Ложись, – только успел крикнуть Антон напарнику. Они оба упали ниц. Взрывная волна была такой силы, что их, находившихся достаточно далеко от фуры, буквально привалило комьями мёрзлой земли сантиметров на пятьдесят. Звук пропал, в ушах повисла звенящая тишина, затем Антон услышал в голове музыку, но не слышал своего голоса. Они начали выползать. Постепенно. Вокруг горела земля. Антон никогда не видел такого. Она горела, словно уголь в печке. В грузовике была начинка, используемая американцами во Вьетнаме, известная как напалм.

Глаз наблюдал в линзу прицела, как грузовик приближается к штабу. Увидев группу солдат, использующих танки на дороге в качестве заслона, он решил методично их отстреливать. Первыми он решил отработать бойцов с ПЗРК.

– Следи за пулемётчиками, – сказал он Уроду.

Повернувшись обратно в свой прицел, краем глаза он заметил, как Урод уронил бинокль и упал.

– Урод, Урооод, – с сожалением прошептал Глаз опустив веки от досады. Но подельник лежал на земле, заливая её чёрной кровью, в то время как Деки, отпустив на волю дымящуюся гильзу и послав в патронник новые 9,6 грамма смерти, выбирал точку на затылке Глаза. С его оптикой и опытом, он мог выбрать её до миллиметров.

– Убью, – прошипел Глаз. Но вдруг почувствовал в затылке невыносимую боль, словно его разрывало от давления. Это пуля серба пронизывала трухлявые затылочные кости Глаза.

Последнее, что он видел в прицел, как Штырь въехал во внедорожник. После этого вышедшая через лобную кость пуля 7.62 мм разбросала его глаза вместе с фрагментами черепной коробки в полутора метрах от тела.